Мечников. Сквозь песок и ветер.

Глава 13

В голове запульсировало, я прислушался и заглянул в дверную щель. В полумраке комнаты Ада склонилась над смартфоном, к задней стенке которого прикреплен прямоугольный артефакт связи. Судя по тому, как активно переливается зеленью его ядро, сеанс коммуникации в самом разгаре. Лицо Аделаиды подсвечено купоросным цветом, черты от него резкие, а кожа неестественно бледная.

— Да говорю же, — продолжила кому-то сообщать она в смартфон, — один стопроцентно с геном-мутантом.

Мне пришлось сильно напрячь слух, чтобы разобрать голос из динамика.

— Уверенны, что это они?

— Вы говорили, про девушку и двух парней, — ответила Ада. — Думаете часто такая компания путешествует в поездах через пустыню?

— Такое возможно, — нехотя отозвался голос из динамика. — Но, учитывая информацию, это скорее всего они.

— Я в этом уверена.

— Задержите их как можно дольше, — последовал приказ из динамика. — Нам потребуется некоторое время, чтобы добраться из Красного града в Рязна град.

С охоткой закивав, Ада усмехнулась:

— Да они уже обжились. Никуда не денутся.

— Оазис-Техно рассчитывает на вас, Аделаида, — произнесли ей в ответ.

На что блондинка проговорила без запинки:

— Знаю. Надеюсь, вы не забудете о своих обещаниях. Я собираюсь восстановить материнский постоялый двор и расквитаться с долгами.

— Если трое окажутся теми, кого мы ищем, и мы их заберем, вам выплатят всю оговоренную сумму, — сообщили из динамика.

— Это точно они.

По мере течения разговора, по позвоночнику у меня тек холодок, а в голове разгоралась обжигающая мысль — Ада нас предала. Продала. Лютецкому. Сомнений в том, что она говорит с его служебниками нет, лишь они разговаривают сухими чеканными формулировками.

Я попятился обратно к комнате, торопливо обдумывая план действий. Рязна град больше не безопасен, а с учетом интереса Алексея Лютецкого ко всем троим, не безопасно будет в любом граде, до которого он может дотянуться. То есть до любого. Оставлять Катю и Миху здесь нельзя. Для чего мы им нужны — непонятно, но было бы неплохо выяснить.

С этими мыслями я толкнул дверь. Катя в простой ночной рубахе, такая домашняя и уютная, таращилась на исписанную мелом табличкой в руках. Когда шагнул внутрь, обернулась на меня с круглыми глазами и растерянным взглядом. Губы приоткрылись, она выдохнула:

— Ты нас бросил?.. Почему?

Миха храпел на кровати, закинув руки за голову, во всю луженую глотку так, что дрожали стены. Я метнулся к нему и с силой потряс за локоть.

— Вставай. Уходим, — скомандовал я коротко.

Когда детина разлепил веки, недовольно чмокая губами, я прыгнул к сумке Кати и сгреб в нее все, что стояло на столе.

Миха, переворачиваясь, сладко пробормотал:

— Еще рано. Еще пять минуточек…

Я сунул оторопевшей Кате ее сумку в руки и быстро проговорил приглушенно:

— Одевайтесь. Бегом. Сюда едут служебники.

Катя охнула, едва не выронив сумку, а Миха сперва пытался устроиться поуютнее, пряча пальцы подмышки, но через пару секунд резко открыл глаза и подскочил.

— Что значит «служебники»? Почему?

— Ада нас продала, — сообщил я и схватил его рюкзак, а затем перебросил детине.

Тот поймал на лету и тупо посмотрел на него, потом проморгался, сонная пелена спала, он в миг затолкал в него сухпаек со стола и закинул на спину.

— Вот швора, а? — сокрушенно выговорил Миха и покачал головой. — А такая красивая девка.

— Согласен. Зачем только Лютецкому это надо? — бросил я, подбежав к окну и осторожно выглядывая.

Там темнеет, Рязна град живет привычной жизнью. Которая из дневной превращается в ночную, а значит комендантов на улицах станет меньше. Это, с одной стороны, хорошо — меньше шансов нарваться на их проверку. С другой всякое отребье любит вылезать именно ночью.

— Катя, ты готова? — спросил я, краем глаза косясь на нее.

Та каким-то чудом умудрилась незаметно и быстро переодеться в дорожные штаны, рубашку и курточку.

— Готова, — сообщила она негромко и надела через плечо сумку.

Слева приблизился Миха и тоже заглянул в окно. Там над тротуарами уже зажглись дрожжевые фонари. В Красном граде используют солнечные панели и арт-аккумы, так светит ярче и дольше. Но для Рязна града это дорого. Дрожжевые хоть и бледнее, но светят стабильно и не требуют дополнительного бюджета.

— Какой план, командир? — спросил негромко Миха, и я дернулся.

— Да какой я командир.

— Внимательный, — отозвался Миха.

Командиром быть не хотелось, но, если до них доберутся служебники, едва ли будут в игрушки играть. Одно дело оставить их в Рязна граде жить спокойно и мирно, другое — бросить на расправу служебникам, которым не пойми что надо.

Миха поглядел на тротуар за окном, по которому в даль уходит одинокий прохожий и спросил:

— А чего эти служебники гонятся-то?

— Знал бы сам, сказал бы, — ответил я. — Выясним. Не просто так этим ищейкам приспичило гнать через пустыню. Надо бежать.

Убедившись, что улица достаточно опустела, мы покинули комнату и на носочках двинулись по коридору. Катя держится позади меня, по запаху чувствую, как дрожит и волнуется. Когда проходили мимо комнаты Ады, дверь уже оказалась закрытой. Значит либо легла спать, либо спустилась в столовую. Лучше бы первое.

— Хорошо бы через черный ход, — шепотом предложил Миха. — Ну, тот, на кухне, через который картоху привозят.

— Знаю я, где черный ход, — таким же шепотом отозвался я, осторожно ступая на бетонные ступеньки.

Миха позади отозвался:

— Кто вас оазисных знает, может у вас черный ход другое означает.

— Миха, тут девушка, — напомнил я.

Он хмыкнул.

— Да она в «Медном ковчеге» такого понаслушалась. Поди не завянет.

— А если завянет?

— Ну тогда я виноват.

— То-то и оно, — отозвался я и очень медленно наклонился, выглядывая из-под перил.

В столовой пусто, только один постоялец засиделся в дальнем углу. Вернее заснул, что понятно по тому, как он, откинувшись на спинку, громогласно храпит. За барной стойкой пусто.

— Рудого нет, — сообщил я. — Двигаем.

Под рулады постояльца мы беззвучно спустились по лестнице и нырнули под нее в двери кухни. От густых запахов заныло в носу, я покривился, в таком облаке захочешь — ничего не учуешь. Но в кухне тоже пусто и тихо, что радует. В желтоватом свете дрожжевой лампы в середине помещения блестит столешница и посуда, в окне зияет темнота. Дверь второго выхода прикрыта, но замка нет, значит, не запирают.

— Отлично, — скомандовал я. — Нужен транспорт. Миха, если найдем дрезину, заведешь?

— Легко, — с уверенностью ответил детина.

Кивнув, я двинулся вперед, но едва сделал пару шагов, как Катя положила мне пальцы на локоть и прошептала:

— Кто-то идет.

Мы с Михой переглянулись. Он пожал плечами, похоже тоже ничего не услышал. Я принюхался, но сквозь тяжелые кухонные запахи ничего не разобрал.

Задачу поинтересоваться, откуда Катя знает, что кто-то идет, отложил в загашник, потому что задняя дверь открылась, и в кухню шагнул Рудый с арбалетом в руках. Стрела нацелилась прямиком мне в грудь, я застыл, перекрывая собой Катю, Миха позади тихо выругался, а губы Рудого расползлись в ухмылке.

— Это куда вы, гости дорогие, намылились на ночь глядя? — спросил он буднично.

— Да воздухом решили подышать, — ответил я, косясь на большой ковш на столешнице, которым можно заслониться от арбалета.

— Воздух — это хорошо, — согласился Рудый. — Но прогулку придется отложить.

— Не хотелось бы.

Он сдвинул плечами.

— Не все идет, как вам хочется. Присаживайтесь, чего стоите? В ногах правды нет.

— Ее и в табуретках нет, — отозвался я мрачно и под прицелом арбалета медленно оперся задом на край табуретки.

Остальным тоже пришлось прижать филе к стульям: Михе позади меня, а Кате в углу сразу за дверью. Внешне я постарался выглядеть смирным, но сам быстро продумывал план атаки. Все-таки нас двое парней, скрутить Рудого возможность есть, главное его обезоружить. И в этом загвоздка — какой бы ни была моя реакция, арбалетная стрела быстрее. Насколько Рудый хороший стрелок не известно, может мазила, а может ас. Если увернусь, он промажет, но надеяться на случай тоже рискованно. Так что оптимально подождать момента и напасть сбоку.

Повисло молчаливое ожидание, но, когда я приготовился его нарушить, с нарочно лучистой улыбкой в кухню шагнула Ада.

— О, а вот и вы, — пропела она. — Что же вы, гости дорогие, платите черной неблагодарностью за гостеприимство? Решили смыться?

Рудый хмыкнул, не опуская арбалета.

— Погулять, говорят, собрались.

— Рекомендую повременить с прогулками, — елейно отозвалась блондинка. — Когда приедут служебники, тогда и прокатитесь.

Она обошла широкий стол и оперлась ладонью на него.

— Ты Мечников. Верно? — поинтересовалась Ада и взяла из подставки длинный овощной тесак. — Жаль, что у нас ничего не получилось.

— Закономерно, — ответил я.

Она театрально вскинула брови.

— И почему?

— Ты нас предала.

— Ой, ну зачем такие громкие слова? — хмыкнула блондинка, проводя пальцем по блестящей поверхности тесака. — Ты пойми, Мечников, в бизнесе нужно быть все время на чеку.

Краем глаза я следил за Рудым. Он все еще держит на прицеле меня, догадался, что я невольный лидер группы и, если обезвредить меня, остальные растеряются. Пусть не на долго, но этого достаточно, чтобы самострельный арбалет перезарядился.

— Почему ты нас сдала Лютовскому? — спросил я прямо, незаметно придвинувшись к большому ковшу.

Томно вздохнув, Аделаида откинула светлые волосы за спину и ответила:

— Понимаешь, Мечников, девушке в наше время нужно крутиться, чтобы не остаться с голым задом. За тебя объявлена награда в пятьсот тысяч рубов. Я же не могла упустить такой шанс. А за твоих спутников еще по пятьсот накинут. Я восстановлю постоялый двор маман. Будет лучше «Медного ковчега».

— Только из-за рубов? — спросил я, придвигаясь к ковшу еще ближе.

Она пожала плечами.

— Ничего личного, Мечников. В другой жизни мы начали бы совсем с другого.

— Я бы предпочел с тобой не начинать ни в какой жизни, — отозвался я.

Надув пухлые губы, Аделаида проговорила:

— Не будь таким букой. Рудый, отведи их в чулан и запри на амбарный замок. А то знаю я таких. Дай только щель, выскользнут. Служебники прибудут не раньше полуночи. Даже с их артефактами против времени не попрешь.

Кивком рудый приказал нам подняться и указал стрелой арбалета, чтобы двигались к небольшой двери справа от шкафа, у которого сидит Катя.

Выбраться из чулана, стены которого обычно делают из листов металла, почти невозможно. Я послал Михе быстрый взгляд, тот коротко и едва заметно кивнул. После чего мы оба действовали быстро и слажено. Я рванул вперед и, швырнув в Рудого ковшиком. Тут же резко ударил вверх по руке и очень вовремя, потому что он нажал на спусковой крючок. Стрела сорвалась и, просвистев, с глухим звуком воткнулась в стык между металлическими пластинами стены.

— Они нужны живыми! — завопила Ада и кинулась на меня с скалкой, которую схватила с крючка, но я отмахнулся, вышибив ее из рук.

Миха подоспел в момент, когда Рудый вывернулся и с хищным оскалом выбросил мне в лицо кулак. Увернуться я успел, но не до конца, и костяшки пробороздили по скуле.

— Швора гнилая! — проревел он, когда Миха сцепил его руки в замок за спиной.

Лицо засаднило, я мазнул по нему ладонью, в эту секунду перед глазами мелькнул ботинок с массивными песочными протекторами, он пропнул меня в живот, но не сильно, поскольку я успел отпрыгнуть.

— Слизь верблюжья! — выругался Рудый снова, дергаясь в тщетных попытках вырваться из стального захвата детины. — Пусти, урод!

— Я вообще-то красивый, — обиделся Миха и сдавил его руки с такой силой, что в плечах Рудого хрустнуло.

Он зло захрипел, справа взвизгнуло. Оглянулся. Там Катя отчаянно сражается с Аделаидой, которая вооружена скалкой, но Катя вцепилась блондинке в руки, и девушки визжат и двигаются в каком-то замысловатом танце. Я дернулся вперед на помощь, в процессе прикидывая, как растащить сцепившихся кошек и не огрести самому, но Катя изловчилась и с силой пнула Аду в грудь. Блондинка отлетела, загремев в стеллаж с посудой.

— Ого, — впечатлился я.

Сдув со лба прилипшую прядь, Катя вытерла лицо локтем, в руке у нее осталась скалка.

— Я говорила, что гибкая, — гордо сообщила она.

— Сражен и побежден, — отозвался я с жаром.

Миха продолжал держать Рудого. Тот сопротивляться перестал, только смотрит ястребом из-под бровей и раздувает ноздри. Такому только дай слабину — кинется и порвет, как загнанный в угол зверь.

Быстро пошарив по стеллажам, я нашел веревку. Рудого связывали долго и нудно, он хоть и сухой, но дури в нем достаточно для пятиминутного сопротивления двум противникам. Только после того, как Миха крепко его пнул, тот немного успокоился, его удалось посадить на табуретку и привязать к ней.

— Вот сейчас и поговорим, — сообщил я.

После чего вытащили из завалов кастрюль Аделаиду. Блондинка изобразила обморок, но веки дергаются, а горло ходит вверх-вниз от глотков.

Я проговорил, усаживая ее на стул:

— Плохая из тебя актриса.

С неохотой она все же разлепила веки, Миха крепко стянул ей руки за спинкой стула и сокрушенно вздохнул.

— Эх, не в такой момент я бы тебя связывал, не в такой…

Она дернулась и зашипела на него, как песчаная гюрза.

— Руки от меня убрал! Животное!

Снова вздохнув еще горестней, Миха покачал головой и проговорил:

— Такая фигуристая. А во рту яд. Эх, Аделаида, у нас были бы такие красивые дети.

— Дети?! — взвизгнула блондинка с сардонической улыбкой. — Ты себя в зеркало видел? Где я, и где ты!

Миха пожал плечами с видом мудрствующего принятия.

— Я тут. А ты иди-ка в… Пустыню.

Приложив к ушибленной щеке холодный ковшик, я сел на табуретку напротив нее и проговорил:

— С брачными игрищами потом. Ты расскажи, зачем мы Лютецкому.

Подняв на меня полный презрения взгляд, Ада скривила губы.

— Думаешь, великий Лютецкий посвящает всех в свои планы?

— Ну, — пожимая плечами, отозвался, — я предположил, что ты какая-то особенная и знаешь больше других. Но, похоже, ты…

— …Обычная жадная тварь, — закончила Катя, подойдя слева, и сложила руки под грудью.

— Вам, девочкам, виднее, — проговорил я. — Значит, говорить не будешь?

Глаза Аделаиды сузились, губы попытались сжаться в полоску, но это сложно, они пухлые.

— Если бы я что-то знала, с чего мне вам рассказывать, — хмыкнула она. — Рубов с этого не заработать. А служебники Лютецкого предложили то, чего не предлагал никто. Так почему я не должна ему доверять?

Я предположил мирно:

— Может потому, что он со своим Оазис-Техно подмял под себя остатки мира после коллапса и не пытается его восстановить?

— Так может нечего восстанавливать? — усмехнулась Ада.

— Двойные у тебя стандарты. Ада, — заметил я. — Тогда и постоялый двор твоей маман надо под снос пустить. Так?

— Это другое…

— Почему? Ситуация та же, только масштабы другие. Для восстановления нужны рубы. Они у него есть. Но вместо этого Лютецкий всеми силами удерживает власть. А теперь еще гоняется за нами. Зачем?

Судя по наморщившемуся лбу в голове, блондинки зашевелились какие-то мысли, несколько мгновений она молчала, потом ответила:

— Не знаю. По кочевникам ходит слух, что Лютецкий разыскивает Андрея Мечникова и его спутников. Для чего — не знаю. Награда большая.

Ада замолчала, уронив голову, а мы втроем переглянулись. Яснее не стало. Разве что служебники как-то узнали про пчеломатку, но Никифор не тот человек, который проболтался бы о последней надежде человечества. Если информация о ней дойдет до Лютецкого его рвение станет значительнее. Но и сейчас вопросов не меньше.

— Понятно, — в итоге произнес я, поднимаясь. — Они больше ничего не скажут. Уходим.

Рудый, все это время хищно скалился и смотрел на меня зло.

Он проговорил:

— Вы не убежите. Служебники уже на подъезде. Они догонят. Вы даже из города не выйдете незамеченными. Ворота уже закрыты.