Маньякой

Глава 2

…и моё знание откликнулось.

Не пафосно. Не взрывом. Просто как щелчок – один переключатель в голове сменил положение. Даже не сразу осознал, что это не мысль – это реакция. Глубоко в спинном мозге, где не слова, а сигналы. Это был не доступ к чужой памяти. Не озарение. Это был навык интуитивной аптитуды.

Пальцы двинулись сами. Неуверенно, но точно. Без колебаний. Как если бы кто-то много раз до этого делал то же самое – и теперь передал мне эстафету. Тут же взял в руки инструмент, но уже не думал, как и зачем. Просто чувствовал правильный момент. Точность. Вес. Пластик рукояти и микровибрации от соприкосновения с поверхностью стола. Мелочи, на которые раньше не обращал внимания, теперь заговорили.

Сфера чуть изменила пульсацию. Будто почувствовала. Не агрессия. Не оборона. А… ожидание?

Сфокусировался. Вдохнул – и позволил знанию течь. Не по нейросхеме. Не как мыслям. Как воде в канале. Накопленный опыт, который теперь был моим. Не мой стиль, не моя техника – но мои руки знали, что делать. Касался защитных слоёв в обход – не нарушая, а скользя по структуре. Как если бы она ждала, что нарушу границу. Ан, нет. Я встраивался. Становился частью механизма, даже не войдя в него.

Каждое движение словно шло в такт не звуку, а некоему ритму, глубоко спрятанному в ткани устройства. Внутри сферы что-то отзывалось на касания. Не словами – вибрацией. Ударом света. Тенью на краю поля зрения. В голове – фраза, не моя: "Если ты слышишь – ты уже часть."

- Принято, – прошептал, сам не зная, кому это говорю.

Мику наблюдала молча. Сидела на краю рабочей зоны, не вмешиваясь, но камера на её плече включалась каждые семь секунд, фиксируя изменения. Она писала лог. Но не комментировала. Умница.

- Что ты видишь? – спросил, не отрываясь от работы.

- Параллельный сдвиг. Не физический. Топология поведения сферы перестроилась. В ответ на тебя. Это не реакция. Это... сонастройка.

Кивнул согласно. Уже знал. Даже если она не сказала бы – почувствовал это. Стало легче. Как если бы сфера сместила часть логики на меня. Протянула руку. И в этот момент – увидел следующий слой.

Голограмма. Без проектора. Без луча. Просто… возникла. Как если бы трёхмерная тень появилась в воздухе. Внутри мастерской. Тёмно-фиолетовая, с тонкими золотыми прожилками. Геометрия – нечеловеческая. Но интуитивная. Как снег, выпавший по спирали.

- Протокол Sigma активирован, – сказала Мику.

Не удивился.

Граф начался с простого: круг. За ним – линейные связи. Кластеры. Узлы. У каждого был свой ритм. Чувствовалось – это не схема. Это карта. Места? Люди? События? Нет. Это было что-то иное. Направления.

Тепло разлилось по груди. Не как эмоция. Как внутренний заряд. Никакой маны. Никакого астрала. Просто чёткое, животное ощущение: просто знаю, где следующий фрагмент. Где продолжение.

Сфера снова щёлкнула. Один раз. А потом…

Вспышка.

Город. Но не наш. Башни без окон. Люди в белом. Все – с повязками на глазах. Кто-то вёл меня за руку. Я был ниже. Ребёнок. Но с тем же знанием. Внутри зала – сфера, больше этой. Метра два в диаметре. Над ней – человек с голосом словно из меди. Говорил без звука, но я слышал. "Ты нужен ей. Она зовёт только тех, кто может вернуть".

…и снова в мастерской.

Сфера не изменилась. Но внутри – она ждала. Чувствовал это так же точно, как чувствовал гравитацию. Или собственную левую руку.

Это был не просто артефакт. Это был… компас.

- Мику. Ставим задачу. Упаковать. Защитить. Заблокировать связь. Завтра идём по следу.

- Координаты?

Посмотрел на голограмму. Вектор уже светился. Место – на карте города. Старый технопарк.

Кивнул.

- Туда. На рассвете.

Сфера была тиха. Но её пульс совпадал с моим сердцем.

Как будто она уже знала, что приду.

И тут вновь вспышка.

Но в этот раз всё по-другому. Не как раньше – не с намёком на чужую жизнь, не туманная картинка, а резкая, выжигающая ясность. Как если бы проснулся – внезапно, без подготовки. Резко, со сдавленным вдохом, с каплями пота на лбу. Каждая деталь: простыня под спиной, запах озона, металлический привкус на языке – всё до невозможности настоящее. Слишком настоящее.

Очнулся. В санитарном блоке. И сразу понял – что-то не так.

Тело… чужое. Огромное. Ломовое. Неповоротливое. Как бронетранспортёр, запертый в тесной кладовке. Попытался пошевелиться – мышцы отозвались болезненным рывком, как будто всё это мясо не мое. Кожа тянулась странно, слишком туго. Дыхание тяжёлое, будто кто-то поставил мне на грудь пару бетонных блоков.

А потом посмотрел на руки. Вернее, клешни. Тяжёлые, широкие, покрытые грубой кожей, с пальцами, напоминающими гидравлические поршни. Попробовал сжать кулаки – с хрустом. Сухожилия натянулись, как канаты. Натуральные пудовые гири. Мгновенно пришло осознание: это не моё тело. Совсем не моё.

Чужое. Слишком мощное, слишком массивное. Как блин так-то? Опять что ли попаданец? Сознание – моё, а всё остальное – нет. Словно кто-то запихнул меня в экзоскелет и забыл выдать инструкцию. Был попаданцем и теперь вновь?! Как матрёшка в матрёшке. Ей богу захотелось закрыть лицо рукой.

Дверь открылась. Зашёл человек в белом халате – врач, под халатом угадывались погоны. Лицо усталое, но не равнодушное. Он окинул меня взглядом и вздохнул.

- Эх, лейтенант, лейтенант… Что же вы так оступились-то, и головой, – проговорил он с мягким упрёком.

Вот так и узнал своё воинское звание, лейтенант. И получается, бывший владелец тела головой того и освободил место, так сказать. И если вон тот китель мой, то по ходу, не совсем рядовой – морпех, однозначно. А потом он добавил:

- Вас, Константин Золотарёв, со стенки, практически соскребли. В таком состоянии в мирное время даже не на учениях, а просто на входе в корабль – то ещё геройство, конечно.

Константин Золотарёв, значит. Лейтенант. Морская пехота. И судя по обстановке – не совсем Земля. А значит, в усиление космического планетарного флота СССР. Штурмовики… по-старому абордажники. Присмотрелся – стенки немного подрагивают. Лёгкая вибрация. Искусственная гравитация присутствует, но ниже нормы. Всё – от конструктива помещения до лёгкого гула в полу – говорило о том, что это либо орбитальная станция, либо платформа-крепость, либо крупная единица флота, типа линкор. Если понаблюдать, то примерно можно даже сказать, что же конкретно. Всё это вдруг всплыло, но при этом точно знал, что не мои воспоминания, но так, словно всю жизнь их помнил.

- Где я? – спросил хрипло.

Голос, чужой, как и тело. Бас с металлом. Как будто прожжённое радио.

Доктор кивнул.

- В лазарете, где же ещё-то, после столь неудачного падения. – потом он выдержал паузу и только потом сообразил, - Авианесущий линкор Советский Союз.

И тут на меня обрушились воспоминания, как мои так нет. ТТХ корабля, вооружение, состав крыла. А вот свои кричали, что нет такого корабля у СССР больше. Погиб он в инциденте у Моря Спокойствия… тридцать два года назад. И тут либо новый мир, либо прошлое. И как поступить, вмешаться, спасти или… окружающая действительность сделала выбор за меня. Зазвучал сигнал "Общей тревоги". И продублировался словами из динамиков. Внимание, это не учебная тревога. Прямо по курсу неидентефицированная цель. Всем занять свои места согласно боевому расписанию…. И надо же, у меня словно переключатель в голове сработал и в тоже мгновение уже знал куда мне нужно бежать…. Только сначала одеться. Чёрт, китель парадный, а и чёрт с ним, сейчас не до этого.

Отворил прозрачный шкафчик из какого-то стеклоподобного композита – интуитивно, словно уже знал, где он и как открывается. Как только подумал, оказывается действительно знал. Вся информация тут же всплыла у меня в голове. Петли вздрогнули с глухим звуком, и внутри естественно обнаружился комплект формы – приталенный однобортный чёрный полушерстяной китель с одним рядом пуговиц, отложным воротником без отделки и двумя нижними врезными кармана с клапанами. Размер подобран под габариты этого не очень стандартного тела. Как и брюки, впрочем. Облачился быстро – движения скованные, но рефлексы помогли, руки будто сами знали, куда тянуть, что застёгивать, и в каком порядке надевать эти части формы.

На стене замигала узкая панель – планировка отсека с яркой красной точкой, обозначающей моё положение. От неё расходились стрелки к ближайшему лифту. Система сама проложила маршрут к "позиции лейтенанта Золотарёва согласно боевому расписанию". Ну, значит, жива ещё бюрократия, даже в условиях тревоги.

Вышел в коридор. Лёгкий наклон – гравитация заметно ниже Земной. Пахнет сгоревшим пластиком, чистящими растворами и чем-то еле уловимо химическим. Где-то в отдалении уже грохочет – то ли отсеки герметизируются, то ли кто-то запоздалый влетает и стыкуется. На меня почти не обращают внимания – все бегут, слаженно, без паники, будто каждую неделю встречают неидентифицированную угрозу. Отголоски чужих голосов, мелькающие лица. Бегу среди них, и никто не задаёт вопросов. Значит, там, где надо, значит, на месте.

Лифт принял мгновенно. Прозрачная стенка – видно, как корабль живёт. Просвечиваются десятки уровней, бегущие красные огни, вспыхивают маркеры перемещения тяжёлой техники. Где-то вдали ревут стартовые пиропатроны перехватчиков – те, что кидаются в пространство как саранча. Дверь поднялась, кабина дёрнулась, и поехал вниз. Куда-то в брюхо зверя. В боевую зону. Куда мне нужно.

Между этажами мелькнуло: "Угроза класса "тень". Протокол "туман". Сближение – триста километров и сокращается». Не знал, что такое "тень". Но тело знало. Мгновенно. Это – не просто неизвестный объект. Это – враг, о котором не пишут в открытых бюллетенях. Враг, которого не существует официально. Враг, на котором шапка из чёрного льда, и имя, которому не дают. Инопланетяне, мать твою! Возможно даже те, трёхрукие…. Господи, спаси и сохрани.

Меня ждал бронированный отсек. Четвёртый отсек штурмового блока. Уже стояли бойцы. Молча. Почти сорок. Несколько огневых групп по четыре человека. Все в чёрных сегментных бронескафах, без опознавательных знаков. И трёх отделений тяжёлой поддержки на "тараканах". Быстро влез в бронескаф. Только на моём плече – "звезда с якорем". Встал в конце коридора. Они кивнули – даже не взглянув прямо. Приняли. Неважно, кто я – важно, что по протоколу их командир. А это значит, что, либо не в первый раз так, либо у этого тела уже был авторитет.

- Протокол "Туман". Цель: локализация источника в секторе Е-13. Объект движется над поверхностью Луны. Огромный, контруктивно не опознаваемый. С этими словами на визиры сброшена картинка.

- Твою же мать! – кто-то выругался, увидев это.

Линкор огромен, но это….

- Приказ, взять живыми или мёртвыми – Голос женский, механически-сухой. Искусственный оператор, явно не Мику. Да и не мой ИИ. Это был местный. Грубее. Безэмоциональнее.

И главный вопрос, это про нас или про них? Однозначно бой. А если взять, то мы в самое пекло, совершенно не понимая, что может цель. Но приказ, есть приказ….

Один из бойцов – "Шесть", судя по номеру на наплечнике – дёрнул рукой. Нам стала поступать телеметрия. Остальные молчали. Но своей жопой чувствовал: они уже на грани срыва. Волнение не в страхе, а в биении предчувствия. Они все понимали, что будет тяжело. Причём так, как никто ещё не пробовал. Мать его, первый контакт и сразу с пушками и торпедами….

А я… Я не знал. Но знание – то, изнутри, не совсем моё, не до конца осознанное – оно дёрнулось. Как будто почувствовало родную вибрацию. Тень. Объект. Контакт. Вспышка… и как будто что-то внутри меня откликнулось.

Пульс участился. И ощутил… зов. И не голосом. А как дрожь в костях. Как напоминание. Словно из тех "эхо", что были в сфере, но по-другому. Только сейчас – это не было воспоминанием. Это было словно приглашением.

Капсула дёрнулась.

- Тридцать секунд до разгерметизации, – сообщил голос. – Всем по бэхам!

Быстро заскочил в штатную маашину, крепление захлопнулось на груди. Аппарат завибрировал. Бойцы вокруг будто статуи. Кто-то молился, судя по звуку из рации. Это были не просто солдаты. Это были люди, которые собрались выполнить приказ… и вернуться.

- Командир, – тихо сказал Шесть, не глядя, – если пойдёт плохо… вы знаете, что делать.

Честно, не знал. Но кивнул. Потому что Золотарёв – знал. Или должен был знать. А если нет – то придумал бы. Иначе какой из него, меня командир.

Корпус бэха завибрировал и донёсся шум маршевых ускорителей. Сейчас. Перегрузка бросила в бок. Всё, мы вне пределов линкора.

Экраны ситуативной осведомлённости загорелись. Господи Иисусе. Казалось, мы падаем на этого странного исполина. Явно инопланетный корабль, у которого всё крутилось, что-то искрило и вспыхивало. И самое главное, силовые щиты. К нему летели торпеды, но уничтожались противником на раз. И только вспышки рейлганов обозначали, что ведётся непрерывный огонь. С нашей стороны было два линкора, два крейсера и шесть эсминцев. И рой перехватчиков и нас, морпехов на бэхах….

Бэха вибрировала всё сильнее – с каждым импульсом маршевых ускорителей казалось, что она вот-вот рассыплется. Металл под ногами скрежетал на грани слышимости, а ремни креплений впивались в грудную пластину. Статусные лампы мигали – зелёный, оранжевый, снова зелёный. Визоры гудели телеметрией. Цифры падения, расчётные точки высадки, прогнозы столкновений с фрагментами корпуса цели. Всё слишком быстро.

В реальности не управлял ничем – управлял протокол. И он вёл меня туда, где "тень" стелилась над пеплом Луны.

- Десять секунд, – прозвучал голос искусственного оператора. Без эмоций. Холодный, как вакуум.

Где-то позади кто-то тяжело вздохнул. Кто-то перекрестился. Кто-то напряг пальцы, сжавшись, как пружина.

И вот…. Разгерметизация. Сухой треск. Хлопок вакуума. И тишина. Сработала защита. Пробоины заделаны.

Перед глазами – только широкий щит визора, с прозрачной проекцией того, что творится снаружи.

А снаружи…. Чудовище.

Маршевые двигатели вышли в торможение. Падения не было – наоборот, подъём. Мы приближались к поверхности объекта, как к стене. Гладкой, чёрной, матовой. Без иллюминации. Без теплоотдачи. Только датчики фиксировали десятки активных точек, разбросанных по внешней броне, – турели, люки, неизвестные устройства.

Пристыковка.

- Пять секунд до касания, – выдал ИИ.

- Переход на штурмовой протокол, – ответил, не думая. Рот сам сказал, тело – уже знало. И да, теперь тоже знал.

Бэха тряхнулась. Присоски врубились, механизмы приварки схватили корпус. Пошёл гул сварки. Резак резал. Охлаждающая пена с шипением ползла по краю вырезаемой шахты.

- Потери на подлёте: шесть аппаратов. "Восемь", "Одиннадцать", "Тринадцать", "Двадцать", "Двадцать первый", "Тридцать второй", – сообщил кто-то. – Их снесли по пути. Противник уже ведёт точечный огонь.

- Отмечено, – буркнул Шесть.

Визоры проецировали схему: точки пробития, траектории входа, плотность атмосферы – в пределах нормы, на чужом корабле искусственная атмосфера. По составу почти такая же как на Земле. Мы так не можем. Давление стабильно. Значит, штурмовать можно без перебазирования внутрь шлюза. Меньше времени – больше шансов выжить.

- Готовность по группам? – в броне, стою у люка.

- "Гамма" – в позиции. "Дельта" – ждёт. "Сигма" – потери два человека, компенсировали с "Иоты", – отрапортовали быстро, без истерики. Дисциплина как скальпель. В бою некогда рефлексировать, только то что давно и прочно отработано и вбито на уровне рефлексов.

- Вскрытие через пятнадцать секунд. Цель – пробить к ближайшему реакторному узлу, занять. Ну, или к чему-то такому. Контроль доступа. Никто не геройствует.

- Принято.

И вот он – щелчок. Секция обечайки упала внутрь. И шагнул, первым.

Внутри – технический коридор. Сделан, словно человеком, но надписи на буквы совсем не похожи. Это же руны! Высота прохода чуть выше среднего человеческого роста. Для меня низковато. Стены из чернёного композита. Плоские полосы освещения, встроенные в потолок, моргнули от перегрузки, но зажглись.

Ни пульсации. Ни органики. Чёткая, технологичная геометрия.

И воздух – не пустой, датчики идентифицируют запах металла, масла и горячей пластмассы.

Живое судно. Но не в смысле "живое" – а в смысле на ходу, активно сопротивляющееся вторжению.

Контакт с противником – сразу.

- Справа, на девять! – закричал кто-то.

Из-за поворота влетают дроны – не на гусеницах, не на ногах – летающие стабилизированные турели с многогранными торцами. Огонь – синими вспышками. Высокоскоростные заряды, похожие на плазменные выстрелы. Технология явно не наша, и не нашего даже уровня. На земле пока только разговоры про что-то такое, ну ещё сверхи так делают. Да, по-прежнему проскакивают воспоминания в мозгу, что очень помогает.

Ответ – моментально.

- "Сигма", огонь! – отдал запоздалый приказ, который никто и не ждал.

И без меня всё делалось, словно на автомате. Не зря так долго тренировались.

- "Иота", обход через верхнюю трассу, ломай им подачу!

Но он и сам это уже делал. Ну, так-то командир и должен был озвучить боевой приказ.

Грохот. Крик. Взрыв. Плоть и металл – всё мелькает. Кто-то упал, броня вспорота, тело ещё дёргается, но уже без головы. Другого унесло вместе с дверью. Сам же шагал, оглядывался, бил короткими очередями. На шлеме уже брызги чужого – не крови, а чёрного масляного пара. Дроны распадаются на секции, самоуничтожаются. Парни гибнут в бою с машинами.

Дальше – глухо.

Корабль сопротивляется. Автоматические перегородки захлопываются. Кто-то не успевает – срезает пополам. Новый "двухсотый". Чёрт! Чёрт! Чёрт! Идём в обход.

- Потери: шестнадцать подтверждённых. "Дельта-3", "Гамма-4" и почти вся "Сигма" – уничтожены. У них было гнездо турелей в зоне распределения. Там ад.

- "Тараканы", что с прикрытием?

- Один выведен, два в строю. Но один с перегревом.

- Подавление на себя, прикрытие "Иоты". Пробиваемся предположительно к энергосекции. Цель прежняя.

Двигаемся. Шум, дым, выстрелы. Корабль не просто обороняется. Он учится.

Каждый следующий бой – сложнее. Новые турели, новые маршруты. Какие-то секторы, по идее, должны быть беззащитны, но в них включаются ловушки: направленные перегрузки, внезапные отравляющие выбросы из вентиляции, локальные взрывы.

- Он меняет архитектуру, – выдал инженер с тыла. – Секции переориентируются, я получаю другие схемы, чем две минуты назад!

- Значит, надо быть быстрее, чем его перекомпоновка.

В тот момент не чувствовал страха. Ни страха, ни эйфории. Только толчки в коленях от выстрелов. Только сухость во рту, хотя фильтрация всё равно гонит воду.

Это – бой без знамен. Без пафоса. Просто бой, чтобы выжить и выполнить задачу.

- "Шесть", при мне, – сказал, сверяя карту, – через четвёртую стыковку. Там должна быть шахта. Нам туда.

- Уже вижу. Но к ней ещё метров сто, и сектор под огнём. Турели под потолком.

- Значит, в первую очередь подавляем потолок.

…Турели подавлены. Одна из них вспыхнула, перегрузив свой конденсатор, и под потолком разнесло кусок опоры, засыпав всё металлическим мусором. Шёл вперёд, целясь, наводя ствол туда, где ещё могло быть движение. Шестеро выжили из нашего состава. Остальные – или остались там, или на связи с другими отсеками. Позиции терялись – связь дрожала, шум из эфира становился всё злее.

И тут они появились.

- Впереди! Контакт! – выкрикнул "Четыре".

Сначала думал – ещё один наш отряд.

Рост, телосложение, даже форма с первого взгляда схожая. Чёрный сегментный доспех. Плечевые пластины. Симметричная компоновка. Но как только вспыхнули их визоры – глубокий, ярко-белый свет без намёка на светофильтры – всё стало ясно.

Не наши.

- Контакт с антропоморфными! Трое! Вижу руны! Не русский! Повторяю – не русский!

Они не кричали. Не отвечали. Просто шагнули – в абсолютной синхронности, будто связаны каким-то алгоритмом. И открыли огонь.

Импульсные выстрелы. Не плазма, не снаряд. Что-то иное. Молчащие лучи пробивали всё, кроме лба таракана, и даже тогда – оставляли на броне жгущий отпечаток, как от резака. Один из наших – Семнадцатый – закрылся, но задержался на полсекунды. Выстрел – пробитие – тело упало, броня раскололась по шву.

- Работать! Боковые стенки, ведём огонь на подавление! – орал, но голос был уже металлический. Сливался с ревом штурма.

"Шесть" вырвался вперёд, запрыгнул на платформу – и сбил одного из них прикладом в упор, уронив под себя. Тот не издал ни звука. Даже при ударе.

- Близкий! Повторяю – ближний бой! – орал кто-то из тыла.

Второй – будто почувствовал – бросился впритык. Но не как обычный боец. Его движение – точное, экономичное, чужое. Пластичное и одновременно угловатое. Он бил, как бы вырезая траектории, не тратя ни лишнего движения. Один из наших упал –перерублен напополам кинжалом, который выдвинулся из предплечья врага.

Контактный бой – это уже не дроны. Это живое. Или почти живое. Не кричат. Не говорят. Не паникуют. Сражаются до конца.

- Командир! – крикнул "Пять", прикрывая меня огнём. – Это не просто защита. Это спецгруппа. Или гарнизон!

- Нафиг спецгруппа, валим их! Все – валим их! Пролом в боковую шахту, по сигналу – гранаты!

Метнул Д-7 – обычную фугаску с микрозамедлением. Взрыв – как кувалда по ушам. Двоих зацепило, один исчез в дыму. Мы вломились в боковую секцию. Отстреливаясь, по одному. Систематично.

В коридоре остались тела. Наши и их. Подошёл к ближайшему. Присел.

Пластина нагрудника лопнула. Под ней – такая же органика, как у нас. Кровь. Красная. Лицо не разобрать – шлем остался цел.

Но шлем… не наш. Слишком гладкий, без визора. Без маркировки. Только тонкая резьба по металлу, как у древних артефактов. Руны. Не славянские. Не скандинавские. Нечто иное. Если мне память не изменяет. Реально не специалист по древней письменности.

Чужой, но в чём-то знакомый.

- Командир… – Шесть встал рядом. – Эти парни не просто броня и ружья. У них подготовка. Покруче чем у нас. Как будто автоматом делают, что надо. Не боты.

- Анализ по ДНК будет позже. Сейчас – проломиться до реакторной. Пока не окружили.

Он кивнул. Без лишних слов. Впереди – ещё один люк. Пульсирует датчиками. Там внутри – ответ. Или хотя бы новые враги. Сзади – потери уже больше половины. Связь с "Гаммой" потеряна. "Иота" на грани. Мы с "Тараканом" и остатками "Шесть-секции" – последние, кто ещё в движении.

Идём дальше. В неизвестное. В самое сердце.