Мечников. Том 10. Битва умов

Глава 8

— Я останусь в госпитале, — сказал Александр Иванович. — Сможете съездить на первый вызов, господин Мечников? Карета уже скоро подъедет.

— Конечно, — кивнул я. — Готов, как никогда. Можете возвращаться к своим обязанностям, господин Разумовский. Как закончу — обязательно загляну к вам, чтобы рассказать об этом вызове.

Александр Иванович протянул мне листок бумаги, на котором был записан адрес. Главный лекарь тут же рванул назад — в своё отделение, а я остался ждать карету.

Пока новых лекарей не взяли на работу в губернский госпиталь, а за подготовку врачей для Саратова никто ещё не брался, на первые вызовы придётся ездить мне или Разумовскому. Для начала и такого количества людей хватит. Если, конечно, все дворяне города не начнут вызывать лекарей по поводу и без.

Хотя я в своей статье описал, что за вызов без причины должен налагаться штраф. Не уверен, что орден лекарей быстро введёт это правило, поскольку из-за него могут возникнуть конфликты с дворянами, но со временем и его приведут в исполнение.

Ложные вызовы — это очень большая проблема. Мне приходилось работать в скорой помощи в прошлом. И какая же это всё-таки головная боль, как для скорой, так и для стационара.

Некоторые умудрялись вызывать скорую из-за сущих пустяков вроде лёгкой головной боли, субфебрильной температуры, то есть до тридцати восьми градусов максимум, или обыкновенного запора.

Хуже того, порой такие пациенты требовали госпитализацию, а мы их забрать не могли, поскольку класть в стационар без показаний — пустая трата времени и свободных коек.

В итоге отовсюду летели жалобы и на скорую, и на больницу, а потом всем медицинским работникам приходилось отчитываться перед Министерством здравоохранения так, будто они и вправду в чём-то провинились.

Что ж, будем надеяться, что здесь дворяне злоупотреблять скорой помощью не будут. С одной стороны, в этом мире пока что нет министерства с их неадекватными установками, зато есть орден лекарей, в котором дворяне через знакомых запросто смогут надавить на целителей, чья помощь их не удовлетворит.

Кучер пригнал карету лишь через десять минут после моего прибытия к главным дверям губернского госпиталя.

Да… Всё-таки очень много времени пока что занимает полное оформление вызова.

Обычно скорой всю информацию передаёт диспетчер по телефону. Машине даже не приходится лишний раз заезжать на станцию СМП. Но здесь до таких технологий ещё очень далеко. Получается, нам придётся тратить пять-десять минут на оформление вызова и запись адреса, ещё столько же на подготовку кареты, до получаса на дорогу. И ещё столько же на поездку в госпиталь, если пациента придётся госпитализировать.

— Добрый вечер, Алексей Александрович, — поприветствовал меня горбатый кучер, затем махнул рукой, указав на сидение рядом с собой. — Присаживайтесь, говорите адрес!

Вечер? Скорее уж ночь. Похоже, сегодня мне предстоит дежурить до самого утра.

— Солнечная улица, тридцать второй дом, — ответил я, располагаясь рядом с кучером.

Мог бы поехать в карете, но мне хотелось подышать свежим ночным воздухом и немного побеседовать с новым коллегой. Вспомнить былое! Водители скорой, как правило, не имели медицинского образования, но всегда были частью коллектива. От них зависит половина успеха выезда.

По какому маршруту проехать быстрее, как обогнуть пробки и быстро найти нужный адрес.

В данном случае, правда, о пробках речи быть не может. Но от кучера всё равно будет зависеть очень многое. Ему нужно ухаживать за лошадьми, следить за тем, чтобы карета была в целости и могла доставить больного без каких-либо проблем.

А дороги в Российской Империи — та ещё заноза! Не удивлюсь, если на каком-нибудь вызове у кареты колёса отлетят.

Подводных камней в созданном мной плане очень много. И всё это ещё предстоит дорабатывать.

Карета тронулась, и я тут же задал вопрос кучеру:

— Как вас зовут?

— «Вас»? — усмехнулся он. — Костей меня звать. На «вы» не надо, я же не из вашего сословия, господин Мечников.

— Привычка, — ответил я. — Всегда к коллегам обращаюсь на «вы», независимо от их статуса.

— Это как вам удобно, — произнёс он. — Я уже понял, что в этой работе много странностей. Мне впервые приходится работать на губернский госпиталь. Поначалу меня смутило, что придётся буквально проживать в стенах этого здания, но когда мне сказали, сколько будут платить — я сразу же согласился.

— Насчёт проживания в госпитале не беспокойтесь, — сказал ему я. — Вскоре должны появиться ещё два-три кучера, если работа пойдёт в гору. Получите возможность уходить на выходные.

— Да зачем они мне нужны? — пожал кривыми плечами Костя. — Семьи у меня нет. Я всю жизнь провёл на своей работе. Зато могу похвастаться тем, что знаю каждую улицу, каждую тропу почти во всех городах Саратовской губернии. Всё исколесить успел за это время!

— И что скажете насчёт нашего адреса? Быстро доберёмся? — спросил я.

— Быстро? Хе-хе, — усмехнулся Костя. — Сразу видно, что вы — не местный, господин Мечников. Солнечная улица находится очень далеко. Практически за городом. Минут сорок туда придётся добираться. Там живут в основном одни представители знати. Богатый район.

Значит, нам придётся ездить туда довольно часто. Если верить словам Разумовского, кристаллы вызова выкупила чуть ли не половина всех дворянских семей Саратова.

А если сейчас мы хорошо себя проявим, то соседи наших пациентов тоже, возможно, захотят воспользоваться новыми услугами госпиталя.

Костя не ошибся. К особняку мы прибыли ровно через сорок минут. Нам тут же отворили массивные железные ворота, кучер загнал карету, а я выскочил наружу и столкнулся с уже знакомым мне человеком.

Меня спешил встретить мужчина, с которым я совсем недавно пересёкся в губернском госпитале.

Граф. Давыдов Антон Сергеевич. Тот самый пациент, у которого произошло помутнение рассудка из-за гипертонического криза, а затем из-за его действий чуть не помер наш сторож, так как спутал больного с призраком.

Да и Разумовский тогда перенервничал так, что до сих пор, наверное, толком не спит из-за ночных кошмаров.

— Антон Сергеевич? — удивлённо спросил я. — Так это вы нас вызвали?

— Т-с-с! — прошипел он. — Господин Мечников, как же я рад, что приехали именно вы. Поэтому прошу, никому не говорите, что видели меня здесь. У нас возникла серьёзная проблема, о которой лучше умолчать.

Да ладно⁈ Это уже второй раз за месяц. В прошлый раз я пообещал ему, что никому не расскажу о его помутнении рассудка. Но на этот раз что случилось? Этот человек будто магнитом к себе тянет нестандартные заболевания.

— Вам снова стало хуже? — спросил я.

— Нет, случилась беда с моим сыном, — произнёс он. — Пройдёмте со мной. Он сейчас лежит на заднем дворе.

Только сейчас я понял, что в записке была совсем другая фамилия. Меня вызвали в особняк, который принадлежит семье Никольских. Так с чего же вдруг меня тут встречает граф Давыдов?

Так или иначе, ответы на свои вопросы я уже очень скоро получу.

Мы с графом обогнули здание особняка. Пробираясь через дебри садовых деревьев, я почувствовал, как на меня упали несколько капель воды.

В ночном небе над Саратовом начали сгущаться тучи. Похоже, скоро пойдёт дождь. А судя по сиянию зарниц где-то за горизонтом, со временем может начаться гроза. Лучше разобраться с пациентом как можно скорее, иначе в госпиталь мы сегодня уже не вернёмся.

За особняком Никольских на ровно выстриженной лужайке находилось два человека. Один лежал на земле, а второй ходил взад-вперёд вокруг него и громко возмущался. Но из-за шума ветра я не мог разобрать, что так не устроило этого дворянина.

— Вот, — заключил граф Давыдов. — На земле лежит мой сын. Валерий Антонович.

— Погодите, господин Давыдов, я с радостью окажу помощь вашему сыну, но мне нужно понять, что здесь случилось? Почему вызвал меня барон Никольский, но помощь требуется вашему сыну?

Я неспроста задал этот вопрос. И дело даже не в отчётности, которую я собираюсь вести. Просто есть вероятность, что здесь произошло какое-то преступление, и нам с Костей имеет смысл на всякий случай вызвать ещё и городовых.

Неспроста же граф Давыдов решил попросить меня, чтобы я сохранил произошедшее здесь в секрете.

— Хорошо, господин Мечников, я скажу вам, что здесь случилось, — вздохнул он. — Мы с Валерием здесь в гостях. Я хотел заключить с хозяином дома одну сделку, но всё пошло не по плану. Барон Никольский повздорил с моим сыном. Слово за слово, сцепились. Решили устроить дуэль. Но в середине дуэли моему сыну стало плохо, и господин Никольский согласился вызвать на подмогу лекаря. Теперь вам всё понятно?

Это многое объясняет. Дуэли в Российской Империи не запрещены, но скандалы, которые возникают между дворянами, могут пошатнуть авторитет семей на политической арене.

Докладывать о дуэли я никому не обязан — ни госпиталю, ни городовым. Так что можно спокойно приступать к лечению своего первого официально срочного пациента.

Я подбежал к лежащему на земле Валерию Антоновичу. Честно говоря, выглядел он даже старше, чем его отец. Массивный, как бурый медведь. Кажется, что его тело состоит только из жира и мышц. Правда, жира всё же гораздо больше. Поэтому он и выглядит гораздо старше своих лет.

Давыдов-младший корчился от боли и всё время поглаживал свою поясницу.

— Валерий, это — Алексей Александрович Мечников. Он тебе поможет, — произнёс Антон Сергеевич.

— Только пожалуйста, побыстрее! У меня назревает… Проблема, — скомкано произнёс он.

Я заметил, как мужчина покраснел. Не столько от боли, сколько от стыда. Знаю этот взгляд. Пациент боится опозориться. В первую очередь перед оппонентом, с которым у него едва успела начаться дуэль.

— Помогите мне перенести его в дом, — скомандовал я. — Мне нужно побыть с ним наедине. Тем более, дождь усиливается. Не хватало ещё, чтобы к основному диагнозу прибавилась пневмония.

— Я не против, господин лекарь, — крикнул мне высокий худощавый мужчина, всё это время игравшийся со своей саблей. — Можете выбрать любую удобную вам комнату. Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы мой оппонент дожил до утра.

Видимо, это и есть барон Никольский — хозяин этого имения.

Мы с графом Давыдовым подняли Валерия и занесли в прихожую. Положили на мягкий диван, однако из-за этого пациент ещё сильнее взвыл от боли.

— Всё, теперь оставьте нас наедине, — попросил Никольского и Давыдова-старшего я. — Как только я разберусь, что с ним происходит, сразу же вам сообщу.

Как только барон с графом покинули гостиную, я осмотрел тело Валерия Сергеевича, чтобы найти следы побоев. Первое, что мне пришло в голову — это травма позвоночника, которую тот получил во время дуэли

— Спина, господин Мечников, — произнёс Валерий. — Поясница горит. И я попросил вас помочь поскорее, потому что… У меня ощущение, что я не смогу удержать… Ну, вы поняли.

— Мочеиспускание? — предположил я.

— Верно, — вздохнул он. — Что может быть хуже, чем обмочиться прямо на дуэли?

Хуже может быть только заболевание, которое вызвало такие симптомы.

— Пока я убираю боль, расскажите, как это произошло, — попросил я.

— Да я и сам не понял, как это случилось! — пропыхтел он. — Этот выскочка Никольский оскорбил меня. Я решил сдержаться, чтобы не сорвать сделку отцу, и оскорбил его в ответ. Не стал вызывать его на дуэль. Но он оказался вспыльчивее, чем я думал. Барон вызвал меня сам. Отказаться я уже не мог. Это бы точно подкосило авторитет моей семьи перед Никольским.

— А в чём, собственно, проблема? Ваш отец — граф. У него более почётный титул. Почему он не смог поставить на место барона? — спросил я.

— Долго объяснять, Алексей Александрович, — произнёс пациент. — Просто ему очень нужно заключить этот договор. Вот он и терпит все выходки этого урода.

Чего только не происходит между дворянами. Что ж, но меня это никак не касается. В мои обязанности входит только постановка диагноза и лечение пациента.

— Так значит, дуэль закончилась, не успев начаться? — спросил я. — В какой момент вам стало плохо?

— Да я всего пару раз саблей взмахнул, — заявил Валерий Давыдов. — И в момент замаха в пояснице возникла острая боль. Такая, будто меня кто-то пополам перерубил! Я даже подумал, что Никольский воспользовался какой-то тайной техникой, чтобы нанести этот удар. Но, как оказалось, барон и сам был удивлён из-за произошедшего.

— Значит, из симптомов только боль в пояснице — и больше ничего? — спросил я.

— Да, причём она до сих пор не проходит. Стало чуть-чуть легче от вашей магии, но ноги я всё ещё не чувствую. Хотя… Есть и другие симптомы, — произнёс он. — Как я уже и сказал, мне стало очень трудно удерживать мочу.

Сначала я полагал, что у Валерия Давыдова обычный остеохондроз или, как его стоит называть правильно — дегенеративно-дистрофическое заболевание позвоночника.

Но всё гораздо серьёзнее. Окончательный диагноз можно было бы поставить с помощью рентгена, но везти Давыдова к моему аппарату слишком долго и бессмысленно, тем более во время ливня. Я и так уже понял, что с ним происходит. Осталось только задать несколько наводящих вопросов.

— Чтобы уточнить диагноз, мне нужно, чтобы вы кое-что объяснили, — произнёс я. — Вижу, у вас очень большой вес. Килограммов сто — не меньше. Как давно вы его набрали?

— Да я уже три года в таком виде, господин Мечников, — признался Валерий. — В прошлом я регулярно занимался спортом, тренировался, набирал мышечную массу. Но потом времени на это не осталось, поскольку отец протолкнул меня на важную должность. Теперь я сутками напролёт сижу за бумагами.

Вот и сложилась общая картина. В прошлом интенсивные физические нагрузки, а потом, наоборот, гиподинамия — отсутствие движения. Вдобавок ко всему ожирение, которое оказывает дополнительную нагрузку на позвоночный столб. Особенно на поясницу.

Похоже, у него грыжа в поясничном отделе. Где-то в районе пятого позвонка. А нарушения мочеиспускания вот-вот наступят как раз из-за того, что в том районе начинается так называемый «конский хвост».

Конский хвост — это длинный пучок нервных волокон, который идёт от самого конца человеческого спинного мозга. Если этот «хвост» сдавливает грыжа, наступает острый болевой синдром, а тазовые органы начинают сбоить.

Если вовремя не излечить пациента, проблемы у него будут не только с мочеиспусканием, но ещё и с дефекацией. Он просто не будет контролировать, в какой момент ему нужно «сходить в туалет».

В таких ситуациях проблема обычно решается хирургическим путём. Но в этой версии девятнадцатого века единственным способом излечить его может быть только воздействие магией.

Есть лишь один нюанс. Он может не пережить болевого шока. Если я начну восстанавливать позвонки и вправлять грыжи спинного мозга своей магией, он испытает такую боль, какую ещё не чувствовал никогда.

Мне придётся заблокировать большую часть его проводящих путей. На несколько дней это сделает его слабым, едва способным двигаться калекой. Зато вскоре после этого он снова сможет почувствовать себя здоровым человеком.

— Потерпите ещё немного, Валерий Антонович. Через пятнадцать минут боль исчезнет, — пообещал я.

Также я объяснил пациенту, какие будут последствия у этой манипуляции, но он решил не отказываться от столь рискованного лечения.

Я полностью обезболил всю периферическую нервную систему ниже поясничного отдела, затем принялся укреплять костную ткань и воздействовать на спинной мозг лекарской магией. Судя по приятной вибрации витков в моей груди, грыжа полностью вправилась в позвоночный канал, и операция подошла к концу. Теперь и «конский хвост» вернёт свои функции.

— Попробуйте встать, — предложил я и протянул Валерию руку.

Мужчина ухватился за меня, подтянулся и, приложив немало усилий, всё же смог устоять на ногах. Перемещался он слегка похрамывая, но результат оказался гораздо лучше, чем я предполагал.

— Спасибо вам, господин Мечников. Нужно сообщить об этом моему отцу. Он обязательно отблагодарит вас за помощь, — произнёс младший Давыдов, и именно в этот момент в гостиную влетел Никольский. Барон опередил Антона Сергеевича, чтобы как можно быстрее увидеть результат моей работы.

— Здорово, господин Мечников! — улыбнулся барон. — Впечатляющий результат! Ну что, Валерий Антонович? Теперь мы можем завершить начатое!

— Что, простите? — вскинул брови я. — Вы снова вызываете его на дуэль?

— Это уже вас не касается, — отмахнулся Никольский. — Забирайте свои деньги у господина Давыдова и возвращайтесь к своей работе.

В целом меня совершенно не интересует, что творят дворяне. Их дуэли, интриги и прочие заморочки.

Но Никольский собирается снова вступить в бой с человеком, которого я чудом смог спасти от инвалидизации. Позволить им снова начать дуэль — значит не ценить и не уважать собственный труд.

Ох, знаю ведь, что ещё пожалею об этом, но всё же придётся вмешаться. Любое неловкое движение или удар могут снова вернуть то состояние, в котором находился Валерий Давыдов.

Я встал между Никольским и своим пациентом.

— И что это значит? — нахмурился барон. — Что-то я не припомню, чтобы у скорой лекарской помощи были обязанности — прерывать дуэль. За что я заплатил деньги, когда покупал этот чёртов кристалл вызова⁈

— Дело не в моих обязанностях, — помотал головой я. — Вы собираетесь вступить в схватку с человеком, который сейчас даже ходить толком не может. В ближайшие несколько дней он будет находиться на реабилитации.

— Дуэль — это дело чести. Он уже согласился, так что не стойте у меня на пути, Мечников! — воскликнул Никольский.

— Это — не дуэль. Вы хотите избить беззащитного человека. С тем же успехом господин Давыдов может прокрасться к вам посреди ночи и прирезать вас во сне. Вы и это назовёте дуэлью? — поинтересовался я. — Нет в вашем решении никакой чести.

— Я понимаю, к чему вы клоните, — усмехнулся барон. — Однако я читал договор с губернским госпиталем. Все ваши дальнейшие действия будут нарушать закон.

Нет. Не все.

— Вы правы, — кивнул я. — Остановить дуэль я не могу. Зато имею полное право госпитализировать Валерия Антоновича, — я перевёл взгляд на графа. — Помогите мне довести его до кареты. Мы едем в госпиталь.

— Хорошо, — уверенно кивнул Антон Сергеевич. — Сделаем всё, как вы скажете.

— Эй… Что вы делаете⁈ — прокричал нам вслед Никольский.

— Вы ведь сказали, что читали договор? Я действую согласно протоколу, — произнёс я. — Моему пациенту угрожает опасность, поэтому я обязан её предотвратить. А способов есть всего два. Лечение на месте, госпитализация или и то, и другое.

— А кто сказал, что я позволю вам покинуть мой особняк? — воскликнул Никольский. — Это — моя территория! И я могу…

— Нет, не можете, — перебил его я. — Задержка кареты скорой лекарской помощи — это преступление. В таком случае наш госпиталь запросто может подать на вас в суд. А учитывая, что из свидетелей у нас сам пациент, граф Давыдов, я и даже кучер…

Все одновременно обернулись и увидели Костю, который, поглаживая лошадей, зачем-то нам махал.

— … выкрутиться вам в таком случае уже не удастся, — завершил свою мысль я.

— Вы… Вы пожалеете об этом, Мечников! — крикнул нам вслед Никольский. — Я откажусь от вашей программы! Верну назад кристалл вызова и заберу потраченные на него деньги.

Я ничего не ответил барону и продолжил вести пациента к карете. Что ж, если ему так хочется — пусть сдаёт кристалл, никто его за это не осудит. Однако в случае, если ему станет плохо, наша скорая прибыть не сможет.

Мы втроём уселись в карету, и Костя повёз нас к госпиталю как раз в тот момент, когда ливень начал усиливаться. Но дорога за сорок минут размякнуть не успела, поэтому лошади справились со своей задачей без проблем.

Как только мы добрались до госпиталя, Разумовский вместе со сторожем провёл пациента в отделение, и мы остались с графом наедине.

— Я сожалею, если мне пришлось испортить вам сделку, господин Давыдов, — обратился к графу я. — Но иного выбора у меня не было.

— К чёрту сделку! К чёрту этого напыщенного идиота Никольского! — выругался он. — Я рисковал потерять сына. Уж лучше пусть у меня убудет в деньгах. Их я снова смогу заработать. Я бесконечно благодарен вам, Алексей Александрович. Вы уже дважды помогли мне. Спасли меня, моего сына и репутацию моей семьи. Но больше в должниках я ходить не стану. Я — человек слова. Раз вы не обращаетесь ко мне за помощью, я сам отплачу вам.

Граф выдержал короткую паузу, а затем произнёс:

— Я сделаю так, чтобы ваше дело взлетело до небес, господин Мечников. Раз Никольский не заключил со мной договор, возможно, вы захотите со мной сотрудничать. Что скажете? Я вас заинтересовал?