Великий магистр проснулся перед рассветом в холодном поту. Ему приснился очередной кошмар. Кошмары ему снились с завидной регулярностью, но такие реальные, затрагивающие самые сокровенные тайны снились только за один, два дня до полнолуния Мариса. Значит, пришел срок выпустить на свободу Зверя. Уже более трехсот лет он пытался дать ему имя, но зверь отзывался только на имя Зверь и никак иначе. И вот уже более трехсот лет среди студентов академии магии ходила легенда о страшном, громадном звере, что в дни полнолуния Мариса бродит по коридорам и галереям академии и ловит нерадивых студентов. Великий знал, откуда идут слухи, но пресекать их считал ниже своего достоинства и потом запреты привели бы к тому, что студенты попытались бы отловить зверя, а чем бы это закончилось Великий представлял себе очень хорошо. Завтра полнолуние и Зверь просился на волю, он был страшно голоден и зол. Прошлый раз Великий покормил его всего лишь одним илларем, и Зверю этого было явно мало.
А как хорошо было раньше, когда не было зверя и не было еще Великого магистра, а был только Фундинн, милый парень, не красавец, но и не урод, не слишком умный и не слишком удачливый, так серединка на половинку. И был у Фундинна закадычный дружок Зарт аль Зетеринг, с которым они еще детьми, вместе играли в большой загородной усадьбе Зетерингов. Сам Фундинн особой родовитостью не отличался, его мать работала в усадьбе экономкой, занималась хозяйством и присматривала за прислугой, но за один стол с господами ее не звали, что не мешало детям дружить. Вместе играть и проказничать и вместе огребать наказания, вместе учиться и вместе доводить учителей до кондрашки. Единственное отличие было в том, что Зарт всегда был первым, а Фундинн всегда и во всем был только вторым. Зарт был более родовит и более талантлив, более одарен и более красив. Все у Зарта было лучше, больше, богаче и красивее. Все девушки бросали Фундинна ради одной ночи с красавцем и всеобщим любимцем Зартом. Причем сам Зарт не прилагал для этого никаких усилий и его это вроде даже и не заботило. И когда Зарт поехал в академию, а у матери Фундинна не нашлось денег, для того чтобы отправить туда сына, именно Зарт, из своих средств, оплатил учебу приятеля и никогда ему об этом не напоминал. Он же потом оплатил и патент бакалавра для своего друга детства.
Вот так и получалось, что всем в своей жизни Фундинн был обязан семье аль Зетеринг или самому Зарту. Если бы Зарт хоть раз об этом заговорил, потребовал бы как-нибудь оплатить свой долг, но нет, он никогда об этом даже не вспоминал, и казалось, даже и забыл об этом долге. Зарт был весь поглощен наукой и своими безумными проектами, если бы не напоминания Фундинна, который работал у него секретарем и даже получал за это жалованье, то Зарт даже не удосужился бы сдать экзамены на магистра, ему это было не интересно. Да он, даже, есть регулярно забывал! Для проведения опытов и разрешения заниматься наукой было достаточно и патента бакалавра, так зачем сдавать на магистра? Но Фундинн настоял, записал, напомнил, и Зарт сдал экзамен и как всегда блестяще, и даже без многодневной зубрежки, просто на одном таланте. А Фундинну уровень больше бакалавра не светил никогда, да и на бакалавра, то он сдал с таким трудом, и если бы не Зарт, что нарочно отвлек внимание комиссии, не видать бы ему и этого уровня, как своих ушей.
Так и жил Фундинн в тени великого друга, и еще в академии его стали называть "тенью Зарта", а потом через много лет "тенью великого Зарта". А знаете каково это быть тенью? Всегда быть только вторым? Когда тебя никогда не замечают? И место твое гдето среди предметов мебели и лабораторного оборудования? Когда ты уже и сам привык быть всегда рядом, и при этом быть незаметным?
Так и прожил бы Фундинн свою жизнь, и давно бы уже умер от старости, но все решил случай. Глупый такой случай, а еще неутоленная жажда вырваться из тени, вырваться любой ценой, стать кем — то, а не остаться вечной тенью, зубами вырвать у судьбы кусок счастья. Даже если для этого придется рискнуть жизнью, и даже хуже, рискнуть возможностью остаться просто человеком.
Зарт, в то время, увлекся магией крови, был у него такой талант, и даже не просто талант, а ТАЛАНТИЩЕ! Захотел сделать себе перчатки из паучьего шелка и вот уже огромные и почти разумные пауки плетут ему перчатки. Задумался о верных слугах и солдатах и вот уже и почти готов проект ящеров — оборотней. А какие страшные твари получились… Даже Зверь рядом с ними смотрелся блекло. А еще Фундинну приходилось находить и биологические материалы для опытов, и готовить публикации, и вести дневники наблюдений, а еще и хозяйством заниматься. Всем, всем занимался Фундинн в лаборатории в то время уже Великого Зарта, а того интересовали только наука и результаты его безумных, но всегда удачных экспериментов.
И вот однажды, когда Фундинн в поте лица собирал очередной испытательный стенд, Зарт, просматривает свои записи, так задумчиво говорит:
— А ты знаешь Фундинн, что если немного поправить вот это плетение, вот тут и тут — рисует на листке исправления, и потрясает в воздухе исписанным листочком,-то можно увеличить магические способности подопытного, причем увеличить их многократно? Вот бы найти чудака, который согласился опробовать это на себе… Но все это слишком рискованно, если что-то пойдет не так, то получиться в результате такое, Гаарху не понять что… — Скомкал листочек и кинул в урну.
Фундинн сделал вид, что это его не касается, а сам потихоньку достал листок из урны, расправил и убрал. Теперь у него появилась ЦЕЛЬ. Великая цель повторить плетение, схема которого была нарисована на листке. Иметь цель — это уже хорошо, это наполняет жизнь смыслом, главное, чтобы цель была в принципе достижима. А для Фундинна было проще взлететь на Марис, чем воспроизвести нужную схему. Но Фундинн всегда был упрям и умел и любил плести интриги и заговоры лучше, чем Зарт магические плетения, а еще он, будучи в помощниках у Зарта, очень и очень многому научился. Много месяцев он изучал схему в том злополучном листке, он выучил ее наизусть. Даже сейчас спустя столько лет он помнил эту схему.
Схема для увеличения магических способностей была очень похожа на схему для создания оборотней, только в ней не было второго подопытного, а так действительно очень похоже. И поскольку сам Фундинн такую схему создать не мог, то ему было нужно, чтобы эту схему, или очень похожую сделал кто-то другой. А скоро нашелся и кандидат на изготовление этой схемы — Великий, и такой наивный друг Зарт.
А какую схему провернул Фундинн, чтобы Зарт думал, что делает оборотня человека и огромной болотной хищной амфибии для частного заказчика. А как ловко он заплатил за заказ Зарту, его же деньгами… Ну, а отправить Зарта на помощь к внезапно заболевшей любимой сестренке, это было уже совсем просто. Единственное, что не рассчитал Фундинн это плохую погоду с громом и молниями, сломавшийся замок на клетке в виварии, где от страха бесились животные, и степень своей бездарности.
Когда утром вернулся Зарт и нашел нечто напоминавшее его друга, без сознания лежащего лаборатории, голого и посреди плетения, а рядом обезображенные останки сцепившихся в смертельной схватке хищной амфибии и болотного крилла, он сразу все понял. И долго ругал, что надо было просто сказать ему, а не проводить эти эксперименты самостоятельно и что он попробует все исправить, а потом смотрел на Фундинна грустными глазами. Зарту с его талантом все же удалось кое-что исправить, но далеко не все.
— Главное НИКОГДА не корми его, знаю, что будет тяжело, невероятно тяжело. Но если ты хоть раз его накормишь, то он станет сильнее, и тогда ты уже не сможешь ему противиться, и его придется выпускать на волю все чаще и чаще. Он будет требовать еды все больше и больше.
Потом еще лет десять, пока был жив Зарт, и Фундинн жил в его лаборатории все было нормально. Зверя можно было выпускать на волю раз в полгода и всего на несколько часов. Зарт сумел подавить "неконтролируемые обращения", но до конца прервать странную связь между обращениями и Марисом не успел. То ли он нарочно напутал в последнем плетении, то ли случайно, но связь между полнолуниями Мариса и обращениями только усилилась, но ничего сделать было уже нельзя… Зарта больше не было. К этому Фундинн приложил массу усилий, интриг и воли, и больше никто, ни один человек, не знал о том, чем занимался в ночи полнолуний молодой магистр Фундинн.
Много лет все было хорошо. Как и предсказывал Зарт, зверь постепенно слабел, его уже почти не надо было выпускать на волю. Так, несколько часов раз полгода, и в какой-то момент Фундинн утратил бдительность. И надо ж было такому случиться, что именно в эти часы в его лабораторию заявился бездельник студент на пересдачу, а скорее всего, не сдать зачет, а просто украсть в лаборатории, то, что плохо лежит. Когда Фундинн утром пришел в себя и увидел, что осталось от студента, он пришел в ужас, но было уже поздно. Зверь, что все эти годы жил в нем, жуткая тварь смесь хищной амфибии и болотного крилла, получил в пищу человеческую плоть и кровь и стал требовать еще и еще. Остатки студента Фундинн спалил в лабораторной печи, но покоя лишился навсегда.
Надо сказать, что тогда Фундинну здорово повезло, пропажу студента заметили далеко не сразу, был он из обнищавшей аристократической семьи и денег на обучение в академии вечно не хватало. За текущее полугодие он еще не заплатил и все подумали, что он просто по-тихому уехал домой, а родители не очень-то искали своего проблемного отпрыска.
А в следующее полнолуние, Фундинн совсем не планировал выпускать зверя на волю, но тот вырвался сам. Дело закончилось еще двумя растерзанными студентами, но произошло это на чердаке академии, где парочка предавалась любовным утехам. Но и это сошло Фундинну с рук, ну кто заподозрит молодого и перспективного члена совета магов, в том, что он в облике жуткой твари, по ночам бегает по коридорам академии?
В последующие годы зверь вырывался на волю еще несколько раз, и каждый раз это заканчивалось растерзанными и хорошо обглоданными трупами студентов. Потом Фундинн научился кормить зверя вовремя, завел собственный дом с глубоким подвалом и крепкими дверями, но Зверь тоже вырос, поумнел, и не хотел, есть только илларей. Зверь хотел охотиться, хотел добычи, погони, он желал видеть ужас на лицах жертв. Сколько погибло слуг, страдающих излишним любопытством или действительно случайно зашедших в подвал, магистр уже и не считал. Хорошо, что он всегда брал на работу только сирот, а еще лучше глухих сирот, выкупал их из рабства и давал вольную, безвольные рабы не нравились магистру, уж очень они напоминали ему его самого до этого "несчастного случая". А у Зверя в последние годы появилась дурацкая привычка выть на Мариса, если зарешеченные окна подвала были неплотно закрыты и туда проникал лунный свет.
Сейчас Зверю уже требовалось двое суток, а еще лучше трое, и несколько илларей, а еще лучше целого варга, чтобы насытиться. И с каждым месяцем он становился все сильнее и сильнее, и требовал человеческой плоти и крови. Вместе с его ростом становился сильнее в магическом плане и Великий магистр, а еще он становился больше. Он стал немного выше ростом, по всему телу выросли большие крепкие мышцы, на животе отрос живот, но не мягкий и безвольный, а крепкий и словно каменный. Великий как-то прикинул, что его общая масса, по сравнению с днями юности, увеличилась почти вдвое. Так сильно вырос зверь, и тело Великого выросло вместе с ним.
Эх, если бы не его собственная ошибка в исправлении плетения Зарта, то даже эти звери, вырвавшиеся из клеток, не мешали бы Фундинну жить. Оборотни, созданные Зартом, прекрасно контролировали свою звериную ипостась и не теряли разума и воли, а человеческая составляющая прекрасно помнила, что делала, будучи в другом облике. А Фундинн, не мог контролировать Зверя и с трудом вспоминал и осознавал, что же делает в зверином облике. Уже в преддверии обращения Зверь почти полностью захватывал сознание Великого магистра, и подчиненные уже привыкли, что перед своими "уединениями для отдохновения" Великий может на них зарычать, зарычать по-настоящему, как дикий зверь.
Страшнее страха, что рано или поздно зверь вырвется из подвала, был только страх перед синими магами. Этот страх появился, когда почти сразу после смерти Зарта. Одна из старушек в совете магистров, странно так посмотрела на Фундинна, и сказала, что "Вам молодой человек требуется постоянная помощь синего мага. О каком месте в совете в таком случае может идти речь, если Вы даже себя вылечить не можете?"
Потом Фундинн неоднократно проводил эксперименты, ВСЕ маги воды с уровнем больше ученического видели вплетенную в него структуру заклинания. Многие даже почти разгадывали ее назначение, и… погибали. Путем невероятных интриг ему удалось добиться запрета, на изучение синей магии высокого уровня, еще немного интриг и он стал Великим Магистром. Теперь самым главным в его жизни стало удержаться на вершине и сохранить ТАЙНУ. Тайну о нем и о живущем в нем Звере, даже если для этого придется истребить всех магов воды поголовно.
Фу — у — у, башка раскалывается, но подниматься надо, у нас выход в свет. И прямо с утра широко объявленный завтрак. Надо себя в порядок привести, да еще "этого кобелька". Лучший способ привести себя в нормальный вид после пьянки — это тренировка с сестрами, когда с потом выходит все лишнее, но сегодня придется обойтись без тренировки. Мне еще магичить с утра придется, вот и вспотею. Быстро купаюсь в холодной воде, для бодрости, и сажусь на кровать, раскладываю перед собой семь бусин. Эх, покупала я бусы, чтобы сделать счеты, а расходую на всякую ерунду, прости Пресветлая…
Так, первое — метка. Это просто и быстро. Второе — глаза отвести, это чуть посложнее, какое там плетение было в амулете полковника, хорошо действовало… Вот вроде то, что надо. Третье, чтобы самому глаза не отвели. Это предыдущее, но зеркальное. Ой — ой — ой, его в эту же бусину нельзя, конфликт будет. Придется еще по одной бусине прибавить, будет по две. Теперь самое сложное — чуть сдержать магическое воздействие, это я еще не придумала. Будем импровизировать!
Представим себе, что я решила избавиться от …э — э — э надоедливой слежки, что я сделаю? Вариант, убегу не проходит, не обращать внимания тоже, остается оторваться от слежки. Считаем, что и это невозможно, тогда — прибить поганца. Прибить — это сверху магией, да со всей дури, и чтоб мокрое место осталось. Вектор силы пойдет сверху, но не верю, что строго вертикально, отклонение обязательно будет, значит, если объект сделать скользким, то он выскользнет. Если конечно площадь воздействия не будет слишком большой и сила не как у магистра. Ну, всех если не предусмотришь, поэтому если голая сила сверху, то закрываем объект скользким ледяным колпаком и добавляем вектор, для удаления из-под прямого удара.
Что еще? Еще я бы наверняка захотела поймать, следящего за мной, и расспросить с пристрастием. Как бы ловила? Да ловчей сетью. Так добавляем защиту от сети, возьмем стандартную защиту и чуть-чуть поправим, вектор чтоб в сторону объект сразу утянуло. А еще? А на большее у меня сегодня фантазии не хватает, и в дверь уже стучат.
— Асса Анна, тут к вам пришли.
— Открываю.
На пороге вчерашний мальчишка.
— Проходи. Ну что там? Рассказывай. — А сама тем временем бусинки на шелковые ниточки надеваю. Получилось по три бусинки на одну ниточку, ничего, не утянут.
— Ну, вечером она в какой-то ресторан в паланкине ездила. В ресторане была одна, я сам в окно посмотрел. Потом в гостиницу вернулась и до утра никуда не выходила, мы следили и за ее балконом и за черным входом, парадный на ночь запирается. С вас еще три серебрушки, и вы амулеты обещали.
— Держи! — Выдаю пацану три монетки и связку амулетов, а одну ниточку вешаю ему на шею, а на шее давний след от ошейника. Такие следы очень характерные, он его долго носил, и ошейник под конец был ему сильно мал и натирал кожу. Непроизвольно, наклоняю его голову, отбрасываю длинные сальные волосы, непонятного цвета и смотрю на шею, знака нет, он выжжен…. Мальчишка все понимает и пытается вырваться, но я держу его крепко.
— Тетенька не отдавайте меня им… — Начинает реветь и размазывать слезы по грязному лицу.
— Да зачем мне тебя выдавать, я тебя, можно сказать, на работу наняла. Если с тобой что случится, так я об этом всегда узнаю, так что не переживай.
А у самой перед глазами длинный ряд повозок, а на них люди, мужчины, женщины и подростки с пустыми глазами и покорными лицами и с рабскими ошейниками. Видела я как-то такой караван, когда бегала утром. Он ехал куда-то к порту Каравача. Есть в Караваче, ниже по течению Несайи речной порт, только официально он частью города не считается, он как бы сам по себе, и при нем рабский рынок. Оттуда рабов, добытых, украденных, взятых в плен, в вольных землях, по всему Союзу Великих продают, за ними и из Халифата приезжают.
Как только амулет коснулся кожи мальчишки, я заметила странные возмущения в его ауре и несколько вспыхнувших в нем магических нитей, а мальчишка — то, если в нем способности развить, может магом стать. Рабский ошейник душил вместе с его волей и все его способности, а сейчас его магия почувствовала свободу и скоро прорвется наружу. Будет в мире еще один целитель.
— Бери амулеты, раздай, тем, кто вместе с тобой за магиней следит. Я никому ничего не скажу.
— Точно?
— Зуб даю. — И делаю соответствующий жест. Мальчишка успокоился, зуб — это серьезно. — Да, еще, скажи орку за стойкой, что я велела тебя накормить. Понял?
Как только я его отпустила, пацана словно ветром сдуло. Ох, и зачем мне еще одна головная боль? Один вон за стенкой рулады выводит, а тут другой на мою голову. Надо придумать, что с ним дальше делать. Ну, не могу я его просто так бросить! И с собой взять нельзя, с ним заниматься надо, в род принять. А я сама, если призадуматься, на птичьих правах. Куда бы его пристроить? Подумаю об этом завтра.
Пора будить того, что за стенкой.
— Красота моя, все ли ты здоров? Поднимайся, нас ждут великие дела.
Глаза уже открыл, но злой как крилл болотный.
— Ну, я пробегусь пока не жарко, а ты, давай, приведи себя в норму. У меня в удобствах хорошая бадейка стоит.
— Я в твоих милостях не нуждаюсь.
Еще и огрызается! Интересно, тут гонор к родовому титулу в нагрузку раздают?
— Как хочешь, но общая купальня здесь орочья, там еще тот запашок.
— Не твоя забота, как каравачцу водичку найти…, — действительно, чего это я, справлялся же он сам как-то и до меня.
— Ладно, встречаемся внизу через час.
Только что-то меня любопытство разобрало про его водичку. Смотрю, вышел и в переулочек свернул, на восток путь держит, это еще куда? Уже и дома кончились, начались сады и огороды, дорожка петляет между каких-то зарослей. Тут сзади раздается шелест листьев и короткий свист, это мой объект слежки вылез из кустов вечерницы. Да следопыт из меня не очень, но Мара почему мне ничего не подсказала! А, собутыльников мы не выдаем, спелись, заразы. Вот, и Одрик теперь имеет право на язвительную усмешку:
— Ты надеялась выследить меня в моем же городе? Вот это зря, мне тут каждый кустик знаком. Сказано через час, значит через час, сама следуй своим указаниям.
И мимо меня продолжает свой путь дальше, навстречу солнцу. Чего меня дернуло за ним проследить? Не ему же надо было это оглашение, а мне, придется недельку, другую на публике за собой его таскать. Возвращаюсь в трактир…
— Ну что, дружище Джург, какие у нас свежие новости?
— В это время новостей у нас хоть отбавляй, тебе про что бы хотелось услышать? — ставит передо мной кружку пива, но я отказываюсь и прошу просто воды.
— Цены на зерно меня пока не интересуют.
— А зерна еще и нет, будет где-то через месяц. Вот когда все наварят пива из нового зерна, так и закроется ярмарка, но до этого еще далеко. Еще долго в Караваче суматоха, заботы, хлопоты…. Столько мороки для городских служб. Поговаривают даже, что вчера сейну Калларингу стало нехорошо на его рабочем месте, и асса Тадиринг увел его домой. Такого за ним никогда не наблюдалось.
— Что ты говоришь! — Пытаюсь придать лицу скорбное выражение. — Надо же, как перенапрягся на работе. У него действительно, такая духота в кабинете… — Джург хмыкает, во всей орочей роже ехидство, но не удивление. Перевожу разговор на другую тему:
— Джург, а что на восточной окраине Каравача?
— Ничего особенного, лес, за ним горы.
"Чего он туда поперся, эльфов что ли искать?"
— Не — е, в местном лесу эльфы не живут. И у НЕГО приятелей среди длинноухих нет, у него среди гномов дружки.
— Странно, я вроде никакого вопроса вслух не задавала?
— В слух, может быть, и не задавала….
— А разве ты…?
— Не забывай, это Каравач, здесь можно встретить кого угодно. А молодой человек туда поперся совершить утреннее омовение в самой Несайе.
— В этой мути!?
— Не знаешь, не говори. Та протока, где он купаться собрался, не проходит через город, и в нее ручьи с горных ледников впадают. Вода чистая, но холодная, туда мало кто ходит. Но он, видимо, не любит суеты и ценит чистоту.
— Идеалист хренов!
— Это ты кого позвала, вроде я никого чужих не вижу?
— А вон, явился освежившийся, это его второе имя.
— Хм, никогда не слышал.
Голова Одрика была еще мокрой, наверно с купанья возвращался очень быстрым шагом или бегом.
— Час прошел? Выдвигаемся? — Я взяла приготовленный с вечера рюкзачок, и мы выдвинулись. Не успела трех шагов пройти, а мой спутник рюкзачок у меня забирает, это еще зачем?
— А вдруг он тяжелый, — и улыбается. Может, уже перестал обижаться? — Мы сейчас куда?
— В "Лесные секреты", кстати, у меня стекляшки кончились.
— Зато у меня начались, — хлопает себя по карману, — оттуда зайдем в одно место, там как раз недалеко.
— К сожалению, не получится, у нас сегодня много визитов.
— А мне желательно в банк зайти, пополнить запасы. У меня же завтра, того… юбилей. Ты забыла? — Я действительно забыла.
— Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то за сдачу объекта в срок нам полагается кругленькая сумма. Там есть и твоя доля. Думаю, на выпивку с закуской тебе хватит.
Одрик увидел идущего навстречу человека, тот тоже вскинул в приветствии руки:
— Сигвар! — По мне пробежали мурашки величиной с куриное яйцо от этого имени. Так значит, вот это и есть настоящий Сигвар, довольно скромной внешности, чуть выше среднего, поджарый, жесткие непослушные каштановые волосы, нос длинноват, какой-то птичий, и ямочка на подбородке. А вот глаза, светлые, голубоватые, глубоко посаженные и внимательные, все вокруг схватывают.
— Почет и уважение, сейн Одиринг.
— Сигвар, брось эти церемонии и не вспоминай. Ты прекрасно знаешь, кто я. И очень здорово, что я тебя встретил. Ты сейчас очень занят?
— Если честно, нет.
— Замечательно, тогда я бы хотел тебя снова нанять, и Лотти против не будет.
— Опять охранником?
— Нет, лучше — управляющим.
— Извини, кем?
— Управляющим. Сначала — строительства, я участок под усадьбу присмотрел, там только гнилые развалюхи, надо все отстраивать заново. Мне самому некогда этим заниматься. Да и потом, управляющий тоже нужен будет.
— А Рооринг как же?
— Этому разгильдяю я не доверю, он только языком работать может. А бригада гномов у меня на примете уже есть. Так жить уже нельзя, нам с Лотти даже библиотеку ассы Эфрины из хранилища некуда забрать, места нет. Деньги, это всего лишь деньги, нужен дом.
— А какая усадьба?
— Сейна Торвинга, вернее его наследников.
— О! хорошее место, и прямо напротив Дьо — Магро.
— Именно, и в ближайшее время я там появляться не собираюсь.
— А потом?
— Потом видно будет. Значит так, я тебя с этого момента нанимаю, сейчас зайдешь за Лотти, затем с ней к стряпчему. Там должны быть бумаги готовы. Меня найдете… Анна, куда мы сейчас?
— Ресторан "Лесные секреты".
— Вот, либо там, либо уже вечером у … в общем найдешь. Все понятно? Я не прощаюсь, еще встретимся.
Когда Сигвар удаляется, спрашиваю Одрика:
— Это что за человек?
— Сигвар — бывший страж, более того, был денщиком у полковника.
— И взгляд у него такой… такой цепкий.
— Профессиональный, когда-то был лучший стрелок в Караваче.
— А почему сейчас не в страже?
— Это долгая история…, и тяжелая. Может быть потом и расскажу, но не сегодня. К тому же мы уже пришли.
Мы действительно пришли. Мэтр Зиммер, хозяин охотничьего ресторана "Лесные секреты" ходил кругами перед своим заведением, ожидая нас.
— Асса Анна, наконец — то, я уже переживать начал… Вы оказались правы, взгляните, эффект действительно есть, — тут я замечаю, в заведение очередь, да такую, какую я встречала на отоваривании водочных талонов во времена всеобщего дефицита.
— Пожалуйста, проходите. Да, и молодой человек с вами. Извините, сейн…?
— Просто Одрик.
— Очень рад, прошу Вас, проходите, — двое дюжих вышибал раздвигают для нас толпу.
Само заведение оформлено в виде охотничьей заимки: грубый камень, темное, как бы закопченное дерево, при входе чучело крилла, по стенам развешаны шкуры, костяные щиты, рога и, конечно же, всевозможное оружие. Любой охотник немного тщеславен, на показ выставляют лучшие из своих трофеев, под некоторыми дарственная надпись. Заметив мое любопытство, Одрик поясняет:
— Здесь еще что-то вроде охотничьего клуба. Уважаемые люди собираются в охотничий сезон, на открытие и закрытие, перед облавой, чтобы договориться, после облавы, чтобы похвастаться….
— А ты?
— Я — нет, я не охочусь. А то бы хозяин уже знал меня по имени.
— Чего ж так?
— А я не кровожаден, я бы мог и сыром обойтись, — помолчал немного и признался. — Первый сезон на охоте проводят вместе с отцом, на крайний случай другим старшим родственником, а мне было не с кем.
Да, самолюбие у мальчишки страдало жестоко.
— Одрик, видишь? — Делаю легкий кивок в сторону публики. — С утра какой аншлаг.
— Это чего их столько, сегодня кормят даром?
— Нет, они пришли посмотреть. Им же скучно, в их жизни мало событий, каждый день невыносимо похож на другой, все одно и тоже, одно и тоже…. Вот, они и пришли посмотреть.
— На что?
— На КОГО! На тебя, на меня. — Одрик фыркает, без злобы, с усмешкой.
— Ты что — ли слушок пустила?
— Я, а кто же еще! Для того, чтобы избавиться от слухов, надо создавать их самим. Тогда, по крайней мне, знаешь чего ожидать. Привыкай, если сегодня не сваляешь дурака, и покажешь нечто невиданное, то завтра проснешься знаменитым.
— А зачем же себя утруждать, пусть кто-то этим занимается с твоей подачи.
— Кто-то этот КТО?
— Естественно Рор, хотя он сволочь и поганец, но он наш поганец. А язычок у него длиннее некуда, он просто создан для этого.
За разговором мы и забыли, зачем пришли, рядом со столиком стоят официанты в боевой готовности, не решаясь нарушать моего полога. Надо же приступать к приему пищи, а то после пробежки и магии кушать хочется. Снимаю полог… Услышав "на ваше усмотрение", официанты срываются с места и перед нами появляются дары каравачской природы. "Почки заячьи верченые, головы щучьи с чесноком, икра черная, красная…" — всплывает в моей памяти… Перепелки, только что снятые с вертела, грибочки, илларий сыр, всяческая зелень и свежий хрустящий хлеб.
— Значит, на счет дома вы с Лотти задумались. Извини, а чего же до сих пор жили в такой развалюшке? Чего ты дальше не учился? Вроде и средства есть…
— Так, до недавнего времени, я был никто и ничто, я даже не знаю, кто мой отец. Мне моего дома вполне хватало. А потом это наследство, этот титул, будь он не ладен. Асса Эфрина прислала подтверждение моей родословной, а мне через день пришлось сматываться из Каравача. Так что в сейнах я фактически хожу первый месяц.
— И как, нравится?
— Вроде ничего, привыкаю, по чуть-чуть, по капельке.
— Предлагаю прекратить цедить и наконец, выпить!
— Вот так сразу?
— А чего зря время терять! И впредь, всем представляйся, как положено, а Одрик ты только для своих. И теперь понятно, почему ты не определялся с родом занятий, просто продолжил что было, ты был сам по себе, пока род тебя не принял.
— Род меня до сих пор не принял. Я всегда был одиночкой, наверно им и останусь.
— Вот это ты брось. Сколько тебе лет, все много раз успеет поменяться, пока ты живешь. И даже если ты умер, все еще может круто перевернуться. Не спорь, просто поверь. Ну вот, я его уму — разуму учу, а он высматривает чего-то или кого — то. Хозяин заметил и подошел и застыл в позе "чего изволите".
— Мэтр, насколько я понимаю, дичь не стреляная, а выращенная.
— Да, сейн, ведь сейчас не сезон, а это с моих лесных ферм.
— Следовательно, привозят ее живой, а забивают перед приготовлением.
— Именно так, по такой жаре хранить нельзя. В погребе есть ледник, но лед в эти дни слишком дорог.
— И мне кажется, что ваш мясник как раз собирается приступить к забою.
— Сейн, вы на редкость наблюдательны.
— Будьте любезны, пришлите его к нам.
Не прошло и минуты, как у стола возник нехилый детина в фартуке до самой земли:
— Сейн чем-то не доволен, что-то не так?
— Нет, любезнейший, я всем доволен. Но вот видите, с нами собачка. Это очень редкое и весьма дорогостоящее животное. Естественно заморское, у нас таких нет, кормить ее надо свежайшим мясом. Так вот, собачка пойдет с Вами, Вы забьете и при необходимости освежуете ту дичь, которая ей понравится, и кладет мяснику в карман серебряный рук.
— Благодарствую. А как я узнаю, что ей понравится?
— А Вы это услышите.
— Каким образом?
— Я же не спрашиваю, каким образом забивается и разделывается ваша живность, это ваши профессиональные секреты. Уж разрешите и нам не выдавать наших профессиональных секретов. У меня сегодня с утра прекрасное настроение, так пусть оно и дальше остается таким. А это, что бы собачка была довольна, — и дает мяснику еще серебряную монетку.
Мара победно взглянула на меня и затрусила за мясником на задний двор.
— Надо же, а ты мастер подлизываться, как оказалось.
— Да причем здесь это, я сейчас сэкономил время и деньги. Сейчас мы перейдем к десерту, а Мара потребит мясо одной живности, и сущности всех, которых он забьет. Я не знаю, почему ты раньше не догадалась, чтобы Мара подъедала сущности у Джурга. Чего добру пропадать? — И щелкнул пальцами, подзывая официанта. Пора было переходить к напиткам.
— У вас тут только тематические или простые цивильные тоже присутствуют? — Поинтересовалась я.
— Какие хотите, и кофе, и молочные коктейли.
— Замечательно, тогда кофе с молоком.
— А мне двойной черный и полрюмочки рома сверху, пожалуйста, — пожелал Одрик.
— Простите, сейн, но мы не наливаем по полрюмочки.
— Хорошо, тогда еще мороженое и оставшиеся полрюмочки в него.
Пока завтракаем, прикидываю векторы для охлаждения, тут все просто, помещение почти стандартное. И еще дальнейший маршрут. У меня еще три заказа, из принятых позавчера, все, слава богам, в одном районе. С этим управлюсь быстро, потом одежка. Надо еще придумать, что вьюноше подарить. Придумать надо сегодня, а подарить непременно завтра. И все до обеда! После сиеста, а то устала я что-то и самой приодеться и подкраситься перед фуршетом. Еще паланкин заказать! О, поручу это Одрику, пока по клиентам бегать буду.
— Одрик, ты уже поел?
— Да, а что?
— У меня для тебя поручение. Нужно паланкин заказать. Двойной, а то, как мы с тобой до резиденции на фуршет доберемся? — Морщится, даже кривится, словно чего кислого съел.
— А может пешком?
— Пешком, конечно можно, но не солидно. И если пешком, то тебе придется нести меня на руках. В тех туфельках, что положены к платью, я могу только по паркету ходить. Если пройдусь в них до резиденции, то там мне придется уже ходить босиком. Так что понесешь? — Одрик прикидывает свои возможности и тяжело вздыхает. — Тогда ты за паланкином, я на заказы, встретимся в магазине одежды, том, что на набережной.
Как только Одрик направился к выходу, к нему подскочил мэтр Зиммер:
— Сейн Одиринг…
— Лучше асса.
— Асса Одиринг, не соизволите ли Вы дать свое имя новому рецепту?
— Чему?!? Какому еще рецепту, я спешу!
— Буквально полминуты, не более… Обратите ваше драгоценнейшее внимание, почти все посетители сейчас заказали двойной черный кофе и мороженное с ромом. Я бы хотел дать ваше имя этому варианту.
— Ой, нет, не стоит.
— Асса Одиринг, мы ценим вашу скромность, но все же! Я даже готов платить Вам долю с каждого заказа.
— Да причем здесь моя скромность, — Одрик рассмеялся, — просто неинтересно, скучно до зевоты. Ну, никакой фантазии…
— А как бы Вы на моем месте назвали?
— Да очень просто, например…м — м — м… "Полрюмочки сверху".
— А если клиент пожелает больше?
— Ну тогда рюмочку! — Крикнул Одрик, удирая на своих длинных ногах от надоедливого мэтра в летнюю суматоху Каравача.
Временный резидент ордена Равновесия в Караваче рассматривал очередную личную карточку местных уроженцев:
"Орден Великого равновесия, Управление учета, отдел 3 "Личности нестандартного поведения"
Досье на субъекта N 1273/2:
Раса: люди
Пол: мужской
Внешность: стандартная, соответствует полу и возрасту
Отклонения: цвет глаз не свойственен человеческому населению Северной равнины
Магические способности — патент мага 5 уровня, основной цвет магии — не определен
Особые приметы: 4 пальца на ногах.
Подданство: Каравач
Статус: аристократия, титул: сейн /наследуемый/
Родовое имя/ собственное имя: аль Бакери / Одиринг
Семейное положение: холост.
Вид занятий/профессия: маг 5 уровня (необходимо уточнить!), основной цвет магии — не определен (выяснить в обязательном порядке / подпись куратора Управления).
Примечания: данный субъект в ответственные моменты своей жизни неоднократно пересекался с субъектом отдела 2 "Очень важные персоны" учетный N 2017/1. Дозорный считает, что если бы не разница в возрасте и поведенческих программах, субъекты бы испытывали друг к другу дружеские чувства."
И чего с этим делать? Ну, примечание точно поменять придется на противоположное, и категорию объекту пора менять, возможно и отдел тоже, но вот на какой! А как скажете выяснить уровень мага? И цвет магии? Эти сведения всегда из патента брали. Временный резидент, задумчиво стучал краем карточки по столу и смотрел в окно. За окном номера трактира, что он снимал, клубилась яркими цветами ярмарка. Ездили повозки, раздавались пронзительные крики зазывал, сверкали яркими красками товары, лавки и шатры. Толпами ходили нарядные люди и не люди, и никому из них не было никакого дела до Великого равновесия.
Старый маг как раз закончил свой завтрак и собирался идти на службу, как вдруг в дверь его дома постучали. На пороге стояла незнакомая хрупкая, если не сказать тощая девица в походной, висящей на ней одежде, и нервно переминалась с ноги на ногу. Судя по ауре, девушка была магом и довольно сильным, где-то уровня бакалавра, огненным магом, это огонь окрасил ее волосы в такой яркий цвет. Но рыжие, даже скорее огненные волосы, ее были коротко пострижены, как у мальчика, что странно для женщины, а для женщины — мага просто неприлично. Старый маг распахнул дверь.
— Вы ко мне?
— Если вы асса Вордер, то к вам.
— Проходите, чем обязан визиту, такой очаровательной магессы в такой ранний час?
— Вот … — Девушка протянула ему плотно запечатанный конверт, с подписью "асса Вордер, лично в руки". Маг задумчиво покрутил конверт в руках. Кто-то привязал послание к слепку его ауры, хорошо привязал, профессионально. Если бы конверт распечатал кто другой, то от его содержимого остался бы только пепел.
— Ответ ждать будете? — Девушка замялась…
— Да, буду.
— Тогда проходите, нечего на пороге стоять. — Маг прошел в гостиную, сильно заросшую пылью, давно тут никого не было, и не спеша вскрыл конверт. Девушка чуть отряхнула от пыли кресло и села на краешек. Маг долго и задумчиво изучал содержимое письма.
— Так значит ты и есть внучка ассы Торпины?
— Да.
— И что тебе от меня надо? — Девушка удивлена и хлопает глазищами…
— А разве там не написано?
— Нет, здесь только… кто ты и просьба помочь тебе, если потребуется. Вот я и спрашиваю, что тебе надо?
— Пока ничего…
— Вот и приходи, когда надо будет. А сейчас, извини, мне на службу пора.
Девушка, обиженно кривя губки, уходит, вот и пусть уходит. Магу сейчас не до нее и ее проблем, свои бы разрешить. Асса Вордер задумчиво продолжал бродить по дому, делая вид, что собирается на службу. "А что туда вообще берут? Никогда об этом не задумывался, да и не служил никогда. А тут на старости лет! И ведь не сбежишь, поводок этот, и слово дал. А, пойду так, если что надо будет, всегда домой можно заехать."
Асса Вордер распахнул входную дверь, на крыльце протянув руку к дверному молотку, стояла старая знакомая.
— Асса Галенгейра, какими судьбами?!?! "Принесла же ее нелегкая…"
— А я к вам асса Вордер по делу.
— Проходите, раз пришли, но я тороплюсь на службу, поэтому давайте без лишних политесов.
Старый маг и его неожиданная визитерша прошли в пыльную гостиную. Асса Галенгейра, недовольно покрутила носиком, стерла пальчиком пыль со столика и уже мило улыбаясь, уселась в то же кресло, где до этого сидела рыжеволосая девушка. Асса Вордер невольно сравнил двух визитерш, сравнение было явно не в пользу ассы Галенгейры.
— А с каких это пор, вы асса Вордер поступили на службу?
— Со вчерашнего дня, так что у меня сегодня, в некотором роде, первый рабочий день, и я уже и так опаздываю.
— У меня к вам дело, я вас надолго не задержу.
— Вы мне еще за прошлое "дело" остались должны. За пол года, между прочем. Вернуть не хотите?
— Вот как знала. — Магиня победно улыбнулась и извлекла из изящного ридикюля чек. — Вот, можете обналичить в любой момент.
— Прошлый раз вы мне тоже выписали чек, но я по нему ничего не получил, так что пока я не получу по нему денег, никаких "дел" у нас с вам не будет. — Маг забрал чек и сунул его в нагрудный карман.
— Хорошо, но на пару вопросов вы мне можете ответить?
— Но не больше…
— Вы что-нибудь знаете о Лиане?
Маг замялся, но решил ответить…
— У меня есть сведения, что она умерла…
— Эти сведения точные?
— Не знаю, но я склонен верить этому источнику.
— А при каких обстоятельствах это случилось?
— Об этом я не знаю.
— А что за источник вам это сообщил?
— Это служебная информация и я не вправе ее вам раскрывать, так, что… Приношу вам свои соболезнования. У вас есть еще ко мне вопросы? А то я тороплюсь…
— Да, есть, но это скорее не вопросы, а дело непосредственно по вашей специальности.
— Тогда только после того, как я обналичу ваш чек.
— Может быть вечером?
— Завтра вечером, после заката, и только при условии, что чек будет обналичен. И, будьте любезны, оплата наличными, я с некоторого времени не доверяю вашим чекам.
— Я это учту, до завтра… — Магесса тихо выплыла из гостиной и из дома. Асса Вордер вздохнул и пошел на службу в Тайную стражу, решив, что чек он успеет обналичить в обед, словам ассы Галенгейры он не доверял ну совершенно.
Когда я ввалилась в магазин одежды на набережной, Одрик меня там уже ждал, он задумчиво ходил между манекенами и лениво отмахивался от мельтешащего рядом продавца.
— Ну, что уже присмотрел себе что-нибудь? — Заявила я с порога.
— Нет еще. Может так обойдемся?
— Как так? Нет, ты должен быть одет по моде, красиво и дорого. Эй, там! — Машу рукой продавцу. Продавец вытягивается по стойке "смирно". — Остальных позови, не поверю, что ты тут один. — Как по волшебству появляются еще четверо. — Значит так друзья. Видите этого молодого человека? — Согласно кивают головами. — Его надо одеть на прием к доджу, ограничения по сумме покупок нет. Вы меня поняли? — Оживление в рядах. — Учтите, что молодой человек сейн и маг, так что ему нужны голубые одежды. Так что действуйте, а я тут на диванчике посижу. И не уводите его далеко, я должна его видеть, а ты женишок не стесняйся, считай, что меня здесь нет. Тащите сюда зеркало во весь рост и что застыли? БЫСТРО!
Плюхаюсь на диванчик, а вокруг поднялась такая кутерьма! Одерика уже успели раздеть до нижнего белья, он стесняется и жмется, но его крутят во все стороны, обмеряют и суют в руки то одну шмотку, то другую. Еще немного и мальчишка сорвется, придется навести порядок.
— СТОП! Вы его обмерили? Тогда давайте сперва решим, какой камзол, потом к нему подберем все остальное. Фигура у него почти стандартная, так что проблем быть не должно. Что там у вас есть голубенького?
Выносят десяток вариантов, Одрику не один не нравится, морщится. Но я железной рукой выбираю, самый, на мой взгляд, элегантный, он же оказывается и самым дорогим. С тем же кислым выражением на лице юноша примеряет выбранный камзол, чуть широковат, но продавцы в один голос твердят, что с жилетом и рубашкой будет в самый раз.
— Рубашки давайте…
При виде принесенных рубашек Одрик сразу заявляет:
— Я это не одену, лучше сразу убейте, — в глазах решимость погибнуть на месте.
В этой оценке рубашек я с Одриком частично согласна. Это действительно больше похоже на женские ночные сорочки, а не на мужские рубашки, да еще и голубого цвета.
— А есть что-нибудь более … э — э — э мужественное, с меньшим количеством кружевов? И лучше белого цвета…
— Но сейчас в моде кружева.
— Я понимаю, что в моде, но всему должен быть предел. Тащите, ВСЕ рубашки белого цвета, нужного размера, что у вас вообще есть. ВСЕ!
Одрик закатывает глаза, как бы и в самом деле в обморок не грохнулся. Это я человек закаленный 21 веком и нашими магазинами, а он может и не выдержать. Но нет, еще держится. А вот и рубашечка подходящая, кружева только на воротнике, и то немного. Очень элегантная, белая, то, что надо. Одрик хватается за нее как утопающий за соломинку. В порыве транжирства покупаю еще три таких, элегантные и качество хорошее, а то когда я его еще в магазин вытащу.
После рубашки выбор жилета труда уже не составил, правда, мы чуть не подрались, доказывая, что именно этот выбор самый лучший. Немного подумав, сдалась, то, что я выбрала, действительно не в его стиле, но как красиво! Чуть подумав, купила такой жилет себе, носить со штанами вместо кожаного, но другой расцветки.
Штаны и носки купили уже на автомате. Тут возникла другая проблема — туфли. Одрик хотел идти в сапогах, но после долгих уговоров сдался. Главным аргументом стала — жара. Последним, нечеловеческим усилием запихнула Одрика в парикмахерский салон. Видимо он уже слегка потерял волю и стоически выдержал и стрижку, и маникюр. Не ожидала!
Взяли извозчика и как раз к обеду добрались до трактира Джурга. И, после обеда, дружно отправились спать — сиеста.
Отдохнула часочек и решительно взялась выбирать платье себе. У меня с собой был запас платьев, которые висели в шкафу в Злых камнях. Большинство из них никуда не годились, и были куплены за марку и потому, что дорогие, но некоторые были очень даже ничего. Вот их-то я и взяла с собой в поездку на ярмарку, даже не совсем представляя себе, а зачем я это делаю, так, на всякий случай. Достала платье из местного аналога чемодана, и ужаснулась! Оно же мятое! Побежала искать утюг, а еще лучше горничную. Вот тут я и поняла, в каком неудачном месте я живу, в трактире утюга не нашлось! Джург даже долго не мог понять, что я от него хочу. Это катастрофа!
— Мара! Что делать? Не могу же я пойти в мятом платье?
— Значит надо найти утюг.
— Но у Джурга его нет!
— А у соседей спрашивала? Когда, в прошлой жизни, у тебя чего-то не было, ты всегда к Серафиме ходила, к соседке….
— Гениально! Что бы я без тебя делала!
Хватаю платье вместе с вешалкой и бегом бегу в соседний трактир, тот, что снимают веселые вдовушки. Вбегаю в тесный холл, стойка, никого нет, направо вход в ресторан, дверь распахнута настеж. Утюг, там вряд ли есть. Наверх по лестнице. Коридор, двери и тоже никого.
— Эй девушки, есть кто дома! — В панике ору во весь голос. Из одной двери высовывается сонная и растрепанная девичья головка.
— Что пожар?
— Да! Утюг есть?!?!
— У меня нет, но у Кади есть.
— Где она?
Полуголая девица фыркает, но выходит из своей комнаты и идет дальше по коридору.
— Кади, просыпайся! Тут к тебе пришли! — И изо всех сил барабанит в дверь.
— Кого там Гаарх принес? Дайте поспать!
Тут я уже не выдерживаю и изо всей дури бухаю по двери ногой, замок в щепки, дверь нараспашку, хозяйка сидит на кровати, вытаращила глаза и орет, словно ее режут.
— Заткнись дура! — Не понимает, собирается заорать еще. Затыкаю ей рот магией. — Утюг есть? — Мычит и показывает пальцем на подоконник.
Я такие утюги только в кино видела — на углях! Пока я в Злых камнях жила, за меня все вещи Малика гладила, в гостинице — горничные, а пока жила у Джурга как-то так обходилась…
"Ты им денег предложи, они за тебя все погладят". На пороге сидит Мара и глубокомысленно чешет ухо, позади нее уже собрались все жительницы трактира в разной степени раздетости и заглядывают в развороченный дверной проем.
Достаю из кошелька один золотой и кидаю на кровать к девице, а заодно и вытаскиваю из ее глотки магический кляп.
— Это тебе за беспокойство и выбитую дверь. — Достаю еще один и кручу им перед остальными девицами, — Это той, которая погладит мне платье и еще один за скорость! Только не сожгите!
Начинается суета, кто-то отбирает у меня платье кто-то бегает в поисках горячих углей, кто-то тащит гладильную доску, а еще одна мокрую тряпку, отпарить замятости. Я облегченно вздыхаю и усаживаюсь на кровать к девице, больше-то присесть некуда. Она все еще в легком шоке, но это пройдет.
— А ты чего в этом не участвуешь?
— А я тоже гладить не умею. А это платье из столицы?
— Если честно, то не знаю, мне оно по наследству досталось.
— А куда вы в нем собираетесь пойти?
— На прием к доджу.
Тут она заметно оживляется…
— А как же вы пойдете без прически и макияжа?
— Да как-нибудь сама сделаю. У меня, там где-то вроде косметика была.
Девчонку с кровати словно ветер срывает. Она моментально достает откуда-то из-под кровати сундучок с косметикой, я видела такой же у эльфа, что приходил ко мне перед балом. Девица, между тем, притаскивает откуда-то стул и зеркало, и, заручившись поддержкой одной из товарок, пересаживает меня на стул и начинает расплетать мне косу и, жестом фокусника, вытаскивает откуда-то расчески, ножницы и прочее, причем, все дорогое и, тоже, вполне профессиональное. Начинает щебетать, и я впадаю в легкий транс, а как иначе объяснить, что я разрешаю ей соорудить мне на голове прическу и стоически переношу покраску. Про себя я думаю: если что, то успею вымыться, высохнуть и перекраситься.
Удивительно, но девчонка делает чудо! Прическа и макияж — придраться не к чему.
— Девушка — у вас талант! — С чистой совестью протягиваю ей золотой. Она стесняется, но берет. — А почему вы работаете здесь, а не в салоне? — Опять краснеет.
— А ее родная мамочка продала Хавиру за долги. Так что пока она этот долг не выплатит — уйти не сможет. А так она в столице парикмахерству и прочему училась и всех нас причесывает и подкрашивает, чтобы не забыть, как это делается. — Поясняют мне девушки разными голосами.
— А большой долг?
— А я не знаю…, но за те три года, что она здесь он меньше, наверняка, не стал. У нас тут у всех долги. Хавир, такая сволочь, забирает в его счет, почти все, что мы зарабатываем, нам иногда даже на еду не хватает.
Положение у девчонок незавидное, но я в это вмешиваться не должна. Даже если я прибью этого Хавира, тут же появится кто-то другой и ничего не изменится. Платье между тем уже погладили. Я расплачиваюсь с девушками и собираюсь домой, в трактир к Джургу. Девушки шумно обсуждая мое платье и прическу, идут провожать меня до первого этажа.
Громко хлопаю себя по лбу.
— Девушки, а у вас тут все номера заняты?
— Нет, а вы что собираетесь присоединиться к нашему обществу? Хотите сменить профессию мага на профессию шлюхи?
— Нет, не все так радикально, просто у меня приятельница маг, и она ищет — где бы поселиться недалеко от меня, а в трактире у Джурга, все номера размером со шкаф и клопы хотят строем, правда ко мне в номер они не заходят, боятся.
— А она не побрезгует?
— Не знаю… Я бы поселилась… может мне с ней поменяться, ее к Джургу, а мне сюда.
— А вы не боитесь испортить себе репутацию?
— Я? Нет. Покажите — ка мне свободный номер.
— Вот, он один свободный. В нем кровать одноместная, а другую поставить нельзя — ломается в первую же ночь, и не важно, спит на ней кто или нет. И, еще в этой комнате приведение живет, поэтому она нежилая, то есть в ней все есть, но никто жить не хочет.
— Ну — ка, покажите, даже интересно. Никогда не видела приведений.
Нормальная комната, окна во двор, светлая, "удобств", правда, нет, так они во всей гостинице в конце коридора. Но есть ночная ваза, шкаф, приличная полуторная кровать, тазик и кувшин для умывания. В общем, вполне прилично.
"Мара, а приведение есть?"
"Есть, только оно сейчас спит."
"Ага. Уничтожить сможешь?"
"А зачем? Оно никому не мешает, если в номере случек не устраивать. Пусть живет."
— А с кем можно поговорить, чтобы эту комнату снять?
— Внизу в ресторане дядюшка Вардус, гостиница и ресторан принадлежит ему, а Хавир снимает второй этаж — гостиницу, всю оптом, но без этой комнаты. Экономит гад.
Комната хорошая и если она, и соседи Торкане не понравится, то в ней могу, в принципе я поселиться. Я против девушек и их профессии ничего против не имею. Большинство из них этим не от хорошей жизни занимается. А если так рассуждать, то моя прошлая профессия очень даже на эту, самую древнюю, похожа. Только мне приходилось не ноги раздвигать, а мозги раком ставить, а так, очень даже похоже.
На лестнице я нос к носу сталкиваюсь с мерзким парнем, даже если не обращать внимания, на то, как при его виде сразу замолчали и как-то поникли девушки, по нему сразу видно — сутенер. Я рассматриваю его, а он меня… и, он как-то незаметно перекрывает мне проход.
— А что это у нас тут за красавица появилась? — Улыбается, улыбка какая-то сладкая, тягучая, как патока, а глаза холодные и колючие. Я уже думаю доставать сестер или нет? Платье в руках мешает, но тут между ним и мной оказывается Мара, громкий басовитый лай отбрасывает сутенера к перилам. Мара стоит в боевой стойке: голова чуть опущена, брылки поняты и открывают зубы, шерсть на холке стоит дыбом, в ее горле клокочет рычание, вроде и маленькая, а страшно. Я не торопясь спускаюсь по лестнице.
— До свиданья, девочки, я еще зайду, если прическу сделать надо будет или погладить чего. Ладно?
Машут мне руками на прощание, но слово сказать боятся. Как он их запугал…А мне нельзя в это вмешиваться!
"Донесение от лейтенанта Тайной стражи, дежурного по приему путешественников на магическом портале 21 Приветника.
Сегодня, через магический портал, в Каравач прибыла подозрительная группа наемников. Вместо того, чтобы прибыть в распоряжение нанимателя, указанного в их бумагах, члены группы по одному растворилась в городе. Наниматель, купец Доррит, указанный в их бумагах ничего о них не знает, и никого не нанимал. Считаю, что в город прибыла группа легионеров."
Донесение легло на стол к полковнику тайной стражи и … потерялось среди других бумаг.
На фуршет приехали вовремя, не как на бал с ассой Зитой, в самом конце, а почти к самому началу, все ж таки мы, в некотором роде главные виновники торжества. Гномы на фуршет не пошли принципиально, но маленький садик в глубине резиденции был ими приведен в идеальный порядок. У входа стоит в ожидании меня — Торкана, она как положено в красном. Одрик при виде ее непроизвольно резко вдыхает сквозь сжатые зубы, словно обжегши язык, да красный цвет ей идет, он подчеркивает огонь в ее волосах.
— Торкана, душечка, позволь тебе представить моего спутника, нашего с тобой коллегу сейна Одиринга аль Бакери. — Торкана несмело протягивает Одрику руку.
Торкана потомственная леди, и она протягивает руку не для пожатия, а для поцелуя, этому невозможно научить, это впитывается с молоком матери. И у Одрика видно, что голубая кровь, не моргнув глазом, касается ее руки губами, а моргать ему собственно некогда, он просто окутывает девушку взглядом.
— А мы уже вроде как бы знакомы, во всяком случае встречались… У меня автограф Ваш лежит. — Торкана пытается вспомнить, где и когда она с ним знакомилась и кому давала автограф, но не может и смущается.
— Извините, я никогда не раздавала автографов. Если бы я была знакома со столь интересным молодым человеком, я бы Вас непременно помнила.
— Не припоминаете… Прошлой осенью Вы были здесь в Караваче. Дождь, лужи, грязь, а Вы сапожках на каблучках. Вы готовитесь к походу в топи, заходите в захудалую лавку зарядить амулеты, видите портрет… — лицо девушки проясняется как небо после дождя.
— Вы?! Неужели, это правда, Вы?!?
— Что, не похож? Правда, я тогда в сейнах еще не числился. Помните вашу расписку на 50 крон? У меня рука не поднялась обменять ее на какие-то деньги, росчерк вашего пера оказался дороже.
— Но Вы так… изменились, возмужали, Вас просто не узнать…. — она склоняется к моему уху и шепчет, — Анна, у тебя замечательный вкус…
— Асса Торкана, вашу руку. — И мы втроем входим в резиденцию.
Гости уже начинают потихоньку собираться. Одрик под руку со мной и Торканой смотрится просто великолепно, ему и самому нравится, как все на него завистливо смотрят. Он такой весь в голубом, а рядом две красавицы — девушки, одна рыжая в красном, другая брюнетка, в синем.
Вчера я даже разорилась на эльфийскую траву, что вырастает за одну ночь, так что весь садик уже покрыт ровным слоем зеленой травки. Дырку в заборе гномы тоже заделали, а я, пока осматривала все в последний раз и защитные плетения, что были на резиденции, поставила на место, так что в садике полный порядок. Мы с Одриком еще раз посмотрели на все, уже как гости резиденции и я предложила доджу наполнить бассейн водой, причем горячей, дескать, сюрприз будет, он естественно согласился. Вода наливается, над бассейном постепенно начинает клубиться пар. Заодно объясняю доджу, какой рычажок какую воду открывает. Цветовая индикация ему нравится, и бассейн ему нравится, только запах от воды, из одного из кранов, ему не по душе, но если эта вода — лечебная, то он согласен и потерпеть.
Гости постепенно собираются. Столы накрыты в зале, куда выходят двери садика и в самом садике, скоро будет темнеть, и жара уже спала. Показываю Доджу последнее новшество, небольшой шарик, что у рычагов подачи воды.
— Нажмите сюда и будет сюрприз…
Додж весь в нетерпении жмет на шарик и… ничего, пара еще маловато. Додж оглядывает бассейн.
— А где сюрприз?
— Вы слегка поторопились, еще минуточку, — незаметно прибавляю парку… — Смотрите выше, над водой.
В клубящемся пару начинают проступать очертания огромного водяного дракона со дна бассейна, того, что так восхитил доджа мастерством мозаики. Только дракон в пару живой он плавает, ныряет, строит забавные рожицы и вообще живет своей жизнью. Додж в восторге. Как я поняла, все гости видели дракона разным. Одним дракон строил глазки, с другими раскланивался, в общем, каждому свое, но всем приятно и весело.
Когда большинство гостей уже собрались, а бассейн наполнился водой и все устали рассматривать драконов, одного на дне, другого в пару, в зал торопливо вошел высокий господин в яркой одежде, вокруг него сразу образовалось свободное пространство.
— Одрик, это за тип? — Мой спутник оглядывает вошедшего.
— А, это глашатай… Сейчас оглашение будет.
Мужчина в яркой, как попугай одежде достает свиток и зачитывает громким и хорошо поставленным голосом оперного певца:
— Жители вольного города Каравача, сегодня в 21 день Приветника сейн Одиринг аль Бакери и асса Анна аль Зетеринг объявляют о своем решении объединить свои роды, во славу нашего вольного города.
Тут к нам подкатывает додж в полном щенячьем восторге.
— Как я рад, мои поздравления сейн Одиринг, как Вы всех обошли, а сколько было кандидатов, и не счесть, а она выбрала Вас. Наверное есть за что… В тихом болоте … как этого говорится криллы водятся. Понимаю, понимаю… У девушки замечательный вкус. Ах, какая замечательная получается пара, а какие перспективы для города. Порадовали, молодой человек, порадовали.
Вокруг нас с Одриком закручивается хоровод поздравляющих. Как-то незаметно нас растаскивают в разные стороны. Краем глаза замечаю в углу мрачную фигуру в черном. Полковник, я вижу его, а он видит меня. Он чернее грозовой тучи в полночь, синева в его глазах штормит на девять баллов. Может я зря с ним так, ведь, сколько не гоню его от себя, а как увижу, так что-то внутри ноет. Ко мне подходит мой оглашенный, берет меня под локоток и склоняется к моему уху:
— Ведьмочка моя неподражаемая, я конечно и дальше могу развлекать нашу общую приятельницу, но на нас же люди смотрят, что они подумают? Для чего ты этот балаган затевала, и для чего тут я пугалом огородным прикидываюсь? — Приобнимает меня за плечи. Полковника демонстративно не замечает, и вообще ведет себя даже не как наследный принц, а уже коронованный властитель. И самое главное ему это идет, откуда же взялась эта походка, эта гордая посадка головы… Стоп! Это не он, я самой себе льщу, это же я, я его "слепила из того что было". Как бы тут не заиграться и не влюбиться как Пигмалион в свою Галатею, этого мне только не хватало. Удаляясь, бросаю на полковника прощальный взгляд, он смотрит на меня не отрываясь, у меня какое-то странное ощущение: "и больно, и приятно".
— Никак тебе девушка приглянулась, ты смотри у меня? — Грожу Одрику пальчиком. — Что-то ты вокруг нее увиваешься? Никаких желаний у тебя случайно не возникло?
— Возникло. Хочется ее накормить и спать уложить.
— Часом не к себе под бочок уложить?
— Угу, именно так. Потому, если проснется, опять накормить и снова спать уложить. Девушка, похоже, перестаралась с диетами. Я понимаю, наверно в столице мода такая, но ведь слезы наворачиваются, на нее глядя. А по осени была…., — и глубоко вздыхает. — Куда что делось?
— У девушки был тяжелый период в жизни, сплошные неприятности, болела она долго, единственного близкого человека, бабушку, недавно похоронила.
— И раз ты ее сама пригласила, нехорошо ее одну оставлять, она гость! — А ведь он прав, мне теперь с ней нянчиться.
— Пойду зверюшку нашу проведаю, как он там, — Одрик берет с подноса бокал и стремительно удаляется в сторону сада, ему хорошо, ему не надо в этих юбках путаться. Мы с Торканой тоже выходим на воздух, но куда медленнее.
А Одрик дает представление. Дракончик к нему ластиться, просит почесать за ушком. Одрик предлагает любопытным дамам погладить чешуйчатого красавца, но никто не решается. Мой прЫнц делает вид, что шепчется с драконом, и выливает в бассейн вино из бокала, но мне-то видно, что там не только вино, а еще и его мерцающее плетение.
Дракончик, хлебнувший вина начинает менять цвета, по его чешуе расплываются радужные пятна. Зрители довольны, а додж рад как ребенок, заводит разговор с Одриком, и куда-то его уводит. Краем глаза вижу, что ко мне приближается полковник, ему надо пройти мимо бассейна. Когда он оказывается в пару, к нему наклоняется дракон….Никто ничего особенного не заметил, но в магическом диапазоне я вижу, Одрик все-таки сдержал обещанье, его дракон показывает Калларингу облизанный длинным раздвоенным языком средний палец на чешуйчатой лапе, да еще подманивает им. Полковник жеста не знает, но догадывается, что неприличный, он в бешенстве. А Одрик оживленно беседуя с доджем, как будто ничего не замечает. Полковник обращается к нему, с металлом в голосе, но в рамках протокола, Одрик не реагирует. Полковник в ярости выходит за рамки протокола. Одрик удивленно оглядывается по сторонам, поднимает в ответ полковнику одну бровь, как будто первый раз в жизни его лицезрит. Откланивается дожду:
— Прошу простить меня, Ваше Сиятельство. Отвлекают…
И оборачивается к полковнику, медленно приближается к нему, слегка улыбаясь одной стороной рта. Между тем, оба оказываются близ бассейна, из которого клубиться пар.
— Что ты себе позволяешь, гаденыш!
— Досточтимый сейн, у Вас какие-то проблемы? Я могу Вам помочь? — А в голосе издевательская снисходительность.
Ревность не дает Калларингу дышать, уязвленное самолюбие лишает рассудка. Его пальцы уже давно стискивали рукоять меча, и клинок извлекается на свет. Все зеваки шарахаются в стороны, но не уходят, какое представление! Одрик с места не двигается. Перед нацеленным на него дрожащим острием он скидывает с плеч ненавистный ему камзол, отшвыривает его на траву, и жилет тоже, остается только в рубахе. Я сначала не поняла, зачем он это сделал, а потом увидела: белый против черного, блондин против брюнета, кареглазый против синеглазого…. Одрик расстегивает ворот и разводит руки в стороны, он весь открыт, он демонстративно не собирается защищаться. Стоит и улыбается, на нем и магической защиты нет.
— Ну, давай! Чего ты ждешь?
Полковник делает шаг навстречу, самое поразительное, что Одрик тоже. Жало клинка касается шеи мага слева, там, где сонная артерия. Что же они творят! Стоит кому-то из них покачнуться, стоит мечу дрогнуть, и у меня останутся считанные секунды для кровоостанавливающего плетения, я ведь могу не успеть. Я боюсь за одного, но мне жалко и другого. Сцепились взглядами, ничего вокруг не видят, кроме соперника. Кто первый глаза отпустит, тот и проиграл, но из них никто не уступит, это они внешне разные, в внутри очень даже одинаковые, я в этом окончательно убедилась.
— Анна, ты только посмотри на него! Это невероятно…! — О чем этот страстный шепот Торканы? Я слежу за ее восторженным взором, и в магическом диапазоне вижу: Одрик в окружении своих бесцветных нитей, не совсем бесцветных, в них вспыхивают и пробегают огоньки, ну фейерверк праздничный! И нитей неимоверное множество, они скручиваются в жгуты, тянуться в разные стороны, как осьминог о ста щупальцах. Да чего ему защиту плести, он без плетений, просто голой силой прибьет кого угодно. Когда же он к источнику силы подключался, да так, что я не заметила? И вот эта сила сейчас самая опасная, не сможет ее Одрик удержать — и поминай, как звали, разнесет несчастный садик так, что и Гаарху не снилось.
— Давай же, не тяни! Смелее! — Совсем мой жених с дуба рухнул, ну или с кедра, неважно. Не хватало еще, чтоб они друг друга поубивали. И останусь я одна, одинокая горемычная девушка…хнык!
Судорожно прикидываю, что я могу сделать, как растащить этих двух друзей — не разлей вода. А почему собственно не разлей? Холодной или горячей? Лучше холодной, пусть остынут!
Из бассейна вылетает шар и между Калларингом и Одриком взрывается водяная бомба, отбрасывая их в разные стороны. Одрика отшвыривает на траву, Калларинг делает шаг назад, оступается и падает в бассейн. Водичка в бассейне горячая, но не слишком, ничего пар костей не ломит. Одрик тут же вскакивает, но его пошатывает и он садится на бортик бассейна, делает вид, что споласкивает руки. На самом деле у него "перегрев", он просто сбрасывает в воду чрезмерную силу, сейчас его лучше не трогать. К Калларингу подходит додж, подает руку, помогает полковнику выбраться из бассейна, и они быстро уходят вглубь резиденции. Видать судьба такая у полковника, выходить из этого садика мокрым.
Около сидящего Одрика нарисовался какой-то нафуфыренный красавчик. Да это сейн Дьо — Дален!
— Сейн Одиринг, полковник Вас все-таки задел, у Вас кровь на подбородке.
— Ничего, это ерунда, я сам оцарапался.
— Позвольте, я Вам помогу, — достает свой носовой платок, на котором столько парфюма, что даже у меня запершило в горле. Одрик уклоняется от его настырно тянущейся руки.
— Право же не стоит, Снорринг, не утруждайтесь. Ни к чему это.
— Теперь видимо будет назначена дуэль?
— С чего Вы взяли?
— Сейн Одиринг, Вам же нанесено оскорбление. Это нельзя так оставлять! Я готов предложить Вам свои услуги секунданта.
— А с чего ВЫ решили, что я впредь собираюсь развлекать публику и лично Вас? Вполне достаточно сегодняшнего представления.
— Так Вы что, испугались?
— Снорринг, а не продолжить ли Вам вашу прогулку?
— Нет, Вы ответьте, почему не хотите? Испугались?
Одрик стирает с подбородка кровь, какие-то несчастные три капли и стряхивает в воду. Дракончик, все еще качающийся в клубах пара, вздрагивает, поднимает дыбом свой спинной плавник и распахивает клыкастую пасть над головой Снорринга. Он взвизгивает, закрывается руками и спасается бегством через все газоны и цветники на потеху присутствующей публике. Ничего не скажешь, вечер удался. Да еще такая комичная финальная сцена, все покатываются со смеху. Одрик вроде тоже смеется, так подрагивают его плечи. Подхожу к нему, трогаю за плечо… его смех просто для отвода глаз, на самом деле, это нервная истерика….
Я подобрала его брошенные вещички, вечно за мальчишками все убирать надо, и заставила одеться. Облачается с гримасой каторжника.
— Нам пора уходить, с Торканой не хочешь попрощаться?
— Может, ты ее проводишь, а я пешком дойду?
— Нет, мы должны сегодня уйти вместе.
— Ну ладно…, — говорит о чем-то Торканой, явно дольше, чем простое прощание, даже пытается улыбаться. Возвращается без всякого выражения на лице, движения машинальны. Молча идем, молча сидим всю дорогу в паланкине.
— Одрик, а когда ты успел… — он отмахивается, не подняв глаз, давая понять, что к беседе не расположен. Уже поднявшись на второй этаж трактира, еще раз пытаюсь установить контакт:
— Одрик, может быть…
— Нет, не может! Я устал, оставьте меня все в покое… Ты хотела, чтоб я твоих женихов разогнал — ну, я разогнал. Больше ни один в здравом уме не сунется, а сумасшедшим жениться нельзя, во всяком случае, у нас в Караваче. Остальные свои пожелания оставь на завтра. Все, нет меня!
И захлопывает за собой дверь. Все ясно, клиента не больше кантовать. Будь по твоему, женишок, сказано завтра — значит завтра.
На рассвете в мою комнату кто-то тихо поскребся… Мара подняла голову, но тревогу поднимать не стала. Пришлось вставать и идти открывать дверь, явился мой шпион. Просочился в комнату, но на меня глаза не поднимает. Ах, да, я ж почти не одета, только короткая рубашка на голое тело, но ничего, это я сейчас исправлю.
— Докладывай, — а сама пока одеваюсь, уже почти рассвело и пора вставать, хотя не хочется, просто — ужас.
— Утром ездила на извозчике по адресу Моховый переулок, дом с двумя бронзовыми гварричами у входа. Была там недолго, потом ходила по магазинам, мы замучились за ней следить, но почти ничего не купила. Обедала в ресторане гостиницы, вечером ходила в этот … дом… там еще представления дают…
— Театр?
— Ну да, потом одна ужинала в каком-то ресторане, забыл название…
— Не важно…
— И до утра из номера не выходила. Все. С вас шесть серебрушек…
— Держи… Вот еще две, если расскажешь, кто живет в доме, куда она утром ходила.
— Дык, это там маг живет, мрачный такой, все в черной одежде ходит…
— Темноволосый, носатый и худой?
— Да.
— Держи, внимательно за ней следите. Думаю, что на днях, она ночью куда-нибудь обязательно отправится, не упустите.
"Мара, пошли, пробежимся по холодку…"
"Ну, пошли…" Тянется, сперва одну ножку, потом другую и вертит остатками хвоста.
Хорошо пробежались, я повторила маршрут Одрика на восточную окраину Каравача, искупалась в протоке. Вода — холоднючая, жуть берет, заодно пробежалась по Моховому переулку. Поводочек, то я с коллеги полковнику передала, а меточку оставила. И она показывает, что маг дома, а у дома два бронзовых гваррича сидят. Значит это к нему мамочка ходила… Никак начала дочурку искать, долго же она о ней не вспоминала, пусть ищет, главное с ней близко не столкнуться, случайно.
Пошла в зал, знакомого орка там не было, но я долго тренировалась, с теми наемниками, что там были. Хорошо! Можно сегодня отдохнуть от дел, стройка, слава богам, завершена, надо только в канцелярию зайти, чек получить, с гномами рассчитаться. Заказов на холод больше пока нет, местные маги видимо решили мне конкуренцию составить. Ну, и ничего страшного, сливки я сняла, а с остальным пусть работают, а я отдохну. У меня с собой книжки есть, почитать надо, в библиотеку сходить. В театрах местных я еще не была, в общем, планов громадье. Деньги есть, можно до конца ярмарки не работать, а отдыхать. На особые транжирства средств не хватит, но … а чего транжирить — то? Чего тут можно такого купить, чего у меня нет? Вот подарок моему женишку купить надо, только непонятно — что купить? У него же все есть! А чего, нет, то я не куплю, жаба задушит.
Вот чего мальчишке надо, и чего у него нет — оружия приличного у него нет, а оружие ему по статусу положено. Он, правда, с ним толком обращаться не умеет, но это дело наживное, будет тренироваться, и, глядишь, научится. Купить ему меч по руке и по душе — вот это подарок. Вопрос, как купить, подобрать, если после вчерашнего визита в магазины, его в лавки больше ни под каким видом не заманишь?
— Джург, давай завтрак. Какие новости в городе?
— А вы что будете на завтрак? И какие новости вас интересуют?
— Кашка молочная есть? А новости — все, там разберемся…
— Кашки нет, но щас сделаю… А новости… говорят полковник Калларинг из-за жары совсем слег, чуть удар у его случился.
— Ага! Эк, его приложило! — Полковника немного жаль, но сам виноват, нечего всяким подавальщицам по юбки лазить. — Жених мой еще не спускался?
— Не, спит еще…
— Ну, пусть спит… пока я не позавтракаю.
А сейн Дьо — Магро действительно слег, как сказали бы с "гипертоническим кризом". Утром он попытался встать с кровати и как всегда пойти на службу, но перед глазами все поплыло и закачалось, а во рту появился мерзкий вкус чего-то тухлого, стало мутить. Упрямый полковник предпринял еще одну более решительную попытку, принять вертикальное положение, но она закончилась падением на пол с большим грохотом. На шум прибежал денщик, он помог полковнику улечься обратно на кровать и вызвал лекаря и ассу Тадиринга.
Полковник лежал на кровати с закрытыми глазами, если он их открывал, то видел не потолок своей спальни, а мельтешение разноцветных кругов и искр, и все это кружилось и кружилось, и кружилось…
Тут на его лоб легло что-то холодное… Сейн чуть-чуть приоткрыл один глаз. Сквозь мельтешение кругов и искр мелькнула огненная девичья головка. Полковник застонал.
"Ну за что, за что она со мной так?!?" и опять застонал… Нагревшийся компресс на его голове сменился на холодный, на губах почувствовался легкий освещающий вкус, тошнота стала уходить.
— Так, что у нас тут?
— Вот, господин лекарь …
Городской маг — лекарь пощупал пульс на руке полковника, оттянул веко и посмотрел глаза.
— Откройте рот. — Полковник покорно выполнил требование лекаря. — Вот, давайте ему каждый час по четыре капли в ложку с водой, пока головокружение не пройдет. — Лекарь поставил на прикроватный столик склянку с какой-то настойкой. — А вот за этим… — лекарь написал, что-то на бумажке, — сходите в аптеку, принимать, как пройдет кризис не меньше недели. А пока — постельный режим. Компрессы холодные, тоже продолжайте, это вы правильно, но не переусердствуйте…, а, то простудиться в такую жару, это можно очень даже легко. Если вдруг, будет хуже, то вызывайте меня, но я думаю, что все скоро пройдет. Когда подниматься начнет, ему бы хорошо в лес уехать, на илларью ферму, совсем загнал себя человек, не железный все-таки…. А сейчас тишина, покой, желательно свежий воздух. Пища естественно легкая, ничего жирного, острого, соленого.
Лекарь бесшумно удалился, а на голове полковника опять сменился компресс.
— Сейн, откройте ротик… Вот так, глотайте… вот и хорошо. — Сейн покорно проглотил остро пахнущее травами лекарство.
Возле его кровати сидела Кайте поила его из ложечки лекарством и меняла компрессы. А сейн лежал с закрытыми глазами и представлял на ее месте совсем другую женщину.
— Одрик, просыпайся… Завтрак, уже давно закончился, обед скоро. С днем рождения тебя! Давай просыпайся! — Не хочет, мычит, натягивает на голову одеяло. — Мара буди его!
— Как?
— Как, как… нежно!
— А, это я могу… — Мара запрыгивает кровать, откапывает Одрика и умывает, путем облизывания.
— Уйди, не надо больше, я уже проснулся.
— Вот и ладушки. — Юноша уже сидит на кровати, но вставать не торопится, потому как, под одеялом на нем ничего нет. Скинул с себя вчера ненавистную официальную одежку и так в кровать и завалился.
— Ты не торопись, трактир, слава богам, не горит. Что ты хочешь получить в свой день рождения? — Задумался, но как-то вяло, без азарта.
— Мне бы дождичек…
— Вот пожелание истинного каравачца — дождичек ему. А о других ты подумал? После такой жары маленький дождичек не получится, будет ливень. Все поле, на котором ярмарка, развезет, кругом будут лужи и грязь, товары у торговцев промокнут, все ж под открытым небом лежит. Жара, может и спадет, но ненадолго, а потом будет только хуже, из-за влажности. И у меня нет разрешения на вмешательство в погоду. А если поймают? А ему все бы развлечься! Придумай что другое…
— А мне ничего не надо, у меня все есть.
— Приятно слышать: "У меня все есть. " Одрик, тогда сделай — ка мне сон.
— Сон?!?
— Да, сон, ты же в этом деле профессионал… Давай делай, не ломайся.
— А куда его положить?
— Об этом не думай, сосуд, найдется, ты делай…
— А на какую тему?
— Мне нужно, чтобы ты в него вложил СВОИ МЕЧТЫ о мече.
— Чего вложил?
— Мечты о мече … Представь себе как ты держишь его в руке, как удобна и привычна его рукоять, и его тяжесть в твоей руке. Представь, как ты с ним в руках защищаешь от разбойников любимую девушку, как он сверкает на солнце, как бьют тебя по ноге при ходьбе его ножны. Вы друзья, вы уже много лет вместе. Представь себе тренировку с ним на рассвете, быстрые отточенные годами движения и ощущение защищенности… Чем подробнее представишь, тем лучше будет подарок.
Одрик, завороженный моими словами, плетет чего — то.
— Ну, получилось?
— Ага.
— Давай сюда… Мара глотай. — Мара распахивает пасть, наподобие, как открывается огромный, зубастый и слюнявый кошелек с бездонным розовым нутром, и сон проваливается, куда-то вглубь… — Ты где собираешься свой день рождения отмечать?
— Да там, на ярмарке балаганчик у пивного ресторана сняли, там менестрели, воздух свежий, пиво… Площадка для танцев, и музыка до утра.
— Понятно, найду…, — и я отправляюсь на поиски подарка, да и дела разные в городе есть.
— Ну, кто тут у нас в постели валяется, вместо того, чтобы выполнять свои должностные обязанности? — С этими словами и веселой улыбкой в спальню сейна Дьо — Магро ворвался асса Тадиринг. Сейн в ответ на такое приветствие застонал, от громкого и жизнерадостного голоса друга у него опять разболелась голова.
— Тише, асса Тадиринг, пожалуйста, тише. От громких звуков ему становится хуже. — Кайте заботливо сменила на голове полковника очередной компресс.
— Кайте, девочка моя, у тебя дела какие-нибудь есть?
— Конечно, льда принести для компрессов надо и в аптеку сбегать, лекарь рецепт оставил…
— Вот давай, беги, а я уж с ним посижу.
Кайте посмотрела на часы…
— Тогда я сперва сейну лекарство дам, а потом пойду, к следующему приему вернусь. Компрессы меняйте … — Она накапала в ложечку с водой капли из флакончика и заботливо скормила лекарство ни на что не реагирующему сейну.
— Успокойся, беги, я все сделаю.
— Я на вас, асса Тадиринг, надеюсь, поменьше о работе, ладно?
— Беги, беги… — И Кайте неслышно упорхнула…
Асса Тадиринг уселся на место Кайте, сейн открыл один глаз и покосился на друга, закрыл глаз и застонал. Асса Тадиринг принюхался к лекарству, которое Кайте давала полковнику, хороший сбор, а вот сам полковник, такого одобрения у него не вызвал.
— Ну, и долго ты собираешься тут лежать?
— Не трогай меня, дай мне умереть спокойно, она выбрала этого мальчишку… У меня нет надежды ни на что… я не вижу смысла дальше жить.
— О, как все запущено… Оглашение, как ты знаешь, ни к чему не обязывает, к тому же такое, без назначенной даты.
— Они выбрала его, он живет с ней в трактире, где мы встречались… она совсем меня знать не хочет… Они шептались, обнимались… А этот малолетка, ты бы видел, что он со мной сотворил! И он теперь герой, а я….
— Да, я как всегда в курсе, содержание можешь не пересказывать.
— Я не понимаю, что я ему сделал? Почему он меня так ненавидит? Ведь я всегда с ним… получается змееныша на груди пригрел…Я этого не вынесу… Я себя чувствую совсем старым…
— Ну — ка, отставить истерику! Черный офицер называется, разнылся как ребенок. И из-за чего, из-за взбалмошной девицы, она чудит, а он уже помирать собрался. Позор! Старый он, видите ли, да у тебя кризис среднего возраста всего — навсего!
— Тадиринг, пожалуйста, тише. А то мне каждое твое слово как удар боевой палицей по шлему.
— И мне кажется, что все не совсем так, как ты себе напридумывал.
— Ты это чтобы меня упокоить, или тебе что-то известно?
— Естественно мне известно. Живет, то он сейчас в том же трактире, но спит в отдельной комнате, это я точно знаю. А сделать оглашение ей посоветовал мэтр Киано, хозяин "Огней Несайи", он мне сам об этом рассказал. Девушку уж очень достали наши сейны со своими предложениями, вот он ей и посоветовал. А оглашение с мальчишкой ее ни к чему не обязывает, и он ни на чем настаивать не будет, удобно. Так что ты зря тут себе всякого насочинял, и ром вчера, после приема зря пил. Вот неумеренный прием этого напитка, вкупе с жарой, тебя точно доведут до встречи с Двуликой.
Асса Тадиринг поменял компресс на лбу полковника. Тот открыл глаза и посмотрел на друга уже более осмысленно.
— Ты уверен, что они живут в разных комнатах?
— Уверен, уверен. Я сам лично все узнал у орка, а он в своем заведении всех клопов в лицо знает, и даже в каком номере и сколько раз какого постояльца они за ночь кусают.
Сейн оживился еще больше…
— А оглашение, оно точно было для … отваживания наших… неугомонных?
— Точно, точно… У меня такое ощущение, что нам всем показывают какое-то представление. Только успокойся и прекрати пить ром в таких количествах. Ты же сам рассказывал, как вы друг на друга смотрели, что она против тебя ничего не имеет… Что ты ей все еще нравишься… и надеялся, что не все потерянно.
— Но тогда еще не было слухов обо мне и Кайте…
— Да, может она тебя потому так и мучает, что поверила этим слухам?
— Как? Что же мне теперь, оправдываться?
— Не вздумай оправдываться, будет только хуже. Вот сам подумай, если ее эта история задевает, и она ревнует, значит, как раз ты ей не безразличен. Если асса девушка умная, в чем я не сомневаюсь, она скоро сама во всем разберется. Подожди немного, делами займись, здоровьем. Договорись с доджем о ваннах в вонючей водичке в бассейне. Да — да, именно в том самом бассейне, думаю, что в обществе будет резонанс. И хочу тебя уверить, что минеральные ванны весьма полезны, чудодейственная водичка, особенно та, что с запахом тухлых яиц. Продолжай посылать ей цветы… и всячески показывай, что ты не нее не злишься, что ты выше всяких предрассудков и условностей. И, заклинаю тебя всеми Богами, не пей столько рома!
— Ты думаешь, у меня еще есть шанс?
— Есть, есть… Если ты своими переживаниями, раньше времени до встречи с Двуликой не доведешь… А сейчас спи… Сон он лечит.
И асса Тадиринг одним привычным движением погрузил друга в лечебный сон.
— Мара, ищи.
— Чего искать — то?
— Меч из мечты нашего юноши ищи. — Глубокомысленно чешет за ухом.
— Как искать — то?
— Ты мне голову не дури, носом ищи, носом. По запаху мечты. Кто из нас собака? Я или ты?
— Собака? Ах, ну да, конечно … — Куда-то пошла и делает вид, что ищет… — А что будем делать, если его мечты в Караваче нет?
— Тогда найди то, что больше всего подойдет под то, что он там придумал.
Долго ходим по ярмарке, по городу. Пока ходим дела надо сделать.
Зашла по дороге в канцелярию ратуши. Секретарь меня помнит, и обещание про сделать аквариум из канцелярии, видимо тоже, потому как чек уже готов, подписан и торжественно мне вручен. Проверяю наличие всех подписей, вроде все на месте и сумма радует, даже если учесть, что чуток придется отдать Одрику за мозаику, а еще четыре пятых положено отдать гномам, они меня в переулке дожидаются, поди уже устали ждать. Но все равно сумма получается приличная. Гномы чеков не любят и я, кстати, тоже, поэтому иду в банк за наличными. По чеку из канцелярии деньги выдают быстро, только все время, что их пересчитывают, уговаривают открыть у них счет. Дудки! У меня вон банк ходячий за мной ходит. Теперь в переулочек — с гномами рассчитаться.
Гномы всей бригадой сидят в тени забора резиденции и скучают. Они захватили с собой бочонок с пивом, но оно уже кончилось.
— Принесли?
— Конечно, макхи Кнапи, вот, вся сумма, и даже чуть-чуть больше, премия, так сказать… А вы сейчас к себе в горы?
— Нет, нас еще наняли, еще один бассейн построить. И еще маг, который дракона мозаичного делал, дом строить собрался и тоже нас нанял.
— Если помощь магическая при строительстве бассейна понадобится, заходите. Я живу в трактире Джурга, на ярмарке найдете.
Гном чешет в бороде… Во время строительства, о гидроизоляции постройки голова у меня болела, а теперь он сообразил, что придется или обойтись своими силами или придется делиться. Пусть подумает, ему полезно, а мне еще подарок искать надо.
Кайте торопливо шла к площади, в ту аптеку, которую рекомендовал лекарь. Она много дней не выходила из усадьбы Дьо — Магро и, честно говоря, не собиралась, если бы не такая острая необходимость. Дом Дьо — Магро казался ей крепостью, защитившей от всех обрушившихся на нее напастей, а его хозяин сказочным всемогущим правителем, просто полубогом, добрым и справедливым, от одного взгляда которого разбегаются все враги. И сейчас она сама себе сочиняла сказку и как бы играла в нее, не наигравшись в своем несладком детстве. Ей казалось, что она не просто идет в аптеку, а что она должна добыть чудодейственное средство, которое избавит правителя ее сказочной страны от проклятия, насланного злым колдуном. Бедная девушка, если бы она знала, кому досталась роль злого колдуна в ее сказке.
Кайте получила лекарство в аптеке и зашла на кухню охотничьего ресторана, где посудомойкой работала ее подружка, там можно было раздобыть льда. Лед не продавался на ярмарке, он бы не выстоял под солнцем и часа, его ночью доставляли по договоренности хозяевам, устроившим ледники у себя в погребах. Подружка с интересом выслушала о болезни полковника, поохала в ответ, а потом, голосом каким обычно выдаются государственные секреты, сообщила Кайте:
— А ты знаешь, Одрика какая-то приезжая ведьма загребла, как мы тебя и предупреждали. Они были они здесь, но я не видела, не выходила… Вчера у них оглашение было, об этом весь город говорит.
Кайте присела на топчан, пожаловалась на духоту и попросила воды. Этого времени ей хватило, чтобы прийти в себя, за свою недолгую жизнь Кайте кое-чему научилась, но лучше всего она научилась молчать и прятать слезы. Так в сказке бедной девочки появилась злая колдунья. Она хотела выйти, как и зашла, через задний двор, но там мясник начал свое кровавое дело, в общем привычное для девушки из трактира, но сейчас ее замутило от вида этой картины. Подружка кивнула ей в сторону парадного входа, дескать, ничего страшного, посетителей в это время еще мало…
Она не сразу узнала Одрика уже не в лесном, диком и заросшем виде, а состригшего крашеные патлы, отмытого от копоти гномьей кузницы и одетого по его средствам, как настоящий сейн. Высоченные, терракотового, самого модного сейчас, цвета, сапоги не болтались в голенищах, а были точно подогнаны. Такого же цвета брюки наверняка были сшиты на заказ, распахнутая короткая куртка — болеро была одета скорее для вида, и не скрывала ослепительно белую рубаху с кружевами, по последней моде. И у Кайте оборвалось сердце, она уже ни на что не претендовала, но … просто в ее сказке был зачарованный принц и сегодня у него день рождения.
Одрик, подав огненной красотке руку, поднимался с ней по ступеням крыльца, при этом увлеченно ей что-то рассказывая. Да, это она и есть, заезжая магиня в дорогущем красном облегающем костюме и на таких каблуках, на каких Кайте и двух шагов ступить не смогла бы. Высокие каблуки делали магиню выше и изящнее. Кайте показалась самой себе маленькой и беззащитной. Она всего на мгновение встретилась взглядом с Одриком, в его глазах не было прежней свободы и безудержного восторга, появилась горечь и какая-то обреченность.
"Действительно зачарован…". Кайте стало не по себе, она вскинула руки, заслонила лицо, как от удара, и опрометью бросилась подальше от него, от злой колдуньи, от всех этих суетящихся людей. Она должна была укрыться от жестокого несправедливого мира за спасительными стенами усадьбы Дьо — Марго и спасти свое сокровище, свою надежду, защитить маленькое сердечко бившееся где-то у нее глубоко внутри.
Одрик смотрел прямо перед собой и, казалось, не дышал, он застыл. Торкана была совершенно растеряна, что случилось с ее спутником….
Вчера Одрик пригласил ее на день рождения, и даже зашел за ней, ведь она еще не знает города. Все складывалось как нельзя лучше, Торкана и задание по слежке за объектом выполняла, и время приятно проводила. Почему бы не развлечься в "рабочее" время с таким приятным молодым человеком? К тому же он с радостью был готов показать любимый город. Например, завтрак не столичный, а местный, и достопримечательностью здесь выступало илларье молоко.
— Тебе, кстати, очень полезно будет.
— Хорошо, полагаюсь на твой вкус, — ответила Торкана, и как-то легко они перешли на "ты".
Они шли по утренним улицам, Одрик рассказывал одну историю за другой, и перспектива проживания в Караваче в течение двух лет уже не казалась Торкане такой унылой. Но когда они поднялись на крыльцо "Лесных секретов" перед ними неожиданно показалась девушка, какая-то горничная, бледная в простеньком платьице, но миленькая и с чудной красоты косами. Она взглянула на Одрика, и Торкана почувствовала, как вздрогнула его рука. Он встал как вкопанный, весь его утренний задор улетучился в мгновение ока. И не понятно, чтобы делала Торкана, если бы перед ними не распахнул двери сам хозяин заведения и не втащил их внутрь, стеля под ноги приветственные славословия.
— Чего изволите? Опять "полрюмочки сверху"?
— Да…. Вернее нет! — тут Одрик вышел из ступора. — Девушке что-либо из илларьего молока, а мне, пожалуй, двойную рюмочку и отдельно, ну и чего-нибудь.
— Сейн…
— Я же просил — "асса"!
— Прошу извинить меня… Асса Одиринг, а у нас уже есть полуночница[86], и даже наливочка из нее.
— Это замечательно, несите!
— Двойную?
— Двойную. А девушке молочный коктейль с полуночницей, — мэтр Зиммер удалился.
— С чем ты сказал, с полуночницей?
— Да! — Одрик заметно оживился, — Это такая…ТАКАЯ ягода. У нас она тоже есть, но мелкая и кислая, чуть красноватая. А вот за хребтом, на Ничейных землях, вот там растет другая: крупная, сочная, сладкая, теплая и очень темная.
Подошел официант, поставил перед Торканой высокий бокал с молочным коктейлем, рюмочку и "чего-нибудь" перед Одриком и вазочку спелой полуночницы. Торкана в взяла ягодку, темную и упругую.
— Видишь, она не черная, а …, она как …, — Одрик искал красочное сравнение с южной ягодой.
— Как твои глаза, — неожиданно вырвалось у Торканы.
Одрик почему-то смутился, и отвернулся в сторону, повисло неловкое молчание. Торкана почувствовала, что краснеет, получалось, что она заигрывает с оглашенным своей подруги, и это еще полбеды, с оглашенным своего объекта наблюдения. В это время с улицы раздался рев варга, молодой необъезженный скакун сбросил своего наездника — орка и понесся по улице, распугивая прохожих. Его рев испугал и Торкану, она вздрогнула, спелая полуночница в ее руках лопнула и окатила Одрика веером брызг. Девушка и ахнуть не успела, в более неловкой ситуации она еще не бывала, её цвет лица приближался к цвету ее волос.
Одрик успел зажмуриться, но к счастью Торканы, это его даже рассмешило:
— Вот, а представь если в глаз, там внутри, между прочим, косточка, — и слизал брызги сока с губ. — Это самый оригинальный способ пробовать полуночницу, что я встречал. К ним подскочил официант, наблюдавший за залом.
— Сейн, одну минутку, сейчас мы все приведем в порядок.
— Да не суетитесь вы так, — сказал Одрик вслед официанту, — это же сок всего лишь… и сладкий… и от девушки. А не вода из стакана полковника, — прошипел он почти про себя.
К столу тихонько подошла светленькая девочка лет семи — восьми с испуганными сиреневыми глазами. Одрик посмотрел на нее и вспомнил другую девочку, у которой были такие же глаза — цветочки. Девочка принесла, воду в широкой чаше и чистую салфетку. Одрик принялся вытирать ягодные брызги со щек.
— Торкана, ты взгляни, что здесь могут делать дети? — Торкана только развела руками.
— Как тебя зовут, малыш?
— Агапе[87]… Аги
— А почему ты здесь, почему не играешь сейчас где-нибудь с другими детьми?
— Я не играю с другими детьми, я от них прячусь, они дразнятся.
— Почему?
— Зачем спрашиваете, Вы это знаете. Вы сами так от всех прятались… помните? — Одрик помнил, хотя и давно это было.
— А ты откуда знаешь? — Девочка пожала плечами.
— Я не знаю … я вижу. Я вижу, а они смеются.
— Они еще не понимают, они еще об этом пожалеют. Хочешь полуночницы? — И Одрик положил в девочке в ладошку ягод, — Торкана, я в этом не корифей, но у тебя академическое образование, посмотри ее.
Торкана начала просматривать ауру, девочка вдруг захрипела, попыталась спрятать подступивший кашель. Со стороны могло показаться, что она просто поперхнулась косточкой от полуночницы. Но Одрик прекрасно знал ЧТО это.
— Ей плохо, твой платок, быстро! — Прошептал он Торкане.
Столичной магине ничего не оставалось делать, как изобразить беспокойство о ребенке какой-то прачки. Одрик подхватил девочку на руки, и быстро скрылся с ней за кухонной дверью…. Торкане пришлось проследовать за ним. Она нашла Одрика и Аги на заднем дворе, хорошо, что мясник уже убрал последствия утреннего аутодафе.
— Что с ней? Это не заразно? — Спрашивала Торкана, но Одрик не отвечал ей.
— Нет, только не это, только не это…
— Одрик, о чем ты?! — Снова начала спрашивать Торкана, но тут вдруг заговорил молчавший несколько дней Дик.
"О чем, о чем?…. О напасти этих мест, о вечном проклятии Каравача, о чахотке."
"А чего он так переживает? Это просто чей-то незнакомый ребенок…."
"А ты не поняла, это далеко не просто ребенок. Из девочки вырастет провидица, если она выживет, конечно. Это редчайший дар, когда боги распределяют судьбы, они мало смотрят на родство и знатность. Они делают это по каким-то своим планам, нам не понять."
"Мне очень жаль, но с чахоткой она не проживет и до следующей весны. Мы все равно ничего не можем сделать, а рушатся все мои планы на сегодня."
"Не будь такой эгоисткой! Ну — ка живенько прекрати морщить свой очаровательный носик, лучше помоги своему другу. У него с чахоткой свои счеты…. И кто знает, что за судьба тебя ждет."
Из дверей показался озабоченный мэтр Зиммер,
— Асса Одиринг, Вы же никому не расскажете, а то ведь такой скандал!
— Мэтр, да как же вы можете?! Вы знали, что ей нельзя находиться здесь и ничего не сделали!
— Простите сейн, но она не заходит в зал и на кухню, она бывает только у своей матери в прачечной, мать туда ей приносит еду. Некоторые работницы приводят своих детей, они питаются как бы за счет заведения.
— Мэтр, Вы меня удивляете! Неужели Вы пожалели объедков от благородных господ? И…мне пора с Вами расплатиться, мы с ассой опаздываем.
— Благодарю Вас сейн, но не слишком ли щедрые чаевые?
— Это не чаевые, на это Вы будете давать Аги молока, илларьего. Ведь у Вас его много, не мелочитесь мэтр Зиммер.
На крыльце появилась женщина с распаренными стиркой руками и покрасневшими то ли от слез, то ли от едких испарений веками.
— Я не знаю, как Вас отблагодарить, асса.
— Не стоит, я не сделал ничего особенного.
— Если это не касается благородных господ, то до этого никому и дела нет. Вы не можете себе представить…
— К сожалению, могу, уважаемая смиз.
— Мама не надо, ты не знаешь…, — девочка потянула мать за рукав и что ей прошептала.
— Простите меня, сейн, простите….
— Малыш, я скоро приду, я что-нибудь придумаю. Я сам не лекарь, но должно же быть средство от всего этого.
— А есть маг, который может придумать средство и для меня, и для всего Каравача, он лекарь из зеленых. Только его найти сложно, он еще не вырос, и у него нет имени.
— Сложно найти человека без имени, но я постараюсь. Ты держись, ладно… А сейчас я должен уйти. Но ты меня дождись, обязательно!
"Надо будет уговорить Анну, чтобы со мной пришла, посмотрела, — думал Одрик, — Она чего-нибудь точно придумает. А если в Караваче будет провидица…."
— Торкана, слушай, наложи на меня что-то отводящее, что бы не пялились. А то я…. через чур живописно смотрюсь по твоей милости.
— Зачем отводящее? У меня на этот случай есть "пятновыводящие", правда временно. Должна же я была себя обезопасить от подобных казусов на балах.
— Какая ты предусмотрительная.
Торкана действительно была крайне предусмотрительна. Она уже побеспокоилась о подарке на день рождения, узнала у хозяйки пансиона, где проживала, можно ли в Караваче найти что-то художественное. Естественно хозяйка, смиз Тиоре, направила ее в эльфийский сектор. Затащить туда Одрика казалось почти невыполнимой задачей. Но разве Торкана не леди, разве он не должен ее сопровождать в незнакомом месте?
Эльфы не обманули ее ожиданий, Торкана никогда не видела такого красочного разнообразия, и Одрик похоже тоже. В продавце, одетом в тончайший шифон, наблюдался некоторый половой деморфизм, эльф был утонченно — воздушный, как безе, так любимое им в детстве. Маленькие клычки эльфа, торчащие наружу, были изящно подточены, а левый даже инкрустирован изумрудом. Одрика очень смущали туфли мужского размера, но на приличном каблуке и из кожи, превращенной в кружево. На рубашку состоящую казалось, из сплошных кружев, Одрик решил не обращать внимания, вспоминая свой собственный визит в магазин. Когда продавец потянулся за очередной красочной палитрой на верхнюю полку, то Одрик зажмурился, брючки эльфа чудом удерживались на его тощих бедрах, казалось, достататочно легкого дуновения ветерка и они вообще слетят.
— Вот, извольте взглянуть, Вам это должно понравиться. Здесь удивительный колЁЁр, какая гамма, какие оттенки…. Можно передать любую игру красок, любые полутона любые ощущения…
Мурлыкающую речь эльфа Одрик вынести больше не мог, он согласно мотнул головой и выскочил из шатра. Торкана расплатилась не торгуясь, переспросив у Одрика название улицы, попросила доставить по назначению в его лавку.
— Ах! — Всплеснул тонкими пальчиками потомок гордых эльфов. — Так это и есть тот самый "мастер сновидений"? Наслышаны… наслышаны… Ну что же Вы меня не предупредили, — вздохнул он, "потупя очи долу".
Мы с Марой уже довольно долго бродили по Каравачу, время от времени она останавливается перед некоторыми домами или лавками, но подумав, идет дальше. В какой-то момент, мне показалось, что она взяла след, во всяком случае, наше движение по городу стало более быстрым и целенаправленным. Судя по карте, что я помню, за этим каналом город должен закончиться. Официально он закончился, началась слободка, трущобы, грязные и вонючие. Даже не думала, что тут может быть такое. Домишки, сколоченные из гнилых досок, вместо крыш, рваные куски бывших ярмарочных шатров, грязь и грязные люди, на меня косятся, но напасть не решаются, если бы была ночь, то напали бы давно, а так, только провожают голодными глазами.
"Мара, ты уверена, что нам сюда?"
"Уверена." Мара плечом открывает дверь какого-то сарая. Внутри почти темно, через прорехи в крыше прорываются лучи Андао. Кругом кучи грязной одежды и вонючей, ношенной обуви, нагромождения мебели, почти целой, связки мятых кастрюль и чайников. Мара идет в угол, там груда каких-то тряпок, кусков веревок и медного лома. Но она уверенно лезет куда-то в глубину этой кучи и вытаскивает грязный, покрытый ржавчиной меч, с обглоданной мышами костяной рукоятью.
"Вот, вот об этом он мечтал."
У меня на лице обоснованные сомнения, но я беру меч в руки. От рукояти почти ничего не осталось, держать его в руках неудобно, но баланс хороший, интересная форма. И он, для своего размера, очень легкий и какой-то … покладистый. Сестры ревнуют, не волнуйтесь девочки — это подарок.
— Эй, хозяин! — Из угла показывается, кто-то даже не очень грязный, а скорее, потертый и помятый мужичок с клочковатой бородкой и лысый, как яйцо. — Сколько хочешь, за этот кусок железа?
— За этот замечательный меч?
— За это кусок ржавого железа.
— За этот старинный меч … пять серебряных крон.
— За этот обглоданный мышами кусок железа три серебряных кроны.
— Четыре?
— Три, или ищи, кто тебе здесь за эту ржавчину даст больше.
— Хорошо три. — И протягивает грязную ладошку. Расплатилась, завернула приобретение в какую-то валявшуюся тут же тряпку и поспешила побыстрее покинуть трущобы, как-то мне в них неуютно…
Прежде чем вручать этот "подарок" решила уточнить у профессионала, что же это такое я нашла. Может и вправду выбросить? Еле — еле обнаружила на ярмарке шатер старого знакомого, что делал ножны для сестер. Он уже переехал с самого края сектора ближе к середине и расположился почти на самом бойком месте. Жив, счастлив и всем доволен, наел румяные щечки, и дела у него, судя по всему, идут вполне даже хорошо. Сразу меня узнал:
— Благодетельница! Как я рад вас видеть! Неужели что-то не так с ножнами? Давайте я посмотрю и если что поправлю…
— Добрый день, мастер. С ножнами все в полном порядке… Я смотрю дела у вас идут на лад?
— Не жалуюсь. — Расплывается в довольной улыбке. — Заказов много…
— Я тут одну вещицу нашла, вы не могли бы посмотреть… и скоренько поправить рукоять, почистить и подобрать ножны. В общем, привести в надлежащий вид…
— Для Вас все что угодно, благодетельница.
Разворачиваю грязный сверток и кладу на столик ржавые остатки меча. Оружейник берет его в руки, озабоченно осматривает, ищет клеймо мастера, его нет, осматривает остатки рукояти, гарду. Достает набор для чистки и начинает любовно приводить оружие в порядок. Качает головой, цокает языком, глядя постепенно проявляющийся из-под грязи узор на клинке. Долго и любовно чистит гарду, разбирает остатки рукояти, подбирает новые костяные колечки и собирает все обратно. К концу его манипуляций меч приобретает совершенно другой вид. Мастер его полирует, что-то шепчет про себя и уходит куда-то в глубину шатра за занавеску, возвращается со скромными, но вполне качественными ножнами.
— Вот, вот эти подойдут, но для такого меча нужно что-то более шикарное, соответствующее, так сказать качеству клинка. Это кто ж довел такое замечательное оружие до такого жалкого состояния?
— Старьевщик.
— Вы нашли ЭТО в лавке старьевщика?
— Да.
— Поразительно, просто поразительно… чего только не бывает … С вас одна золотая марка за чистку и восстановление рукояти и еще две за ножны. Но ножны хорошо было бы поменять или даже сделать на заказ… этот меч того достоин. У меня под такую форму клинка оказались только эти. Редкая форма, да … этот клинок темные эльфы делали на заказ, под определенную руку лет пятьдесят назад. Они клеймо на гарду ставят, вот оно… — Показывает какую-то закорючку, я ее приняла за украшение гарды. — А клинок не был ржавым, это была кровь, очень старая и запекшаяся.
— Вот, значит как…
— А за сколько вы его купили?
— Не поверите, за три серебряных марки, старьевщик хотел пять, но я сторговалась за три. — На оружейника тяжело смотреть… — А сколько, по-вашему, стоит этот клинок?
— Я могу его легко продать за две — две с половиной сотни золотых марок, а если отвезти его в столицу, то и в два раза дороже. Три серебряных, три серебряных… это ж надо… Если задумаете продавать, то приносите…
— Нет, продавать я его точно не буду, это подарок. Вот ваши три марки и найдите мне кусок ткани завернуть "подарочек".
Чудны твои дела Пресветлая богиня … Интересно, что Одрик там намечтал о подарке, если на свет выплыл этот меч?
— Мара, где там этот балаган, что мой женишок снял?
— Там…
— Если хочешь пива, веди…
Распахиваю полог, мило, мило. Этот шатер, по сути, кусок пивного ресторана, но под открытым небом. От ярмарки все отгорожено пологом, рядом площадка для танцев, место музыкантов пока пустует, но инструмент кто-то уже принес, без музыки не останемся, и еще несколько подобных "кабинок", но там еще никого нет. Большой стол, лавки, уже принесли закуску и большой бочонок с краном и кружки. Гости, что уже пришли, сидят за столом, вздыхают, и ждут именинника и, соответственно, начала праздника. Почти всех я знаю. Лотти, Рор, его братья Лор и Сор и пара гномов, с этими я незнакома.
— Привет честной компании. А именинника еще нет?
— Асса Анна, мы думали, он за вами пошел… — переживает Лотти.
— Нет, я сама по себе… Ну да, надеюсь, скоро будет. — Кладу подарок на стол. — Ну, что может, пока его нет — попробуем пиво. Вдруг плохое? Проверить надо.
Вся компания дружно соглашается, что пробу с бочонка снять просто необходимо, вдруг закисло. Разлили пиво по кружкам, чокнулись, за здоровье именинника, глубокомысленно выпили. Дружно решили, что пиво хорошее, не скисло. Тут ко мне подсел Рор:
— Асса Анна, все хотел спросить, что же Вы такого в нашем тихоне нашли, что отвергли всех наших сейнов… Интересно, каким местом он Вас пленил?
Пара движений и старшая сестра упирается в горло сплетника, правда не заточенной частью лезвия, но он-то этого не видит. А младшей нежно поглаживаю его острием по лицу. Сейчас у Рора должны быть ощущения, как будто я его принудительно брею.
— Дружочек, раскрой ротик. Одрик давно собирался это сделать, так сделаю ему еще один подарок. Не бойся, больно не будет, я легонечко тебе язычок укорочу и магией кровь затворю и даже, оцени мою щедрость, боль сниму. Открой ротик…
Лотти смотрит на меня испуганно, но, как и все остальные, не вмешивается. Видимо мысль укоротить этот ядовитый язычок не раз и не два, возникала не только у меня. За столом, где только что было шумно и весело, повисла тишина и напряжение. Все ждут, чем же это закончится.
— Открой ротик… будет быстро и не больно, обещаю, ну, давай не тяни. Все вокруг уже ждут нового блюда "Язычок Рора под пивным соусом". Ты только оцени Рор, как ты всех достал, что твои друзья и твоя невеста не вмешиваются в процесс. Открой ротик, а то если я буду это делать насильно, могу поломать зубки, а зубы я выращивать не умею, а вот кровь затворить смогу, так что… Что? Не хочешь? Не хочешь быстрой и безболезненной операции? — Мычит отрицательно, но зубы не разжимает. — Ну, ладно я сегодня добрая, поэтому слушай меня внимательно. Если ты еще хоть раз хоть кому-нибудь, хоть слово скажешь про меня или Одрика, и наших с ним взаимоотношениях, то я таки сломаю тебе зубки и сделаю, что обещала, правда уже без обезболивания. А в том, что я об этом узнаю, даже и не сомневайся, даже если что скажешь шепотом и под одеялом, и, не называя имен и только намеками. Понял?
Понял, вижу, что понял, даже скорее проникся столь блестящей перспективой. Убираю сестер и сажусь на место. Рор сидит, шею трет, но рот не открывает, то ли челюсть свело, то ли просто страшно, Лотти к нему подсела, жалеет. А тут и наш именинник под ручку с Торканной пришел.
Гном как заорет:
— Одрик, ядрена кочерыжка! А мы тут пока ты за девушкой ходил пиво попробовали, хорошее пиво. Но мы тут тебе огневки от матушки Суа принесли. Держи, а еще илларьего сыра. Трех сортов! Вот этот соленый и под пиво будет в самый раз. Пусть его сразу порежут. И давайте сразу еще по кружечке всем нацедим, а то пиво нагреется…
Началась веселая суета вручения подарков и розлива пива. Рор по-прежнему молчит, неужели язык проглотил? Вместо него говорит Лотти! и подарок от них двоих. Какой эффект!
Мой подарок Одрик долго не решался развернуть, а когда развернул, то вся мужская половина гостей начала рассматривать меч. Мальчишки, везде мальчишки и самое для них интересное — это оружие, посмотреть на чужое, похвастаться своим, у кого круче, богаче и больше. Всем интересно меч крутят и так и этак, а Одрик его боится взять в руки, боится меча, вроде увидел там что — то. Сидит, нахмурился, совсем не для дня рождения настроение.
— Торкана, чем ты с утра Одрика смогла так расстроить. Смурной совсем.
— Анна, ты не поверишь, с утра был такой жизнерадостный, и вдруг попалась навстречу какая-то девица, глазами сверкнула и на Одрика как туча опустилась.
— Что за девица?
— Да вообще какая-то горничная! Представляешь! Но для горничной даже хорошенькая, и …, — Торкана вздохнула, — косы у нее чудесные.
— А, эта — машу рукой, — не переживай. Это его бывшая …эм — м… даже не знаю, как сказать. Тут, понимаешь, вроде какие-то чуйства наметились, а она к другому в услужение подалась.
— Это к кому же?
— А угадай с трех раз.
Торкана замирает с открытым ртом и вылупленными глазами.
— Так…как же… разве такое бывает?
— Значит, бывает…, — надо что-то делать с виновником торжества.
— А что это у нас сейн Одиринг ничего не ест? Такой задумчивый, задумчивый.
Я встаю, подхожу к Одрику, обнимаю его за плечи и шепчу на ушко:
— В честь чего ты, поганец, гостей пригласил и всем, а главное мне, настроение портишь? Народ тут ради тебя собрался, будь добр, соответствуй. И заканчивай свою половую драму, поскольку девок и даже рыжих, кругом полным полно.
Поднимаюсь в полный рост и произношу в полный голос:
— Где менестрели? УплОчено, так нечего прохлаждаться! Алё! Есть кто живой? Ну — ка на выход с вещами.
За занавеской позади площадки начинается шевеление, местные поп — звезды там пивком разминались.
— Где тут ваш художественный руководитель ансамбля песни и пляски? Надо согласовать репертуар. Сначала что-то жизнеутверждающее о "кошмарной любви и прекрасной измене".
Спорю, настаиваю на своем, в конце концов, им тут очередной вечер отработать, а мне женишка из депрессии вытащить. Приходим к консенсусу, оба соглашаемся на произведение, которое по-нашенски звучало бы, примерно, так:
Я признаться проявил
Глупость бесконечную,
Всей душою полюбил
Куклу бессердечную
Для нее любовь — забава,
Для меня — мучение
Придавать не стоит, право,
Этому значения!
Не со мной ли при луне
Пылко целовалася,
А теперь она во мне
Разочаровалася…
Для нее любовь — забава,
Все ей шуткой кажется,
Кто ей дал такое право
Надо мной куражиться?
Позабыть смогла она
Все, что мне обещано,
Вам, наверно, всем видна
В бедном сердце трещина.
Для нее любовь — забава,
Для меня — страдание,
Ей налево, мне направо,
Ну, и до свидания![88]