Мама, папа, я и Перестройка

8.2

Когда мы пришли домой, в квартире пахло жареной курицей, а мама сидела возле проигрывателя и гоняла пластинку с какой-то черносотенной песенкой про тетрадь расстрелянного генерала, золотой век Екатерины, колокольный звон над златоглавою Москвою и вандалов-иуд, которым не давала покою вся эта идиллия, в связи с чем они связали Россию-матушку кумачом и опустили её на колени.

— Это что за антисоветская пропаганда? — Спросил отец.

— Это не пропаганда, а новый модный певец, Игорь Тальков зовут, — сказала мама. — Вот, смотри, какой красавчик!

Она показала конверт от пластинки.

— На премию к седьмому ноября купила. Всё равно ничего из того, что мы планировали, в магазинах днём с огнём не сыщешь…

— Так что будешь тратить на красавчиков теперь? — Спросил папа насмешливо.

— Не ревнуй, — сказала мама. — Это просто увлечение. Культурное.

— Не нужна там такая культура. Ведь правда, Андрюша?

— Да, — ответил я искренне.

— Ах, пожалуйста, не надо приплетать сюда ребёнка! И вообще! Вот в Америке поют о чём хотят! И потом, эта песня всем нравится! Вот увидишь, она будет на концерте в День Милиции!

Папа не стал спорить и пошёл снимать одежду и мыть руки. Потом мы сели в комнате у телека, где шла программа «Время», и принялись отмечать годовщину Великой Октябрьской Социалистической революции при помощи праздничной курицы, праздничной картошки, праздничной солёной капусты и праздничного компота из черноплодной рябины с дачи моего дедушки.

На трибуну Мавзолея поднялись товарищи Горбачёв, Зайков, Слюньков, Воротников…

— Современный человек может веселиться без алкоголя, — процитировал папа какой-то плакат, разливая компот по бокалам.

…Крючков, Примаков, Рыжков и другие товарищи.

— Поздравляю! — Сказал папа, поднимая свою порцию компота.

— За Россию! — Предложила мама. — И за то, чтобы мы жили, как в Америке!

— Странный тост седьмого ноября, — заметил папа. — Предлагаю лучше за торжество ленинской идеи НЭПа, усиление роли советов и плюрализм!

— Поскучнее ничего не мог сказать? — Спросила мама. — Тебе, видно, партсобраний не хватает в кооперативе!

— Вон, на Историческом музее, что написано, видала? «Самоуправление, демократизация, гласность, октябрь»!

— Прекрати! 7 ноября — семейный праздник!

— Ну и что же?

— Ну и то! Надо говорить что-то домашнее, понятное ребёнку!

— За всемирную победу коммунизма! — Сказал я, подняв бокал.

Родители дружно рассмеялись, не восприняв этого предложения всерьёз.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал генерал армии Язов.

— Здражлатвагва!

— Поздравляю вас с семьдесят второй годовщиной Великой Октябрьской Социалистической революции!

— Ураааа! Урааа! Урааа!

— Ладно, — сказал папа. — В общем, будем здоровы!

— Дай Бог, дефицит прекратится, — ответила мама и перекрестилась.

Она взяла крыло, мы с папой — ножки. Генерал армии Язов поднялся на трибуну Мавзолея и сказал, что Великий Октябрь положил начало новой эпохе общественного прогресса, а решения XIX Партийной Конференции и сентябрьского пленума Центрального Комитета получили широкую общественную поддержку. Потом папа немного рассказал нам о компьютерах и о том, что не собирается мириться со тёщей и тестем, а мама — о том, что и не просит это делать, и о новых сапогах своей подруги.

Курица кончилась раньше, чем парад, так что прохождение техники мы смотрели уже за чаем и праздничными конфетами «Птичье молоко» из коробки: я надкусил четыре штуки в поисках белой начинки, но попадались всё время коричневая и жёлтая. К тому времени, как пошла демонстрация трудящихся, иссяк и чай, но мы не заскучали: в телевизоре как раз началось самое интересное.

— Если ты ненавидишь насилье и ложь и без страха за истину битву ведёшь, если зло стороной обходить не привык, значит ты коммунист, значит ты большевик! — Пел за кадром Кобзон.

Между тем, телекамера перебирала одинаковые очкастые головы в одинаковых чёрных шляпах, торчащие из мавзолейной трибуны, рабочий Бородулин говорил репортёру, что партии пора повернуться лицом к человеку, диктор слал праздничный привет трудящимся Гагаринского района, а народный депутат Павел Бунич рассказывал Дмитрию Киселеву о необходимости уже сейчас реализовать ленинский принцип «землю — крестьянам», раздав колхозную собственность арендаторам. В море лыжных шапок-петушков и серых широкоплечих плащей торжественно плыли букеты бумажных цветов, гроздья шариков и лозунги: «Стратегию Перестройки поддерживаем», «Рабочий класс против демагогии и славословия», «Революция продолжается», «Сломаем командно-административную систему» и «Советам — реальное полновластие». Признаюсь, мне понравилось. В своём XXI веке я не привык к таким шоу, а за месяц здесь соскучился по краскам и веселью. Под конец шло интервью, которое Горбачёв давал во время демонстрации с трибуны Мавзолея. Картинка в телевизоре позволяла любому рабочему представить, будто он в одном ряду с партийными начальниками взирает на движущуюся внизу народную массу, а, значит, сам является хозяином страны, и до торжества ленинских идей уже буквально рукой подать.