Мастер сновидений

Глава 22

В дом усадьбы Дьо — Магро вбежал запыхавшийся посыльный, и был быстро проведен адъютантом наверх. Сразу посыльному поговорить с полковником не удалось, так как он был в ванной, да еще и не один. А когда сейн, наконец, оттуда вышел и узнал в чем дело, то спешно стал собираться обратно на службу.

— Вот, всего раз ушел со службы пораньше и тут же обратно. — Он с тоской посмотрел на полуголую ведьму, завалившуюся обратно на кровать…

— Дорогой, а что случилось?

— Магическое нападение на городской дом сейна Дьо — Далена, молодой хозяин убит, гора трупов…

— Ого… Кто подозреваемый?

— Лейтенант допрашивает свидетелей. На месте происшествия был замечен черный демон страшной наружности…

— Черный?

— Да, черный.

Сейн покосился на маленького черного демона с комфортом расположившегося на его кровати. Вдруг внешность демона стала плыть, черный цвет стал сползать с него как шелуха и полковник увидел лежащего на ЕГО кровати Вайри. По бледнеющему от злобы лицу полковника домовый демон понял, что маскировка приказала долго жить, и быстро юркнул под кровать, спасаясь от гнева хозяина дома.

— Анна, а где тогда твой демон?

— Вот бы знать…

— Когда явится, поинтересуйся: где она сегодня была и что делала. Ты наверное знаешь, что за ее действия нести ответственность тебе, как его хозяйке?

— Догадываюсь… — на кончиках пальцев ведьмы засверкали синие искры, и сейн хотел уже ретироваться, чтобы не попасть случайно под горячую руку. Замешан демон Анны в этих странных событиях или нет, он скоро узнает. Но он медлил…

За последние несколько дней Анна как-то расслабилась, стала какой-то домашней, женственной, спокойной и немного беззащитной. Ему до зубной боли не хотелось прерывать свою райскую жизнь, но видно не судьба…

— Анна, ты можешь мне пообещать, что не будешь во все это вмешиваться?

— Во что?

— Во все это…

— Дорогой, если тут действительно замешан мой демон, то я просто обязана…

— Анна, я тебя прошу, умоляю… Приказываю наконец… — Левая бровь ведьмы удивленно изогнулась… "Кажется перестарался", — мелькнуло в голове у полковника. — Хорошо, просто не выходи из дома, пока я не вернусь. Обещаешь?…

Магиня молчит и просто смотрит. "Понятно, врать не хочет. Ну, хоть так…"

Полковник тоже молча развернулся на каблуках и пошел разбираться кто кого и за что… На дворе его уже ожидал оседланный варг, и снова в бой на защиту спокойствия и жизни жителей Каравача….

Мара пряталась в густых кустах снеи у входа в усадьбу, дожидаясь, когда закончится суета на дворе усадьбы сейна и все посторонние уедут. Она поняла, что опоздала, но решила переждать, в конце концов она не была дурой, чтобы лезть на рожон. А как только вокруг воцарилась тишина … потихонечку, ползком поспешила к своей божественной хозяйке…

Сижу в саду, жду Мару и медленно закипаю…. Вот сука, без меня влезла в какую-то авантюру… Стоп… А на что больше всего злюсь? На то что влезла, или на то что без меня? На то что без меня… В принципе и хорошо, что все это без меня обошлось, не хотелось бы подставлять полковника. А то получилось бы, что сплю с ним, и не только сплю, живу в его доме и, так для развлечения, устраиваю в его городе погромы со смертоубийством. Да, выглядело бы это не очень красиво…

А сейчас красиво? М — да — м, сейчас это недоказуемо… Демона можно и опознать, если Мара пошла на дело в своем собственном виде, а я что-то в этом сомневаюсь… Ничего, придет, и я у нее все узнаю… Я из нее, из мерзавки, всю душу вытрясу…

Так, надо покурить и упокоиться…

— Берни! Берни!

— Да. — Холодный и совершенно непочтительный голос. Да и фиг с ней, с почтительностью…

— Принеси мне, пожалуйста, сигары полковника, те что в красной коробке, будь так любезен… Боюсь идти в дом, чтобы не разнести что-нибудь по дороге.

Молча ушел, и что он на меня так взъелся? Пока я думала, чем же я так не угодила адъютанту полковника, он уже принес коробку с сигарами, молча поставил ее на столик и молча ушел. Да… характер показывает…

Только раскурила сигару, хороший у полковника вкус на табак, как появилась Мара. Вроде давно уже не собака, а ведет себя… К земле прижалась, почти ползет, морду отворачивает и шею показывает… Заранее значит извиняется, виновата, дескать, и готова понести заслуженное наказание.

Ну, не могу я на нее, на черную шельму, долго злиться.

— Рассказывай.

— Что рассказывать?

— Во что ты ввязалась, и чем все это закончилось…

— Чем закончилось — не знаю, я к тебе ушла.

— Тогда начни сначала…

— С какого начала?…

— Мара не зли меня — плохо будет.

— Да, не волнуйся ты так, все хорошо… я в твоем номере трактира Торкану поселила, на время. Можно?

— А почему? У меня там не убрано… Вещи на стуле висят… И зачем? Она же живет рядом…

— Да, не волнуйся ты так, все хорошо… Мне пришлось к ней Лотти привести, она в травах разбирается и лечит хорошо. А нельзя же порядочную женщину пригласить в пу…, туда, где жила Кани…

— А Торкана что, опять заболела? — Заволновалась я… — А что, Дик не справляется?

— Да ты не волнуйся, все хорошо… Кани, она несколько не в себе… ей успокоительные нужны, забота, внимание, а Дик тут не очень может помочь…

— Одрика бы позвала… он бы с утешением точно справился. — Сказала я немного более ядовито, чем следовало.

— Да, не волнуйся ты так, все уже хорошо… У девушки небольшой стресс и она … э — э — э… после пережитого, не очень может видеть возле себя мужчин.

— Она что, вдруг так резко сменила ориентацию? С чего бы это?

— Ты только не волнуйся, все хорошо… На нее напали, немного … э — э — э помяли… воспользовались ее слабостью… несколько раз.

— Постой, как напали? Как воспользовались? Она что не смогла защититься? Она же боевой маг!

— Да, не волнуйся ты так, все уже хорошо… Ее усыпили наркотиком, сдунули ей его в лицо, потом пришел Одрик и спас ее…

— Ага, значит, женишок все же пришел спасать… — я постепенно закипаю, от воды в фонтане начинает идти пар.

— Да не волнуйся ты, все хорошо… Конечно, пошел спасать… Он бы и тебя пошел спасать, он такой… спасительный, или спасающий, или спасабельный, или спасательный?

— А ты здесь причем? Он что один не мог справиться? Вызвал бы стражу! — Киплю все сильнее и сильнее, пар над фонтаном клубится все больше.

— Ты только не волнуйся, все хорошо… Сам бы он может и справился, но ее же еще найти надо было… Вот я ее и искала… А стражу звать было нельзя, никак нельзя.

— Почему? Рассказал бы все полковнику, и стража сделала бы все по закону. — Все уже почти киплю. Парит над фонтаном все выше и выше, вода стала белеть.

— Да, не волнуйся ты так сильно, все уже хорошо… Пока он бы все рассказывал полковнику, пока стража готовилась бы к штурму, Торкану бы изнасиловали не трое, а десятеро…

— А ее еще и изнасиловали? — Вода в фонтане закипела и стала прыскать вокруг крутым кипятком.

— Да, и очень жестоко…

— Она же маг!

— Да ты не волнуйся, все уже хорошо… Есть такие ошейники, как для рабов, только для магов.

— А ты что там делала?

— Да, не волнуйся ты так, все уже хорошо… Помогала Одрику, снимала часовых и прочее… Эльфа освободить помогла… Лотти вызвала… А он мне обещал за это купить на ярмарке столько всего… Сколько съем! — Мара мечтательно закатила глаза и облизнулась. — А то я этими отбросами, что стерегли дом, где была Кани, чуть не отравилась. Знаешь, как мне плохо было?

— Догадываюсь. Как же ты могла съесть насильника? Это же такая мерзость! — и мое лицо приняло тошнотное выражение.

— Не волнуйся ты так, все хорошо, с ними Одрик занимался, я не касалась. Мне только чья-то оторванная башка досталась, честно говоря, хуже помета гваррича.

— Что, Одрик уже и бОшки отрывает? — М — да, такого значительного "прогресса" я от женишка не ожидала.

— Да — а — а… Красивая была сцена, может ведь, когда захочет.

А я все в нем сомневалась…. Вода в фонтане скоро выкипит.

— Ты на дело хоть не своем виде ходила? Тебя никто не узнает?

— Да, не волнуйся ты так, все хорошо… Я же не совсем дура. Меня никто не узнает.

— А где Одрик?

— Да, не волнуйся ты так, все будет хорошо… Одрика уже наверное взяли. Он-то об маскировке не подумал. Так что придется тебе еще раз его из кутузки вытаскивать.

Слов у меня уже нет… Вода в фонтане выкипела полностью… Я невольно потянулась к сестрам. И вокруг меня стало скапливаться статическое электричество, запахло озоном, а у ног стал клубиться пар…

— Берни! Берни! — Заорала Мара басом. Не спеша, с ленцой появился адъютант. — Берни! Воды срочно! Много! Несколько ведер! Быстро! А то сейчас от усадьбы ничего не останется… Быстро!

Когда на меня вылилась вода, я уже плохо соображала, еще бы пара минут и от сада и усадьбы мало что осталось. Передо мной стоял Берни и со спокойным выражением поливал меня водой. Рядом стояли три пустых ведра, и на меня лилось меня уже четвертое.

— Все! Хватит!

— Может еще водички? — С ледяной любезностью спросил адъютант. От меня опять пошел пар, Берни как-то мстительно прищурился. — Значит еще… — И вылил на меня пятое ведро воды, тут я действительно остыла. Пар от меня идти перестал и круги перед глазами больше не мельтешили…

— Еще водички не желаете? — С легкой издевкой поинтересовался Берни.

— Нет, спасибо… Спасибо, что помогли…

— Так если еще понадобится Вас полить водой, вы только скажите… — Забрал ведра, повернулся и ушел.

— Мара, я переодеваться, а то вся мокрая.

— А потом куда?

— На место преступления наведываться не будем, а вот навестить Кани надо… Потом пойдем в стражу, попробуем, если не вытащить женишка из кутузки, то хоть задобрить полковника. Придется одеть юбку….

Когда полковник прибыл на место преступления, все основные мероприятия были уже завершены: свидетели допрошены и не по одному разу, улики собраны и описаны, трупы опознаны, протоколы составлены.

— Хорошо сработали… — похвалил он подчиненных. Хвалил он их редко, и скупая похвала дорогого стоила.

— Рады стараться! — Дружно гаркнули стражи.

— Подозреваемый кто?

— Сейн Одиринг аль Бакери, уже задержан и препровожден в камеру, можно допрашивать.

— А это точно, он тут …э — э — э побывал?

— Почти, приметы все совпадают.

— Понятно. Кого еще задержали?

— Еще задержан подозрительный эльф в окровавленном камзоле, не по размеру. Камзол опознан, как принадлежащий ныне покойному Дьо — Далену.

— Эльфа надеюсь не допрашивали?

— Нет, как можно. Он требует консула, за ним уже послали, как придет можно будет попытаться допросить.

— Еще кто?

Лейтенант замялся…

— Еще задержан известный сутенер Хавир, только он не в себе…

— Что совсем?

— Совсем. Допросить нет никакой возможности. — Лейтенант помедлил и продолжил. — Кто-то его здорово напугал. Он все старается залезть повыше или спрятаться.

— Говорить может?

— Нет, только воет и пускает слюни… Совсем спятил… Я уже договорился, его возьмут в приют при храме Темного лика, будет ждать, когда богиня окажет ему свою милость. Асса Вордер это одобрил, сказал, что вряд ли он когда-нибудь станет нормальным.

— Тогда поехали в казарму, займемся допросами… Дом опечатать и оставить караул.

— А если приедет Дьо — Дален старший?

— Пусть явится в казарму, тогда и решим.

Два шага через черный туман и я в трактире Джурга в коридоре второго этажа. А вот и мой номер. Осторожно стучусь и открываю дверь.

В номере бардак… Окна закрыты ставнями, уже почти темно, Андао скоро совсем зайдет… В углу кучей свалены вещи Кани, сама она спит на моей кровати, рядом с ней, держа ее за руку сидит Лотти. Она прижимает к губам палец.

Аккуратно ставлю полог, чтобы нашим разговором не потревожить спящую девушку.

— Как она?

— Заснула, но спит плохо… Я обработала ее раны и дала снотворного с сильным успокоительным. У меня закончилась настойка вагавы, я попросила Одрика купить большой пузырек, он ушел и не вернулся, я волнуюсь за него…

— Мара, организуй… ты сегодня у меня такая самостоятельная… — Демон, буркнув что-то исчезает…

— Анна, а это нормально, что Торкана в твоей постели?

— Ну не на полу же ей лежать…

— Я имела ввиду, что с она Одриком…. — и Лотти покраснела.

— С Одриком? Что ты имела в виду? Говори, не стесняйся.

— Он сказал, что Кани его девушка. Это так?

— Э — э — э… Так…

— И ты так спокойно к этому относишься? Или я чего-то не понимаю?

— Ну, Кани еще и моя подруга… А с Одриком у меня чисто деловые отношения. Я стараюсь не смешивать личное с … э — э — э прочим…

— Так у вас с ним… прочее?

— Э — э — э … у нас с ним оглашение, и не более…, а встречаемся мы с другими…. А это что, нарушает какие-то местные законы? А то я не в курсе…

— Нет… но мне желательно знать про братика…

— Что именно знать?

— Кто у меня в родственниках может оказаться..

— А это…. Это вряд ли… Оглашение, конечно, имеется, но дата не назначена и, я в этом уверена, никогда назначена не будет. А вот к девушке присмотрись… Вот она вполне может в будущем твоей родственницей и оказаться… Если конечно не начнет пытаться командовать твоим братиком раньше времени.

— Я бы рада была его "пристроить". А то с его "заморочками" мало какой род будет рад такому прибавлению. Мы тут чужие, нас побаиваются.

— Об этом не волнуйся, если Кани его к рукам не приберет, то скоро к нему очередь выстроится… И тогда это оглашение уже не от меня будет женихов отпугивать, а невест от Одрика.

— А что с ним такое? Это не опасно?

— Тут, когда мы путешествовали, хуторские девки к нему на сеновал в очередь выстраивалась… Не волнуйся — это не заразно…

— Как в очередь?.. И ты такое могла допустить?! Не ожидала….

— Чего допустить? Спать на сеновале или очередь? Без очереди они бы передрались, а так все было мирно.

— За ним такого не водилось! Видимо, я чего-то не знала про единственного братика.

— Да, я так подозреваю, ты про него многого не знаешь…

— Так он и сам про себя не знает…. Моя ма… В общем, асса Хеллана его жутко ненавидит. Я и не знаю за что. Я даже не могу повторить, что она говорила про него.

— Ну, тогда намекни… Очень интересно… Хотя, что может сказать злобная ведьма… наверняка какие-нибудь гадости… Не обращай внимания… Ты здесь, она там…

— Говорила: "И чего он никак не сдохнет!" Вроде после чего-то не выживают.

— Да ты что… Это после чего же? Ты не знаешь?

— Не знаю, я убежала подальше. Это они с подругой разговаривали. Приезжала одна….С распущенными волосами и вечно теребящими что-нибудь пальцами, Галли — ее мама называла. Я ее боялась хуже Гаарха. Взгляд у нее такой … не живой.

Я непроизвольно насторожилась, уж очень это описание подходило к мамочке моего тела, и где-то внутри появился неприятный холодок.

— Ой, как интересно…. А давно приезжала — то… эта… Галли… Кстати, это ее полное имя или твоя матушка так ее называла? Просто странное имя для ведьмы… А цвет магии у нее какой?

— Я полного не запоминала. Они между собой: Хелли — Галли… У нее, кажется, тот же цвет был, они вместе магичили… И дочка у нее в доме скорби. — У меня все похолодело внутри…

— Да, ты Лотти права… Вот это Одрику может повредить намного больше, чем пара ночей на сеновале с девицами…

— Я просто от него такого не ожидала…. Он всегда такой стеснительный был. А тут — очередь!

— Просто он вырос, возмужал и почувствовал себя не последним человеком. И вообще, в каком-то смысле, он очень даже ничего, уж поверь мне. Торкане можно даже позавидовать…. — Здесь я поняла, что ляпнула лишнее, но Лотти не поняла.

— Она сильно пострадала?

Лотти смущается…

— Физически все поправимо, синяки, ссадины, следы от … бича или ремня… А вот это даже не знаю от чего.

— Это — от зубов. — И Лотти поежилась.

— Но переломов и значительных повреждений органов нет. Больше всего пострадала ее гордость… Если она сможет это преодолеть, то будет жить. А раны…, раны заживут. Я, когда Одрика не было, подрабатывала в бесплатной больнице для неимущих, насмотрелась там всякого… Несколько раз туда попадали девушки в совершенно жутком состоянии, так что Торкана еще легко отделалась…

— Лотти, еще раз спрошу, пока Одрика здесь нет. ВСЕ органы без значительных повреждений?

— Что такого не надо говорить при Одрике? А, ну да… я поняла. Все в принципе поправимо, заживет. Женщины живучие, ты же знаешь.

— Я спрошу конкретнее, ведь у тебя патент лекаря. Можно определить, было ли на ней противозачаточное плетение?

— На ней был ошейник. Если у Торканы стояли какие-либо плетения, но они наверняка распались.

А вот это хреново, если все это не обойдется без последствий, то она точно спятит, а если не спятит, то что-нибудь с собой сделает.

А Лотти между тем продолжает:

— И еще меня волнуют последствия употребления ею алмазной пряности, я понимаю, что она это делала не сама, но последствия для мага могут быть совершенно непредсказуемыми…

— Какими?

— Потеря ориентации, временная потеря памяти или магических способностей… Все что угодно… Поэтому я дала ей огромную дозу успокоительного и снотворного…

— Но это же с ней не надолго? Она огненная ведьма — у них все так быстро сгорает…

— Я очень на это надеюсь….

Тут в номере материализовалась Мара — Марат, поставил на столик огромную бутылку с чем — то, заткнутую пробкой в бумажке. Я такие бутылки видела в кино про революцию, там в них был самогон.

— Зачем так много?

— Ты же просила "много" вот я и расстаралась… — Марат уже плавно перетек в Мару.

— Ничего, я потом все, что останется, отнесу в больницу для бедных …

И Лотти приступила к процессу приготовления чего-то в большой пивной кружке.

— Мара, я надеюсь, ты за настойку заплатила?

— Да. — Честно глядя мне в глаза, заявил демон. Врет, печенкой чувствую, что врет. Я думаю, что она пришла в аптеку, купила маааленький пузыречек, чтобы знать что нужно, а потом забралась на склад и сперла большую бутылку. Мысленно представляю себе все это. Мара медленно отползает от меня и прячется под кровать. Делаю несколько глубоких вдоха — выдоха. Ладно, шут с ней, но до чего скупая…

Лотти между тем ласково приподняла голову девушки и уговорила ее выпить, а потом твердой рукой влила в нее не меньше половины кружки…

— Теперь она проспит до утра. Плохо то, что мне надо домой… Если я не приду, Рор будет волноваться, еще устроит скандал… Она посмотрела на гаснущий Андао и вздохнула.

— Если она будет спать, то можно оставить ее тут. Окна я заблокирую, дверь закрою, а ночью ее пару раз проверит Джург. Он всегда знает все, что происходит у него в трактире, даже куда клопы пошли и кого из постояльцев и сколько раз укусили.

— Ну, если так, то я пойду…

— Мара тебя доставит… Марусь, отведи девушку в усадьбу…

Мара вздохнула, вылезла из-под кровати, плавно перетекла в Марата, посреди комнаты заклубился черный туман, Марат деликатно взял Лотти под ручку и заговаривая ей зубы увел девушку в клубящуюся темноту… Не прошло и минуты, как мой демон вернулся, уже в своем привычном облике.

Я подумала и сделала пару плетений от мелких ран и синяков и накинула их на подружку. К утру она будет чувствовать себя получше… Жалко ее…

А мне надо будет придумать, как защититься от подобной беды… Что-то на эту тему было в одном из дневников незабвенного дядюшки. Вернусь в Злые Камни и сооружу себе и Кани амулет от наркотиков и ядов, съедаемых и вдыхаемых. Те, что я видела в местных лавках, никуда не годятся, они даже не все яды в пище обнаруживают.

Предупредила Джурга, попросила присмотреть за девушкой и отправилась на извозчике в Тайную стражу…

Возле кабинета полковника уже сидел и ждал его эльфийский консул. Не успел сейн занять свое место за столом, а консул уже уселся в кресло напротив и сразу же приступил к делу:

— Светлый Лес выражает свой протест против задержания Тайной стражей своего подданного.

— Протест принимается. Но Страже хотелось бы получить от вашего подданного некоторые объяснения, как только они будут даны, он будет или отпущен или…

— Никаких ИЛИ!

— Господин консул, если Ваш гражданин замешан в преступлении совершенном на территории Вольного города, то он будет подвергнут наказанию, по законам Вольного города. Это ЕСЛИ, он виновен… — И полковник не слушая больше брызгающего слюной консула, приказал привести задержанного эльфа.

Как только эльф показался на пороге кабинета полковника и увидел консула, то сразу бросился к нему на шею:

— О, дорогой, ты пришел… — Дальше, поскольку разговор шел на эльфийском, очень эмоционально и очень быстро, полковник ничего не понял. Эльфийский он знал, но не настолько хорошо… Как только эльфы начинали говорить сбивчиво и быстро, то их язык и так сильно напоминающий своей певучестью птичий, становился для людей совершенно непонятным, вне зависимости от степени знания языка.

Полковник дал эльфам минут пять, чтобы выговориться и приступил к допросу:

— Задержанный, и Вы, господин консул… — Эльфы удивленно обернулись на грозный окрик. — Будьте так любезны, присесть… Мне надо составить прокол. Служба… — и он развел руками…

Дальнейшие полчаса превратились для полковника в чистое наказание, и он не меньше сотни раз пожалел, что не приказал заняться эльфами кому-нибудь из лейтенантов. Хорошо, что стражи, задержавшие эльфа, сразу вызвали дежурного мага и составили подробный список повреждений на теле эльфа, а то это задержание обернулось бы международным скандалом…

И эльфы с видом оскорбленной невинности покинули помещение тайной стражи.

Я решила навестить своего избранника на месте его службы и с этой его службы вытащить, чего бы мне это не стоило…

— А чего ты так стараешься? Лучше бы Одрика из камеры вытащила… — Заявила мне Мара.

Так… Спелись… Вот к чему приводит совместное распитие пива и участие в боевых действиях!

— Одрик посидит в камере до завтра, ничего с ним не случится. Здоровее будет…

— Это почему?

— Родственники у сейна, что он сегодня убил, есть?

— Ну, наверное, есть, а что?

— А тебе объяснять надо?

Мы едем на извозчике, возок качает, и чесать ей за ухом не удобно…

— Объясни…

— Хорошо, — вздыхаю, — пока женишок не допрошен, и протокол не составлен можно все "спустить на тормозах", свести к семейной разборке и дуэли, и еще… не знаю к чему… Поэтому лучше бы сегодня Одрика никто не допрашивал. Он пока просто задержанный. И если по горячим следам родственники сейна захотят ему отомстить, то в камере они до него не достанут. Я, кстати, не говорю про вмешательство во все это "неизвестного демона", — Мара виновато отворачивает голову. — Твоя жадность до еды, Марусь, когда-нибудь не доведет нас с тобой до добра. — Вздыхаю. — А завтра я приведу к Кани сейна, он ее тактично допросит, и вот тогда это дело примет уже другой оборот. Тогда при наличии этих показаний пусть его и допрашивают. И еще ночью напою полковнику в ушко разного, глядишь для Одрика все и обойдется…

— И как ты собираешься вытащить полковника со службы?

— Как, как… потом узнаешь. Я в кабинет войду, а твоя задача никого в кабинет не пускать. Поняла?

— Поняла…

— А пока мы едем, покажи — ка мне, что бы там во время захвата того дома видела. Давай со звуком и картинками.

Пока доехали до Тайной стражи, посмотрела на все происшествия глазами непосредственного участника. Бедненькая Мара, она чуть не отравилась…. Не будет потихоньку жрать всякую гадость… А Одрик-то молодец, происшествие с легионерами пошло ему на пользу, убивает он уже, когда требуется, без зазрения совести. Взрослеет, наконец — то…

Так, вижу цель! Вот и Тайная стража, на втором этаже кабинет полковника, вхожу в присутственное место как…как к себе домой, а кто-то против? Есть такие? АУ! Вот и кабинет с вожделенным столом с манящим ласковым илларьим сукном. Тут еще эльфы какие — то… О, уходят! Правда стол завален бумагами, но это ничего, бумага она все стерпит.

Не успели эльфы покинуть помещение, как дверь кабинета полковника тайной стажи распахнулась и на пороге появилась асса Анна. Она любезно посторонилась, пропуская мимо себя нелюдей и мило им улыбаясь, закрыла плотно дверь. Демон, все время следующий за ней как привязанный, почему-то остался за дверью. Ведьма танцующей походкой подошла к столу, возле которого стоял хозяин кабинета.

Какое-то время полковник не мог сообразить, что же во внешнем облике ведьмы так его поразило. "Юбка, она в юбке…". За все время их знакомства девушка никогда не одевала юбки, платья, да, на разные светские мероприятия, а вот юбок он не видел на ней ни разу… Эта часть туалета ведьмы тоже была очень необычной, до середины икры, очень широкая, вся состоящая из воланов, из под верхней юбки выглядывали кружева нижних юбок. И все это колыхалось и танцевало.

Асса подошла к полковнику вплотную и, не говоря ни слова, положила руки к нему на плечи, приглашая к поцелую. Полковник покосился на дверь, она была закрыта, но не заперта.

— Анна, а что ты здесь делаешь? Почему ты не в усадьбе? Ты же обещала ждать меня там… — В промежутках между поцелуями страдальческим шепотом стенает полковник.

— О, сейн! — Анна сразу берет варга за рога, — Я не могу оставаться в стороне, когда вольное отечество в опасности. Я, видимо, просто не дождалась наряда стражей и решила прийти сама.

— Асса, что вы хотите?

— Нет, не я, это вы хотите, вы просто жаждите допросить меня. И прямо сейчас, прямо здесь! — И шаловливые ручки ведьмы потихоньку расстегивают пуговицы на черном мундире полковника.

— Асса, что вы делаете?! — У хозяина кабинета взгляд загнанного варга. Он честно пытается отцепить от себя руки ведьмы, но у него это слабо получается.

— Как что?! Выполняю свой гражданский долг. Это же мой официальный оглашенный главный подозреваемый. Это мой демон числится в его соучастниках. Я очень важная свидетельница, а может быть даже и соучастница! — не будь полковник Дьо — Магро, и не будь его одежда в растрепанном состоянии, он бы, после таких признаний, вызвал наряд тайной стражи.

— Анна, успокойся, — шепчет он ведьме на ухо. Бесполезно, она уже приступила к войне с пряжкой на его брюках.

— Я не могу быть спокойной, когда такое творится на улицах Каравача! Я должна ДАТЬ вам показания. Позвольте мне облегчить свою душу, и немедленно. Не отказывайте, это слишком жестоко!

— О! Пресветлая…, — еще чуть-чуть и Калларинг съедет с катушек, или получит апоплексический удар. Ведьма уже справилась с пряжкой и игривые пальчики уже залезли ему в форменные штаны.

— Ну же, допрашивайте! Допрашивайте меня! — но полковник не отвечает, он часто дышит и уже вполне готов приступить к "дознавательным мероприятиям".

— Сейн, можете даже применить ко мне меры принуждения и устрашения, чтобы склонить к сотрудничеству…. Ну давай, склоняй меня быстрее, а то я сама тебя склоню….

"О, Пресветлая, дверь не заперта…" это была последняя связанная мысль, что промелькнула в голове полковника. Ведьма между тем уселась на его стол, небрежным жестом смахнув с него все бумаги. Под ее пышными юбками, как и у большинства местных аристократок, не было никакого белья. Но на точеных ножках ведьмы были шелковые чулки и прикосновения к ним и к коже на ее бедре повыше чулка возбуждали кровь, посильнее крепкого гоблинского рома. Когда самая желанная сейчас женщина призывно раздвинула бедра, и доводит до умопомрачения, поглаживая и направляя член, удержаться невозможно…

"А пошло оно все …"

Через четверть часа все было кончено, быстро конечно, но дверь… дверь-то не заперта. И сейн никак не ожидал, что от вида ног в чулках можно так распалиться, чтобы потерять контроль над собой в собственном кабинете. А голоса в коридоре и шаги за дверью действительно действовали возбуждающе, как и собственные крики, которые приходится сдерживать, чтобы на вопли не сбежался весь полк. Полковник Тайной стражи осознал, что сам только что совершил должностное преступление и нарушил Гаархову уйму инструкций и ни чуть не жалел об этом. Ведьма, сидя на столе, по-прежнему обнимала его своими ногами в восхитительных на ощупь чулках, а ее руки то обнимали его за шею, то, пробравшись под рубашку, гладили его грудь.

Полковник новым взглядом окинул свой кабинет: "Убого, надо бы сделать ремонт или мебель поменять… Можно было бы вон там, в углу, поставить диван…" И его растревоженное "допросом" воображение нарисовало еще одну сцену с участием Анны, его самого и дивана. "Это просто наваждение какое-то… но на диване было бы удобнее."

Он чуть отодвинулся, его член покинул теплое, влажное и восхитительно узкое нутро ведьмы, а она ловко поправила юбки, застегнула пуговки на кофте, и как ни в чем не бывало, слезла со стола.

— Вот теперь у тебя будут полные воспоминания и показания, а то на работе ты обо мне не вспоминаешь… Надо будет как-нибудь зайти сюда еще… и попробовать другой метод допроса… О, там кажется кто-то пытается войти… застегивай скорее пояс.

И она плавным движением перетекла в кресло, и как само собой разумеющееся, уселась, закинув ногу на ногу.

"Вы там… все?" — поинтересовалась Мара, дремавшая у двери.

"Все, пропускай, не нарушай субординацию."

В кабинет зашел асса Вордер:

— Полковник, вот отчеты по сегодняшнему происшествию…, а что это тут у вас бумаги разбросаны?

— Сквозняк… — сквозь зубы прошипел полковник, он стоял у окна спиной к магу и спешно застегивал пояс и никак не мог попасть в нужную дырку на ремне. — Положите все на стол, я потом прочитаю.

— Асса Анна, добрый вечер… Я думаю, что, прочитав их, вам потребуются пояснения, а я хотел бы уйти домой.

— Ну, так идите, я посмотрю их завтра…

Полковник уже справился со всеми проблемами с нижней частью гардероба и повернулся к магу. До ассы Вордера как-то медленно стало доходить, что он, мягко говоря, несколько не вовремя… Он еще раз посмотрел на ведьму, рассматривающую то свой маникюр, то потолок, на разлетевшиеся по кабинету бумаги и на заливающегося краской полковника в мундире, застегнутом не на ту пуговицу, положил бумаги и быстро ретировался.

— Ну, вот теперь слухи пойдут… — Обреченно сказал сейн, когда дверь за магом закрылась.

— Не пойдут… У тебя, дорогой, такая безупречная репутация, что если бы даже тебя застали в этом кабинета на мне, непосредственно в процессе, и то бы подумали, что ты таким образом и вправду берешь у меня показания. А сейчас бросай все дела и пошли ужинать, а потом в усадьбу. У меня появилась пара фантазий… надо их срочно осуществить…

— Анна, у меня сегодня еще куча дел… Вот отчет ассы… мне еще допросить надо кое-кого …

— Завтра тоже день. Завтра, дорогой, все завтра… Или я останусь здесь и … Не продолжить ли мой допрос прямо тут? — Ведьма встала и с многозначительным выражением лица опять стала усаживаться на стол, одной рукой приподнимая подол юбки повыше… — Будем продолжать снимать показания?

Полковник сглотнул и опять покосился на дверь. Нет, в принципе, продолжить прямо здесь и сейчас он не против, но дверь-то по-прежнему не закрыта на ключ…

— Дверь надо бы закрыть… — Предложил он неуверенно…

— Нет. Дверь закрывать нельзя, а то весь кайф пропадет. С незапертой дверью намного интереснее… Закрывать дверь я не согласна. Тогда пошли ужинать и в усадьбу.

— А как же продолжение… — Полковник опять держал в руках горячее податливое тело, и выпускать его из рук ему категорически не хотелось. Но ведьма выскользнула из его объятий и, томно покачивая бедрами, заскользила к двери.

— Я же говорю, есть пара фантазий… Но это дома… пошли, пока они не остыли.

Полковник оглядел кабинет, мысленно плюнул, и решил, что действительно, завтра тоже день.

Ночь, тишина… Номер трактира, широкая кровать… На ней свернувшись калачиком спит девушка. Ее рыжие слипшиеся волосы разметались по подушке, на губах засохшая кровь, у нее жар…

Ей что-то снится… что-то страшное, она кричит во сне, переворачивается на другой бок. Дурной сон временно уходит и опять тишина.

Вдруг девушка начинает шевелиться… Вот она встает с кровати, бродит по комнате как сомнамбула, пока не попадает в угол комнаты, где лежат ее вещи. Берет в руки один из мешков с вещами, долго копается в нем, словно ища что-то на ощупь. Нашла… Роняет уже ненужные вещи на пол, поворачивается и идет обратно. Садится на самый краешек широкой кровати, в ее руках маленькая коробочка. Девушка на несколько минут замирает… словно засыпает, или прислушивается к чему — то, или наоборот видит другой сон.

Потом словно ее что-то толкает изнутри, она непослушными пальцами открывает коробочку, достает из нее по одной маленькие портновские булавки, медленно и методично вгоняет их в щели кровати. Пальцы плохо слушаются, булавки влезать в щелочки не хотят, но она упорно продолжает ползать по полу вокруг кровати, выискивать в ее основании щелочки между досками и засовывать в них булавки.

Вот последняя булавка заняла свое место в щели крепления ножки, девушка судорожными пальцами ищет очередную булавку в коробочке, она пуста. Пустая тара падает на пол…. Девушка забирается на кровать, заворачивается в одеяло и опять сворачивается в тугой комочек, закрывает голову руками, мечется, стонет… Вдруг она глубоко вздыхает и расслабляется, лицо несколько раз меняет выражение. До улыбки далеко, но наступает успокоение, лицо разглаживается, его больше не уродуют гримасы боли и ужаса.

И она продолжает спать, страшные сны на время ее отпустили.

Стражей у дверей трактира Одрик заметил издалека, и сразу понял, что это по его душу.

"Могут все-таки, когда захотят. Или пинка получили от начальства…", — подумалось ему. Убегать или скрываться он и не собирался, считал, что он прав по всем людским и даже нелюдским законам и понятиям. В конце концов, это обязанность Стражи выявлять и задерживать таких типов. А он, Одрик, провел операцию по обезвреживанию банды работорговцев за всю Стражу, его самолюбие было удовлетворено. Он шел навстречу наряду стражи почти как к старым друзьям с распростертыми объятиями. Раз эта неприятность обязательна, то пусть уж случится, ему даже полегчало.

— Сохраняй спокойствие, — гнусавил болотным комаром на ухо Учитель, — будь к ним снисходителен…. Помните, мой принц, кто ВЫ и кто ОНИ, не опускайтесь до их уровня.

— Не зуди, сам знаю, — отмахнулся от него маг.

Выдавать присутствие Кани и Лотти было крайне нежелательно, и Одрик незаметно подбросил аптечную бутыль в какую-то подворотню, а у трактира Джурга сделал вид, что просто прогуливается. Сообразительный орк все видел, и тоже сделал вид, что знать не знает, и ведать не ведает, мало ли кто здесь ходит, он ни за кем следить не должен. Вот стражам за это деньги плОтют, вот пусть они и занимаются своими прямыми обязанностями, а у него, трактирщика, и без того головной боли хватает.

Но Одрик и не собирался оказывать сопротивления, ему вся эта процедура стала казаться забавной. Правда, когда ему надели противомагические наручники, он слегка поморщился, но тут же обратил эту гримасу в кривую улыбку.

Его улыбка после того удара по голове и на самом деле стала кривоватой, когда он смеялся, подергивался левый угол рта. Все было просто, даже как-то привычно. Вот и спуск вниз, в многоярусные подвалы Тайной стражи, все с ним подчеркнуто обходительны, но напряжены. Конечно, он в секторе для особо опасных. За ним закрывается кованая дверь, скрежещут засовы, но эму почему-то смешно. При желании и дверь не преграда и охранники не удержат, но смысла в свободе такой ценой нет.

— Все! Ты больше ничего сделать не сможешь, я и этого от тебя не ожидал. Сядь и успокойся. Отдыхай. — Читал нотации Учитель

— Как я могу успокоиться, если Кани … Что же они с ней сделали! Я бы их еще по разу убил, только ей это не поможет. — Одрик почти плакал.

— Правильно говоришь, не стоит заниматься бесполезными вещами, не стоит оно тебя. А сейчас ты ей не поможешь, как бы ты не старался. Должно пройти время. Это только в сказках бывает, что больному дают понюхать волшебный цветок, и он тут же вскакивает и бросается на шею своему спасителю. В жизни все сложнее и дольше. Так что имей терпение. Выдержка — это сейчас самое главное. Посмотри, как сегодня выдержка спасла тебя и Кани. Я уж думал, конец вам.

Выдержка, хладнокровие, рассудочность — это сейчас твое оружие. Так что сядь и подумай, как бы ты еще смог действовать. Тебе стандарты не нужны, это не твое, вот когда ты что-то выдумаешь, оно у тебя работает, да еще как! И ступай, проведай свою магию, погуляй там по ее берегу, вы на пару сегодня славно потрудились. Наручники отсекают тебя от внешнего мира, но внутри ты волен делать, что пожелаешь. Хотя, если поднапрячься, ты их сбросишь, но не стоит сейчас портить казенное имущество. И не изводи себя, никому это не нужно…Кани это не нужно! Твое самоедство на руку только твоим врагам.

— Да, чтоб ничего этого не видеть, подальше отсюда…

Одрик сбросил с лежанки на сырой пол какую-то подстилку, принял позу медитации и рывком провалился внутрь себя. Он уже не на холодном, как рыбий мех, полу камеры, а на песочке у радужного моря. Оно жадно потянулось язычками волн к его рукам.

— Привет! Я к тебе, пустишь? Нам сказано отдыхать.

На поверхности магического поля появилась скважина и образовала коридор в свои недра. По его сводам пробегали цветные сполохи, призывая войти.

— Что ж посмотрим, что у тебя внутри.

"У тебя, все это часть тебя", — раздался голос размноженный эхом.

"Странно, а кто говорит?"

"Просто ты в глубокой медитации, это как сон наяву. Ты же во сне все можешь, можешь и наяву, только сомневаешься и не веришь в себя."

"Это я сам с собой разговариваю?"

"Да, не пугайся, очень многие люди так делают, а тем более маги."

"Разговаривают сами с собой?"

"Да, а почему бы не поговорить с интересным человеком?! И вообще, расслабься, сегодня ты заслужил. Цирк хочешь увидеть? Ты же до цирка так и не дошел."

"Без нее не хочу."

"Ладно, отдыхай. Мы сейчас чего-нибудь придумаем."

— Вас много что ли? — спросил Одрик вслух, но ему никто не ответил.

— А ты не догадываешься? — опять влез Учитель, — Их семеро.

— Ой! — Одрик схватился за голову.

— Чего "ой!"? Все как положено, это внутренний круг. Вот когда соберется внешний круг, из таких же, готовых ради тебя на все, вот тогда можете наворотить дел. Но это тяжело, долго никто не выдерживает. Борись за каждого из своего круга, как за самого себя, даже я бы сказал, как ты боролся за Кани.

— Да уж, хорошо же я боролся…

— Прекрати, ты все сделал правильно. Гнусности и мерзости, все равно будут случаться в жизни, от этого никуда не денешься. И что самое поразительное, мечтательные души и есть вожделенная цель для всякой гадости. Наш мир несправедлив, но другого у нас нет и не будет, так что принимай его таким, каков он есть.

Одрик опять погрузился в глубины самого себя…

Коридор перешел в округлое пространство, посреди которого стояло нечто до боли напоминавшее его израненный диванчик в так называемой гостиной, только слишком цветастый.

"Что это еще за цветопредставление!" Стоило ему так подумать, как цвет успокоился и стал приближаться к натуральному, сбоку сотворилось что-то вроде окна. Радужная субстанция угадала его желания и попыталась изобразить его родную обстановку. Да, почти как дома, почти как в детстве. И Одрик, наверное, завалился бы на диванчик, как обычно, в сапогах, и заснул самым спокойным сном. Но как мы вырастаем из детских вещей, так же мы вырастаем из детского мира. Наши детские штанишки становятся коротки, наши детские представления пустяковыми. Обстановка родного дома не успокаивала Одрика, и никакая другая для этого не годилась бы, если там не было Кани.

Он садится на знакомый диванчик… Стоит ему закрыть глаза, и рыжеволосая красавица возникает как мираж, игра воображения, как воспалённая мечта. И не нужно ему было никакого другого света, кроме сияющего в ее глазах, никакого другого тепла, кроме идущего от ее дыхания, никакой другой сладости, кроме источаемой ее губами.

"Что мы можем сделать для тебя?" — пришли его двойники и разрушили мысленную тишину.

"Неправильно поставленный вопрос, что я могу сделать для нее? Вы можете помочь мне поскорее ее вернуть?"

"Ты сам все можешь, мы ждем твоих приказов. Не делай как у ВСЕХ, не получится, делай как у ТЕБЯ, и мы все исполним."

"Я хочу ее видеть."

"Ну, так иди, ты волен все делать не только в своих снах, но и в чужих."

"Не всегда, на это нужно настраиваться."

"Тебе не нужно, просто иди и все. Ты не можешь попасть в чужой сон, когда думаешь: "А вдруг не пройду", а ты не думай".

"Ладно, уговорили. Я пошел. Где она, все там же?"

"Она там, где ты ее оставил. И ты нужен ей."

Вид Каравача в окне пришел движение, как будто дом плыл по улицам города и в несколько мгновений доставил его к трактиру Джурга. Они вбежал на второй этаж, дверь номера раскрылась просто от прикосновения….

Вокруг Торканы были разбросаны изрубленные окровавленные куски тел, но они еще продолжали шевелиться, руки тянулись к ней своими пальцами, а головы языками. Измученная девушка металась в этом кошмаре, Одрик поймал на себе ее умоляющий взгляд.

— Вы еще здесь! — Прорычал Одрик и бросился освобождать Кани от этой нечисти. Как?! Конечно огнем. В нем была такая звериная ярость, что не выпусти ее сейчас, она бы спалила его изнутри. Обрубки плоти сгорали в огненном потоке, пузырясь и вскипая, иногда их разрывало на мелкие клочки, и те начинали расползаться, Одрик топтал их как разбегающихся тараканов. На полу оставались мелкие брызги. Но стоило Одрику собрать легким вихрем остатки пепла с пола, как из впитавшихся в дощатый пол капель крови начали вырастать стебли растений. Они стремительно поднимались, и каждый нес бутон. Бутоны раскрывались в гварричиную или крысиную морду, шипели и скалились на Одрика.

— Пресветлая, да что же это?! Сколько раз мне нужно убить эту мерзость?! — И он принялся отращивать радужный меч.

— Этих сущностей можно уничтожать бесконечно, — послышался голос Учителя — Они произрастают из ее страхов. Все уже произошло, ты уничтожил всех кого, возможно, их нет, а страх остался. Он поселился внутри ее и не хочет подпускать тебя.

Одрик, орудуя мечом как косой, расчистил себе путь в кусачих зарослях. Взял сжавшуюся в комочек, дрожащую Кани на руки и стал укачивать как ребенка. Он что-то говорил, всякую ерунду, говорил, говорил…, чтобы заглушить шипение зубастых бутонов. Торкана стала дышать ровнее, выпрямилась, даже несколько раз посмотрела на Одрика, а он, как бы между прочим, вел огонь по вражеским кущам мелкими белыми молниями, и постепенно пережег все кровожадные цветочки.

— Вот видишь, Кани успокоилась и они больше не растут, — подтвердил свои предположения Учитель. И озабоченно продолжил, — Но дело хуже, чем я ожидал, пострадала ее ментальность. Видимо с какими-то крохами магии у нее была попытка суицида.

— И что же теперь делать? Я на все согласен.

— Да я вижу, что согласен, но одного твоего согласия мало. Она — маг, она сама должна бороться за себя, а ты только помогать. Тут надо что-то из арсенала фиолетовых, ты этим пока не владеешь. Да, и придется ждать полного очищения от алмазной пряности, тогда будет полностью ясна картина. Ментальность мага сложнейшая система, здесь следует действовать крайне осторожно.

— Я ради нее готов на что угодно.

— На все, на все?

— Да, именно так.

— Хм, — усмехнулся фантом, — Как интересно!

Одрик уложил погрузившуюся в сон девушку, коснулся губами ее век, на минуту зарылся лицом ее волосы цвета пламени. И принялся очищать ее сон от горелой хищной соломы, хоть что-то он мог сделать сейчас. А потом опять погрузился в глубины своей магии и стал лениво покачиваться на ее теплых волнах.

— Ты не слишком увлекся? Тебя зовут. Не слышишь разве?

— Кто это? — издалека действительно доносился чей-то зов.

— О! Легок на помине, вот он владеет фиолетовыми приемами, у него стоит попросить помощи. Возвращайся, тебе сейчас предстоит важный разговор, отдохнул маленько и хватит.

Никогда не сомневалась в пословице, что ночная кукушка всех перекукует. Утром 32–го Щедринца полковник смотрел на все произошедшее на улице Цветов и на участие во всем этом Одрика уже совершенно иначе, нежели вчера вечером. Мой женишок, в его глазах, был уже не разбойником с большой дороги, что ворвался в дом честного горожанина, убил его с помощью магии и еще всячески набезобразил. А выступал в роли спасителя чести девушек — аристократок, очистителя города от скверны работорговли и борца с распространителями алмазной пряности, спасителя эльфов и повелителя демонов. В общем, моему женишку только крылышек и нимба не хватало (хотя потом эльф утверждал, что нимб таки был)… Еще и намекнула на необычные магические способности женишка, сейн не понял, ну и ладно, авось, потом догадается…

В качестве еще одного довода в пользу тихо замять это дело, был приведено то, что если после получения всех доказательств, Одрика не отпустят, то по городу пойдут слухи, что это старый сейн мстит молодому жениху. Этот довод произвел на полковника сильное впечатление и чуть не испортил мне всю подготовительную работу. Пришлось долго доказывать ему, что он еще совсем даже и не стар, ну и что, что голова уже седая, и что он еще очень даже ого — го. Как утром ходить буду после этих "доказательств" — не знаю.

Таким образом, ранним утром после легкого завтрака мы, я и полковник, направились в трактир к Джургу. На одном варге, как примерные супруги… Перед отъездом я потихоньку дала указания Маре:

— Марусь, по-быстрому доставь к Кани Лотти, чтобы, когда мы приедем, пострадавшая была более — менее адекватна.

— Ладно… А когда ты Одрика из кутузки вытащишь?…

— Сегодня.

— А до обеда или после?

— Не знаю. А тебе-то что?

— Он обещал со мной на ярмарку за сущностями сходить… И я вот думаю, сегодня успеем или нет?

— А не обожрешься?

— Нет. — И Мара мечтательно закатила глаза и облизнулась.

— Я так думаю, что когда он выйдет, у него будет куча других дел. Поэтому ярмарка подождет, и ты подождешь… А Одрик о своем обещании не забудет, не переживай, напомнишь, если что.

В трактире все прошло на удивление спокойно и деловито. Полковник в присутствии двух свидетелей меня и Джурга опросил Торкану и Лотти. Лотти давала показания, как врач. Она рассказала обо всех повреждениях, бывших вчера на теле пациентки, о ее состоянии и о вреде, причиненном ее здоровью ошейником и пылью. Полковник все это записал, изъял остатки ошейника и отбыл в Стражу. При допросе Торканы он был предельно тактичен и корректен, настоящий аристократ и профессионал.

Я еще немного посидела у подруги, поставила на нее еще пару плетений, чтоб заживало все скорее, и по-тихому ушла…

А вот Калларингу уйти по-тихому не удалось. В зале трактира его перехватил осведомитель и сильно озадачил, прошептав на ухо свое донесение. На этом напасти не кончились, на выходе к нему подоспел посыльный и в глубоком прогибе передал письмо. Глубина прогиба напрягала сама по себе.

"Не к добру он так скрючивается", — подумалось полковнику. Фимиамы, исходящие от нежно бирюзовой бумаги, подтвердили его опасения, это было эльфийское послание.

— О чем там речь? — Спросил полковник, надеясь избежать чтения словесных кучерявостей.

— Не имею удовольствия знать, — растекся в улыбке посланник, местный молодой человек, но в эльфийской одежде, и полковник порадовался, что завтрак был совсем легким, а то грозил не удержаться в желудке.

"Врешь, эльфийский прихвостень, " — изобразили сдвинутые брови полковника.

"Разумеется", — отвечала приторная ужимка посланника.

Сейн Калларинг принялся было разбирать ажурные по виду и смыслу слова, но на второй строчке у него зарябило в глазах.

— Не морочьте мне голову с вашими церемониями! Чего от меня требуется?

— Консул приглашает провести с ним завтрак.

— Это ваш консул может себе позволять завтракать, когда Андао почти в зените. А у меня дел полно.

— Да, консул осведомлен о вашей занятости. Он здесь, недалеко, завтрак пройдет в неформальной обстановке. А его личный живописец, готов дать пояснения к произошедшим прискорбным событиям.

— Ладно, Гаарх с вами, веди.

— Господин полковник, не желаете ли экипаж?

— Нет, я лучше верхом.

Эльфы дожидались полковника в кофейне между людской и эльфийской частью ярмарки. Хозяином заведения был человек, но и ушастых тут тоже привечали. Консул с художником сидели на открытом воздухе под переносным полотняным навесом, от остальных посетителей их отделяла живая изгородь белого шипоцвета. Полковник скомкано поприветствовал представителя другой расы, и, не досмотрев ответных реверансов, уселся на стул.

— Слушаю вас, айре, — нетерпеливо произнес он, барабаня пальцами по крышке стола.

— Светлый лес, клан Эйригрен, к которому оба принадлежим, его глава Льютериэль…

— Короче!

— Все мы, и лично я приносим Вам нашу глубокую благодарность…

— Вы меня за этим сюда зазывали? — Полковник сильно не выспался и уже начал раздражаться.

— Простите, сейн Калларинг, если вторгаемся в ваши планы. Но мой юный друг подписал, что даст показания, когда будет в состоянии. Эльфы выполняют данные обещания.

— Это весьма учтиво с вашей стороны.

— Но, понимаете, моему юному другу неуютно в стенах Тайной стражи, мы решили, что на свежем воздухе….

— Да, у нас не увеселительное заведение, и на особ с тонкой душевной организацией действует угнетающе.

— Так Вы согла….

Тут консул умолк на полуслове, потому что появился официант, и поставил перед ушастыми ранее заказанные кофе и ягодные пирожные со взбитыми сливками. Затем повернулся к полковнику в позе "чего изволите?":

— Сейн чего-то желает? — Калларинг сидел подпирая лоб своей широкой ладонью, чтобы не каждый работник ярмарочной забегаловки видел кому именно он подает снедь.

— Пожалуй, кофе черный…с ромом.

— Хорошо, а пирожное с какими ягодами предпочитаете?

— Я тебе что?! — гаркнул полковник, — Девица в балагане? Ты мне еще ванильного безе предложи.

Последние события все же сказались на его настроении. Полковник резко поднял голову, официант узнал клиента, икнул и, мгновенно потеряв здоровый цвет лица, ретировался.

— Полковник, так Вы согласны выслушать пояснения Улькатиэля здесь? — Завершил прерванную фразу консул.

— Я, собственно, за этим и пришел. С нетерпением жду рассказа молодого айре.

Эльф — художник встал со своего места и принял многозначительную, по его представлениям, позу. Синяки и ссадины на открытых местах были замазаны таким слоем грима, что он уже начал трескаться и отваливаться на подвижных частях эльфийского личика. Одежда на нем, по мнению полковника, была самой несуразной расцветки, но плотной ткани и застегнутой на все пуговицы, завязанной на все завязки. Это уже не был тот унылый олух, который предстал перед полковником в кабинете, пафос выступал на нем как пот на орке — грузчике.

— Многоуважаемый сейн, — высокопарно начал эльфийский юнец, но его речь была прервана появлением человечка халдейского вида. Это хозяин кофейни решил расшаркаться перед командиром Тайной стражи.

— Прошу, за счет заведения, — рядом с кофейной чашкой была выставлена рюмочка рома. Полковник фыркнул, пораженный таким нахальством.

— Угощать меня бесплатно, это большая привилегия, и ее пока никто не удостоен. Человечек усердно кланялся, сгибаясь в три погибели:

— Рад, весьма рад… ваш визит, ваше внимание как живительная влага… — продолжал он свою скороговорку, пятясь к выходу.

"Вот, все удивляемся эльфийской слащавости, а свои же в этом деле переплюнут кого угодно", — полковник даже замотал головой, как бы отряхиваясь от льстивого елея.

— Айре, вам помешали…. Я вас слушаю…

— Как вам, сейн Калларинг, уже известно, я стал жертвой подлого преступления.

— Да! — Вмешался консул, — и мы поражены, что такая чудовищная по наглости и дикости банда творила свои немыслимые гнусности именно в вольном Караваче.

— Немыслимого и у вас, в Светлом лесе, хватает. А порядок в городе определяется не наличием бандитов, а умением властей их обезвреживать. Вот так! — И консул удостоился убийственного взгляда полковника.

— Да, да…конечно, — заткнулся высокий эльфийский чин.

— Улька…Гаарх язык сломит…, продолжай, в общем, только, что я сам знаю, наверное, не надо, время дорого. Можешь меня удивить?

— Попытаюсь…. Вы знаете, где и как я оказался. Сначала было просто противно, грязная убогая комнатушка, грубые хамоватые охранники. Но что началось потом, невозможно представить даже на орочьей оргии. То, что там творилось, недостойно зрения мыслящего существа. Девушка была в жутком состоянии, видимо ее разум отказывался осознавать происходящее, она была в полузабытьи, плохо воспринимала окружающее. Все творящееся вокруг казалось мне неправдоподобным, я просто не верил своим глазам и ушам. В школе искусств мы изучали произведения художников и поэтов Северной равнины, в них женщина почитается как богиня, как чудесное создание в мире пленительных белоснежных птиц, небесной синевы с жемчужными облаками, дивного благоухания и сияющих горных вершин. А тут я увидел прелестную девушку, и в этом со мной согласились бы большинство эльфов, что она очаровательна…

"Да неужели?" — удивленно взлетели вверх брови полковника.

— …как объект искусства.

"А вот это весьма вероятно", — согласно покачалась голова полковника.

— А для человеческого художника она просто мечта.

— Айре, ты видел ее до… этого случая.

— Да, встречал в городе, она в лавку заходила, интересовалась… Страшно сказать какие издевательства и унижения вынесла она от этих уродов. Их и людьми называть нельзя, это не… — Эльф запнулся, подбирая слова, ведь "нелюдь" означало просто представителя иной расы, — … это ВЫЛЮДЬЕ.

Они меня втолкнули туда, в эту грязь, смешанную с кровью, спермой и рвотой. Они требовали, чтобы я … я с человеческой женщиной! Да еще у них на глазах! Вы можете это представить!?! А они хотели под такое зрелище выпивать и закусывать… мерзость!

— Так ты что же, отказался?

— Я?! — вопль эльфийского юнца дошел до хрипа, на лице изобразилась такая многозначительная гримаса, что высохший грим стал тут же осыпаться. — Это невозможно, физически невозможно!

— Ну ладно, ладно, — успокоил эльфа Калларинг, — понимаю, что тебе неприятно, но это непраздное любопытство. Это мой профессиональный долг, выяснять все подробности.

Улька, как сократил его имя полковник, слизнул взбитых сливок с пирожного и запил сладким кофе.

— Бедная девушка, я слышал, как она молила о смерти. Я тоже был близок к таким мольбам. Но тут явился ОН, Белый принц, сияющий, словно восход Андао, с разящей радугой в руках. С ним был черный демон, с легкостью менявший внешний облик. Юношу мы все знали как местного сказочника, никаких невероятных талантов за ним не наблюдалось, считалось, что весьма средний маг, и неплохой рисовальщик. Он пришел за девушкой. Ни у кого, вставшего у него на пути, не было шансов, все его противники получили быструю необременительную смерть. Мне показалось, что он мог разделаться со всеми единственным всплеском своего свечения, но пожалел случайных действующих лиц этой драмы, в том числе и меня. Я видел, как вспыхнул вокруг него ореол, как какая-то сила пыталась вырваться из него наружу, но он не выпустил этот поток… только несколько брызг.

"Да уж, … всего-то несколько брызг", — нахмурились брови полковника.

— А скажи — ка мне, дружочек, как нашел свою смерть хозяин дома? Это демон его так?

— Нет, в тот момент демона вообще не было в комнате, он бы не смог пройти через дверной проем, был настолько огромен.

— Тогда остается маг, как же он сделал это, оставил тело без головы?

— Я не знаю, у него ни дрогнул ни один мускул, мне показалось, что взглядом.

— Да, глазки у него всегда были приметные, но не думал, что они настолько опасны….

— Да, я ничего подобного не видел и ни о чем таком не слышал. От всех переживаний я даже лишился сил. Но они меня не бросили в том проклятом доме, привели в чувство, во что-то одели и вывели на улицу.

— А девушка?

— Она была едва жива, сказочник нес ее на руках. А мне подставил плечо демон в виде какого мужика в камуфляже.

— Да, интересные показания. Спасибо, что помог мне составить полную картину произошедшего.

— Благодарим Вас, сейн Калларинг, — взял слово консул, — за внимание к нашим персонам. И я бы очень просил Вас, что на публичных разбирательствах не упоминалось вслух имя моего протеже.

— А публичных разбирательств не будет, будьте покойны. Не стоит такое дело выносить на потеху толпе. И так в городе полно всяких слухов.

— Сейн Калларинг, — Улькатиэль присел. Было видно, что он очень устал, злоключения сказались на изнеженном эльфийском юноше. — Когда я окончательно приду в себя, когда у меня прекратят дрожать пальцы, я возьмусь за написание картины. Я должен запечатлеть эти события для истории во всех подробностях.

— Может быть поаккуратнее с подробностями, не надо их в историю, пусть остаются в архиве.

— Конечно, господин полковник, я себе мыслю это как масштабное полотно героико — эпического плана. Я бы хотел выставить его в местной ратуше в порядке межрасового культурного обмена. Как Вы на это посмотрите?

— Я, конечно, за культурный обмен, но я не разбираюсь в живописи. Так что об этом с кем-нибудь другим. А сейчас, любезные айре, я вынужден вас оставить, у меня еще масса дел.

И полковник своим стремительным шагом покинул заведение.

Внизу меня ждал Джург. На мой адрес в его трактир пришло толстое и тяжелое почтовое отправление. Великая не подвела и прислала мне договор на согласование. Осмотрела папку, прочитала один лист из середины и поняла, что мне самой с этим не справиться. Нужен поверенный, причем самый лучший, значит, пора ехать в Ерт.

— Джург, подойди…

— Я весь ваш, асса Анна.

— Как моя подруга… как прошла ночь?

— А… ночь прошла спокойно, она пару раз вставала, ходила по номеру, а так все нормально.

— А что говорят в городе?…

— Да много всякого — разного… — А вот эта деликатность орка мне не понравилась… надо что-то делать… Слухи это такая штука, что если их чуть-чуть поправить, то есть шанс сохранить репутацию и себе, и женишку, и сейну. Придется обратиться к профессионалу.

— Джург, у тебя на обед сегодня что?

— Запеченный хвачик, дикие курочки под пряным соусом и еще что-нибудь будет, я пока не решил.

— Будь так добр, сделай еще для меня салатик овощной и пирожков сладеньких. Я сегодня у тебя обедать и ужинать буду.

— Сделаю… — И Джург улыбнулся, состроив самую страшную рожу, из всех, что я видела. Б — р — р… такое ночью приснится — до туалета не добежишь…

— А сейчас подай что-нибудь перекусить. Я тут сидеть буду, ждать…

Орк еще более страшно улыбнулся и пошел искать "что-нибудь"… Этим оказались: мятный взвар, печенье, пирожки пяти видов, тарелка с сырами и ваза с фруктами. А еще говорят, что орки не воспитанные… Врут.

— Мара, пиво будешь?

— Пиво? Пиво буду…

— Тогда вылезай… — Мара запрыгивает на диванчик и, оглядевшись по сторонам, быстро и незаметно перетекает в облик Марата. — Джург, еще принеси пива, большую кружку светлого…

— Две… — Поправляет мой заказ Мара — Марат.

— Две.

Первая кружка исчезла в утробе моего демона с рекордной скоростью. А я вот думаю, а мое золото она же тоже внутри себя хранит, как же оно с пивом не смешивается?

— Марусь, раз уж мы тут так хорошо сидим, покажи — ка мне пока кабинет полковника.

— А еще пиво будет?

— Да сколько хочешь…

— Смотри.

А вот и кабинет, бумаги уже собраны с пола и опять кипами лежат на столе. Полковник уже на своем рабочем месте, читает что — то, а в кресле напротив него сидит асса Вордер.

— Асса, протокол составлен хорошо, но где же ваши выводы?

— А их нет, и не будет. Не могу про это писать.

Полковник зло прищурился и рассматривает мага в упор, маг начинает под его взглядом нервно ерзать. О, как сейн оказывается смотреть может… Вдруг взгляд его гаснет, он вскакивает и начинает расхаживать по кабинету.

— Давайте я сделаю выводы вместо вас.

— Секундочку… — Маг что-то плетет и слышимость на пару секунд сильно ухудшается, появляются шумы. А вот опять хорошо слышно…

— … можно сделать следующий вывод: маг, который совершил нападение на дом Дьо — Даленов и отметившийся в Крилловой Балке одно и тоже лицо. А еще я так думаю, что… — сейн сделал театральную паузу. — Это Белый маг вне уровня… и это… не будем лишний раз говорить кто, мы и так его хорошо знаем.

На ассу Вордера жалко смотреть, он весь как-то сжался и поблек.

— И давно вы, асса, это знаете?

— С Крилловой балки…

— И ничего мне не сказали?

— А зачем? Что бы это изменило?

Полковник встал у окна и рассматривает площадь.

— Я бы тогда поговорил с ним и сразу бы настоял, чтобы он на время отсюда уехал.

— Почему?

— Асса, не делайте вид, что не понимаете… Пока он не научится сдерживаться, если научится, он потенциально опасен. Судя по всему, ему уже почти удалось взять свою магию под контроль. Вопрос, насколько хорошо он этому научился. А еще этот Орден Равновесия… когда они его вычислят, а до этого остались считанные дни, то они явятся за ним. Явятся сюда, в Каравач. И если не убьют его сразу, то может получиться такая магическая заварушка, что нападение на дом Дьо — Даленов покажется легким ветерком в жаркий день. Я отвечаю за спокойствие в этот городе, тем более, что ярмарка еще не закончилась. А еще подобное произойдет на ярмарке, то это уже тянет на международный скандал.

Полковник опять замолчал, все еще рассматривая в окне площадь.

— И что мы предпримем? — почему-то очень робко спросил маг.

— Дело придется закрыть. Для этого есть все основания. Заплатит штраф. Больше всего меня волнует, что я скажу старику Дьо — Далену? У него не осталось прямых наследников, я — ближайший его родственник, остальные более дальняя родня.

— Так чего, вызвать юношу?

— Да, вызвать. Я попробую с ним поговорить, может он уедет хоть на время куда-нибудь подальше?

— Причем срочно… — добавил маг.

— Почему срочно?

— Послезавтра тело будет передано в храм, лучше ему в это время быть подальше от города. Старый Дьо — Дален, может, ничего и не предпримет, а наша золотая молодежь, наверняка захочет крови. Будут вызовы на дуэли… У него много завистников появилось, слишком быстро он вошел в это общество.

— Да, этого надо бы избежать… Зовите…

— Мне выйти?

— Нет, асса, останьтесь. Мне нужен свидетель нашего разговора, а вы уже в курсе всего произошедшего и репутация у вас практически безупречная.

Полковник подошел к столу, и ласково погладил илларье сукно.

Тут от созерцания кабинета и сейна меня отвлек толчок в бок. Оглядываюсь по сторонам, возле стола стоит командир наемников Прор, и что-то говорит…

— День добрый… Повторите, что вы там говорили, я задумалась, не слышала…

— Я говорю, день добрый…

— Добрый, добрый…

— Пива еще закажи. — Влезает в разговор Марат.

— Присаживайтесь. — Приглашаю к столу наемника. — Пиво будете?

— Да, пожалуй…

— Джург, еще два… нет, три больших, светлого.

Орка дважды просить не надо, он уже тащит к столу три огромные, запотевшие кружки, увенчанные пенной шапкой. Две кружки сразу захватил себе Марат, а одну неспешно пододвинул к себе наемник, сдул лишнюю пену и так же не торопясь выпил сразу половину кружки. Марат заглотил свою сразу, почти в один глоток. Наемник смотрит на него уважительно…

— В Ерт я иду завтра. Через три часа после рассвета, значит, за час до этого времени все должны быть на месте.

— Портал тот же…

— Да. Народу будет много?

— Нет, пятеро купцов с товаром и двое без груза…

— Хорошо, тогда до завтра…

— Да, до завтра. — Наемник быстро допивает пиво и уходит.

— А еще пиво будет? — Опять Мара…

— Ты показывай, а пива закажи сама, почти все мои деньги у тебя, так что расплачиваться будешь сама. — Марат мрачнеет и пиво начинает пить более мелкими глотками. — Показывай дальше…

Опять кабинет, полковник и … старик Дьо — Дален. Я видела его на балу на открытии ярмарки, или еще где — то, точно не помню, но мне кажется, он здорово сдал.

— … сын во многом виновен, но он умер. Сейн, давайте попробуем решить проблему "по-семейному" без излишней огласки… Это не пойдет на пользу нашим родам…

— Асгерд, мне понятна ваша просьба… Я только хотел бы уточнить, будете ли вы объявлять о кровной мести убийце вашего сына?

— Нет. Не буду. Я сам виноват в произошедшем, я слишком его любил, многое прощал, он же у меня единственный… Больше боги детей мне не дали. Сейчас я больше всего жалею о том, что славный род Дьо — Даленов угаснет.

— Простите, а вы знали о… некоторых пристрастиях вашего сына…

Дьо — Дален старший вздыхает.

— У него были некоторые странности, но я все надеялся, что со временем они пройдут. А теперь понимаю, что улаживая с помощью денег очередной скандал с очередной селянкой, я только подталкивал его к очередным безумствам. В результате он уверился, что чтобы не случилось, он останется безнаказанным. И вот чем все это закончилось… Так я могу надеяться, что хотя бы скандала не будет?

— Я сделаю, что в моих силах… Суда и прочего не будет, но слухи… сделать что-либо с ними я не смогу.

— Ну и на том спасибо…

Мужчины пожимают друг другу руки… Полковник в кабинете один. А где же Одрик, его уже отпустили, а я не видела? И Вордер уже вошел и занял "место в партере". Видно, что они чего-то ждут.

Я тоже жду…

Вот дверь в кабинет полковника открывается и на пороге появляется конвойный, почему-то один.

— Какие-то проблемы? — раздраженно спрашивает полковник, не позволив стражу оправдаться.

— Господин полковник, задержанный… он…

— Так где он!?

— В камере, — конвойный вытянулся по струнке. — Он не прикасался ни к еде, ни к воде, сидит одной позе, не меняя положения со вчерашнего дня. Он вообще не шевелиться, похоже, даже не дышит. Я решился прикоснуться к его руке, она холодная как лед! Простите, но мне не по себе. Мне страшно на него смотреть.

— Не по себе, говорите? Так отправляйся к нашему штатному лекарю, он настоечки порекомендует. И вообще, иди — ка ты домой, не сей мне тут сомнения и испуг среди личного состава. Все, твое дежурство закончено.

— Господин полковник, я понимаю ваше недовольство. Но мы давно говорили о необходимости хотя бы одной камеры специально для магов. И магов должны охранять маги. Я же ничего не понимаю, что он там выделывает.

— Вот, асса Вордер, к нему все претензии. Пусть составит докладную записку… Не по себе видите ли ему, а мне по себе что ли! Все иди, иди с глаз моих.

Полковник вопросительно взглянул на Вордера, преспокойно сидящего в кресле.

— Сейн, пугаться здесь нечему, наш юноша просто в глубокой медитации. В весьма глубокой. Но тогда он должен оставлять на поверхности нечто в роли охранника, или сторожа. Очень похоже, что он завел у себя внутреннего демона.

— Мне только неучтенных демонов здесь не хватало! Вы сегодня меня с ума сведете все вместе; пряность, демоны, эльфы…., а собственные починенные похлеще их. О, Пресветлая, дай терпения!

— Сейн, разрешите мне разобраться в ситуации.

— Извольте…

Вордер встал и направился в хорошо знакомые ему самому подвалы. Вернулся он достаточно быстро.

— Господин полковник, все в порядке, — как я и предполагал — задержанный доставлен…

Вордер ввел в кабинет с виду флегматичного Одрика, конвойный тащился позади них на приличном расстоянии. Одрик остановился перед столом полковника, асса Вордер между тем прошел в угол кабинет и уселся в кресло.

— Снимите с него наручники… — последовало распоряжение, которое почему-то конвойный выполнять не торопился.

— В чем дело? Ты ключи забыл?

— Господин полковник, я бы не стал этого делать, — конвойный погремел ключами, — мне кажется, он опасен.

— Сегодня что, дурман — трава зацвела? Все разом превратились в остолопов! — Калларинг поднял глаза к потолку. Вордер сообразил, что еще немного и разразиться гроза. Он вырвал ключи у стража и освободил Одрика от противомагических наручников, что одевают всем подозреваемым магам.

— Идите, живо! — Командует он конвойному.

Страж скрылся за дверью, и в кабинете наступает напряженная тишина.

Для Одрика предназначен стул посреди кабинета, он садится на него, оглядывается и потирает запястья.

— Сейн Одиринг аль Бакери, вам вручается предписание об уплате штрафа за нарушение общественного порядка. Держите… — Асса Вордер ловко выхватывает бумажку у полковника и передает женишку, он уставился на квитанцию и больше ни на что не смотрит. — У вас очень хорошие друзья, они хлопотали за вас и дали показания, в том числе ваша сестра и ваша девушка. Настоящая девушка имеется ввиду. Кровной мести тоже не будет, вы, можно сказать, незаслуженно легко отделались. Официальная часть на этом закончена. А теперь перейдем к главному…

Сейн немного медлит, вздыхает…

— Я не знаю о причине твоих неприязненных отношений ко мне, но это не мешает мне относиться к тебе как к товарищу по играм моей дочери, и не только… Я помню, чем обязан тебе, я все помню. Поэтому мой тебе совет: уезжай, уезжай из Каравача. Завтра проводы тела Дьо — Далена в храм, поэтому завтра тебя в городе быть не должно.

— Почему? — Чуть слышно шепчет Одрик.

— Кровной мести не будет, но от вызова тебя на дуэль, кем-нибудь из многочисленных приятелей покойного я тебя защитить не смогу. Я не хочу крови, тем более твоей. Я знаю, чем заплачено за жизнь Лаки, и я вернулся к жизни только из-за нее. Какое-то время она была единственным смыслом моего существования. Она моя единственная дочь и других детей у меня, скорее всего не предвидится. А вот внук есть и наверняка еще будут. Ты еще слишком молодой, ты не можешь представить как страшно, когда на тебе заканчивается твой род. А Дьо — Магро всегда отличались воинственным духом, лезли во все заварушки. И вот к чему это привело…. Я единственный, у меня ни братьев, ни сестер.

И вообще, если тебе дорог этот город, и его население, то лучше бы тебе, с твоими способностями пожить от него подальше. Во всяком случае, пока ты не научишься надежно себя контролировать.

— О чем вы?

— О твоей магии и о выбитых в квартале стеклах… Откуда ты взял демона, я молчу, пусть это будет на твоей совести. Поверь, мне как жителю Каравача невероятно льстит, что именно наш подданный окажется тем, кем, я надеюсь, скоро ты и окажешься. Но я должен думать о связанных с этим явлениях, ты сам понимаешь.

Одрик сидит, уперевшись взглядом в пол, и вертит в руках предписание на штраф.

— Все, ты свободен…

— Одрик, можешь идти… — поясняет ласковым голосом почему-то медлящему женишку асса Вордер.

Одрик медленно и как-то деревянно встает:

— Сейн Калларинг, я приношу вам свои извинения за то, что ударил вас, тогда в этом кабинете. Извините меня, я был не прав.

Два сейна, молодой и уже седеющий, смотрят друг другу в глаза…

— А за что можно узнать? — Интересуется полковник.

— Нет. Но я недавно понял, что был не прав. Простите меня.

— Ладно, извинения приняты. Иди…, чтобы завтра тебя в городе не было.

Одрик, повесив голову, уходит.

— Как ты думаешь, — обращается к магу полковник, — у него хватит ума последовать моему совету?

— Даже не знаю… Раньше он бы заупрямился, просто из принципа, чтобы ему не указывали… А сейчас…

— Так, вернемся к нашим делам…

Разрываю контакт, дальше не интересно…

Перед Маратом стоит батарея пустых кружек, глазки у него уже здорово осоловевшие…

— Мара, завязывай с пивом на сегодня. Завтра в портал лезть…

— Ладно, последнюю допью и больше не буду. Закажи мне закуски… Бочок хвачика подойдет.

— Джург!

— Что девушка еще желает?

— Скоро подойдет мой жених, поэтому как он придет, подавай обед и всего побольше, он голодный. И в номер принеси чего-нибудь этакого, легкого, чтобы девушки поели. — Мара опять толкает меня локтем в бок. — Ай, забыла, принеси сейчас бочок хвачика пожирнее.

— Все за ваш счет?

— Конечно же…

А я пока покурю, подумаю…

А вот и мой женишок нарисовался.

— Одрик, иди сюда… — Увидел, идет. — Садись, а вот уже и обед. Ты, я знаю, "на цепи не ешь", так что угощайся.

— Привет Анна, привет Марат.

Марат на это что-то неопределенно ворчит, его рот плотно занят боком хвачика, а по подбородку течет жир, пополам со слюной.

Джург уже расставил на столе все, что было сегодня в меню. Одрик тут же приступил к еде. Проголодался бедненький в застенках… Когда первый голод утолен приступает к расспросам:

— Как Кани?

— Она наверху с Лотти.

— Я должен ее видеть… — пытается встать из-за стола, я и Марат дружно пресекаем его порыв.

— Сядь и поешь… Потом увидишь. Им тоже обед подали, может, Лотти удастся ее хоть чем-то накормить. Ты ее потревожишь, и она ничего проглотить не сможет. И сам давай, ешь, а то позеленевший весь, смотреть страшно, одни глаза остались. — Пока он жует, поясняю:

— …Кани на успокоительных…, но уже лучше чем вчера. Одрик ты только учти, что она на все, а на мужчин тем более, сейчас немного неадекватно реагирует. Она может тебя и не узнать…

— А что же мне делать?

— Или подождать, или сменить пол… — Но ни того, ни другого женишок делать не хочет, но есть продолжил, и то хорошо.

— Одрик, дружочек, выслушай мои планы и скажи, что тебе в них не нравится, и мы все обсудим. Слушаешь?

— Да… — А сам ест.

— Сейчас, после обеда перевозим Кани к тебе в усадьбу. — С этим наш герой согласен, активно машет головой, но сомнения у него есть. — Я знаю, что у тебя там все еще не достроено, но для нее можно поставить еще один шатер, где-нибудь подальше от всех. Твой управляющий, я так думаю, вполне справится с защитой. И Лотти удобней будет за ней присматривать, травками поить. Согласен?

— Да. — И продолжает жевать, оголодал то как…

— Завтра я с Марой иду через природный портал в Ерт, на пару дней. Настоятельно рекомендую тебе пойти со мной. Уедешь из города и на море посмотришь…, а то когда еще увидишь…. Возражения есть?

— Нет. Мне и полковник советовал из города уехать, пока все уляжется. Ты вот скажи мне почему, почему я все время должен от кого-то бежать или прятаться?

— Наверное потому, что хочешь жить… И потом, в том чтобы убежать от опасности нет ничего плохого, а прятаться надо еще и уметь… Для этого какой — никакой интеллект нужен. — Одрик молчит, или сказать нечего или рот занят — жует. — Тогда если принципиальных возражений нет, то завтра за тобой через два часа после рассвета задет Марат и доставит куда надо. Не проспи… Вещей с собой много не бери…

— А Кани?

— За ней Лотти присмотрит. К тому времени, когда вернемся, ей уже легче будет, поверь мне — я знаю, о чем говорю. — В голове всплыли воспоминания Лианы, б — р — р… Она после мужчин подсунутых ей мамочкой, о сексе и мужчинах вообще думать не могла, до того противно было. Там, правда, все было намного хуже, чем с Кани, Кани-то почти без сознания была. А Лиана все чувствовала и все запомнила, но ведь ничего оправилась, только интерес к постельным развлечениям потеряла полностью, как отрезало, чего мамочка, собственно, и добивалась.

— Ладно… — через силу соглашается женишок.

— Тогда, Марат, иди, найми два закрытых возка и пригони их к варгятнице. Мы сейчас вещи соберем и выйдем.

— Счаз доем и иду… — От бочка уже мало что осталось и слышно, как во рту Марата разгрызаются мелкие косточки.

Кани на Одрика среагировала значительно спокойнее, чем я ожидала. Только руку отдернула, когда он ее коснулся, а так ничего. Заторможенная, вялая, так с такой дозы успокоительных оно и понятно. Все вещи нагрузили на моего женишка и пошли вниз, Мара уже расстаралась и возки стояли на месте. Лотти поехала в одном возке с Кани, а я в другом с Одриком и Маратом.

— Одрик, душа моя, у меня к тебе еще одно дело.

— Ну что еще?

— Надо принять кое-какие меры и позаботиться о репутации Кани, ну и твоей заодно. Тебе-то может на собственную репутацию и наплевать, а на Торкану, если не принять срочных мер, скоро будут показывать пальцами.

— Почему?

— Потому что люди часто бывают злыми… или просто дурными.

— Пусть только попробуют, я им языки поотрезаю.

— Ага, и в Караваче воцарится тишина.

— А что сделать-то нужно? Говори.

Вот и молодчинка, вот и ладушки…

— Слушай сюда… Сейчас мы приедем в усадьбу, там наверняка тут же появится твой дружок Рор…

— Не волнуйся, я ему ничего не скажу. — Перебивает меня Одрик. — Буду молчать, как гоблин на допросе.

— А вот этого как раз делать не надо…

— То есть как? Он же все тут же расскажет, да еще и подробностей выдумает…

— Вот и хорошо, вот и пусть рассказывает…

— Да как же так?

— А вот так. Как приедем в усадьбу, и там появится Рор, позови его выпить с тобой пива и по секрету расскажи ему, "как все на самом деле было". Но не то, что было на самом деле, а то, что мы сейчас с тобой придумаем.

— А зачем это надо?

— Ну как же… Запретить людям болтать мы не сможем, кто-нибудь да проговорится, а вот сделать так чтобы болтали о другом — это вполне даже возможно. Мы с тобой смешаем правду и ложь, и пусть болтают об этом.

— Давай. Только я врать плохо умею… у меня не получится. — Вздыхает.

— Одрик, ангел ты мой белокрылый, если тебе дорога Кани, то сумеешь, и будешь при этом убедителен.

— Я постараюсь. Чего говорить — то?

— Так… похищение Кани мы утаить никак не сможем, твое участие в этих событиях — тоже. И демона там видели… У вас тут какие-нибудь запрещенные религиозные секты есть?

— Есть… Я про всех не знаю, но об одной в прошлом году много говорили — это секта судного дня.

— А что они проповедуют?

— Ой, я не помню, вроде про то, что скоро придет конец света и на Лари придут демоны, и что надо с ними заранее подружиться и прочая чушь.

— О, это ж как раз то, что надо! Тогда история будет такой. Дьо — Дален младший попал под влияние этой самой секты, они похитили Кани, чтобы принести ее в жертву демонам. Ты об этом узнал, пришел, поубивал всех сектантов и освободил девушку. Демоны разозлились, жертву-то им не принесли, и в гневе покарали всех остальных сектантов, а особенно Дьо — Далена, голову ведь так и не нашли. — Здесь Одрик скривился, и я поняла, что лучше не перечислять зафиксированные обстоятельства, а то его обед попроситься обратно. — Что убийства совершены неопознанным магическим способом, тоже уже многим известно.

— Но ведь это не правда…

— Зато красиво и все факты укладываются.

— Не хочу я врать.

— А ты врать и не будешь, ты только чуть-чуть сочинишь. Пусть в реальности будет как во сне, во сне же все можно. Зато Кани из жертвы извращенного насилия станет просто жертвой, причем вовремя тобой спасенной. А Дьо — Далену все равно, он уже мертв, хотя его родственникам ты сделаешь услугу, из извращенца — насильника он превращается в жертву чуждых убеждений.

Одрик все еще пребывает в сомнениях.

"Соглашайся, план хороший… Репутация девушки и, главное, мага под угрозой. Спасать надо, а кто, если не ты?" — Шуршит в голове Одрика Учитель.

— И Рор будет при деле, и не будет лезть к Кани с вопросами. Надо же когда-нибудь воспользоваться услугами профессионального сплетника, а тут такой момент хороший. А главное ты защитишь Кани от более мерзкого врага, чем работорговец и сутенер вместе взятые — от сплетен.

— Ладно, согласен…

— Вот и славно. Только помни рассказать все это надо после долгих уговоров и под большим секретом. Понял?

— Понял, не дурак…

— Приехали, пропагандисты… — Заявила уставшая от наших разговоров и разомлевшая от выпитого пива Мара.

В усадьбе Одрика все прошло как по маслу. Кани поселили в отдельном шатре, у ручья в дальнем конце владений. Дезинформация Рора прошла как по нотам. Он заглотил наживку вместе с леской и удочкой, и еле дотерпел до конца распития пива, так ему хотелось пойти и рассказать кому-нибудь "по секрету" все услышанное сегодня.

Пока Одрик поил Рора пивом с секретами, Мара капала мне на мозги.

— Вот, Рору пива, с Рором разговоры… А я? А мне?

— Чего тебе, пива? Ну, имей совесть, и так не знаю, как ты не расползаешься по швам.

— Вот ты посмотри, как этот кобелек об своей убивается…. И об чем там убиваться, ни шерсти, ни вида. Ты тоже все своего обхаживаешь. А меня никто не любит и не приголубит. Никто не приласкает и не позаботится. Ведь обещал же, и что? Сущности где? ГДЕ? Я вас спрашиваю! Это вы можете насыщаться плотью этого мира, мне еще требуется пища в другом. Все вы одинаковые, как что случилось, как где горит — так Мара помоги! Мара — то, Мара — сё. А как все стихло, так про собачку и забыть можно, и слова доброго никто не скажет, никто косточки со стола не бросит…

— Мара, ты уже давно не собака. И наберись терпения, это твое участие в деле окончено, а его еще продолжается. Сейчас от него зависит, что будут говорить в городе об участии черного демона в этих событиях.

— Пусть говорят, мне-то что.

— Тебе "пусть", а мне нет… И не нервируй меня, попрошайка!

Тут еще мне принесли записку от полковника, что ночуем сегодня в трактире. У него, после вчерашнего происшествия, на ярмарке образовались какие-то дела, он будет занят допоздна и в трактир намного ближе. Ответила через того же посыльного, что не возражаю, и стала собираться в трактир.

— Мара, мы пойдем к Джургу, или ты остаешься?

— Остаюсь, и буду ждать, пока у кого-то проснется совесть.

И мне пришлось взять извозчика.

Кому и сколько капала на мозги эта сука потом, осталось неведомо. Но уже перед самым закатом в каком-то ярмарочном закоулке заклубился черный туман, из которого вышли молодой человек из местных сейнов, и маленькое черное забавное существо. Каравач вольный город и там никому не запрещено находится, включая неизвестных ларийской науке существ. Парочка направилась в орочий сектор к варжьим рядам.

— Мара, выбирай быстрее, а то Андао садится.

— Не баись, я тебе не девица на выдане, я выламываться не буду.

Покупателей к вечеру в рядах уже не было, орки откровенно скучали. Объявившегося покупателя они обступили плотным кольцом.

"Слушь, Одрик, ты дураком не будь. Ты на первую цену не соглашайся. И помни, оптовым покупателям полагается скидка."

"Ты подсказывай, а то я торговаться не умею."

"Эх, молодежь! Всему вас учить надо. Отведи — ка им глаза на минуточку", и никто из продавцов не заметилл, как Мара перетекла в Марата. Более того, все были уверены, что этот мужик с самого начала тут стоял.

"Смотри и запоминай, повторять не буду."

— Ну и почем сегодня ваши дохлые, заезженные, никуда не годные варги? — Начал торги Марат, хотя орки и так не собирались заламывать цену. Сбыть оставшийся товар и скорее отправляться домой в степи, сейчас это их главная задача.

— Нет, взнузданные, пожалуй, совсем загнанные клячи. Хозяин, не посмотреть ли нам диких? Они посвежее.

— Выбирай, что тебе нравиться, мне-то что за беда!

— А ты, правда, сделаешь, что я прошу?

— Раз обещал — сделаю.

— Ну — ка, черномордые, покажите мне диких.

Орки бросились наперегонки, если прирученных варгов еще можно было привести обратно и как-то использовать в хозяйстве, то тащить диких одна морока на орчью голову, и отпустить жалко..

— Всех, всех показывайте!

"А тебе дикая сущность годится?"

"Спрашиваешь! Мне дикая еще слаще, над ней никто издевался дрессировкой и тяжелой работой. Она пахнет свободой."

"Ладно, бери сколько хочешь и пошли отсюда."

— Хозяин, на восемь у тебя хватит?

— Хватит.

— А чего восемь — то! Давай уж по-людски считать, десятками?

— Давай, чем хочешь, тем и считай.

— А у него еще один остается, его можно, чтоб не скучал?

— Можно, забирай и пошли. Сколько с нас?

— Любезный, нам всех, одиннадцать, последний — бонусный. Заверните! Кстати, нам скидка полагается. Какая? Как оптовым покупателям. Кто наглеет, я наглею? Одрик, а Одрик, да ты посмотри на него! Сукин сын крашеный! Ах, ты не крашеный, а по первому пункту значит, возражений нет?

— Мара, ФУ! Разошлась поганка! С тобой стыдно в обществе появляться, — мужик в камуфляже стремительно стал терять в весе, и уже черная собачка строила Одрику глазки, улыбаясь всей своей бульдожьей мордой. Долго злиться на эту пройдоху ни у кого не получалось.

Одрик между тем слегка оглушил диких варгов, каждого искрой промеж глаз. Во избежание неприятностей в общественном месте. Теперь их предстояло отогнать на бойню, не оставлять же здоровенные туши посреди дороги.

— Теперь гони свое стадо к мяснику.

— О! Да ты у меня хозяйственный! Чего добру пропадать, мы его еще загоним, — похлопал Одрика по плечу снова выросший Марат.

— Ну, ты давай договаривайся с мясником, а я тут постою, подышу немножко. И сильно не жмотись, не тяни время.

Не прошло и четверти часа, как сыто потягиваясь, и почесывая изрядно раздавшееся брюхо, Марат снова похлопал мага по плечу.

— Ну вот теперь, можно и поговорить о прекрасном, например, о десерте.

— Марат, сколько туш в тебя влезло?

— Сущности, как ты понимаешь все, а свежатины — парочка.

— Так быстро?

— Если хайнродом соответствующего размера, то дело идет куда быстрее.

— А остальное? Только не надо меня за дурачка считать, деньги гони! Мы договаривались только на кормежку.

— И кто из нас жмот? — Пожал плечами Марат, отсыпая Одрику монеты, которые не успел заглотить.

— Но, но! Поговори мне тут. Мне еще штраф платить за наши с тобой приключения и десерт тебе преподносить.

— Ну, тогда пошли скорее за десертом! — Марат опять сдулся до Мары и галопом ринулся вдоль торговых рядов.

"Вот смотри какое, кучерявенькое, беленькое… и наверно сладенькое", — пускала слюни Мара.

"Нет, это не получишь и не мечтай."

"Вот ты как?! Я за тебя шкуры своей не жалела, а ты…. Одно слово: кобель!"

"Это горная илларочка. Я из-за твоих капризов отношения с гномами портить не намерен. Но какая красавица. Надо бы забрать с собой в усадьбу."

"И что там ты с ней будешь делать?"

"Картины с нее писать!"

"А я? А меня ты ни разу не нарисовал. Я разве некрасивая?"

"Я тебя нарисовал, еще давно…на свою голову. И с этого все и началось."

"Что началось?"

"Все! Этот сон, Анна… Торкану на следующий день встретил…", — Одрик присел на какой-то ящик, и ему на глаза навернулись слезы. Собачка оперлась лапами на его колени и начала языком его умывать.

"Ты чего это, как маленький! Ну — ка прекрати слезы лить, да еще на публике!"

"Мара, все, хватит…Ну, все!", — и уже вслух добавил:

— Давай, изобрази Марата, а то на Лари собаки не разговаривают.

Марат не заставил себя ждать, тут же возник из-за спины мага.

— А где ты ту собак видел? Ну что? Идем? Не оставаться же мне без десерта из-за твоего деликатничанья перед гномами.

— Да, но илларей в усадьбе завести надо.

— Зачем?

— Илларье молоко детям полезно.

— Чьим еще детям? У вас ни у кого детей нет.

— Значит, на будущее, чтоб все в хозяйстве было.

— Мало мне с ними забот, еще о каких-то детях разговор ведет. Не к добру это, ой, не к добру… — бубнил себе под нос Марат.

Одрик все же заплатил за пару илларей, но оставил их у торговца, чтобы пройтись по ярмарке. И наша парочка заспешила к птичьи рядам.

— Вот смотри, какие куропаточки и фазанчики. Они сейчас в конце лета жирка нагуляли — выбирай!

— Жиром сейчас никого не удивишь, хотелось бы экзотики… Например, говоруна.

— Кого?

— Птицу, которая отличается умом и сообразительностью. И может летать меж звезд… — Марат мечтательно закатил глаза.

— Слушай, дорогой, на сказки в Караваче пока только у меня патент, и уступать свою монополию я никому не собирался. Так что выбирай быстрее и пошли по домам, мне уже давно не терпится голову на подушку приложить.

— Ах, ну — да, ты со вчерашнего еще не спал.

Вдруг Одрик сорвался с места и устремился к какому-то загончику. Марат поспешил за ним. С медным кольцом на длинной шее, прикованная цепочкой к камню, в загоне стояла удивительной красоты высокая птица. Тонкие ноги — ходули, гибкая почти змеиная шея, длинный клюв, снежно — белое оперение и глаза винного, темно — красного цвета.

— Какие красавки, оказывается бывают.

— Это агурл[107], да еще чистый белый… На них нельзя охотится, это птицы Стерга, их название происходит от его имени. Это преступление, все равно, что посадить ветер на цепь!

— Дружок, не изводи себя, ты еще не расплатился за то дело, чего же опять нервничаешь?

— Потому что сам сегодня был на цепи.

Марату вспомнилось кое-что из его собачей земной жизни, захотелось почесать лапой за ухом, но в данной трансформации это было крайне неудобно. Перед ними возник хозяин лавки.

— Сейн желает птичку купить?

— Нет, сейн желает птичку отпустить, — и Одрик вошел в загон к агурлу.

Лавочник схватил валявшуюся у стены оглоблю и замахнулся на непрошеного гостя. Невидимая сила выбила оглоблю из рук торгаша, а самого его приподняла за шиворот и не давала опуститься на ноги, пока сейн не разжал кольцо на шее у птицы.

— Ну что ж ты, улетай! Устал, не можешь? Да, неволя хуже любой болезни силы вытягивает. Да тебе и разбежаться совсем негде. Давай я тебя подниму повыше, а там уже и ветер поймаешь.

Потоки воздуха подхватили священную птицу, подняли ее туда, где над крышами и заборами ничто не мешало гулять ветру, где агурл мог расправить свои широкие крылья. На его серебристом оперении сверкнул заходящий Андао, и освобожденный пленник скрылся в лучах заката.

— … на вас подам. Вы мне за все ответите, за все заплатите! — Вопил торговец.

— Смотри, как бы тебе не пришлось отвечать за браконьерство. А за пленение священного животного отвечают даже не перед людским судом… — дальнейшее развитее дискуссии прекратил Марат, слегка приложив торговца сзади по макушке, потому как ярмарка не место для пафосных речей. И геройство геройством, а торжественно обещанный десерт так и не состоялся. Они прошли дальше по птичьим рядам, где демон наконец-то сделал выбор.

— Вот! Хочу это! Хочу гусика!

— Не горлань, будет тебе гусик.

— А мне два, один сейчас, другой на утро. Мне же надо позавтракать, перед тем как работать. А у нас на завтра столько всего намечается!

— Сколько же в тебя влезает?!

— А что? У меня активный обмен веществ, я в прекрасной физической форме. Разве не заметно?

— Заметно, — ответил Одрик расплачиваясь, — забирай своих гусаков, но как их таскать будешь, я не знаю.

Марат попытался тут же одного употребить, но был одернут

— Ну не здесь же! Можно подумать ты помираешь с голода!

— Ну, тогда за илларями и к тебе в усадьбу.

— Мы туда и идем. Слушай, а иллари через черный дым пройдут?

— Иллари?

— Да. Не тащится же пехом через весь город!

— А если пройдут, то, что я с этого буду иметь?

— Как всегда: огрызок и две семечки. И где ты научился вымогательству? — Марат фыркнул.

— С вами свяжешься, и не тому научишься.

— А тебе деваться некуда. Ты хочешь свой завтрак в люкс к Анне принести? Она тебя и выгонит с ним в варгятницу, будешь там ночевать.

— Ладно, горные иллари маленькие, они пройдут.

— Вот так бы и всегда.

И они прошли сквозь черное облако со всей своей живностью. По дороге Марат спер у гномов мешок, в который посадил свой завтрак. С глубоким вздохом перетек в Мару, и, наконец, в усадьбе на травке, насладился долгожданным дерертом — гусиком.

— Так, ты завтра за мной заходишь, тут и позавтракаешь. Но поскольку сегодня не успел, нам надо будет заскочить ко мне на улицу Трех яблонь, там проверить надо кое-что. На пару минут, не дольше.

— А что…?

— Что тебе будет? Пинка тебе не будет! Надо же такая маленькая, и такая въедливая. Ты сначала проведи, там посмотрим. В общем, завтра, все завтра… Ступай к Джургу, а то как бы Анна тебя искать не стала.

— Нет, не станет, ее сегодня развлекают… — и маленькая черная собачка исчезла в черном, как и она сама, тумане.

Я тихо поужинала в общем зале и пошла наверх ждать полковника. Не дождалась и легла спать. Он пришел поздно ночью и сразу залез ко мне сонной под одеяло, холодный, соскучившийся. Получилось все как-то быстро, по-семейному, а вот оргазм был неожиданно ярким. Меня словно пронзило от пяток до макушки и на мгновение возникло ощущение иголки вонзившейся где-то в районе крестца. Оргазм внезапный и мощный словно шторм вытянул из нас все силы, и мы утомленные тут же заснули.

А потом мне снились рыбы, они плавали вокруг меня. А я сама была большой рыбой и сидела в аквариуме, тут к нему подошла моя мама, та, что осталась на Земле и стала нас кормить живым мотылем. Бред! За все время, что я тут на Лари, Земля мне приснилась первый раз. Как я в свое время велела себе не вспоминать о прошлой жизни, померла, так померла, так и не вспоминала, а сейчас-то что изменилось? А рыбы плавали вокруг, хватали жадными ртами корм, а у одной из рыб были синие глаза сейна. К чему бы это?

Проснулась перед рассветом, растормошила полковника на утренний секс и попутно рассказала, что уезжаю дня на два — три найти себе поверенного. Он расстроился, конечно, но понимает, что поверенный — это серьезно, и что он мне очень нужен. Попросил взять с собой Одрика, чтобы он не болтался в городе и не нарывался на неприятности. Пришлось согласиться.