Место встречи

ГЛАВА 17

Калеб улыбнулся, но это была вынужденная улыбка. Он почувствовал, как мышцы его щек напряглись, чтобы подтянуть края рта.

Но он все же улыбнулся.

Экран внутри фотобудки отсчитывал время от десяти.

Девять... Восемь... Семь... Шесть...

Лилит стояла справа от него, на ее лице была улыбка, большей, чем Калеб когда-либо видел на ее лице. Между собой они держали тело Фредди, хотя Лилит стала называть его "Берни". Как в фильме "Уик-энд у Берни"

Берни уставился в камеру.

В буквальном смысле.

Его глаза были лишь рукоятками двух кинжалов, которые Лилит заставила Калеба вонзить в него, пока она удерживала его. Фредди - э-э, "Берни" - был принят на работу в том же году, что и Калеб. Они вместе прошли вводный инструктаж, и даже тогда Калеб фантазировал о том, как однажды убьет его.

Именно он заставил Калеба понять, что он не создан для братского мира финансов. Этот парень, должно быть, произнес слово на букву "x" не менее трех раз во время их тренинга по сексуальным домогательствам. Всякий раз, когда говорила женщина, будь то женщина-начальник или официантка, Фредди поворачивался к Калебу и говорил: Ей нужен хуй во рту.

Когда Лилит только начала проходить практику в компании, Фредди не пытался контролировать свои блуждающие взгляды, изучая каждый сантиметр ее тела. У него была привычка подходить к ней сзади, чтобы сделать ей спонтанный массаж плеч, нюхая при этом ее волосы.

Однажды Лилит встала перед ним и сказала, чтобы он перестал к ней приставать.

Фредди, конечно, ответил, что он к ней не пристает. Он никогда бы к ней не приставал. Пока она не похудеет на двадцать килограммов. Когда Лилит ушла, Фредди повернулся к Калебу и, естественно, сказал: Парень, ей точно нужен хуй во рту.

Калеб никогда не говорил Лилит об этой дежурной фразе. Если бы он это сделал, она, вероятно, не стала бы просто пронзать его взглядом. Калеб попытался представить, что бы она сделала вместо этого...

Скорее всего, она удерживала бы Фредди, пока Калеб вырывал бы ему все зубы. А потом, возможно, она заставила бы Калеба спустить штаны, выдернуть свой член и вставить его в окровавленный рот Фредди. Потому что Фредди точно нужен был член во рту. Веселые времена.

Три... Два... Один...

- Улыбнись! - сказала Лилит.

Фотобудка выдала серию из трех фотографий. Как и планировалось, они поспешили принять три разные позы.

Первая - улыбающиеся с "Берни" за плечами. Калеб поднял большой палец вверх, а Лилит повесила на тело маленькую табличку с надписью: "Вечеринка для животных".

На втором снимке Калеб и Лилит действительно держали кинжалы, делая вид, что наносят Фредди удары по глазам.

Последний снимок, который не был хорошо спланирован, представлял собой что-то вроде оргии, сексуальной позиции, где все трое сплетены и наваливаются друг на друга.

Пока аппарат печатал фотокарточку, Фредди усадили в кресло. Рядом стоял столик с аляповатым реквизитом, и Лилит уделила несколько минут, чтобы надеть на его труп капитанскую фуражку и боа из розовых перьев.

Машина выплюнула их фотографии. Когда Лилит подняла карточку, выражение ее лица сразу же стало озабоченным.

- Последняя фотография получилась размытой, - сказала она. Она немного изучила фотографию. - Давай сделаем это снова.

- Конечно.

Калеб подошел к Фредди и положил его руку себе на плечо, готовясь поднять сто восемьдесят фунтов мудацкого придурка. Он не видел смысла в еще одной фотографии. Венера уже сказала им, что все фотографии из кабинки будут конфискованы и уничтожены в конце вечера. Она стояла здесь только потому, что Лилит хотела, чтобы на ее свадьбе былa фотобудка со всевозможным реквизитом.

Лично Калеб терпеть не мог фотобудки. Он всегда чувствовал странное давление, заставляющее его быть креативным, или счастливым, или вести себя, как дурак. Калебу не нравилось вести себя, как дурак. Тогда люди смеялись над ним.

Но ничто другое, казалось, не приносило Лилит радости в данный момент.

Примерно тридцать минут назад они покончили с большинством оставшихся в бальном зале. Все остальные разбежались.

Калеб предложил, что они могут выслеживать гостей по всему залу, отбирая их по одному, но Лилит отвергла эту идею.

- Почему именно мы должны убивать всех этих людей? - прочитала она ему лекцию. - Если бы я просто хотела убивать людей, мы могли бы устроить нашу свадьбу в чертовом амбаре в Пенсильвании и сжечь его дотла. Упс, свечи слишком близко к рогоже. Какой в этом был бы смысл? Мы что, ебаные психи?

Он подумал, что она задала вопрос риторически, но она остановилась и уставилась на него, ожидая ответа.

- Э-э, нет, - наконец заикаясь, произнес он.

- Эти люди не просто заслуживают смерти. Они заслуживают наказания. Самые болезненные наказания - те, которые действительно длятся, которые действительно оставляют раны - не приходят от ножа. Они приходят от зеркала.

- Ты права. Ты абсолютно права.

- Просто подожди, пока не приблизится полночь. Когда станет ясно, что у них нет выбора, они заглянут глубоко внутрь себя. И они разорвут друг друга на части.

- Как животные.

- Как гребаные животные.

С этими словами она схватила его и поцеловала. Страстно. Ее язык проник глубоко в его рот, а ее рука скользнула в его брюки.

Он отнес ее обратно в комнату. И конечно, они занялись сексом. Всего пять минут. Калеб представлял, что секс в брачную ночь будет глубоко чувственным, почти духовным переживанием. Такой момент единения, который такие фразы, как "заняться любовью", не могли объяснить. В своем воображении Калеб ожидал чего-то большего, чем оргазм тела. Он хотел оргазма души.

Но этого он не получил.

Вместо этого Лилит настояла на том, чтобы они оставались в основном одетыми, чтобы в любой момент можно было выбежать на балкон и в бальный зал. Подняв шелковистое белое платье до талии, она толкнула его на кровать и уселась на него. При этом она даже не смотрела на него. Она повернулась лицом в другую сторону, к телевизору.

Она смотрела всевозможные трансляции из разных комнат и от разных гостей, которые прятались. Никаких действий не происходило, что, казалось, разочаровало ее. Все хватались за оружие, которое попадалось под руку, и прятались в различных укромных уголках. Некоторые прятались всего в нескольких метрах друг от друга. Конечно, они знали, что поблизости есть другие люди - те, кого они могут убить ради свободы.

Но никто этого не делал.

Движения Лилит, скачущей на Калебе вверх-вниз, стали механическими. Когда она стонала, ей приходилось сознательно напоминать себе, что секс подразумевает стоны.

Калеб выглянул из-за нее, чтобы посмотреть на экран. Может быть, он сможет увидеть своих родителей. Или Эми. Где они все прятались?

Но тут Лилит кончила - или, по крайней мере, сделала вид, что кончила, - и слезла с него. Она стянула платье и вышла на балкон. Калеб быстро натянул штаны и последовал за ней.

С тех пор они общались с некоторыми гостями в фотобудке. Но когда Калеб приготовился поднять Фредди, чтобы они могли попробовать сделать вторую серию фотографий, одна из дверей в бальный зал со скрипом открылась. Он повернулся.

Вошла спутница Фредди, Тиффани.

Она пришла в последнюю минуту для Фредди, у которого было три разных спутницы с момента рассылки приглашений на свидание. Калеб никогда не понимал, почему у таких парней, как Фредди, всегда был нескончаемый запас горячих подружек. У него была теория - Фредди был богат и целенаправленно искал глупых девушек, которые были впечатлены его богатством.

Калеб мало что знал о Тиффани, кроме того, что она была родом из какого-то маленького городка в центральной части Орегона и переехала в Нью-Йорк, чтобы следовать своей мечте стать бродвейской актрисой. Вероятно, ее похвалили за роль второго плана в школьном мюзикле, и это небольшое признание послужило толчком к изменению ее жизни. Он предположил, что она встретила Фредди, когда работала официанткой в Нью-Йорке и обнаружила, что переспать с каким-нибудь богатым засранцем проще, нежели на обычной работе.

Калебу пришло в голову, что Тиффани была одной из немногих гостей, которых он действительно жалел. Она не просила об этом. Она не заслужила этого. Если бы такая простая девушка, как она, нашла такого хорошего парня, как Калеб, он мог бы позаботиться о ней. Они могли бы переехать обратно в ее родной город, открыть страховую компанию или еще какую-нибудь хрень, и начать рожать детей, все из которых любили бы и уважали своего отца.

Он мог бы сделать ее счастливой. И тогда ей не пришлось бы умирать.

Но, увы, она сделала неправильный выбор.

Тиффани шла по бальному залу. Ее лицо было бледным, похоже, не от страха или усталости, а от легкого алкогольного отравления. Ее светло-русые волосы стали матовыми возле головы и вьющимися повсюду.

Она подошла к Калебу и улыбнулась ему своей пьяной улыбкой. Она была милой и симпатичной. Он видел, как ее зрачки пытались сфокусироваться на его лице. Она, очевидно, не видела ни больших луж крови, ни общего беспорядка на столах и стульях. В ее глазах все выглядело так, будто вечер закончился, и бальный зал находится в стадии уборки.

- Отличная вечеринка, - сказала она, слегка коверкая слова.

- Спасибо.

Он улыбнулся ей.

- Спасибо, что пригласили меня.

Она покачивалась на ногах и поправляла свои взъерошенные волосы.

Это было так очаровательно - ее попытка притвориться, что она не провела большую часть ночи с головой в унитазе. Калеб хотел только одного: подхватить ее на руки, отнести по лестнице в ее комнату и уложить в постель. Принести ей несколько стаканов воды. Придержать ее волосы, пока ее тошнило. И когда она проснется, первое, что она увидит, будет он, спящий в кресле рядом с ее кроватью, охраняющий ее достоинство.

Ее взгляд оторвался от его лица и оглядел комнату, все еще не совсем понимая, как все было на самом деле.

Так мило, так просто. Калеб перевел дыхание. Он не мог оторвать от нее глаз.

- Так, так, так. И где же ты была, милая? - сказала Лилит, выходя из фотобудки и становясь рядом с Калебом.

Кровь, пропитавшая нижнюю кайму ее платья и кружево рукавов, трудно было не заметить.

То же самое можно было сказать и о ноже в ее руке.

В этот момент Калеб заметил, как напряглось тело Тиффани. Тонкие светлые волоски выделились на ее руке из-за внезапно образовавшихся мурашек.

- Я... я была в уборной. Просто искала Фредди.

- Разве это не Фредди? - дружелюбно сказала Лилит.

Тиффани медленно повернулась в том направлении. Фредди так и сидел на своем месте, все еще в капитанской фуражке и розовом боа. Он по-прежнему смотрел на мир, как кинжал.

У Тиффани, казалось, не было сил даже отреагировать. Она стояла, слегка приоткрыв рот, и смотрела. Калеб почти видел, как ее невинный разум пытается собрать воедино кусочки, чтобы понять смысл того, что показывают ее глаза. Это что, шутка? - похоже, подумала она.

Пока Калеб наблюдал за ней, он почувствовал, как Лилит обнимает его. Это не было нежным или теплым прикосновением. Она что-то протягивала ему - тяжелую металлическую рукоятку, обтянутую кожей. Он посмотрел вниз. В его руке был зажат серп. Его ржавое лезвие изогнулось в форме полумесяца и заканчивалось острым кончиком. Он не знал, где она его взяла, хотя вспомнил, что видел его на одном из столов.

- Она вся твоя, дорогой, - прошептала Лилит ему на ухо.

Он вздохнул.

- Я думал, мы позволим всем остальным быть охотниками.

- О, я могу сделать исключение. Это мой подарок тебе. Это и для тебя особенный день.

Было что-то в ее тоне. Что-то, что говорило, что это необязательно.

- Нам нужно готовиться к другим событиям. Я не хочу слишком пачкаться, - сказал Калеб.

Притворная слащавость исчезла из голоса Лилит.

- Она такая красивая. Слишком красивая. Срежь ей лицо.

- Ты можешь взять ее себе, - предложил Калеб.

- Нет.

- Почему нет?

- Потому что это не я трахалa ее все выходные.

Лицо Калеба покраснело. Он не верил, что он обязательно делал это, но он не мог спорить. Только не с Лилит. Стыд и смущение поднялись из его желудка и разлились горячими, обжигающими волнами по щекам.

Он крепко сжал серп и шагнул вперед.

Стало совершенно ясно, что Тиффани их слышит, но девушка продолжала смотреть в сторону. Она смотрела в окно. Ее тело было неподвижно. Калебу показалось, что он наблюдает за тем, как Тиффани реагирует по принципу "бороться или бежать". Если бы она стояла неподвижно, возможно, они бы никогда ее не нашли.

Лилит издала вздох отвращения. Ее раздражало, что Тиффани не сопротивляется? Или ей был противен он и его нерешительность?

- Давай, - сказала она. - У нас есть расписание, которое мы должны соблюдать.

Тиффани разрыдалась. Все ее тело дрожало, а выражение лица исказилось от ужаса. Но она не смотрела на Калеба. Ее тело оставалось неподвижным, отказываясь двигаться, отказываясь покинуть свое убежище, даже если это "убежище" означало стоять посреди пустого бального зала. Это было все, на что она была способна. Даже опоссумы знали, что нужно лежать, когда они прикидываются мертвыми.

- Ничего себе, - сказала Лилит, покачав головой.

Калеб подошел к Тиффани.

Он поднял серп.

Лицо Тиффани исказилось в испуганной гримасе, когда Калеб взмахнул изогнутым лезвием серпа прямо над ее веснушчатым носом.