Мечников. Том 10. Битва умов

Глава 16

— Да-да! Точно, это — он, — кивнул Сеченов и улыбнулся во весь рот. — Мой попутчик.

Эх, до чего же всё-таки Сеченов наивный человек. Он так искренне радуется тому, что нам удалось найти этого человека, и даже не думает, что этот дворянин может представлять для нас опасность. Чем-то Иван напоминает мне моего брата Ярослава. Такой же склад ума. До ужаса умный, но до одури недальновидный.

Иван может мыслить только в одном направлении. Когда-то он задался целью превзойти меня и очень успешно действовал в этом направлении. Хоть и проиграл в итоге, но всё равно его старания достойны похвалы.

Или другой пример. Почти всегда, когда мы брались за изобретения, он бросал все сторонние проекты и начинал всего себя посвящать только этому делу.

На самом деле большинство психологов из моего мира утверждали, что для мужчины это абсолютно нормально. Существует теория, что способностью к многозадачности обладают только женщины. Исследователи утверждают, что эта способность развилась эволюционно, поскольку женщины в первобытной эпохе всегда занимались собирательством и им приходилось обращать внимание сразу на большое количество деталей.

Мужчины же тем временем занимались охотой и концентрировались строго на одном звере, которого нужно было поймать и убить.

Но бывают и исключения. Яркий тому пример — я. Мне нетрудно заниматься сразу несколькими делами одновременно. Правда, тут уже в игру вступает моя личная теория. Мне кажется, что эту способность оттачивают в медицинских университетах моего мира. Здесь лекари трудятся совсем не так, как мои бывшие коллеги врачи.

Пациента вылечи, на звонок заведующего ответь, левой рукой напиши рецепт, правой заполни отчёт. Можешь ещё и ногами поработать, чтобы не задерживаться допоздна? Инвалидности же тоже кто-то должен заполнять!

Ух… Честно говоря, воспоминания о прошлой работе не отдают приятным привкусом после того, как я полностью освоил все тонкости работы в этом мире.

— Алексей, а почему мы к нему не подходим? — вытащил меня из пучины размышлений Сеченов. — Наверное, он нас ждёт.

— Если он так хочет со мной повидаться, чего ж сам не подойдёт? — спросил Ивана я. — Не отвечай. Это — риторический вопрос. Дело в том, что я знаю этого человека. Мы с ним много раз пересекались. Я даже тебе о нём рассказывал.

— Он — наш враг? — напрягся Иван.

— Нет. Скорее союзник, — уклончиво ответил я. — Но замаскировался он очень хорошо.

Союзник, да. Правда, от него можно ожидать чего угодно. Мы с ним заключили много сделок, но я всегда понимал, что в любой момент этот мужчина может меня предать. Слишком уж он скрытный.

— Ладно, думаю, мы так можем и до вечера простоять. Он слишком упёрт, чтобы самостоятельно к нам подойти, — произнёс я. — Пойдём, Иван. Переговорим с твоим новым знакомым.

Мы с Сеченовым протиснулись между людей, спешащих из поезда к вокзальной площади, подошли к киоску и остановились около «незнакомца», скрывающего своё лицо за свежим выпуском имперской газеты.

— Я уж думал, что вы и не подойдёте, Алексей Александрович, — произнёс он, убрав газету от своего лица. — Забыли правила?

— Нет, Ксанфий Аполлонович, — произнёс я. — Не забыл. Однако узнать вас в этом виде очень трудно.

Сеченов удивлённо смотрел то на меня, то на бледнокожего мужчину. Он ещё не понял, кто стоит перед нами. А это — никто иной, как Ксанфий Апраксин. Торговец травами и прочими запрещёнными ингредиентами, которыми я регулярно закупался у него ещё с первых месяцев своего проживания в новом мире.

— Вот только с кожей у вас что-то определённо не так. Как-то вы побледнели, — усмехнулся я.

Апраксин всегда представал передо мной в виде зеленокожего человека. Он всегда напоминал мне какого-нибудь орка, коих в этом мире, судя по всему, не существует. Если только в сказках.

Но зелёная кожа — не единственный признак его принадлежности к другой расе. Он очень умело скрывает большие клыки. Всегда старается смещать челюсть так, чтобы их не было видно. Я никогда не говорил ему, что замечаю эту деталь, но от взгляда знающего лекаря трудно что-то утаить.

— Что с вашей кожей? Выпили зелье или нанесли грим? — поинтересовался я.

— А вам не кажется, что вы перегибаете палку, господин Мечников? — нахмурился он. — Ваш коллега ведь даже понятия не имеет, кто я такой.

— Можете насчёт Ивана Михайловича не переживать, — уверил его я. — Он — один из самых приближённых ко мне людей. Не выдаст ваши тайны, поверьте мне на слово. Тем более, вы сами с ним заговорили в поезде. Значит, должны были понимать, что мне придётся ему объяснить, кто вы такой.

— Ваша правда, господин Мечников, — сдержанно кивнул он. — Что ж, полагаю, вокзал — не лучшее место для подобных разговоров. Предлагаю переместиться в другое, более комфортное.

— Прежде, чем мы это сделаем, я хотел бы знать, зачем вы вообще прибыли сюда? Насколько я помню, я с вами рассчитался. За товары ничего не должен.

— Бросьте, Алексей Александрович, — рассмеялся он. — Ну что вы в самом деле? Конечно, не должны. А если и были бы должны… Неужели вы думаете, что я приехал бы к вам лично? У меня есть верные люди, которые выбивают долги. Сам я грязной работой не занимаюсь.

— А-а-а… — протянул Сеченов. — Я понял, кто вы такой. Тот самый загадочный поставщик, который поставлял на наш завод травы. Это ведь вы?

— Да, только не нужно кричать об этом на весь вокзал, молю вас! — шикнул Апраксин. — Если уж судьба свела нас всех троих вместе, давайте переместимся с этого вокзала… на другой вокзал.

— О чём вы? — удивился Сеченов. — Мне казалось, что в Саратове только один вокзал. Или я ошибся?

Однако я уже понял, о чём вещает Апраксин.

— Он говорит о речном вокзале, Иван Михайлович, — объяснил Сеченову я.

— Верно-верно, — закивал Апраксин. — По Волге ходит очень хороший теплоход. Надёжный. И самое главное, на нём имеется престижный ресторан. Там и продолжим наш разговор.

Да уж, вовремя же я наелся. Полчаса назад забил себе желудок. Ну ничего, на теплоходе обойдусь напитками и лёгкими закусками. В любом случае, мы же туда не наедаться идём. Наша цель — отдохнуть и побеседовать о предстоящих делах. Что-то мне подсказывает, что Апраксин хочет сделать мне очередное предложение.

Мы наняли карету и поехали в сторону набережной Волги. Всю дорогу мы хранили молчание. Мы с Апраксиным решили не вести никаких бесед до того, как окажемся на теплоходе. Только Сеченов неловко ёрзал на сидении. Видимо, чувствовал себя неловко. Оно и неудивительно, в воздухе витало напряжение. Апраксин — полезный союзник, но очень загадочный тип. Как я всегда говорил, ожидать от него можно чего угодно.

Подъехав к набережной, я увидел тот самый теплоход. На нём красовалась надпись: «Княжна Анастасия». Подозреваю, что назвали его в честь кого-то из местной знати. Возможно, в честь супруги князя Игнатова. Если мне память не изменяет, имена совпадают.

Но больше всего меня заинтересовало не происхождение названия судна.

А скорее само судно. Теплоход! Удивительная картина для середины девятнадцатого века. В моём мире теплоходы появились лишь в одна тысяча девятьсот третьем году. Если верить историческим сводкам, первое такое судно произвели в Нижнем Новгороде.

Но в этом мире всё работает иначе. Нет нужды добывать и создавать особое топливо и резервуары для него. Достаточно зарядить огненный кристалл, который будет питать теплоход на протяжении всего маршрута.

Да и в целом, как мне кажется, с помощью одних только кристаллов можно толкнуть прогресс на сотни лет вперёд. Если уж мы с Павловым параллельно создали рентген, УЗИ, дефибриллятор и кардиостимулятор, то нетрудно представить, что вскоре найдётся человек, способный создать первый магический компьютер.

Мы оплатили билеты на теплоход. Пришлось даже показать паспорта, чтобы подтвердить свою принадлежность дворянскому сословию. Оказалось, что сам теплоход и находящийся на нём ресторан предназначались только аристократам.

Я уж было собрался придумывать план, как затащить Ксанфия Апраксина на «Княжну Анастасию», но он смог пройти контроль без каких-либо проблем.

Странно… Очень странно. Да, он принадлежит к дворянскому роду Апраксиных, но, если не ошибаюсь, семья от него отреклась, а государство разыскивает Ксанфия за продажу трав, из которых можно сварить наркотические зелья.

— Чего вы так удивляетесь, Алексей Александрович? — встав вплотную ко мне, спросил он. — Расслабьтесь, городовые сюда не нагрянут. Фальшивый паспорт. У меня их несколько.

Значит, у него даже в канцелярии есть свои связи? Что ж, это удобно. Странно, правда, что он делится со мной такой информацией. Да, мы уже давно работаем вместе. Доверяем друг другу в ряде вопросов, но зачем ему рассказывать то, чем я могу его шантажировать? Разумеется, я этого делать не собираюсь. Но он-то этого не знает! На его месте я бы не стал рассказывать об этом.

Мы заняли места за столиком, расположенным около правого борта корабля. С него открывался шикарный вид на Волгу.

— Какая же всё-таки величественная река! — не смог сдержать восхищения Сеченов.

— Разве в Санкт-Петербурге мало рек? — усаживаясь напротив нас, спросил Апраксин.

— В столице они в избытке, — ответил Иван, не отводя взгляда от реки. — Но даже Нева не сравнится с Волгой по масштабу. Сами взгляните! Другой берег отсюда вообще не видно. Будто мы не по реке собираемся плыть, а по морю!

В этом Сеченов прав. Волга своей шириной и вправду поражает. Рек в России много, но именно эта мне нравится больше всех. Тут я разделяю мнение Ивана.

Главное, чтобы здесь не завелись некро-бобры, как в Хопёрске. Если такие твари умудрятся выстроить плотину поперёк Волги, затопит не одну деревню, а весь центр губернии!

Вскоре теплоход тронулся, нас обдало прохладным ветром, и перед нами тут же появился официант, будто из палубы вырос. Мы сделали заказ. И лишь после этого начали наш разговор, который откладывался уже несколько часов.

— Что ж, господа лекари, — произнёс Ксанфий Апраксин. — Здесь — идеальное место, чтобы поговорить о том, что не предназначается для чужих ушей. Ветер, шум судна, плеск воды — никто нас не подслушает. Изначально я собирался переговорить только с вами, Алексей Александрович. Но если вы ручаетесь за господина Сеченова…

— Ручаюсь, — перебил его я. — Переходите к делу.

— Не спешите. Давайте хоть немного насладимся этой атмосферой, — попросил Апраксин, но фразу закончить не смог.

Теплоход развернулся, и на нас попали капли воды. Ничего особенного, казалось бы. Однако Ксанфий быстро скинул с себя сумку и достал из неё коробочку с пудрой.

На его лице появилось несколько зелёных точек.

Всё понятно. Значит, пользуется гримом. Но выглядит он очень реалистично. От обычного человека Апраксина отличить трудно. Наверняка он сделал его на основе своих чудодейственных трав.

— Так, на чём я остановился? Ах, да! — закончив восстановление маскировки, произнёс Ксанфий. — Изначально я раздосадовался, что вы, господин Мечников, решили раскрыть меня ещё и Ивану Михайловичу. Но так даже лучше. Два лекаря смогут сделать больше, чем один. Особенно, если речь о двух выдающихся лекарях.

— Дайте отгадаю, вы хотите предложить мне новый товар? — предположил я. — Что у вас на этот раз?

Во мне горел интерес. Обычно мне пригождались любые травы Апраксина. Даже те, которые используются для варки наркотических зелий, я всегда умудрялся направить на производство лекарственных препаратов. Вопрос ведь не в том, какими свойствами обладает растение. Вопрос в дозе.

«Всё есть яд, ничто не лишено ядовитости, и всё есть лекарство. Одна только доза делает вещество ядом или лекарством».

Так говорил Парацельс, который в моём мире прославился как врач, а в этом — как известный алхимик. Его труды здорово помогли мне в производстве лекарственных зелий.

— Нет, господин Мечников, на этот раз вы не угадали, — заявил Ксанфий Аполлонович. — Я пришёл сюда не для того, чтобы заключить сделку. А точнее… Поставщиком услуг на этот раз буду не я, а вы. Мы поменяемся местами.

— Может, не будем говорить загадками? — предложил я.

— Да, согласен с Алексеем Александровичем, — кивнул Сеченов. — Вы-то друг друга хоть немного понимаете, а я вообще не умею читать между строк. Поясните, пожалуйста.

Нам пришлось прерваться, поскольку официант принёс заказанные моими спутниками блюда. Я же заказал обычный ягодный морс, чтобы хоть немного освежиться и спасти себя от мучительной жары.

— Близнецы о вас часто вспоминают, — ушёл от темы Апраксин и начал поглощать заказанный стейк. — Первое время им жилось очень трудно после вашего лечения. Но — ничего. Уже привыкли. Они очень благодарны вам.

Он говорит о Свитневых. Сиамских близнецах из Пензенской губернии, которых я разделил. Именно у них Ксанфий нашёл убежище после своего изгнания.

Я, несомненно, рад, что мои пациенты в добром здравии. Но всё же меня смущает, что Апраксин попросил встречи и сам при этом всячески избегает главной темы.

Стоп… Так вот в чём дело!

— Ксанфий Аполлонович, о господах Свитневых поговорим позже. Перестаньте бояться, — заявил я.

— Что? — изобразил удивление он. — Бояться? О чём это вы?

— Я вижу, что вам трудно произнести вслух вашу просьбу. Не стесняйтесь. Мы с коллегой выслушаем вас. Такова наша работа. Слушать, помогать и не осуждать.

Апраксин отложил столовые приборы в сторону. Замолчал. Мы не стали больше его торопить. Лишь через несколько минут он смог выдавить из себя то, что хотел произнести с самого начала.

— Я хочу, чтобы вы попробовали… Хотя бы попробовали помочь мне с моим недугом, — попросил Апраксин. — Взамен можете просить что угодно.

— Вы о своей коже? — уточнил я.

— Всё верно.

— Помнится, прошлой осенью вы говорили, что никто из лекарей вам помочь не сможет. И сказали, что я ничего не исправлю, — сказал я.

— Да. Так и было. Но в тот момент я не знал, каким выдающимся лекарем вы являетесь, — он перевёл взгляд на Сеченова. — И вы тоже, Иван Михайлович. Если кто и может мне помочь, то только вы. Я хочу стать человеком. Мне надоело скрывать свою зелёную кожу под тоннами грима. Надоело прятаться.

— Я вас понимаю, — кивнул я. — И у меня есть идеи насчёт того, как исправить эту ситуацию. Кажется, вы говорили, что кожа у вас зелёная с самого рождения, верно?

— Да, я таким родился. Поэтому род Апраксиных всегда относился ко мне, как к бастарду, — опустив взгляд, произнёс он.

Значит, речь идёт о генетическом заболевании. В моём мире редко встречались случаи, когда у людей зеленела кожа. Но такое всё же бывало. Причин может быть несколько. Нарушение обмена желчи, дефекты пигментации, бактериальное воспаление сальных желёз. Правда, последний вариант стоит отмести. Не может же Апраксин жить столько лет с инфекцией?

Хотя… Кто знает? В этом мире может быть всё, что угодно.

— Как вернёмся на берег, сразу же направимся ко мне домой, — сказал я. — У меня есть всё необходимое оборудование и лекарственные препараты. С кожей попробуем разобраться за один день. Но… Разрешите поинтересоваться, а что вы собираетесь делать со своими зубами? Они ведь тоже будут смущать других людей.

— С зубами⁈ — вздрогнул Апраксин. — Откуда вы знаете?

— Не притворяйтесь, я ещё при первой встрече заметил ваши клыки, — произнёс я.

— Ну… Если вы и с ними что-то можете сделать, я буду только рад. Правда, пока что я не представляю, как это возможно. Вы ведь не выбивать их мне собираетесь?

Я улыбнулся, а затем повернулся к Ивану Сеченову и произнёс:

— Ну что, Иван Михайлович? Не хотите вместе со мной открыть новое направление лекарского дела?