Мастер сновидений

Глава 24

— …Если Вас чем-то обидели, если девушка чем-то не устраивает, так взгляните, у меня на любой вкус, — не отставала от Одрика белотелая блондинка с пышными формами.

— Все с ней нормально, ничем она меня не обидела. Я просто… НЕ НАДО НИЧЕГО МНЕ! — Одрик вручил "мамочке" золотую крону. — Это вам на чай…ну хорошо, на ром. И, ради Пресветлой, оставьте меня в покое!

Вот ни на минуту его оставить нельзя, и пока я думала вмешиваться или нет, Одрик выскочил из трактира быстрее своего обожаемого ветра. "Мамочка" на мгновение опешила, недоуменно глядя ему вслед. Этого мгновения мне хватило, чтобы перехватить загребущую мамочкину руку,

— Столько рома девушкам пить вредно. Цвет лица испортить можно.

Ох, и цапучие у "мамочки" пальчики, но мои не хуже. Мой братик — женишок тут в сердцах денежками разбрасывается, а она и рада. Не позволю семейную казну опустошать! Ишь, чего захотели! Ладно, если соответствующие услуги были оказаны, а за "просто так" из парня деньгу тянуть не позволю! Фигушки, я плотоядная! Почти профессионально выкручиваю ее кисть, монета выпадает и тут же отправляется в надлежащее ей место, в бездонную пасть Мары.

"Мамочка" от злости и бессилия хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Нет, на самом деле она орет во все горло, но ее никто не слышит, я ей звук вырубила.

— Почтеннейшая смиз, — начинаю я издевательски, — и незачем так орать, желудок простудишь. А то местным властям будет сообщено о том, что вы тут занимаетесь вымогательством, и нарветесь на штраф. Если ваша "доченька" к юноше подлизалась, и он ее бокальчиком вина угостил, то это еще ничего не значит. Вы моего братика до нервного срыва довели, мне теперь его искать по всему берегу, ририка нанимать, ведь он быстрее меня бегает. Вообще надо думать, к кому подкатываете, у него, между прочим, оглашение с приличной девушкой из очень знатного Рода, у них любовь и все такое. И знаете ли, эта история весьма не понравится его будущей теще, ведьме весьма высокого уровня.

Хотя теща Одрику и не грозила, но это ему случайно повезло, а то бы кончилась увлекательная жизнь, как только он девушку благородных кровей за ручку взял. А сейчас я сама к нему и материнские, и тещинские чувства испытываю. А по отношению к Торкане тогда что, свекровины должна испытывать? М — да, редкостная ахинея…. Но жалко мне ребяток, молодые еще, наивные, а без мамки, без папки, кто их еще уму — разуму научит.

Мой взгляд скользнул по залу, мужчина моей мечты все еще распивал ром в компании других голубеньких магов. Правда, рядом с ним уже сидела какая-то наемница — блондинка, даже уже не сидела, а висела на нем. С этим надо что-то делать… причем срочно.

"Мамочка" все еще стояла возле меня и открывала и закрывала рот. Мимика лица у нее была абсолютно матерная, но слышно ничего не было. Достала из кошелька серебряную монетку, подумала и со вздохом заменила ее на золотую, и повертела перед носом "мамочки".

— Слушь ты, ошибка природы. Я тебе сейчас голос верну, и монетку, так и быть отдам, а ты применишь свои вокальные способности и расскажешь мне кое-что… Поняла?

Тетка замолчала и согласно кивает головой. Развязала синий узелок, связывающий ее голосовые связки. Я приветливо махнула ей рукой, предлагая присесть на место, освободившееся после бегства женишка.

— Садись, в ногах правды нет.

"Мамочка" неуверенно и бочком протиснулась и уселась за стол. Ее глаза ни на мгновение не выпускали из вида монетку в моих пальцах. Она рукой на ощупь схватила первый попавшийся на столе бокал, отпила и скривилась.

— Фу, компот…

— Не, компот, а сок. Ром в соседнем бокале.

— Так тебе чего от меня надо? Я никаких государственных тайн не знаю… А может ты юношу снимешь? У меня тут не плохой выбор есть. Вот Кнор тебе второй вечер глазки строит, хороший мальчик, ласковый

— Да, мне эти тайны до одного места, и мальчики пусть идут туда же… Вон того красавчика через три стола от нас видишь?

Тетка нехотя оглянулась и окинула быстрым взором сидящих мужчин.

— Которого именно? Там много симпатичных… — И мерзко так мне улыбнулась…

— Мне интересен тот брюнет, с бородкой и косичками…

— А этот маменькин сынок?

Я пожала плечами…

— Может он и чей-то сынок… Все мы чьи-то дети. Расскажи, что ты о нем знаешь?

"Мамочка" задумчиво посмотрела на меня… И раз уж выпустила из поля зрения монетку, решила посмотреть на содержимое бокалов и налить себе рома.

— Да, про него особенно много не известно. Зовут его Коллифин ап Сефари, маг ветра, красив и ветренен, в каждом порту у него новая девушка. Его мамаша Дрива ап Сефари известная личность. Ей в наследство достался лесовоз, вот она и гоняет его туда, сюда, лесом торгует. Живет там же на лесовозе, он сейчас стоит на внешнем рейде. Коллифин — ее единственный поздний ребенок. Она его от себя не отпускает, разве что с девицами ночь провести разрешает, а так, все остальное время он с ней, под ее присмотром. Все больше я ничего интересного не знаю…

— А где его мамаша сейчас? — "Мамачка" плотоядно ухмыльнулась…

— А она двух моих мальчиков на ночь сняла и сейчас развлекается с ними. — И она ткнула пальцем с обломанным ногтем в потолок.

Понятно, на час номер не сдают, а на ночь значит можно. Золотая монетка сверкнула в воздухе и словно растворилась в потной ладошке "мамки", а после этого ее из-за моего стола, словно ветром сдуло.

Я допила ром, что добру пропадать и решительно пошла отгонять от мужчины моей мечты повисшую на нем блондинку. У меня на этого красавчика, и эту ночь есть некоторые планы…

Одрик вышел на набережную, направился вдоль берега. В центральной части, облаченная в камень, называемый "черный хайнрод[108] ", набережная, давила своей помпезностью. Состоятельные дамы всегда подбирали наряд, выгодно выделяющийся именно на фоне этого надменного камня. И то ли прежний адмирал Союза Великих обладал отменным вкусом, то ли предки Анны расщедрились, то ли просто так случайно получилось, но темно — синяя форма морских офицеров, на фоне камней набережной, вид имела соблазнительный, оказывающий на противоположный пол магнетическое воздействие. Флотские не заставляли себя долго уговаривать и, как правило, оправдывали надежды.

Флот всегда был особой, элитной кастой Союза Великих. По старинной традиции женщины, даже маги, туда не допускались. Когда-то любимый супруг одной из Великих служил капитаном корабля, и она приложила все усилия, чтобы всеми правдами и неправдами законодательно закрепить такие порядки. Но, как известно, запретный плод сладок. Во время морских парадов в бухте Ерта, на берегу надо было беречь глаза от сияния драгоценностей и прочих женских прелестей.

Хорошо, что сейчас затишье, в гавани только один сторожевой корабль, а то бы на набережной было не протолкнуться от дамочек разного возраста и назначения.

В Ерте было много магов воздуха, кто еще так востребован здесь, они в портовом городе нужны до зарезу. Раньше, правда, еще пользовались большой популярностью сильные маги воды, да где их сейчас найдешь.

Одрик шел навстречу северному ветру, и скоро миновал фешенебельную часть набережной. Дорога совсем спустилась к берегу, камни были пересыпаны белым просоленным песком. Встречавшаяся публика стала попроще, победнее, большей частью простые матросы и горожане. Прямо здесь на песке были разбросаны пивные и закусочные. На их отрытых жаровнях рыба и прочая морская живность оказывалась, не успев опомниться, прямо из сетей или ловушек. Рыбаками были почти поголовно гоблины на маленьких юрких одновесельных челноках, сновавших вдоль берега. На отмелях подростки — гоблины по плечи в воде волочили по дну бредни. Попавшиеся в бредень креветки прямо из него сваливались в кипящий чан при одной из пивных. Ее хозяин, креветок посолиднее подавал посетителям к пиву, а некондицию, вываленную в медный тазик, и несколько медяков сверху возвращал гоблинской молодежи. Они налетали как мальки на приманку, лущили креветочные панцири и лопали добытую мякоть как семечки, или скорее орехи.

Пока чан с креветками закипал, гоблинята пританцовывали вокруг него и напевали незатейливую песенку:

Бам, бам, мараре.

Мараре, тамоле.

Хаве — хаве, бам, бам.

Мака — мака тамоле.

Бам, бам, мараре.

Мей — Коха, Маке — маке,

Хава — туи — таке — таке.

Одрик сидел на бочке, заменявшей в прибрежной пивной стул.

— О чем это они, не знаете случайно? — Спросил он соседа.

— Как не знать! — Ответил сосед, судя по одежде и обветренному лицу, моряк. — Это известная песенка. В ней поется про их родину, зеленые острова, бескрайнее синее море, только на его просторах они могут быть счастливы. Море… Если уж его полюбил, разлюбить невозможно… А вы, коллега, не наниматься ли собираетесь? А то я бы мог посодействовать, свести кое с кем…

— Нет, пока нет. Спасибо.

— Да ты не стесняйся, на нас тут спрос, голубые всем нужны, — и коллега азартно покрутил кольцо мага ветра на сухом узловатом пальце, как бы подтверждая, что он свой. — Я смотрю, ты тоже ветрячек, здесь мы в цене, здесь нас уважают. Если у магов воздуха была бы своя столица, то она наверняка была бы здесь, в Ерте, или еще каком портовом городе…

— Да, славный город. Дышится легко.

— А от кого ты тогда прячешься?

— Прячусь?!

— Нитей твоих почти не видно, цвет не различить.

— А, это… так, на всякий случай, привычка.

— Ну, мы-то своих не трогаем, у нас тут, на побережье, что-то вроде братства. Ветер ведь непостоянен как малый ребенок, а море…, оно промашек не прощает.

— Но и подлостей не творит.

— А вот это правда. Дикое, своенравное, непонятное для нас людей море, которое скрывает в себе еще так много загадок, все равно влечет нас своей непостижимой силой и красотой. Оно словно прекрасная женщина с прихотливым характером. С ней конечно сложнее, чем с покладистой, но интереснее. С покладистой все слишком просто, каждый день одно и тоже, надоедает быстро. А эту надо каждый день разгадывать, распознавать…, не знаешь, что от нее ждать в следующую минуту. Но это не дает расслабиться, заскучать и разжиреть.

— Точно! С ними не соскучаешься, — юноша улыбнулся.

— Ох, молодежь! Все-то вы знаете, все-то вам известно, — парировал корабельный ветровой маг. — Но молодой человек, не пора ли нам познакомится? Хардман ап Альвадан, — маг поднялся и протянул коллеге руку.

Одрик вскочил навстречу протянутой руке, вытянул вперед свою:

— Одиринг аль Бакери. Можно просто Одрик.

— Можно просто Харди. Ты у нас с "аль", не столичный случайно?

— Не — е, — замотал головой парень, — каравачский.

— А, так ты не из сейнов ли будешь?

— Вроде как из них.

— Тогда понятно, почему тебе наниматься не интересно. А я все гадаю, чего это маг здесь с рассохшейся бочки высматривает, глаз от горизонта не отводит?

— Просто на море смотрю…. Я же его вчера первый раз увидел. Вот, жду заката, а то вчера заболтался кое с кем и все пропустил.

— О! Так ты пропустил такое представление! Я уже несколько лет на море и всякий раз поражаюсь этому зрелищу. Я не видел еще двух одинаковых закатов, каждый из них неповторим. А это твой первый закат на море и, дай Пресветлая не последний, и его надо бы увидеть наплаву. Попытаемся взять лодку.

— А разве это проблема? — Одрик не понял в чем сложность, ведь в пределах видимости маячило множество рыбачьих челноков.

— Тут во всем свои тонкости. Не каждый возьмется иноплеменников прокатить, и дело не в деньгах.

Хардман подозвал хозяина пивной.

— Я бы хотел небольшую прогулку устроить, для моего юного коллеги. Он впервые на море…, — хозяин понимающе кивнул. Он прошелся по берегу, высматривая, видимо, кого-то из знакомых и замахал рукой, подавая знаки. К берегу пристал гоблинский челнок.

— Рийгу согласен брать пассажиров, но без багажа.

— А мы налегке, нам прогуляться, — и оба мага шагнули в лодку.

— Ширбо[109], — обратился Харди к лодочнику, — нам на закат.

Это могло означать и просто на запад, и в открытое море, поскольку бухта Ерта выходила прямехонько на заход светила.

— Туда за сети, где ничто кроме чаек не нарушает горизонта.

— Что асса хотел там найти?

— Что можно найти на горизонте, кроме заката? Того захватывающего момента, когда уставший от трудов Андао позволяет себе отдых в ласкающих ладонях морских волн?

И состоялся удивительно красивый закат. Солнце уже зашло, но небо еще освещается красноватыми отблесками. Цвета на небе плавно переходят друг в друга. От совсем темной линии горизонта к нежно — розовому цвету облаков и далее прозрачно — золотистому. Эта ни с чем несравнимая палитра повторяется в отражении на гладкой как зеркало глади воды. Возникло бы ощущение полной умиротворенности, если в последнюю минуту на горизонте не объявились, тяжелые как свинец тучи и прощальные лучи Андао не выцветили бы на них тревожную пурпурную кайму.

Увидев это, гоблин побагровел до своих лягушачьих перепонок и еще больше сгорбился. Новый знакомый Одрика мрачно покачал головой.

— Стергу надо бы молитвы вознести. Кто не войдет в бухту завтра, рискует не войти сюда уже никогда… — он задумчиво вздохнул, и, не отрывая глаз, от зловещего горизонта продолжил. — Можно, конечно, встретить шторм и в открытом море, только не все любят рисковать…

Одрик зачарованно наблюдал за сменой красок на небе и воде, а утомленный жизнью маг задумался, глядя на воду, и вдруг стал беседовать сам с собой:

— Сумерки — единственное время, когда я перестаю ненавидеть планету и всё, что на ней находится. Время когда дневная суета оставила рассудок, а обольстительные чары ночи ещё не пробудили в душе первобытные силы, пока не воцарился безумный мир моих кошмарных снов. Но перед тем, как я растворяюсь в нем, как соль в водах моря, перестаю ощущать свой порабощенный разум и тело, зато ощущаю всем своим существом каждый звук, каждое движение, каждую мелочь. Я сторонюсь людных мест, блуждаю, устремив взгляд в небеса, туда, где облака на небе всех цветов — от кровавой ваты до вулканического пепла…. И в голове нет ни одной мысли, человеческой мысли. В душе тоска и спокойствие смертника на перед казнью, и непонятное стремление вперед к неизбежному. Мир поглощают сумерки, и я становлюсь самим собой, я уже и не человек, но еще и не особь из моих кошмаров. Я живу от заката до заката…

Бывает, я встаю во сне, хожу по несуществующим дорогам, разговариваю на неизвестном языке с невидимыми собеседниками. Самое поразительное, что меня тянет туда, что мне с ними лучше, чем с людьми, все чаще посещает желание не возвращаться.

Не может человек не спать, я пробовал, тогда они приходят наяву, и я не могу отличить гостей из моего бреда, от реальных людей. Перед тем как заснуть, я привязываю себя к ложу, объясняю всем на корабле, чтобы не выпасть при случайной качке. Пока, кажется, никто не догадался…. Никто не догадался, что всю ночь во сне я развлекаюсь с демонами. Я поэтому и ушел с военного корабля, чтобы случайно не попасться и не подставлять брата. Он дослужился до кого-то там в Канцелярии, и смог место для меня выбить, не хотелось бы портить ему карьеру.

… не знаю, зачем я говорю тебе все это, когда мы с тобой в этой убогой лодчонке. Ведь как все нормальные люди, ты вправе в лучшем случае сдать меня городской страже для препровождения в дом для одержимых демонами, а в худшем прирезать как психа. Хотя может и наоборот, гораздо интереснее принять удар от такого изысканного меча, как твой, чем гнить заживо в компании умалишенных. Я устал, не знаю, сколько еще мне удастся продержаться. Я уже сомневаюсь, человек ли я, я уже начал мыслить категориями своих ночных гостей. Хорошо, что при свете солнца они отпускают меня, но мне кажется, что днем они просто спят, а то бы мне не было от них покоя.

Это еще хорошо, что здесь в Ерте очень мало фиолетовых, мне не приходится прятаться, как в Ричелите или в других местах. Кто-то из них возможно и помог бы мне, но большинство сочтут меня опасным и сдадут в соответствующее заведение. Я бы сам наверно так поступил на их месте. Местная гадалка поведала, что есть какой-то Мастер сновидений, и он разбирается во всем, что происходит во снах. Бывалые люди рассказали, что такой действительно есть и живет в Караваче. Я был там полгода назад. Зимой в Ерте неуютная погода, суда на приколе, и мы все сидим по домам. Я посетил Каравач, но не нашел Мастера, кто-то говорил, что он куда-то уехал, некоторые утверждали, что он повстречался с Двуликой. И теперь я и не знаю, куда мне ехать, где мне его искать.

— Никуда не надо ехать, не зачем никого искать…, — ответил Одрик. — Я здесь.

Одрик, сидевший на носу лодки, обратил взгляд на одержимого ночным демоном. На берегу уже зажигались ночные фонари, кто-то поджидал запоздавших рыбаков. Не дождавшись команды своих пассажиров, повернул к берегу свой челнок и гоблин Рийгу. Челнок — лодочка двухсторонняя, разворачивать ее необязательно, можно просто пересесть лицом в другую сторону, а нос с легкостью становиться кормой, а корма носом.

Немного южнее, центральная часть города переливалась разноцветными огнями, казалось, что там полыхает костер в честь Зимнего поворота, а по окраинам разлетаются искорки от него. И трудно было отличить холмистые окраины Ерта от ларийского звездного неба, пока за вершинами холмов не начало пониматься зарево.

— Что это? — Встревожено спросил Одрик. Он еще виделся все только в магическом диапазоне, несколько в другом "цвете".

— Так ведь луны встают, обе. Через неделю общее полнолуние.

Челнок скользил по ночной волне, гоблин привычно разгребал отразившиеся в море звезды, а в впереди из-за холмов всплывал огромный кроваво — красный Марис, болезненно — желтая Мурана рядом с ним выглядела чем-то напуганной.

Когда Одрик наблюдал полнолуние во всей красе, когда это было? Давно, еще в горах у гномов, от своей землянки. Тогда еще вокруг был снег и лед, а потом стало как-то не до ночных светил. Нет, ночи с множеством событий были, но луны не были их действующими лицами, а реквизитом подсветки. И видел он это просто глазами молодого человека, немного художника, а теперь! Никто еще не рассматривал предчувствие смерти, окутавшее его нового знакомого в магическом диапазоне. Нет, не реальную ее опасность, а ощущения и эмоции самого человека: он светился почти таким же воспаленным светом, как и пугающе красный Марис, светился весь, а не только в ауре. Он был окутан этим светящимся облаком как липким туманом, как роем пчел.

"Ведь это не сумасшествие, он не придумывает. Действительно похоже на демона. "

"Да, — ответил Учитель, — у него действительно подселенец. Рискнешь? "

"А я-то чем рискую? "

"Мало ли кто у него там, отсюда хорошенько не разглядеть. Потом тебе придется зайти в чужой сон, мы на территории противника. А во сне я не смогу тебе ничего подсказать, я должен оставаться снаружи, вокруг тоже территория противника. "

Лунная дорожка их лодки не серебрилась или золотилась, сегодня они плыли как по кровоточащей ране. С набежавшей волной челнок вынесло на песок почти до половины, магам даже не пришлось замочить своих сапог.

— Ну и что я должен делать? — спросил Харди.

— А ничего особенного, как обычно лечь спать.

— Как обычно не получится, я же не могу вернуться с тобой на корабль.

— Я так понимаю, завтра в море никто не выйдет. Разве маги не остаются на берегу во время стоянки?

— Да, но мы с тобой снимающие номер на ночь…, ты может быть и выше предрассудков, но моя репутация и так висит на волоске. Людей со странностями не любят, и при любом удобном случае приписывают им все грехи мира.

— Ладно, какие еще есть варианты? Главное, чтобы ты спокойно спал. И обо мне думай как о своем приятеле, не более того. Вот если мы с тобой долго засиделись в прибрежной пивной, то что?

— Тогда хозяин может предложить нам свой навес. Сейчас еще не холодно, дождь пойдет завтра днем. Нет ничего прекраснее, чем выспаться на берегу, под шум волн.

— Ты хозяину доверяешь? — Спросил Одрик, чтоб успокоить Учителя.

— Тому, где мы сидели — ДА.

— Так мы к нему и идем?

— Конечно, надо же подкрепиться. Тебе после морских впечатлений, мне перед сном.

Хозяин оказался рад поздним гостям, да и заказали они горячий ужин. Корабельный маг по обыкновению пожелал рома, а этот молодой приезжий попросил чего-то легкого.

— Зря, — заметил старший младшему. — Здесь всегда отличный ром.

— А ты думаешь, я бы отказался?! Но туда, куда я собираюсь…, не стоит…

— Асса, вот ваш грог, — хозяин поставил перед Одриком большую дымящуюся кружку. — Я сварил слабый, слабее не бывает. Но Вам надо выпить чего-то согревающего, ветер уже приносит сырость.

Грог был правильный, обжигающий с прекрасным ромом, с сахаром из тропических влажных лесов, с гариамскими пряностями, теми какие положены. Но Одрик вспомнил другой с запахом каравачских трав, и те руки, что принесли его, неаристократические, но мягкие и теплые руки Кайте. Он сотый раз спрашивал себя, почему так получилось? Неужели он так ее обидел, что она даже ни попытавшись попросить помощи у него, оказалась с другим. Нет, Берни не хуже его, а в каком-то отношении может быть и лучше, но почему ему даже извиниться перед Кайте не позволил? Хотя какие, к Гаарху, извинения, в таком состоянии Кайте лучше не расстраиваться и не надо никаких неприятных воспоминаний. Да и ему не надо лезть, куда не просят, хорошо людям без него, и слава Пресветлой, он туда не сунется.

— Харди, хватит тебе рома, настало время для моего лекарства. Где мы с тобой встретимся?

— Как это "где"?

— Ну, во сне, нам же надо встретиться, называй место.

— Что, можно любое?

— В принципе любое, но желательно что-то знакомое, так будет легче.

— Можно набережную…

— Хорошо… А ты ничего не помнишь в Караваче, мне в своем городе было бы проще.

— Тогда зима была, я помню белый город и обледеневшие ажурные мосты. Давай на первом от ратушной площади по дороге на юг.

— Прекрасно, ты жди меня там…, — над ладонью Одрика повисло переливающееся облачко. — Давай свой стакан. Теперь отхлебни этого.

Хардман изучающее посмотрел на радужное лекарство, ни один из его узлов не был ему знаком. Все они были какие-то неправильные, словно вывернутые на изнанку, все учебники магии гласили, что так нельзя, что так нарушаются цвета.

— Не сомневайся, хуже от этого точно не будет.

— Про тебя уже много лет байки ходят и мастером зовут, я ожидал кого-то постарше.

— Я учился этому, как только начал произносить слова, сколько я помню себя, столько помню и это. Смелее, жди меня на мосту и никуда не уходи, я скоро…

Зимой в Караваче морозно, снежно и тихо. В это время почти никто сюда не приезжает, да и местные жители предпочитают сидеть по домам. Большинство рассказывают про ярмарочный Каравач, шумный и суетный, а про такой, заснеженный и молчаливый знают только свои.

По безлюдным белым улицам Каравача быстрым шагом проходил молодой маг. Асса по всей видимости куда-то спешил, был сосредоточен и решителен. За ним озябшей рысцой едва успевало забавное черное животное с белой грудью, когда-то называвшееся собакой. Ее лапы мерзли, и она пожимала то одну, то другую свою конечность, но ее длинноногий спутник не обращал на это никакого внимания. Наконец собачка не выдержала и подала голос:

— Ей ты, кобель бесхвостый, думаешь, раз ноги у тебя длиннее, то уже плевать сверху на все можешь!

— Мара, что случилось, чем ты опять недовольна?

— Ты сказал, что мы во сне…

— Да, ты спишь и клиент тоже, я не совсем.

— Но ты сказал, что сон твой.

— Я этот сон слепил, а вы в нем спите.

— Так что ж ты не мог сон потеплее слепить, чтобы я не мерзла? Я же короткошерстная, мне холодно.

— А где вы с Анной раньше жили, там зимы не бывает?

— В Злых Камнях гораздо теплее, несмотря на то, что они злые.

— А еще раньше, еще до Камней?

— О! Там вообще такие зимы, такие! Ты даже не представляешь, батареи в домах лопались!

— Батареи? Действительно не представляю… Но как же ты там жила?

— Да не гуляла я так долго в такой мороз, а еще у меня одежда была, пелеринка на шерстяной подкладке и утепленный комбинезон. Терпеть его не могла, он шуршал сильно. А как ты думал, у нас собакам одежду шьют, есть даже целые собачьи магазины.

— У нас тоже есть лавки, где упряжь для варгов продается.

— Сравнил… У нас есть парикмахерские для собак, где стригут и даже делают маникюр. Стричь меня не надо, а когти хозяйка иногда подстригает. У нас собак любят, о них заботятся, а ты совсем заморозил.

— Ну, извиняй, на тебя одежки не припасли. Так, погоди…, — Одрик сбросил свою куртку, стянул свитер. — Мара, иди ко мне.

Одрик обернул илларий свитер вокруг Мары, а рукава перекрестив между лапами, завязал узлом на холке.

— Вот, больше я пока ничего сделать не могу. Как тебе? Дотерпишь до дома?

— До какого?

— До моего.

— А там есть что-то съедобное?

— Вот уж не знаю, скорее всего нет.

— Так ты меня еще и голодом решил уморить?!

— Держи, — Одрик достал серебрушку, но вспомнил, что это сон, не было смысла экономить, заменил на золотую крону. Монетка сделала в воздухе несколько оборотов, звонко стукнулась о марины зубы и исчезла в розовой пасти. — Все равно бежать через базар придется, там возьмешь себе подкрепиться. В доме поставь защиту свою, не человеческую, мы сегодня ловим демонов, люди нам не интересны. Только пусть она будет неактивна. Сидишь тихо, начинаешь по моей команде. И еще отдельно сплети что-то вроде мешка, человека спрятать надо.

— Весь дом запечатывать?

— Весь.

— На весь — у меня сил не хватит ее активизировать. Я же во сне, зарядится не смогу. Ты не вплел в этот сон мои источники.

— Ко мне подключишься.

— А как ты мне нужный цвет дашь?

— Ты сама возьмешь, какой тебе надо. Вот смотри, — Одрик сжал ладони, словно что мял между ними, потом начал медленно их разводить. Нечто между ладонями начало растягиваться, как кедровая смола. Нечто бесцветное вытягивалось, утончалось и обретало цвет, множество ниточек, склеивающие ладони Одрика засветились радугой: от красного до фиолетового: — Найдешь здесь свой?

— Найду, — Мара языком подцепила нужную ей фиолетовую, почти черную нить, прижав зубами, выдернула ее из Одрика и всосала как макаронину. — Ты, это… пожалел что ли? Быстро как оборвал.

— Когда до дела дойдет, не бойся, не оборву. А просто так нечего из меня нити дергать, я вам не клубок. А как дело сделаем, то пойдем к Джургу обедать.

— Что и пиво будет?

— Будет, будет, во сне все бывает… но сначала дело!

Хардман оказался на южной каравачской дороге. Вокруг ни души, слишком тихо и слишком бело. Договаривались, что на мосту, и он пошел на север к Ратушной площади. Одрик не поскупился и одел его куртку илларьим мехом внутрь, наверно по местной моде, в Ерте таких не носили. Мост казался стеклянным, так глубоко лед скрыл ажурные переплетения металла. Хардман облокотился на обледеневший столбик парапета и стал ждать. От сплошной белизны глазам стало больно, он опустил веки и забылся….

Кто-то потряс его за плечо.

— Ты что, спишь что — ли? Спать во сне, оригинально.

— Одрик, я чего-то задумался, тут так тихо. В Ерте никогда такой тишины не бывает, там море шумит.

— Никуда твое море не делось, на самом деле мы от него в двух шагах, ветер поднимется, скоро брызги долетать будут. А тут, во сне зима и пойдем в дом, а то замерзнем.

— Идем, а куда?

— Ко мне, конечно, в мой старый дом. У меня там ром в заначке был.

Идти пришлось со скоростью Одрика, Хардману иногда приходилось переходить на бег. Может быть, во сне стоило устроить домик поближе, но Одрик предпочел настоящий Каравач, и затащил противника на свою территорию. Здесь, в любимом городе у него преимущество.

В доме уже был растоплен камин, гостиная прогрелась. В кухонном уголке на столе валялись объедки, видимо Мара в образе Марата похозяйничала. Одрик повесил на крюк в камине чайник, достал с верхней полки запыленную бутылку. Развернул свой заслуженный диван к огню, предложил гостю теплое место.

— Одрик, а в доме еще кто-то живет? — Спросил Харди, глядя на свежие объедки.

— Да приятеля пустил, чтоб ему за номер в трактире не платить. Да и вместе веселей, — демонам Харди не надо было знать о присутствии Мары, и Одрик смел объедки в мусор.

— А у тебя сахар есть?

— Не знаю, но, похоже, нет.

— А что-то сладкое?

— Вон там варенье, с лета осталось. А тебе зачем?

— Я грог хочу сделать. Ты не против, если я тут похозяйничаю?

— Я очень даже "за".

Пока Хардман варил согревающий напиток, Одрик его просматривал, осторожно, слой за слоем. Это даже хорошо, что тот отвлекся, чем дольше он не почувствует сканирование, тем дольше будет в неведении его демон.

Сожители — демоны не такая уж и редкость. Иногда демон прячется в человеке, просто деля с ним одно пространство. Это бывает, когда заключен союз, а уж зачем и почему — неважно, так бывает. Когда целый род переселяется в другие земли, и домовой демон рода покидает дом, и путешествует вместе с его главой. Да мало ли чего бывает…. Но Одрик встретил незваного гостя, он не только квартировался внутри корабельного мага, он еще и питался им. Аура Хардмана была покрыта пятнами и дырами, многие лучи уже затянуло черным дымом[110]. Однако выесть несчастного Хардмана изнутри, было банально. Демон подошел к вопросу неординарно, он стал не обычным паразитом, а симбионтом, вступил с ним сосуществование. Он не просто высасывал силы своего носителя, он перекраивал человека, постепенно подчиняя себе. Нет, не смерть грозила Хардману, а гораздо худшее, пленение. А потом существование в качестве оболочки для демона — хозяина.

Хардман разлил горячий грог в чайные кружки. Они сидели, разговаривали ни о чем, т. е. о погоде, о женщинах, а Одрик потихоньку, как луковую шелуху, снимал с него слой за слоем. Показалось что-то чужеродное. Еще немного и вот он, наш нежелательный элемент: длиннющий червь обвивал позвоночник мага, у этой твари было несколько нанизаных вдоль тела голов. Все кроме последней, или первой, имели присоски, целый ободок присосок и тянули из бедного Хардмана кровь и магические силы, рта как такового у них не было. Только у одной были челюсти, открывающиеся как бутон цветка, ими он мог буравить физическую плоть и перемалывать магическую сущность человека. Но червь оказался хитрее, зачем убивать сразу того, кто может кормить тебя очень долго.

В первый момент Одрик хотел схватить и вырвать тварюгу, но вовремя сообразил, уж слишком просто. У каждой головы было, что вроде воротничка, похожего на зонтик, и потяни он червя, зонтики бы раскрылись и спицами — шипами вонзились бы в тело Хардмана. А если разорвать, то любая голова может превращаться в конечную, а у другой части будет отрастать хвост. Да и демон почувствовал, что на него смотрят, крайняя голова повернулась к Одрику и уставилась на него тем, что у нее было вместо глаз.

— Червь? Почему ты думаешь обо мне как о черве? Это обидно. Мог бы меня назвать змеем, — заявило существо Одрику.

— Змей — мудрое и честное создание, он себе подобного не позволяет. К тому же змеи ближайшие родственники благородных драконов.

— Очаровательно, юноша верит в драконов.

— Все гораздо серьезнее, я им доверяю.

— У тебя есть знакомые драконы?

— Парочка найдется.

— Правда? И где же, интересно знать?

— Один в горах у гномов, другой в местных лесах. Они бы могли и в городе жить, но не любят шума.

— Чем же они питаются?

— Драконы прекрасные охотники, да и местные подкармливают.

— Как? Жертвы приносят?

— Зачем? Гномы, например, кормят своего дракона илларьем молоком и сыром. А еще драконы любят сладости.

— Так если драконы никого не едят, то зачем их подкармливают?

— Как зачем! Гномы считают, что копи без дракона, это не копи. Драконы охраняют их подземные владения от непрошеных гостей типа вас.

— Предлагаешь мне перейти на сыр?

— Нет, я бы с тобой не поделился.

— Это еще почему? — Обиделся червь.

— Драконы вдобавок еще и красивые, а ты мерзость неописуемая. Никогда такого уродства не встречал.

— Да ты знаешь, с кем говоришь?!

— С червем осклизлым, куча голов и ни одной нормальной.

От червя послышалось какое-то урчание, даже клокотание.

— Да ты еще и наглец! Ну, погоди же! — Крайняя голова, уже высунувшаяся из Хардмана, ощетинилась всеми своими челюстями — лепестками и бросилась на Одрика. С первого раза червь промахнулся.

— Ты не знаешь, с кем связался, сколько я магов сгрыз в подвалах Магической стражи, и не представляешь! А там серьезные люди были, не такие сопляки как ты.

— Сначала поймай, потом хвастайся.

Червь скрутился кольцами, потом разжался как пружина и прыгнул на Одрика. Раздался звон, это демон ударился в зеркальную защиту.

— Мара, ВЗЯТЬ! — скомандовал Одрик. Во все стороны брызнули сверкающие белые струйки, развернулись многочисленные жгуты. Мара выскочила из своего укрытия, схватила брошенный ей жгут, в тот же миг стены засветились, защита была активизирована.

— Харди, спрячь Харди, быстро! — и собачка накинула на свалившегося на пол мага защитный мешок.

Червь еще скрутился пружиной и прыгнул на Одрика, и опять звенела зеркальная защита, и еще раз, и еще….

— Так ты до сих пор не понял, что я тебе не зубам?

— Да кто ты такой?! — Гудело в пасти демона — червя и он опять приготовился к прыжку.

— Я тот, кого не ждали… — и в руках сверкнул радужный меч. И червь встретился с его лезвием. Одрик не стал нарезать демона кусочками, как орочью колбасу, он рассек его вдоль, ни одной головы не осталось целой, и раздавил сапогом продолжающий трепыхаться хвост.

— Мара, глянь, это тебе не по вкусу? — Мара подошла, понюхала.

— Фырк, — сказала собачка, — самая гнусная пакость, которую я встречала. Отравить меня хочешь?! — И ее морда приняла тошнотное выражение.

— Тогда приведи в чувство нашего страдальца, для него все закончилось.

И пока Одрик сжигал остатки червя, Мара в образе Марата усадила мага на диван, сбрызнула его водой.

— Ты кто?! — испугался, открывший глаза Хардман.

— Спокойно, это свои, — отозвался Одрик. — Ты как? Встать сможешь?

— Да вроде ничего, наверное, смогу. Только во рту пересохло.

— Ну, тогда поднимайся, пойдем к Джургу, горло промочим….

И компания вышла на улицу, к свитеру Одрика Марат добавил еще его же тулупчик, найденный в доме. До трактира Харди несколько раз останавливался, чтобы справится с головокружением и отдышаться. Видимо все это не прошло без последствий для его здоровья. Но он сильный, он должен справиться.

Они уже зашли к Джургу, когда Одрик услышал зов Учителя. Ему надо было немедленно выходить из медитации. Он вытряс Маре — Марату все из своих карманов и растаял как утренний туман под лучами Андао.

Одрик очнулся, но не сразу оценил обстановку, под навесом кроме них с Харди кто-то был. Не разбирая деталей, он шарахнул белой молнией чужаку в лоб. Вспышка осветила гоблинского недоросля. Тот зачем-то сунулся к магам, ведь маги люди не бедные, а пара монет подростку не помешала бы. Незадачливый воришка выскочил от них как ошпаренный, и с визгом скрылся в направлении гоблинского поселения.

Оказалось, что Одрик вышел из медитации как нельзя во время, его пациент трясся в судорогах, изо рта шла пена. Одрик вытащил Харди из-под навеса, позвал хозяина. Пивная кружка воды привела мага в чувство, но не вернула силы. Его рвало с кровью. Хозяин пивнушки зачерпнул прямо из моря соленой воды.

— Зачем? — удивился Одрик.

— Первое средство, когда перебрал, — объяснил тот, — желудок наверно слабый. Намешали вы вчера. Ему бы женится надо, или вдовушку какую завести, чтобы жить дома в тепле и заботе, и с регулярным домашним питанием. А то с корабля в пивную, с пивной на корабль, кто же так долго протянет!

Как ни странно, Харди выпил целую кружку горко — соленой морской воды, его вырвало еще раз, желудок очистился окончательно. Он встал, умылся той же соленой морской водой. Его пошатывало, но взгляд был ясным.

— У тебя получилось? — спросил он у Одрика.

— А ты сон не помнишь?

— Помню, но не очень четко. А что там у тебя в руках было, такое радужное?

— Во сне чего только не бывает. Главное, что ты теперь будешь спать спокойно. Только скажи мне, ты что, бывал в Магической страже?

— Нет, я у брата был в Канцелярии, а это сосем рядом. Слушай, я посплю еще, ты меня посторожишь.

— Хорошо, посторожу.

Тучи почти совсем затянули небо, начал накрапывать мелкий дождь. С востока оставалась узкая полоска неба, светящаяся красками рассвета. Одрик поднялся от берега на дорогу и его ослепил луч взошедшего Андао. Свет ударил в глаза, и он его видел, к нему вернулось обычное зрение. Но он еще ничего не видел, он отвык, все заливал свет Андао. Как только нижний край светила поднялся над горизонтом, его верхний коснулся туч, и оно скоро скрылось за их границей.

Когда Одрик наконец проморгался, то рядом с ним стоял гоблин Рийгу, принесший извинения за поведение молодого глупого соплеменника. Рийгу спустился с Одриком к навесу, много кратно повторял извинения. Сначала Одрик молчал, потом начал задавать гоблину вопросы. И Рийгу рассказал ему грустную повесть о клане проклятых гоблинов, рассказывал долго, пока у Одрика не кончились все вопросы….

Проснулась ближе к полудню… Ах, какая была ночь! Ах, какой мужчина! Сейн, конечно, тоже хорош, он нежен и опытен, а этот был — молодой задор и натиск, а какая выносливость… Но много такого тоже не надо, а одна ночь, самое то. Он ушел уже на рассвете, и только тогда я наконец-то заснула, но какие у меня теперь будут воспоминания!

Спустилась вниз, очень кушать хочется, что после такой ночи не удивительно. Погода испортилась, на море начался шторм, дождь, волны, ветер, все дела…

В уголке зала сидел Одрик:

— Ну и зачем ты погоду испортила?

— А причем здесь я?

— Не ври… это вы, ты и этот ветродуй этот шторм организовали. Так бы он только к вечеру начался.

— Да ты что… Какие мы не хорошие… Ты уже позавтракал?

— Тебя вообще, что-нибудь кроме еды и постельных развлечений интересует?

— Да, конечно, но только после всего этого и не на голодный желудок. Так что я сейчас поем и меня все остальное очень даже будет интересовать… Ей, там… принесите мне… что тут у вас съедобного есть?

Когда первый голод был утолен, я поинтересовалась у Одрика его планами на сегодня. Напомнила, что уезжаем сразу после моего визита в ратушу.

— Я все помню. Что ты мне как маленькому все по четыре раза повторяешь?

— А если ты все так хорошо запомнил, то повтори, что ты должен будешь сделать.

— Хорошо… После обеда…, обед позже обычного на час. — Поправился Одрик под моим скептическим взглядом. — Съезжаем из трактира. Я нанимаю двух, самых быстрых ририков, только не знаю, как отличить самых быстрых? И жду тебя у главных ворот ратуши. Моя и Мары задача, пока ты не вышла, никого подозрительного оттуда не выпускать… Кто такие эти "подозрительные" мне, правда, не совсем понятно. А еще… а еще… Вспомнил, а еще мне надо поменять пять золотых крон на серебро и медь. А, кстати, зачем менять? Это же большой мешок получится, носить тяжело будет.

— Ты главное поменяй и ририков найми, вещи наши в возки упакуй, а мешок с мелочью долго носить не надо будет. Ладно, будем считать, что ты все понял. Тогда за обедом встретимся.

Я оставила женишка в трактире и отправилась по делам, на почту за ящиками, потом к мэтру, а затем надо отдохнуть и вещи собрать. Еще надо бы по дороге неколько бутылок рома купить, сейну в подарок, и себе в запас.

Одрик стоял под дождем на пронизывающем ветру и изо всех сил старался согреться, дуя дыханием на сведенные от холода пальцы. Рядом с ним стояли два гоблина и лениво переговаривались между собой на своем языке. Удивительно, но они совершенно не мерзли. Маг еще раз посмотрел на башенные часы… Время, назначенное для встречи, еще не наступило, а Одрику казалось, что он стоит тут уже несколько часов.

Вдруг дверь ратуши приоткрылась, и из них выскользнул худой, как жердь клерк. Он затравлено оглянулся по сторонам, запахнулся поплотнее в плащ, и пошел к распахнутым воротам ратуши.

— Ну, что ты его берешь или я? — Спросил у Одрика Мара — Марат, неожиданно возникший у мага за спиной.

— А ты считаешь его подозрительным?

— Конечно, в такую погоду добровольно на улицу никто не пойдет. Значит, он по делу, а какое у него может быть дело? Правильно, на хозяйку в стражу донести.

— А как его брать?

— Ладно, смотри и учись.

Марат ловко подрулил к выходящему за ворота клерку, приобнял его за плечи. Со стороны это смотрелось, как будто встретились старые приятели. И клерк с демоном неспешной походкой пошли в сторону ближайшего навеса со столиками. Вот Марат усаживает клерка за столик, стоящий у стены, ласково поправляет на нем шляпу и прислоняет безвольное тело к стене. А потом перед клерком появляется наполовину пустая кружка с пивом, и Марат выходит под дождь, вежливо давая на чай официанту.

— Вот учись, пока я жива… И никто ничего не заметил! Следующий твой. Сажай его рядом с первым и кружку перед ним поставь обязательно, и официанту денег сунь, чтобы друга твоего не тревожил. Кружку можешь не заказывать, а как я, возьми с соседнего столика.

Одрик запахнулся поплотнее в плащ и стал изо всех сил молиться Пресветлой, чтобы ему не надо было бы разбираться ни с какими "подозрительными". Но у Пресветлой на сегодня были явно другие планы. Не прошло и получаса, как из дверей ратуши опять выбежал еще один клерк, совсем молоденький мальчишка. Плаща у него не было, и он, сжавшись в комочек, выбежал под струи холодного дождя.

— Вот будет тебе первый наглядный пример работы с аурой… — Стал зудеть в ухе Одрика учитель. — Иди вперед к подопытному, и постарайся слить ваши ауры. А как только они соприкоснутся сканируй его…

Одрик вздохнул и пошел навстречу жмущемуся под струями воды клерку.

— Позвольте у вас узнать… — сказал маг и, протянув руку, коснулся локтя молодого служащего. Ауры соприкоснулись, и клерк замер, с удивлением глядя на мага.

— Сканируй… Как я тебя учил… — Закричал на Одрика Учитель.

Одрик напрягся и попытался просканировать клерка, и тут на него хлынула волна мысле — образов.

— А теперь тасуй воспоминания и мысли. Воспоминания отдельно и по хронологии, мысли отдельно, и можешь их сразу выбрасывать. У этого индивида нормальных мыслей ты не найдешь. Если не получается отделить, ничего страшного, просто просмотри что тут у него последние полчаса было…. Не думаю, что тут всего много.

Одрик смотрел в глаза клерку и честно пытался разобраться в его последних воспоминаниях… Вот юношу выдергивают из сладкой полудремы. Над ним нависает жуткая рожа, а это старший клерк…

— Вставай, бездельник, и быстро беги в стражу. Где они там копаются? Мы не можем больше их задерживать, еще четверть часа, не больше. А стража уже давно должна была бы быть здесь…

Старший клерк хватает юношу за воротник и пинком отправляет в направлении двери.

— Беги быстрее, а то останешься без своей доли вознаграждения.

Младшему клерку не хочется идти под дождь, но старший клерк не спускает с него пристального взгляда злобных, заплывших жиром глазок.

— У меня плаща нет…

— Ничего, тут не далеко, и так добежишь. БЫСТРО!

Дверь ратуши, противный дождь, ворота и красивый мужской голос:

— Позвольте у вас узнать… — и глаза со сверкающими белыми зрачками…

— А вот последнее воспоминание я бы на твоем месте удалил… — влез с советом Учитель.

— А как удалить?

— Ну, поскольку ты художник, то представь это воспоминание в виде картинки и замажь его белой краской своей магии…

Одрик попробовал, но вышло грубо, и вместо крохотного кусочка замазался весь кусок воспоминаний, что он просмотрел.

— Ничего, страшного. Для первого раза очень даже хорошо. А теперь веди его под навес и положи спать в обнимку с пивной кружкой…

Порыв ветра почти сбил с ног шатающегося, как пьяницу, клерка. Одрик едва успел подхватить его. Сложнее всего было завести безвольное тело под навес и усадить на скамью у стены, но Одрик справился. Только он посадил свою ношу, как из заведения вышел официант. Помня наставления Марата, Одрик дал официанту серебряную монету:

— Мой знакомый, что-то устал… Он немного тут посидит и потом уйдет, не беспокойте его…

— Хорошо… — и монетка исчезла, а вслед за ней испарился и официант.

Маг не торопясь подошел к скучающему ририку. Дверь ратуши отворилась и на пороге наконец-то показалась Анна. Она закрыла за собой дверь ратуши и приложила свою руку к украшающему ее странному барельефу, быстро вышла за ворота и стала их закрывать. Рядом с ней материализовался Марат и быстро помог ей закрыть ворота, магиня опять приложила руку к украшению ворот и почти бегом кинулась к Одрику и ририкам.

— Быстро садись… Поехали… Где мешок с мелочью. Давай сюда!

— А Мара?

— Да тут она. Поехали! — Крикнула Анна ририкам.

— Куда едем — то? — поинтересовался флегматичный гоблин.

— За город по северной дороге. Плачу втрое!

Эта фраза произвела на гоблинов магическое действие, и они быстро побежали по площади. Гоблин Одрика бежал первым, перед выездом с площади Анна что-то кинула назад через голову, послышался звон монет. Такие же манипуляции Анна проделывала еще несколько раз…

— Во, какая хитрюга… — Проворчал Учитель. — А ты что не понял, что она делает?

— Нет, не понял…

— Ты ж сам ей мелочь дал. Вот она ее и разбрасывает… теперь за нами ни один гоблин не поедет, пока все монетки с мостовой не соберет.

Гоблины быстро бежали, и бежали, иногда первый оборачивался и вопросительно смотрел на Одрика, но тот приказывал ему бежать дальше. Вот за очередным подъемом показался знакомый холм с характерными силуэтами башенок, украшающих стену природного портала. Возки въехали на холм и остановились.

— Одрик дай им по золотому, а если скажут что отвезли нас в Лайокудль, то дай еще по одному…

— У меня нет столько золотых.

— Ладно, я сама. Мара, выдай мне четыре золотых.

— А меньше нельзя?

— Нет, нельзя…

— Ну ладно. На, держи, транжира.

Гоблины смотрели на золотые монеты, как только может смотреть человек никогда не державший золота в руках. Пока они рассматривали монеты и переговаривались с собой о чем — то, мы с Одриком бодрой рысцой полезли наверх, к природному порталу.

Наверху мы остановились отдышаться… Гоблины все еще стояли внизу и смотрели на нас. Потом они синхронно поклонились и не спеша потрусили в сторону города.

Портал встретил нас пылью и ветром в лицо. Мара бодро трусила вперед, поворот, еще поворот. И вдруг перед нами открылось широкое пространство. Мара резко затормозила.

— Не нравится мне тут…

— А что тебе не нравится?

— А ты смотри что здесь…

Посреди площадки было огороженное перилами пространство и лестница, уходящая куда-то вниз. Оттуда, снизу, пахло жаренным мясом и звучала бодрая мелодия флейты.

— А что там внизу? — Поинтересовался Одрик.

— Я не знаю, и исследовать сейчас нижний этаж у меня нет никакого желания. Пошли отсюда, здесь опасно.

— Почему опасно?

— Потому, что Маре тут не нравится.

И я, ухватив женишка за рукав, в принудительном порядке потащила его дальше. А вот уже и выход. Каравач встретил нас вечерней прохладой и запахом только — что прошедшего дождя. Мара сразу же перенесла нас на второй этаж трактира Джурга. Я отправилась в свой номер отдыхать и отсыпаться, а Одрик взял извозчика и отправился к себе в усадьбу.

Сижу внизу, в зале трактира и мирно завтракаю, заодно и рассматриваю публику. Ага, как я приехала, так все шпионы уже на месте. Правда, с тех пор, как я восстановила отношения с полковником, стражей, следящих за мной, не наблюдается, но остальные все в сборе. И еще в уголочке, за соседним столиком сидит Юммит и тихо ждет, когда же я соизволю его подозвать.

От всех этих мыслей и наблюдений меня отвлекает Джург:

— Вам тут письмо пришло. — И протягивает мне тощий конвертик.

О, узнаю руку ассы Зиты. Запечатано послание знатно, и на ауру завязано и на перстень помощника. Подвешиваю над собой дополнительный полог — искажающий, а вдруг кто-то не только подслушивает, но и подглядывает.

Асса как всегда в своем репертуаре. Мне непременно завтра утром через два часа после рассвета, надо встретить в пустыне у портала Притера и отправить его в магическую школу в Болен. А еще и взять для него рекомендательное письмо, как тут она выразилась: "возьми у кого-нибудь из своих знакомых из Каравача рекомендательное письмо для школы". Учебный год в школе начался еще месяц, а Зита спохватилась, только сейчас, поэтому и письмо нужно.

"У кого-нибудь" — это интересно у кого? Или асса очень хорошо осведомлена о моих отношениях с сейном или, наоборот, она ничего не знает, что я тут в вольном городе делаю, и просто действует наугад. Рекомендации я возьму, но не у сейна.

Сжигаю письмо и растираю пепел… Слишком многие видели, что я его получила.

Юммит за соседним столом уже весь извелся…. Машу ему рукой, приглашая за стол.

— Доброго вам утра, госпожа.

— И тебе того же… Ты чего весь издергался?

— Вас давно не было, а я как раз сегодня сформировал караван для Топей. Большой караван. Его отправить надо, а то за охрану доплачивать придется.

— Это прямо сейчас или после обеда?

— Лучше бы сейчас, — смущается, — товаров я очень много закупил. Через пару дней еще один караван будет, уже поменьше, но с илларями.

— Хорошо, сейчас пойдем. — Юммит мнется и смущается. — Что еще?

— Мне тут передали доспех. Его старейшина собрал и велел Вам отдать. Он у меня на складе на улице Трех Яблонь лежит.

— Понятно, а что тебя смущает?

— Так это еще хлопоты, и … караваны и иллари, мы, наверное, совсем вас задергали.

— Да, ничего. Я знала, на что шла, когда соглашалась взять Вас под свою руку. Так что все нормально. Пошли наверх… Мара слышала?

— Вот опять Мара…

— Что поделать Марусь, жизнь такая… Пошли…

Караван в Топи я провела, мешки с шелком еле до выхода доволокла и отправилась на склад, смотреть на доспех. Красивая вещь, только как ее собрать вместе я себе не представляю. На нем раньше было множество разных ремешков, это если судить по местам для креплений. Есть только медные части, ремней давно уже нет.

Склад маленький, в нем не развернуться… Пришлось закрыть пологом дворик и разложить доспехи на нем. Получилась большая головоломка, типа объемных пазлов. Путем мозгового штурма мы с Юммитом и Марой смогли идентифицировать большинство частей доспеха. Нескольких фрагментов все же не хватает.

Я то, наивная, планировала заказать сразу штук двадцать, а тут… Закажу один и безмерное количество ремешков. Когда будут готовы, тогда примерим, разберемся с креплением, подгоним и исправим, вот тогда и закажу большую партию.

Пошла на ярмарку искать гномов, которые примут заказ на доспех и ремешки нужного размера и качества. И пообедать не мешало бы…

Ночью шел дождь, сперва налетела гроза, а потом закапал мелкий и нудный дождь. Он шел все утро. Под аккомпанемент дождя очень хорошо собирать вещи в дорогу, чем я собственно и занималась.

И жила-то в усадьбе у сейна всего пару недель, а вещей скопилось куча, и надо решить, что брать с собой в пустыню, а что оставить… Вот, например, вечерние платья, брать их с собой или нет? Вопрос, для женщины, почти неразрешимый. С одной стороны эти наряды тут в Караваче я уже выгуливала, а два раза одно и то же для выхода в свет, мне одевать неприлично, а там в пустыне их еще никто не видел. Правда, положа руку на сердце, их там и одевать-то некуда, но пусть будут, возьму.

Вот в таких душевных муках пролетело все утро, а когда небо наконец-то очистилось, я поняла, что в спальне душно, кругом пыль и очень сыро. Взяла книгу, и пошла в сад… По дороге встретила кого-то из слуг и велела растопить в комнате камин, чтобы прогнать из углов сырость. Расположилась в беседке, поглазела на умытую дождем зелень сада, умилилась ароматом осенних цветов, и обнаружила, что книгу взяла не ту.

Мара идти в дом за другой книгой отказалась категорически, она, дескать, только — только на травке задремала… Пришлось самой, ладно хоть портал мне прямо в спальню эта бездельница пробила, два шага через черный непроницаемый туман и я в спальне…

"Один день… остался один день. Завтра магиня с холодными льдистыми глазами уедет и все опять будет хорошо. И можно будет не прятаться по углам, чтобы лишний раз ей на глаза не попадаться. " Думала про себя Кайте вытирая пыль в одной из комнат…

— Кайте, милая, меня к себе смиз Тайре, мне надо ей помочь сходить на ярмарку, а тут камин надо разжечь… помоги мне. Я все не успею… — захныкала новая служанка.

Девушка Кайте не нравилась, она вечно жаловалась, какая трудная и грязная работа служанки, и норовила под любым предлогом уменьшить количество выполняемых заданий, бессовестно перекладывая все, что можно на плечи других. Кайте уже открыла рот, чтобы поставить товарку на место, пусть делает свою работу сама, но тут со двора раздался крик кухарки:

— Ялунике, бездельница, долго мне еще тебя ждать… — И Кайте сказала совсем не то, что собиралась:

— Беги, не заставляй смиз ждать, а камин я разожгу. В какой комнате-то разжигать?

— В спальне сейна… — крикнула на бегу Ялунике, и исчезла за поворотом лестницы…

— Но мне туда нельзя… — С ужасом воскликнула Кайте, но девушки уже и след простыл.

Кайте долго стояла посреди коридора и думала, идти или нет, и тут она вспомнила, что злобная ведьма ушла в сад. Она сама видела, как та выходила из дома, значит в спальне никого, и если она поторопится, то вполне успеет разжечь камин и уйти, до того как ведьма вернется. И Кайте решительным шагом пошла в сторону спальни сейна.

Вот и дверь темного дерева. Кайте решительно постучала, потом еще постучала, из-за двери никто не отозвался, она приоткрыла дверь и на всякий случай спросила громким, чуть дрожащим голоском:

— Асса Анна, можно зайти разжечь камин?

В комнате стояла тишина, пахло сыростью и пылью.

"Да, камин разжечь надо…" подумала про себя Кайте и тихонечко вошла в комнату. Она, на всякий случай, заглянула за ширму и в ванную комнату. В апартаментах никого не было. Девушка облегченно вздохнула и уже более решительно пошла в сторону камина.

В это мгновение облака раздвинулись, в окно брызнули лучи Андао и по всем стенам комнаты забегали веселые блики. На кровати, среди шелка платьев горкой лежали прозрачные, как слеза, кристаллы. Лучи Андао, разбрызганные дождевыми струями, уже играли, дрожа и искрясь на их гранях. Кайте никогда такого не видела, она заворожено застыла, любуясь на переливы цветов и маленькие радуги.

Тут же, но чуть в стороне от других, на белом шелковом платочке, чуть прикрытый тонкими кружевами лежал большой, почти круглый ярко — синий камень. Он словно приглашал взять себя в руки и полюбоваться игрой света на его гранях, он манил, он притягивал.

Когда взгляд Кайте упал на этот кристалл, другие, прозрачные или многоцветные перестали для нее существовать. И она уже не могла оторвать взора от завораживающей красоты драгоценного камня. Она почему-то была уверенна, что этот камень самый дорогой, но не его цена была для нее главным. Все драгоценные камни, что до этого дня ей доводилось видеть, были вставлены в оправы из золота или, чаще серебра, и украшали собой руки, лифы, шеи, волосы или уши богатых горожанок. Да, они сверкали, но они были маленькими. А этот камень был сам по себе, он не украшал никого, он жил своей жизнью, один, свободный от оправ.

Небольшой ветерок пошевелил деревья за окном, и камень ожил, он запел…

— Синий! — произнесла на вдохе очарованная Кайте.

— Синий… синий… синий… — отозвалось у нее внутри и ее ребенок проснулся.

"Дать… дать… дай… ХОЧУ! Хочу посмотреть! " — Потребовал он со всем своим причитающимся по наследству упрямством. — "Синенькое-Я ХОЧУ! "

Кайте не смогла удержаться, еще не родившийся ведьмачок был сильнее своей молоденькой мамочки. Она подошла ближе и потрогала камень, ставшим вдруг чужим пальчиком. От кристалла веяло прохладой вечернего неба, а грани несли в себе строгость морозной зимы.

"Синенькое… ХОЧУ СИНЕНЬКОЕ! Мама, покажи!" — не унимался малыш и яростно засучил крохотными ножками.

"Если я возьму его в руки и посмотрю, как сквозь него проходят лучи Андао, ничего, ведь, не случится? " — уговаривала сама себя Кайте… "Тут никого нет. Я только посмотрю и тут же положу на место".

Она огляделась по сторонам, в комнате никого, в коридоре тихо. Ее руки потянулись к искушающему ее камню с тем же непреодолимым аппетитом беременной, как неделю назад ее тянуло попробовать солененький горный сыр, присланный мани Суа сейну Дьо — Магро в качестве закуски к ее огневке. Тогда двух съеденных Кайте кусочков никто не заметил, и сейчас большой беды не будет, ведь камень не пострадает от ее прикосновений.

Кайте взяла в руки, оказавшийся неожиданно тяжелым камень, и поглядела сквозь него на свет. Вокруг нее забегали, полились струями синие блики, словно в комнате вдруг забил сапфировый родник. Это бы абсолютный синий цвет….

Где — то, на каком-то мировом циферблате стрелка продвинулась еще на одно деление. Круг замкнулся, плетение трех магов из непризнанного Великим, но и избежавшего истребления магического рода Бакери закончилось, очередному отпрыску их рода надлежало вернуть их цвет.

"Синенькое-МОЕ!" — довольно потянулся малыш, и в мире на одного синего мага стало больше.

"О, Пресветлая, как же чудесно!" — Кайте забылась под сверкающим синим водопадом…. Ей даже показалось, нет, она была уверена, что она слышит, как ее малыш рассмеялся. Но вдруг он вздрогнул и пфыкнул недовольным ежиком. Камень тут же умолк, он оставался невиданной драгоценностью, но песня в нем прервалась.

— Что ты тут делаешшшь? — Раздался у нее за спиной тихий голос.

Кайте невольно зажала камень в кулачек, машинально прижала руку к груди, как прижимает младенец понравившуюся ему игрушку, и испуганно повернулась. Прямо у нее за спиной стояла ведьма и смотрела на нее льдистыми глазами. От ее взгляда Кайте сразу пронзил холод, и почему-то вспомнился острозубый лед в горах.

— Так что тебе здесь понадобилось?

— Я… меня… камин растопить… — смогла выдавить из себя Кайте.

— Понятно… А камень зачем взяла? Украсть решила? Так-то ты решила отплатить сейну за то, что он тебя к себе в дом на работу взял. Неблагодарная…

— Я не хотела… — только и смогла пролепетать Кайте.

— Я вижу как ты "не хотела". Отдай сюда… — И ведьма протянула девушке платочек на ладони. Девушке ничего не оставалось, как положить на него зажатый в кулачке камень. — Вот и молодец.

И ведьма аккуратно завернула свой трофей и положила его на прикроватный столик.

— А теперь поговорим.

— Можно я пойду?

— Куда ты собралась? Нет, дорогуша, ты сейчас пойдешь, соберешь свои вещи, и чтобы к ужину тебя в усадьбе не было. Куда, ты уйдешь, это уже твои заботы. Но ходить со своими проблемами в усадьбу напротив не советую… А если после ужина я еще найду тебя в усадьбе, то вот это, — и ведьма указала пальчиком на завернутый в платочек камень, — послужит хорошим доказательством того, что ты, милочка, не чиста на руку. И если сейчас ты можешь спокойно уйти, по собственному, так сказать, желанию, то потом ты выйдешь отсюда под конвоем. Сейн, как ты помнишь, является еще и полковником Тайной стражи, хотя как мне помнится кражами занимается уголовный отдел… Так ты все поняла?

Кайте обреченно кивнула головой.

— Иди, и чтобы я тебя больше не видела… И не вздумай прихватить с собой чего "на память". ВОН!

Этот вопль ведьмы словно выдул Кайте из комнаты, и она побежала, полетела по коридору, не разбирая дороги.

Сегодня была очередь Берни ездить на ярмарку вместе со смиз Тайре и одной из служанок. Он бы предпочел взять на ярмарку Кайте, но ей нельзя таскать тяжелые корзины. В его кармане лежал, завернутый в шуршащую бумагу, красивый, пахнущий медом и пряностями пряник. Все девушки любят сладкое, и он надеялся, что скромная Кайте примет от него этот маленький подарок, ну а если не примет, то придется его отдать к общему столу, за которым вечерами собиралась вся прислуга усадьбы. Уж там его подарок точно примут и сразу же съедят, и даже крошки не оставят.

Повозка как раз подъехала к дому, когда из дверей вышла Кайте со своим сундучком. Она взяла его за ручку и пошла в сторону ворот. Девушка шла деревянной походкой прямо по оставшимся от дождя лужам и словно никого и ничего не видела…

— Кайте, стой! Ты куда собралась?

Она посмотрела на Берни, на ее лице мелькнула тень узнавания.

— Вот, ухожу… — Девушка попыталась обойти свеженазначенного лейтенанта, но не тут-то было, он с силой ухватил ее за руку.

— И куда ты уходишь? — Кайте только замотала головой. — Что случилось? Тебя кто-нибудь обидел?

— Нет, все хорошо. Я сама так решила… — Кайте не могла смотреть в глаза Берни, она попыталась вырваться и убежать, но силы были явно не равными.

— Нет, даже если ты сама так решила, то все равно, вот просто так, даже не попрощавшись, уходить нельзя. Во — первых, ты не получила жалованье за отработанный месяц, во — вторых тебе надо получить рекомендательное письмо. Поэтому пошли в дом, и я все организую.

Берни решительно вырвал у почти не сопротивляющейся девушки ручку сундучка, подхватил ее под руку и потащил в сторону кухни.

— Мне нельзя… мне туда нельзя… мне надо уйти… если она меня увидит, то…

Берни резко затормозил

— Кто она? Чем она тебя напугала? Опять ведьма постаралась?

Кайте зарыдала, она не хотела плакать, слезы сами начали катиться из ее глаз. Слезы рвались из нее, и все ее тело сотрясали судорожные рыдания.

Берни затащил ее на кухню, посадил в уголочек, поставил рядом с ней сундучок и решительно выгнал с кухни всех посторонних. Смиз Тайре уходить отказалась категорически.

— Ты что, Берни? Это моя кухня мне готовить надо, никуда я не уйду. И, если я уйду, то кто тогда заварит нашей девочке успокоительный сбор?

Берни хотел настоять, но смиз встала, уперев руки в бока, а рядом с ней стояла большая сковородка на длинной ручке. Вступать с кухаркой в дальнейшую конфронтацию на ее территории адъютант не решился.

Кайте сидела в уголке и тихо всхлипывала.

— Кайте, милая, что случилось? — Но девушка молчала и только размазывала по бледному личику обильные слезы. — Кайте, тебе придется все мне рассказать. Посмотри на меня… — Девушка неуверенно посмотрела в серые глаза юноши. — Я ДОЛЖЕН ЗНАТЬ ЧТО СЛУЧИЛОСЬ. Ты понимаешь? ДОЛЖЕН.

Но Кайте молчала. К ней протиснулась смиз Тайре и сунула ей в руки большую чашку с успокоительным сбором.

— Вот, пей… — девушка стала маленькими глоточками прихлебывать горький и обжигающе горячий напиток. Горечь напитка была привычной, она успокаивала.

А Берни между тем попытался вспомнить, что ему рассказывали убеленные сединами следователи из Тайной стражи.

— Кайте, ты не хочешь об этом говорить? — девушка безнадежно кивнула.

— Давай так, я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь кивать, если ответ "да". Хорошо? — Кайте опять чуть-чуть кивнула головой.

— Синяя ведьма опять на тебя накричала? — легкий, едва заметный кивок головы.

— Ох, уж я ей устрою… этой ведьме, останется сегодня без обеда и без десерта, будет знать, как обижать ни в чем не повинных девушек… — заворчала кухарка. Как это ни странно, эти слова вызвали у девушки новый приступ слез.

— Смиз, не вмешивайтесь, а то мы так ничего не узнаем…

— Молчу, молчу… — и кухарка стала яростно отбивать деревянной колотушкой куски мяса, представляя себе, как колотит сим орудием труда по лбу злобную ведьму.

Девушка сидела в уголочке, сжавшись в комочек, а чашка в ее руках дрожала. Берни присел рядом с ней, зажал своими руками тонкие пальчики девушки, успокаивая их дрожь, придавай ей сил и уверенности, что все будет хорошо.

— Кайте, посмотри на меня, — девушка неуверенно подняла на него свои заплаканные глаза. — Она на тебя накричала и ты решила уйти?

— Нет… — чуть слышно прошептали бледные губки.

— Нет? А что тогда случилось? — Стал мягким голосом выспрашивать страж.

— Она меня выгнала…

Тут смиз Тайре не выдержала и с жутким грохотом уронила на пол сковородку, видимо представляя, как кидает ее в ведьму. Кайте вздрогнула, опустила глаза, и опять сжалась в комочек, Берни понял, что больше от нее ничего кроме слез не добьется.

— Смиз Тайре, проследите, чтобы она сидела здесь и никуда не ушла, пока я не вернусь.

Я лежала на кушетке в саду у малого фонтана. Все еще жаркое летнее светило быстро высушило все вокруг, было хорошо и тепло. Книга уже давно лежала рядом, глаза закрылись, и пришел легкий и приятственный сон — дрема. Меня разбудила Мара, она заворочалась и веско сказала "Вав!". Так она говорит, только на хорошо знакомых, пришлось открыть глаза.

По дорожке в мою сторону решительным шагом шел Берни. Пришлось прогнать дрему и сесть.

— Асса Анна, вы не имеете права распоряжаться прислугой в этом доме. Вы не имеете право ни увольнять, ни принимать на работу никого из слуг, без согласования с сейном.

Во как… вот так сразу, варга за рога, нет, чтобы поздороваться, поговорить о погоде, а он сразу…

— Я никого не увольняла, как Вы сами заметили, полномочий у меня таких нет.

Лейтенант проглотил свою уже заготовленную фразу и внимательно на меня посмотрел. Не люблю разговаривать, когда на меня смотря сверху вниз, пришлось встать…

— Асса Анна, почему вы так плохо относитесь к Кайте? Что плохого она вам сделала?

— Я? К какой-то служанке? А вы, милейший, ничего не путаете? Я ко всем слугам в этом доме отношусь одинаково ровно.

— Почему Вы сегодня накричали и обидели Кайте?

— Я сегодня на нее не кричала, у вас не правильные сведения…

— А почему тогда она собралась уходить отсюда, даже не получив жалованье?

— Берни, дорогой…

— Я Вам, не дорогой! — О, какой темперамент!

— Берни, я ее не выгоняла, я только предложила ей уйти…

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы предложили ей уйти?

— А она вам не рассказала?

— Нет, она молчит.

— Молчит… Понимаю… ей наверное стыдно.

— Чего это Кайте должна стыдиться?

— А я поймала ее на краже… Да, Берни, да, маленькую скромницу Кайте я поймала на краже. И у меня есть доказательства.

— Какие? Позвольте поинтересоваться?

— Берни, хотя я не обязана Вам отвечать, но… У меня есть отпечатки ее ладошки и пальчиков на драгоценном камне. Понимаешь, о чем я говорю?

Вот, так дружочек, и что ты на это скажешь… Ринулся защищать, так защищай до конца. Наклонил голову, думает… А шел обвинять, а вон как оно все обернулось.

— Асса Анна, вы же знаете, что Кайте не собиралась воровать ваш камень?

— Допустим…

— Тогда почему вы поступи с ней так жестоко?

— Я, Берни, поступила бы так с ЛЮБОЙ служанкой. Не надо обвинять меня в предвзятости и жестокости. Я предложила ей уйти из этого дома добровольно или пройти через разбирательство по поводу того, что она делала, или что собиралась сделать. Возможность тихо и без скандала уйти из этого дома она выбрала сама. Так что? Будете и дальше обвинять меня или более подробно расспросите нашу скромницу?

Стоит, думает. Ну, ну, это полезно…

— Да, асса, я понимаю, что против имеющихся у вас доказательств того, что Кайте действительно держала драгоценный камень в своей руке, не возразишь, но… Она не собиралась его красть. Я это точно знаю… Она не такая…

— Берни, Берни… Она тебе нравится? — Стоит и молчит. Наверное, упрямство — это общая черта каравачских мужчин.

— Хорошо, Берни, давай договоримся…. Мне и самой не особенно верится в то, что Кайте собиралась что-либо украсть, поэтому ты пообещаешь мне, что рядом с сейном ее даже случайно не будет. Она не должна к нему даже пальцем прикасаться, ни под каким видом. Если это произойдет, то я вспомню про свои обвинения.

— Зачем Вам это? Вы же уезжаете…

— Именно потому, что уезжаю…

— Кайте порядочная девушка и слухи, которые…

— Порядочные девушки не носят детей от неизвестных отцов. И не льют слезы в жилетку всем кому не попадя.

— Как вы смеете! Это не ваше дело, никто вам, АССА, отчитываться не должен! — Берни вскипел, удивительно, почему пар не валит. Хоть он и из простолюдинов, но как говориться, с кем поведешься. Как же скрежетало сквозь его зубы это "АССА", еще чуть-чуть и бросится на меня как крилл на илларя, а он вроде как при исполнении. Новоявленному черному офицеру это не к лицу. Так, закрыл глаза, вдохнул два раза, кажется, хочет взять себя в руки.

— Асса Анна, у Вас нет ни малейшего повода оскорблять Кайте, Вы сами считаете возможным, имя оглашение с одним, проводить ночи с другим. Так что не вам судить ее.

— Берни, Берни, Берни… мальчик мой…

— Я Вам не мальчик! — нет, я точно сейчас доиграюсь, какие замечательные желвачки по щечкам забегали, как ямочка на подбородке напряглась, ну один в один как у непосредственного начальника. Какой же ты сейчас лапочка, занялась бы я тобой, но, к сожалению, на это нет ни времени, ни сил, и сейн рядом….

— Да, извини, это я погорячилась. Называть черного офицера мальчиком действительно некрасиво. Ты пойми, это не осуждение, это обыкновенное любопытство, очень странно выглядит намерение сейна оставить проживать в своем доме ребенка служанки от неизвестного отца. Отсюда и слухи, согласись.

— Сейн никогда не идет на поводу у базарной толпы, он выше этого.

— Я согласна с тобой, но не все же так благородны как он. Вот и у меня, например, есть некоторые сомнения и подозрения.

— Асса Анна, ни у Вас, ни у кого бы ни было не может быть никаких сомнений и подозрений по поводу Кайте и ее ребенка…, — выражаю на лице крайнюю заинтересованность, актуализированную поднятием левой брови, ну продолжай раз начал, я вся — внимание. — Он не от неизвестного отца, его отец сейчас перед Вами.

Есть! Да, Берни, ой, прости, лейтенант Беренгер, ты уже не мальчик, не безродный каравачский юнец. Придет время, и ты заставишь себя уважать. То, что ты сейчас сделал, я не ожидала. Это сильно, это поступок. На мгновение задумываюсь, поднять ли вторую бровь, или опустить первую. В конце концов, решаю совершить расслабляющий вздох.

— Хорошо, Берни. Ты знаешь, что я скоро уезжаю. Сделай так, чтобы Кайте ни мне, ни сейну на глаза не попадалась, тем более зареванная. И мы забудем это недоразумение. Это ты мне можешь обещать?

— Да, это, могу.

— Ну, вот и замечательно.

И я вернулась на кушетку, повернулась на правый бок, чтобы продолжать дремать, а Берни направился к фонтану, чтобы осмыслить совершенное им. А садовник, который слушал весь разговор из кустов, уже мчался со всех ног к смиз Тайре, что бы не дать такой новости остыть.

Долго поспать не удалось. Сегодня же бал в честь закрытия ярмарки. Пришлось встать, послать Марку за Кади, чтобы она сделала мне макияж, обряжаться в платье и ехать на бал. Одрик и Торкана, естественно приглашения проигнорировали, а я не смогла отказать полковнику.

Как я и ожидала, бал в честь открытия ярмарки с этим не сравнить. И приглашенных на этом балу было меньше и торжественности недостает и вообще, все какие-то уставшие. Мы с полковником честно его открыли, потом я, в возмещение ущерба, затанцевала своего кавалера почти до упаду. А ведь говорила, давай не пойдем, так нет, нельзя положено, он, дескать, доджу обещал быть.

Один из самых приятных моментов рабочего дня — это время сразу после сытного и съеденного с аппетитом обеда. Когда еще нет сил и желания заниматься делами, и есть несколько минут, чтобы просто посидеть за столом, посмотреть в окно на зелень деревьев, подумать о чем-нибудь приятном или просто предаться на пару минут тихой неге. А вот потом можно и заняться теми проблемами, от которых отвлекли настоятельные требования желудка.

Великий Магистр, только — только вошел в свой кабинет, сел за стол и стал в блаженной послеобеденной истоме рассматривать картину на стене, как дверь открылась, и в кабинет вбежал полковник магической стражи. Все хорошее настроение Великого испарилось, как утренний туман среди жаркого лета.

— Ну, что еще?

— Извините, Великий, что беспокою, но получено срочное сообщение из Ерта.

Великий мрачно на него посмотрел: "Ну и что там могло случиться такого, чтобы лишать меня пяти минут послеобеденного отдыха?"

Полковник магической стражи не обратил на грозное выражение лица Великого никакого внимания. "Значит дело действительно серьезное…" подумал магистр.

— Ну что там у Вас? — Великий отмахнулся от протянутых ему бумаг. — Давайте своими словами. Не люблю я разбираться в этих казенных оборотах… И покороче.

Страж зашуршал бумагами, набрал в мощную грудь воздуха и начал:

— На ратушу в Ерте было нападение синего мага.

— Чего? — недоуменно переспросил Великий. — А поподробнее…

— Вчера вечером, 35–того Щедрица, в ратушу Ерта вошла девушка в одежде наемницы. Она заявила дежурному клерку, что ее ждут…

— А ее действительно ждали? — Перебил полковника Великий.

— Да, ждали.

— И кто?

— Где-то за час до ее прихода вся ратуша стояла на ушах от визита хорошо известной Вам личности… — Страж торжественно выдержал паузу. — В ратушу явился мэтр Коди.

— Что своими ногами явился?

— Нет… Его принесли на носилках. Он даже нанял для этого дела четырех грузчиков людей, гоблинам вход в ратушу запрещен.

— И чего ему там понадобилось?

— Он оформил все бумаги на ведение дел клиента, причем имя клиента не вписывал до последней минуты. Он сказал, что клиент сейчас явится и сам внесет свое имя во все бумаги, а он сейчас все только подготавливает. И поскольку мэтр в Ерте известная личность, то все в ратуше, естественно, пошли ему навстречу и к моменту прихода девицы все бумаги были уже составлены, осталось только вписать в них имя и капнуть крови. — Полковник зашуршал бумагами.

— Асса Дранг, не тяните… Я уже прочувствовал всю пафасность момента. Так кто была эта девица?

— Девицей оказалась небезызвестная вам асса Анна аль Зетеринг.

Великий несколько секунд пытался сообразить, чем ему это грозит, но думать быстро после обеда было трудно.

— Ее задержали?

— Нет.

— А почему?

— Задерживать кого-либо непосредственно в ратуше в момент подписания бумаг, на глазах у поверенного без предъявления конкретных обвинений… Да там и было то всего два охранника…

— Короче!

— В общем, задержать девицу с мечами за спиной своими силами они не решились. Но старший клерк сообразил потянуть время, сколько это возможно и послать за магической стражей, чтобы девицу задержали у выхода.

— А почему не воспользовались амулетами вызова стражи?

— Амулеты связи внутри ратуши не работают, и никогда не работали. Там подразделение стражи находится на соседней улице. Старший клерк послал за магической стражей сперва одного, клерка, потом другого. Дальше тянуть дольше было уже нельзя, и асса благополучно покинула ратушу.

— А это точно была она?

— Да, нет никаких сомнений. Она перед подписанием бумаг предъявила свой родовой знак, и кольцо помощника магистра синей магии.

— Так я не понял, почему же магическая стража не задержала ее потом, в городе?

— При выходе из ратуши асса заблокировала выход, и пока искали запасной амулет для снятия охранного плетения, пока стража сообразила, кого надо искать девица села в повозку гоблина и была такова.

— Как заблокировала? Какое охранное плетение? Как она его умудрилась поставить, и чтобы при этом никто ничего не заметил?

Полковник магической стражи тяжело вздохнул.

— Видите ли, Великий… В Ерте ратуша расположена в старом доме Рода Зетерингов. И на самом здании и на воротах и территории при входе все еще стоит синее охранное плетение. Вы же знаете, что денег на охрану выделяется мало, вот мастные власти и сэкономили, оставив старую охрану. Тем более, что она очень надежная, снимается только специальным амулетом, их два, один действующий, другой запасной.

— И у девицы был такой амулет?

— Это из присланных бумаг непонятно, но активировать защиту, так, чтобы никто не мог не войти, ни выйти из дома, она смогла.

— Это понятно, так почему стража не сумела ее догнать?

Асса Дранг, усмехнулся.

— А тут все еще проще… Улочки города узкие и крутые, поэтому стража в Ерте на варгах не ездит. Они, как и все жители Ерта, пользуются услугами местных гоблинов — ририков. Это получается очень выгодно, нет затрат на содержание варгов…

— А причем здесь затраты? Почему девицу не задержали? — Великий уже начал приходить в состояние бешенства. Зверь внутри него уже давно требовал выпустить его на волю, но Великий рассчитывал сделать это послезавтра вечером, а никак не сегодня. Но бешенство и злоба мага придавали Зверю дополнительные силы. Великий изо всех сил попытался сдержать обуревающее его бешенство, и ему это даже почти удалось, но зверь все равно успел выглянуть наружу, и ассу Дранга затрясло от звериного взгляда магистра, и он даже стал заикаться.

— Т — т — так гоблины оч — чень с — скупы….

— Почему не задержали, я вас спрашиваю?

— Девица разбросала на дороге монеты, много серебра и меди, а ни один гоблин не проедет мимо лежащей на дороге монетки и плевать ему на пассажиров, главное поднять дармовую монетку. Поэтому пока нанятые для передвижения стражи гоблины собирали с мостовой разбросанную мелочь, девица успела выехать за пределы города.

— Куда она направилась?

— По словам ририков, что везли ее и сопровождающего ее юношу, они отвезли их в Лайокудль, но там эту парочку никто не видел.

— А допросить гоблинов с пристрастием не пробовали?

— Великий, это совершенно бесполезно… Есть даже поговорка про гоблинов молчащих на допросе. Чем сильнее на них давишь, тем меньше они говорят.

— А почему вы до этого ничего не сказали про спутника девицы?

— Так в ратушу он не заходил. Ждал ее снаружи…

— Что еще известно про девицу и ее времяпровождение в Ерте? И что за юноша был рядом с ней?

Полковник опять зашуршал бумагами…

— Данные у меня пока не полные… Вот, приехали они в город утром 33–го Щедринца. Поселились в трактире "Три капитана", вели себя тихо, много гуляли по городу и его окрестностям, 34–го обедали у мэтра Коди. Про юношу ничего неизвестно, никто даже его имени не помнит, вроде маг ветра, но не сильный, уровень 5, не больше… Внешность тоже не слишком заметная, высокий худощавый блондин. А вот тут еще… Вечером 34–го девица сняла себе там же в трактире какого-то юношу…

— Из этих?..

— Нет, какого-то ветродуя с проходящего корабля. Где в это время был ее спутник — неизвестно, жили они в разных номерах, но трапезничали вместе, и уехали из города тоже вместе. Да, еще возле них постоянно отирались, то какая-то женщина — наемница, то мужик в пестром камуфляже…

— А черного демона рядом никто не видел?

— Нет ничего подобного замечено не было…

Магистр чуть помолчал, собираясь с духом:

— Это что же это в результате получается? Синий маг уровня магистра, был в городе три дня и никто ничего не заметил? Куда все это время смотрела магическая стража, я Вас спрашиваю?

— Великий, мы делаем, что можем… Но девица была хорошо замаскирована, ее уровень, когда она вошла в ратушу, не превышал седьмого. А уровень 7 — это не маг. Через магический круг они не проходили, поэтому возможности для проверки у стражи не было. Так что делать то?

— А ничего. Делать что-либо для поиска этой парочки и задержания уже поздно.

— Так я пойду?

— Идите, и пришлите мне Дони.

Полковник магической стражи поспешно покинул кабинет Великого, давно он не видел его в таком бешенстве. Все знали, что за день два до "дней отдохновения", как называл Великий магистр свои выходные, совпадающие с полнотой Мариса, Великий немного неуравновешен и легко впадает в бешенство. Но в таком состоянии сам лично полковник видел Великого первый раз, и находиться с ним рядом просто опасался.

В кабинет неслышной походкой вошел Дони и застыл перед столом с блокнотом в руках. Великий вперил в секретаря тяжелый взгляд:

— Дони, нужно срочно, я подчерикиваю, СРОЧНО связаться с халифатом, по поводу найма для выполнения одной работы их "мальчиков". Договор о найме должен быть составлен немедленно, я как отдохну, так сразу и подпишу. А деньги по этому договору нужно оплатить прямо сейчас. Как только узнаешь сумму, так сразу и отнеси ВСЮ СУММУ в их представительство и не забудь взять расписку. Выгреби все что есть из казны Совета Великих, если не хватит, то прихвати все что найдешь из казны Совета Магов, если и этого не хватит, то обнули мой личный счет и возьми недостающую сумму в долг в эльфийском банке. В общем, крутись как хочешь, заранее все прощаю, но контракт на уничтожение халифскими мальчиками ассы Анны аль Зетеринг должен быть согласован и оплачен сегодня, крайний срок — завтра. Вопросы есть?

— Заказ только на одну ассу? А если она будет не одна?

— Пусть прибьют хоть всех кто будет мешать им выполнить поставленную задачу, пусть раскатают по камешку хоть пол Союза, никаких претензий предъявлять не буду, но ассу надо уничтожить.

— Насколько срочно надо это сделать?

— Срок выполнения заказа — до конца года, если не сделают, то деньги должны будут вернуть в двойном размере. А вот контракт, договор на выполнение работ должен быть подписан и оплачен как можно быстрее.

— Можно поинтересоваться причиной такой спешки? Просто это облегчило бы мне понимание поставленной вами задачи…

Великий смотрел на спокойного и даже умиротворенного секретаря. После того, как на Дони были одеты "браслеты", он стал спокойным и исполнительным, но без, такой противной Великому, услужливости. А обязанности свои выполнял еще более педантично и грамотно, а главное в его преданности, лично себе, магистр не сомневался. Поэтому если Дони об этом спрашивает, значит действительно надо.

— Мерзкая девица, синий маг, наняла себе в поверенные самого Коди, и как только уговорила. Поэтому найм "халифских мальчиков" должен состояться ДО заключения договора между ней и Союзом. Понятно?

— Да, а когда состоится это подписание?

— Не знаю… Поэтому и тороплю. Иди, работай…

На встречу с Притером я почти опоздала, только и успела, что пыль с себя смахнуть, отдышаться и водички попить. А все полковник, соскучился… Он решил службу задвинуть, а мне об этом не сказал. Думал, я обрадуюсь и проведу весь день с ним. Нет, я бы со всем удовольствием, но дела… Даже и не знаю, успею ли я сегодня вернуться из Болена или нет? Полковнику о цели моей моего сегодняшнего похода по порталам я не сказала, а то бы он обиделся еще больше, ему наверняка бы сразу понадобилось передать что-нибудь дочери, письма написать…

А вот и Притер, сидит на варге, сзади поклажа, ужасно доволен, что уезжает из пустыни, но и боится, он же нигде не был. Ничего, привыкнет.

— Привет, Притер, как дела?

— Нормально, ой, а Мара-то как выросла…

— Да где ж выросла, как была, так и осталась.

— Это потому что ты ее постоянно видела, а я два месяца твоего демона не видел. Она выросла почти вдвое.

Оглядываю Мару критическим взглядом. Да, пожалуй, выросла, я этого как-то не замечала. Ну, да на нее можно и потом полюбоваться.

— Притер, ты, конечно, на варге хорошо смотришься, но слезай. В портал верхом нельзя. Там иногда потолки низкие…

— А я пригнусь…

— Притер, дружочек, беда та, что ты можешь не успеть пригнуться, поэтому слезай. И вот тебе веревка, привязывайся ко мне, чтобы не потеряться. А варга своего, так и быть поведешь сам, но если упустишь, то останешься без вещей и транспортного средства.

— Я уже не маленький, чтобы привязываться.

— Притер, я тебя прошу привязаться не потому, что ты маленький, а потому, что так все делают.

— Все это кто? — Смотрит на меня исподлобья.

— Все — это купцы, которых я через портал водила, а они люди взрослые, жизнью и дорогами тертые.

Пример купцов Притера не вдохновляет, но он привязывается…

— И вот держи шарф и замарывай голову как я. Вот так… вот сюда подверни… Варгу голову, я сама сейчас замотаю. Ну, готов? Пошли… Мара, подъем!

Мара нехотя встает, потягивается, смотрит на меня преданным взглядом:

— В Каравач?

— Нет, Марусь, нам бы лучше сразу в Болен.

— А это где?

— Это там, где живет тот мужик, которого ты обнюхивала в Тайной страже. Такой высокий блондин, он еще меня предупреждал, что на Одрика покушение будет, помнишь его?

— Помнить то помню, только найти нужный выход будет сложно…

— Давай поищем… А вот если не найдем, тогда пойдем в Каравач, а Притер отправится в Болен через магический круг, тогда получится, что маги в круге лучше тебя работают…

— Как это лучше? Ты это брось…. Да чтобы я, да нужный выход, не нашла…

— Вот я и говорю, что ты у меня лучше всех. Пошли искать.

И мы, вытянувшись цепочкой, вошли в портал. Притер в портале уже два раза был, это когда несколько лет назад асса Зита ездила в Каравач и брала с собой его мать в качестве служанки, а та захватила с собой сына, чтобы он на мир посмотрел. Но было это давно, и Притер уже почти все забыл.

Не везет мне сегодня с хождением по коридору портала. Сюда добирались больше часа, и сейчас уже почти час блуждаем по этому лабиринту, Притер устал и уже начал спотыкаться. Ладно, хоть больше никого нет, сзади никто не топает и песен не слышно.

Вот Мара нырнула в очередную нишу выхода и почти сразу вернулась:

— Нашла! Выходим.

Мы вывалились из портала почти вплотную к высокой каменной стене… Выход или вход в ограде, это с какой стороны смотреть, забран тяжелой медной решеткой и даже замок висит. Природный портал рядом с Боленом, как и все остальные, расположенные в людских землях огорожен высокой стеной. Более того, рядом с ним даже охрана есть! Вон один спит на солнышке, а другой занят поглощением завтрака.

— Марусь, оглуши — ка этих "сторожей", пока они нас не заметили.

— Ну вот, опять я…

— Я бы и сама справилась, но они далеко, я до них магией не достану, или мне времени понадобится много, а они могут нас увидеть, тогда придется их убить. Вон у них арбалеты есть. Тела прятать придется, и прочие неприятности появятся, поэтому давай, действуй…

Мара легко протискивается через прутья решетки и черной ящеркой проскальзывает по траве к отдыхающей охране. За спиной завтракающего стража вырастает Марат, следуют гулкие удары, судя по звуку, по абсолютно пустым головам. Мара — Марат отцепляет от пояса одного из них ключ угрожающих размеров и, покручивая его на пальце, возвращается ко мне.

— Вот смотрю я на тебя, хозяйка… А за решеткой ты хорошо смотришься…

— Я тебе сейчас покажу, как и где я хорошо смотрюсь. Открывай, пока они не очнулись.

— Они еще часа два не очнутся. В этих охранничках столько вина булькает, что если бы я их по голове не ударила, то они бы скоро сами заснули. Так что есть шанс, что они до вечера не очнутся.

— Да и фиг с ними… Живы и ладно. Притер, садись на варга сзади. Впереди я сяду и поедем.

— А я? — Влезает в наш разговор Мара.

— А ты верни ключ на место и давай ко мне на руку, на плече поедешь. Или хочешь варгом, под седлом?

— Не, не, варгом не хочу. Я мигом….

Пока я перекладывала вещи Притера и маскировалась до уровня семь, все же я уже в Союзе, а тут синих магов не любят, Мара успела, не только вернуть ключ, но и обчистить карманы охранников, доесть всю их снедь, и допить вино. И потом всю, слава всем Богам, короткую дорогу до города, зудела, как тут охранникам мало платят, что в кармах у них сплошная медь, и лишь пяток серебра нашлось, и вино-то они пьют кислое. Медь она брать не стала, а серебро все выгребла.

Болен, в отличие от Каравача, город приграничный. И, выехав из леска, в котором располагался природный портал, я зачарованно остановилась, рассматривая город. За мелкой и вонючей речушкой, начиналось широкое, застроенное красивыми каменными домами, предместье. Между предместьем и стенами города было широкое пространство садов, потом просто пустырь и ров с проточной водой.

При взгляде на стены иголкой в сердце кольнула ностальгия. Уж очень стены и башни напомнили мне Кремль. Только стены тут не из кирпича, а из местного красного камня. И еще над башнями нет шатров, и стены оказались тройными, чем дальше от предместья, тем выше.

А город-то большой, намного больше Каравача, и это даже без пригородов. В глубине за крышами виднеются еще стены. Это видимо еще и внутренний замок. Крепко их тут орки прижимают, если они такие стены нагородили.

На пустыре между предместьем и стеной города сейчас стоят шатры, развиваются флаги, кружится пестрая толпа.

— Анна, а что там в шатрах?

— Цирк или еще что — то…

— А мы туда сходим?

— Может и сходим, если успеем. Ты мне лучше скажи школа в самом городе или в пригороде?

— Асса Зита что-то говорила про северный пригород.

Я, посмотрела на Андао, а мы въезжаем с востока, дернула за повод варга и мы медленно поехали к городу.

Самая окраина предместий была грязной и вонючей, дальше улицы и переулки стали чистыми и даже ухоженными. До шатров и самого города я, не смотря на горячие уговоры Притера, не поехала, а выбрала не большой двухэтажный трактир, тут на окраине, с понравившееся мне вывеской. Называлось сие заведение — "Приют комедиантов", а на его вывеске веселый балаганный шут жонглировал полными пивными кружками и жаренными курами. Внутри трактира оказалось чисто, и почти пусто… Подбежавший парнишка увел варга в варгятницу и за медный грошик пообещал позаботиться о нем, как о родной маме.

Я сняла нам одну комнату с двумя кроватями, и мы сели то ли завтракать, то ли обедать. А Мару, не смотря на ее сопротивление, я услала искать Роджера аль Болена. Вот найдет нужного человечка, тогда и поест. На голодный желудок, еду и вино охраны портала я не считаю, нюх должен быть намного лучше.

Сонного, после обильной еды, Притера я отправила в номер спать. Он от переживаний почти не спал ночью и стал клевать носом прямо за столом, а сама осталась внизу, дожидаться Мару.

Тесный пыльный кабинет, подоконник заваленный бумагами, о стеклышки витража бьется толстая осенняя муха, еще одна плавает в чернильнице и пытается судорожными движениями выбраться. Роджер аль Болен мстительным движением пера притопил муху в чернилах, и попытался продолжить чтение доклада интенданта о произведенных закупках. "Вот ворует, шельмец, точно ворует, а где непонятно. Вот бы его за руку поймать. " Мечтал про себя Роджер прорываясь через колонны цифр и словесной шелухи.

Он уже почти нашел, почти схватил вора за руку… и тут его от этого благородного занятия, отвлекло вежливое покашливание. Прямо перед майором в старом продавленном кресле, развалившись, сидел какой-то мелкий мужичок, явно уголовной наружности, в одежде наемника.

— Кто вы такой и как вы сюда попали? — Вспылил Роджер, недовольный, что его отвлекли в момент вдохновения в поисках вора и покосился на дверь, засов на ней был, по-прежнему задвинут изнутри.

— Вот значит как тут встречают странников… Нет, чтобы предложить выпить и закусить, так нет сразу: зачем и почему.

Наглый мужичок тем временем протянул руку и ловко вытащил из нижнего ящика стола личную заначку Роджера, привезенный из Каравача подарок тестя, маленькую, оплетенную бутылку гоблинского рома. Второй рукой мужичок пододвинул к себе тарелку с краснобокими яблоками. Потом он выдвинул, словно выбрасывающееся лезвие воровского ножа, длинный, поблескивающий металлом ноготь на мизинце, и ловко распечатал им бутылку, огляделся по сторонам в поисках подходящей тары:

— Бедно живете, даже налить некуда, ну да за твое здоровье… — И отпил глоток, другой прямо из горлышка. Выбрал из тарелки самое румяное яблочко и целиком засунул его в рот. Яблоко несколько раз обиженно хруснуло, мощное глотательное движение и оно уже составило компанию рому.

— Что вы себе позволяете? Я сейчас позову… — Кого собрался звать Роджер, мужичок слушать не стал, а сразу перешел к делу.

— Ты в Караваче недавно был? Был. О разговоре твоей сестры с моей хозяйкой просил? Просил. Так вот, она сюда приехала, и они могут встретиться…

— Кто с кем встретиться?

— Роджер, не нервируй меня, я сегодня еще не кормленная. Твоя сестра с моей хозяйкой… Так что ты тут не рассиживайся, а скорее сообщи своей сеструхе, что ее мечта скоро сбудется, и она увидит меня такую красивую…, то есть, мою хозяйку. Она тоже ничего, так выглядит… Хозяйка остановилась в трактире… как же его…, а вспомнила: "Приют комедиантов". Так что ты не тяни, иди, докладывай, а мне обратно пора, а то я сегодня еще не кормленная… бывай…

И мужичок растаял черным туманом. Роджер потряс головой… "А вроде и не пил вчера… Приведется же такое…"

Тут в кресле опять заклубился черный туман, из него снова соткался противный мужичок.

— Да, чуть не забыла… Моя хозяйка, асса Анна аль Зетеринг просила твою сестру сделать рекомендательное письмо для вашей магической школы, чтобы этого бездельника Притера туда взяли без экзаменов и посередь года, а то мне придется его обратно в пустыню тащить. Так что ты его подготовь, не Притера, а письмо с рекомендациями… Вот теперь кажется точно все.

Мужичок задумчиво почесал рукой за ухом, подхватил с тарелки еще одно яблочко, распахнул пасть и закинул его туда целиком, проглотил, не жуя, и опять растаял черным туманом. Роджер еще минуту сидел, открывая и закрывая рот, пока до него все же дошло, кто же был этот мужичок и что ему сейчас делать.

Эльза аль Болен решила сегодняшний день, во всяком случае, первую его половину, посвятить своим дочерям. Они как раз все вместе гуляли в маленьком внутреннем садике и кормили крошками птичек, как вдруг прибежал, весь какой-то взмыленный, Роджер. Он подошел совсем близко и жарко зашептал на ухо:

— Она в городе…

— Роджер, говори нормально. Кто — она?

Но Роджер не желал говорить нормально, но опять придвинулся вплотную и едва слышно прошептал:

— Аль Зетеринг.

— Это точно?

Роджер уверенно кивнул.

— Девочки, погуляйте без меня. И без возражений, у мамы появились срочные дела. — Эльза махнула рукой, подзывая няньку, и решительным шагом отправилась в свой кабинет. Она хорошо помнила, что это была единственная комната во всем Болене, достаточно защищенная, чтобы в ней можно было говорить все что угодно.

Великая влетела в комнату, заперла дверь и активировала все возможные пологи защиты:

— Рассказывай.

— Сегодня меня нашел демон ассы Анны аль Зетеринг, и просил передать, что его хозяйка сейчас в городе, остановилась в трактире "Приют комедиантов". Это в восточном пригороде, где балаганы. И еще ей нужно рекомендательное письмо для какого-то Притера, в нашу магическую школу.

— Кто такой Притер? — Роджер просто пожал плечами, — Какие у тебя предположения?

Великая настолько редко интересовалась чьим-то мнением, что этот вопрос поставил исполнительного майора в тупик. Эльза смотрела на него выжидательно и хмурила тонкие бровки:

— Ну, не знаю… Встретиться с ней надо.

— Я тебя спрашиваю: где? Где мне с ней встретиться, причем так, чтобы об этом никто не узнал, кроме тебя и меня?

На красивом лице брата отразилась такая тяжелая работа мысли, что Эльза поняла, в этом он ей не помощник. Она порывисто встала и стала, как всегда, когда не могла принять решение, ходить по кабинету. Три шага туда, три обратно…

— Так, первое, рекомендательное письмо в школу, я, конечно, напишу, тут у меня где-то даже и заготовка есть. Напишу на предъявителя и если у этого, Притера, есть минимальные способности, то его туда примут.

Эльза остановилась у окна, вздохнула и опять стала мотаться по кабинету, туда, сюда.

— Расскажи мне про трактир, где она остановилась…

— Трактир как трактир…

— Кто в нем останавливается? Кто хозяйка? Какая репутация у заведения?

— Да, я многого не знаю…

— Рассказывай что знаешь.

— Останавливаются и столуются в трактире в основном циркачи, бродячие акробаты и прочие цирковые. У них же там балаганы совсем рядом. Хозяйка, тоже бывшая циркачка. Репутация у заведения, так себе… Утром-то в нем тихо, а после обеда и в обед, там такое начнется. Я как-то туда зашел, так там многие прямо в костюмах сидят. Рядом со мной клоун с разрисованным лицом обедал, а вечерами там веселых вдовушек полно… Они там тоже рядом…

Великая застыла на одном месте, словно наткнувшись на стену.

— Как интересно… Второй вопрос. Как мне выйти из замка и города, чтобы об этом никто не узнал?

Роджер затосковал… Ну, не умеет он сам ничего придумать, выполнять приказы он умеет, отдавать их тоже умеет, но в пределах устава службы.

— Роджер, а скажи — ка мне в каком сейчас состоянии подземный ход?

— В нормальном…. Я весной его проверял, пройти можно, где потолок обвис, там его подновили… Воняет, там как всегда, а так, нормально.

— Тогда делаем так. Оденься в штатское, возьми плащ и шляпу, и жди меня в винном погребе в начале подземного хода. И НИКОМУ НИ СЛОВА! Если кто будет спрашивать, скажешь, что я тебя послала… проверять посты у природных порталов. Типа неожиданной проверки… Понял?

— Так точно!

Притер, наверху спит, а я пересела в уголок, заказала себе кружечку пива и соленых сухариков. Вот и Мара вернулась… Тут же сгребла сухарики и выдула все мое пиво.

— Ну что, нашла?

— А то… Хочу есть, и пиво бы не помешало.

— И что?

— Что, что?

— Что он тебе сказал?

— А ничего не сказал, он только рот открывал, закрывал.

— Но он хоть понял кто приехал?

— Я думаю, таки да.

— А про рекомендательное письмо сказала?

— А то… Давай заказывай мне поесть.

— Марат, закажи сам, что тебе хочется…

— А пиво можно?

— И пиво можно. Мне кружку тоже закажи. Только постарайся ограничиться десятью кружками.

— Ладно, постараюсь, к тому же у Джурга пиво намного лучше, а тут они его разбавляют.

Мара — Марат заказала себе: запеченный бочек хвачика, пару жаренных курочек, пирожков с начинкой разных, десятка два, колбасной и сырной нарезки. От местной сметаны и творога она нос поворотила — несвежие. Ну, и сверху пива десять кружек. Она к пиву всякого разного соленого заказать хотела, но я ее одернула.

— Соленого собакам нельзя.

— Так им и жирного тоже нельзя… Но я же давно не собака.

На это мне возразить было нечего… Но соленого она все же заказывать не стала.

К тому времени, когда нам принесли все заказанное Марой и она приступила к неторопливой и основательной трапезе, в трактире творился форменный бардак. Тут я поняла, почему заведение носило такое звучное название. Большая часть посетителей заполонивших зал были в разных театральных или цирковых костюмах. Ну, правильно, сейчас у них как раз перерыв между представлениями. Таких костюмов я на старушке Земле не видела.

Зал был переполнен, но к нам, слава всем богам никто не подсаживался. И столик у нас маленький и весь заставленный тарелками, и очень мы выделялись на фоне прочей публики, и еще Мара — Марат всем желающим к нам присоседиться зверские рожи корчила, в перерывах между поглощением пищи и пива. Поэтому, когда за наш столик уверенно уселась, совершенно не выбивающаяся из общего окружения парочка, я только удивленно на них посмотрела, потом перевела взгляд на Мару — Марата. Но мой демон только как-то странно кивнул, и продолжил обгладывать третью жареную курочку.

— Асса Анна, мы пришли…

Я вгляделась в странную парочку и быстро поставила над столом полог от прослушивания, толкнула под столом Мару, и велела то же самое сделать и ей.

Да, с накладной рыжей бородой, такого же цвета парике, с наклеенными косматыми бровями и большим красным носом Рождера было не узнать. Как выглядела раньше его сестра, я не знала. А сейчас, под толстым слоем театрального грима, изображающего какого-то местного театрального или циркового персонажа, первоначальные черты лица женщины угадывались с трудом.

— Асса Анна аль Зетеринг?

— Да. Великая Эльза аль Болен?

— Да. Вот и познакомились. Начнем с мелкого вопроса. Вот рекомендательное письмо на предъявителя. — И "старуха Шапокляк" в исполнении Великой, протянула мне бумагу.

Надеюсь, что она знает, что там должно быть написано, чтобы Притера взяли в школу.

— А кем приходится Вам этот… Притер? — Небрежно поинтересовалась Великая.

— Это сын кухарки. Очень, надо сказать, талантливый ребенок. Только с общеобразовательными предметами у него проблемы. Могу я надеяться, что майор проводит сего ребенка в школу, а то мне там с моим цветом магии лучше не светиться…

Великая требовательно посмотрела на своего братика. Он, под ее взглядом, сразу подобрался и почти вскочил, чтобы взять под козырек. Тут меня под столом толкнула Мара: "Притер проснулся, спускается вниз." Мара уже почти все съела и оглядывала стол, что еще осталось съедобного? Засыпала в рот пирожки, и потом посмотрела на меня тоскливо: "Давай еще пива закажем и закуски…"

"Ладно, заказывай, но расплачиваться будешь ты." Предложение расплатиться самой несколько умерило аппетит демона, но не намного…

Пока мы так привычно переругивались к столу подошел Притер. Великая осмотрела его оценивающим взглядом:

— Роджер, сходи к балаганам, покажи ребенку местные достопримечательности, пряник или еще что сладкое купи. Вернешься через час, два. — Майор нехотя встал, взял Притера за руку и повел повеселевшего ребенка к шумной толпе и вожделенным цирковым балаганам.

Великая проводила парочку задумчивым взглядом и продолжила:

— Асса Анна я прослежу, чтобы этого ребенка взяли в нашу магическую школу и отнеслись снисходительно к его отставанию по некоторым предметам. Мне это не сложно. Он подданный Союза?

— Нет, его мать подданная Каравача, и он, следовательно, тоже. Он будет говорить, что вырос на хуторе на южных границах вольного города.

— Хорошо, пусть будет так, хотя, если бы он был подданным Союза, все было бы намного проще.

— Да, знаю, тогда он мог бы учиться бесплатно. Притер прибудет в школу с полной суммой оплаты за год обучения, включая все дополнительные платежи. Если этого будет недостаточно, то я доплачу…

— Не переживайте, если возникнут денежные недоразумения, то Роджер все уладит.

— Великая, мне не хотелось бы быть кому-либо должной, поэтому прошу вас, чтобы в этом случае, Роджер сообщил о своих затратах своему тестю и решил эти вопросы с ним, а с сейном я потом рассчитаюсь.

Великая посмотрела на меня оценивающе… Ага, значит слухи, про наши с сейном более чем теплые взаимоотношения до нее еще не дошли.

Тут к нашему столу в очередной раз прибежал нагруженный тарелками и кружками официант. И мы сидели молча и ждали, когда же он закончит греметь посудой.

— Великая, так о чем же Вы хотели со мной поговорить?

Эльза аль Болен немного задумалась, видимо решая, как приступить к разговору, и зачарованно наблюдала за поглощением Марой — Маратом очередной порции еды.

— Асса Анна, когда я была еще девочкой, у меня была нянька, старая — старая магиня. Она умерла несколько лет назад. Она была еще подростком, когда ее мать взяла с собой на… — Она чуть помедлила, подбирая слова. — В общем, ее мать была боевым магом и участвовала в боевых действиях в последней войне, а моя нянька из всего, что ее тогда окружало, больше всего запомнила ящеров, которые разгромили их лагерь.

Предыстория понятна, нянька рассказывала своей подопечной, какими страшными могут быть мои подданные.

Великая набрала побольше воздуха и выпалила:

— Я хочу нанять этих ящеров для охраны границ Дома! Если они, конечно, существуют. А они существуют? — И замерла, глядя на меня выжидательно.

Опа, а вот такого я не ожидала. Все что угодно, но не такое. И что мне теперь делать? А дамочка-то настроена решительно…

— Ящеры — оборотни все еще существуют, но…

— Тогда я хочу их нанять. — Тоном, отметающим любые возражения, заявила моя собеседница.

— Нанять… нанять их, в принципе, было бы можно, но тут есть некоторые объективные трудности.

— Какие? Я буду платить им золотом и вдвое больше чем своим офицерам.

— Видите ли, Великая, в данный момент ящеры — оборотни или как они сами себя называют — оддньюкары, живут в Синих Топях….

— Так в чем дело? Я хочу их нанять… Синие топи рядом с Кавачем, а вольный город совсем рядом.

— Великая, они были бы не против наняться к Вам наемниками, но они не могут покинуть территорию топей. ПОКА не могут…. Но я собираюсь приложить все усилия, чтобы они, наконец — то, смогли переселиться в места, более для них подходящие. — По лицу Великой пробежала тень испуга. — Я имею в виду Ничейные земли…

— А когда они смогут оттуда выйти?

— Этого я вам сказать не могу, потому, что сама пока не знаю даже примерных сроков.

Великая ненадолго замолчала, обдумывая услышанное:

— А про какие еще трудности, асса, Вы еще пытались мне сказать?

— Великая, насколько я знаю цена, уплачиваемая за услуги наемника, во многом зависит от его квалификации. Так вот оддньюкары, они в своей звериной ипостаси страшные и быстрые. У них большие когти и зубы, они прекрасно защищены со спины, но у них тонкая шкура на животе, а противостоять когтями металлу сложновато. В человеческой ипостаси это быстрые и очень — очень крупные и сильные люди. Но, вы же понимаете, что вес рост, быстрота и сила — это еще не гарантия успеха в схватке.

— Асса, к чему вы клоните?

— Если хотите через некоторое время получить ящеров себе в наемники, то их нужно начинать готовить уже сейчас.

— И что для этого нужно?

— Мне нужны инструкторы, учителя по рукопашному бою, тактике и фехтованию. Это должны быть абсолютно надежные люди, за оплатой дело не станет. Им придется переехать в Топи на неопределенное время и покинуть их они не смогут, поэтому будет лучше, если это будут люди, не обремененные семейным долгом. Проживать там они будут в хороших условиях, с городом, конечно, не сравнить, но там все так живут…

Великая ненадолго задумалась…

— Сколько у меня есть времени, чтобы найти инструкторов?

— В идеале, первых я могу переправить туда завтра часа в три пополудни от природного портала, что с этой стороны города.

— До завтра я никого не смогу найти. Мне надо хотя бы пару дней и двух — трех инструкторов, не больше, я вам обещаю.

— Ну, хоть сколько — то, а если будут еще кандидаты, то мы могли бы связываться с вами по простой почте… Можно договориться о некоторых условных фразах…

Мы еще долго обсуждали с Великой разные условия, кодовые фразы, суммы оплаты инструкторам и прочие мелочи.

Когда Роджер привел Притера, мы все уже обсудили. Напоследок мы договорились: во сколько и где я передам ему Притера, и получу коробку для получения почты от Великой. Заодно я договорилась о снятии караулов у природного портала, чтобы больше не калечить постовых. В общем, стороны расстались довольные успешно проведенными переговорами и друг другом.

И я успела, на радость сейна, к сумеркам вернуться в вольный город.

Весь следующий день прошел в беготне по городу. Перед отъездом в пустынную у меня скопилось ужасно много дел, еще и Юммит с партией илларей… Пришлось опять лезть в портал.

Долго блуждала по ярмарке и еще дольше договаривалась с гномами об изготовлении доспеха, и объясняла им, что мне надо сделать точные копии принесенных вещей. А то они все хотели внести "улучшения", типа "добавить ручки к этой кастрюле". Заодно подкормила собачку, зашла в животные ряды и купила ей десяток диких варгов, оставшихся, после уехавших с ярмарки орков. Поразительно, вот вчера они были, а сегодня ни одного орка в Караваче не осталось, только Джург. Забежала пообедать в почти пустой трактир.

— Джург, а куда все орки делись?

— Ярмарка кончилась и они уехали.

— До конца ярмарки еще два дня…

— Два — три дня значения не имеют. А если бы они задержались, но главы торговых кланов не успели бы приехать на общий кылгын[111], и не смогут участвовать в выборе Танис.

— А что, этот кылгын такой важный?

— О, впервые за двести с лишним лет Танис решила показать нашему народу свою волю. В летнюю ночь большого камлания нашим шаманам был послан священный враан[112], и в осеннюю ночь он выберет самого достойного из нашего народа, и он станет улу — кагыном[113]. А улу — калгын сможет собрать под своей рукой все кланы и роды орков и повести их в большой поход. А то сейчас молодежи негде взять необходимого калыма, чтобы найти себе жену. Поэтому последние годы роды стали слишком много воевать между собой…

— И чем нам, людям, все это грозит?

Джург посмотрел на меня, как на маленькую девочку:

— Весной будет большая война. Улу — кагын за осень и зиму соберет под своей рукой все племена и рода и поведет их на север, чтобы очистить Лари от … от эльфов.

— Джург, все хотела спросить… А за что Вы так эльфов не любите?

Трактирщик задумался, пытаясь сформулировать причину, мягко говоря, не любви орков и эльфов. По мне так эльфы и орки одного поля ягода, с одной стороны они похожи, но с другой стороны между ними много отличий. Если сравнивать какого-нибудь белокожего блондина европейца и пигмея тоже много разного обнаруживается, но все они люди. А если вспомнить еще и записи в тетрадочке моего незабвенного дядюшки, о его успешных экспериментах по скрещиванию орков и эльфов, то… выводы напрашиваются сами собой.

А большой поход — это плохо. Между владеньями орков и эльфов, как разделительная стена, находятся людские земли. И чтобы оркам добраться до своих извечных врагов, им придется сбоем пройти через владения Союза. Значит, весной будет большая война, и, следовательно, моих подданных желательно увести отсюда подальше до весны, но тут уж как получится.

— Так за что же вы так не любите ушастых?

Джург сделал над собой гигантское усилие и решился таки ответить.

— Давным — давно, когда боги сделали разумных по своему образу и подобию мы все, гхарты, элты, мгани[114] и морской народ были одним целым. Потом мы расселились по Лари, стали жить в разных местах постепенно стали разными. Много веков гхарты и элты жили мирно, мы в степях, а они стали жителями леса. Потом элты и морской народ научились пользоваться магией. Гоблины давно ушли жить на море, на острова, а элты возгордились и стали считать себя первым и избранным народом и решили, что на этом основании они должны править всеми народами. Началась война. Сперва за первенство, а потом и на уничтожение, элты добились "поддержки богов", а попросту были более сильны в магии и более хорошими войнами, и от нашего народа почти никого не осталось. Тут за нас вступилась Танис и научила избранным из нас пользоваться магией, дала силу и научила укрощать варгов. Боги, как известно, ничего не дают просто так… В обмен Танис потребовала уничтожить эльфов.

— Прямо таки "уничтожить"?

— Тут я точно не знаю, как там правильно говорится в священных откровениях[115], я ж не хранитель мудрости… Но все орки твердо уверены, что должны уничтожить всех эльфов.

— Не важно, а что там дальше было?

— Элты посчитали, что покончили с нами и занялись мгани, они тогда жили в старых горах, их сейчас-то и горами то не называют. С гномами эльфы справились довольно быстро, те в один день взялись и ушли в срединные горы, подальше от эльфов. Но пока они разбирались друг с другом, мы смогли оправиться от поражения, и война началась заново. И идет до сих пор, ведь наше обещание, данное богине до сих пор не выполнено. А потом, когда мы почти одержали победу, на Лари появились вы, люди. Элты проявили свою звериную хитрость и прикрылись вами от нас как щитом.

Интересная трактовка истории Лари. До сего момента я читала в книгах только вариант этой истории от эльфов и там, естественно, все совершенно не так, что не удивительно.

Вот так размышляя о истории и ее трактовке с разных сторон и в разное время я забрала вещи из трактира Джурга. И отправилась в усадьбу сейна, решив по дороге завернуть к Одрику, проведать свою подружку и женишка.

В усадьбе Одрика была привычная строительная суета, бегали жутко занятые гномы и люди, кругом громоздились кучи строительного мусора и строительных материалов, а перед домом все еще стояли свадебные шатры. Женишок нашелся возле дома, о чем-то ругался с бригадиром гномов, вникать в причину спора я не стала. Больше всего меня поразил маленький идиот, он занимался тем, что поднимал и опускал с помощью лебедки и блоков разные грузы на второй этаж стройки. И, надо сказать, что получалось у него это очень хорошо. Я долго стояла и зачарованно смотрела, как ловко он крепит грузы и крутит кучку лебедки и поправляет крепеж подъемных блоков. Все сделал и сел сосать палец.

— Вот, смотри, как он умеет! А ты говорила, что он совсем глупый.

— Если у него есть некоторые навыки работы с механизмами, то это еще не говорит о его уме. Просто кто-то очень хорошо вбил в него эти навыки. Большой разницы между тем, чтобы крутить ручку лебедки и рычаг арбалета я не вижу. Хотя, талант к механике у него, наверное, есть, а вот с умом, все равно проблемы. А где моя подружка?

— Там… — машет рукой куда-то в глубину усадьбы. — Я поселил ее там, в отдельном шатре у ручья.

— И как она?

Одрик вздыхает, в его глазах тоска и боль.

— Кошмары… Лотти потчует ее успокоительными сборами. Я тут попытался погладить ее по руке, не дала, отдернула. А ведь я только хотел ее утешить!

— Не переживай, время оно все лечит. И это пройдет… Веди.

Торкана все еще была немного не в себе, заторможенная и вялая.

— Кани, как ты?

— Уже лучше… Меня все еще мучают кошмары и … я боюсь мужчин, но я уже стала гулять…

— А я послезавтра уезжаю обратно в пустыню, так что, если хочешь, ты можешь занять мой номер в трактире у Джурга. Тебе там всегда нравилось… У Джурга один из немногих трактиров, открытых круглый год и он не даст тебя в обиду…

— Я тоже вполне могу защитить Кани. — Влез в наш разговор Одрик.

Торкана посмотрела на меня, долгим изучающим взглядом, до этого она прятала от меня свои глаза. В них был испуг и еще что-то неуловимое…

— Я поеду с тобой пустыню. — Твердым голосом заявила Торкана. — Тем более что и асса Зита меня приглашала в гости…

— Кани, ты хорошо подумала?

— Да, там никого чужого нет, мне там будет проще прийти в себя.

— Тогда тебе нужно собрать вещи и послезавтра я за тобой заеду…

— То есть как это "заедешь"? — Опять вмешался Одрик.

— Одрик, ну, не идти же ей пешком!

— Я поеду с вами. — Заявил мой женишок. Мы с Торканной не сговариваясь, уставились на юношу.

— А тебе — то, Одрик, что в пустыне понадобилось? Ты хорошо подумал?

Кивает головой:

— Да, хорошо. Тем более, что некоторые мне настоятельно советовали уехать куда-нибудь подальше от людей. А пустыня, как мне кажется, самое то…

— Это кто это тебе такое посоветовал?

— Да есть тут советчики…

— Одрик, а ты понимаешь, что будешь незваным гостем? Я там живу, учусь, Торкану асса Зита приглашала, она внучка подруги ассы, а тебя там никто не ждет. Ты, конечно, все еще являешься моим объявленным женихом, но одно дело приехать на день — два и другое дело "пожить". Ты на шибко хорошие условия не рассчитывай…

— Ничего, как-нибудь… Не думаю, что асса меня выгонит, а мне много не надо.

Склоняется к моему уху и шепчет:

— И после всего, что случилось, я ее одну не оставлю. Я буду рядом, я должен…

— Ну, смотри сам, ты уже большой мальчик.

На том и порешили….