Мажор в школе магии 4

Глава 6 И эти здесь замазались…

Полдень после грандиозной битвы с демоническими сущностями выдался необычайно тихим. Солнечный свет лился сквозь высокие окна лазарета, образуя на полу замысловатые световые узоры. Я лежал на жесткой больничной койке, пытаясь свыкнуться с новыми ощущениями. После полного слияния с Аббадоном моё восприятие мира изменилось — цвета казались ярче, звуки отчетливее, а внутри поселилось странное чувство гармонии, которого я раньше не испытывал.

Пушистик свернулся клубком у меня в ногах, но было заметно, что фамильяр не спит — его уши периодически подергивались, а один глаз оставался приоткрытым, словно кот постоянно был начеку.

— Не притворяйся, что дрыхнешь, — хмыкнул я, слегка пошевелив ногой. — Я же чувствую, что ты настороже.

Фамильяр лениво потянулся, но в его зеленых глазах промелькнула искра, которая говорила о том, что он все прекрасно понимает. С тех пор как мы побывали в убежище Кротова и я окончательно принял свою демоническую сущность, связь между мной и Пушистиком стала гораздо глубже. Теперь я не просто ощущал присутствие фамильяра — я почти чувствовал его эмоции, словно между нами образовался невидимый канал связи.

Дверь лазарета отворилась, и в помещение вошла медсестра Авдотья Никитична — женщина неопределенного возраста с седыми, собранными в пучок волосами и цепким взглядом, который, казалось, мог заглянуть в самую душу. Ее белоснежный халат, украшенный вышитыми рунами исцеления, буквально сиял чистотой.

— Ну что, герой, — с легкой усмешкой произнесла она, подходя к моей кровати, — как самочувствие? Всё еще собираешься сбежать отсюда раньше времени?

Я невольно улыбнулся. Авдотья Никитична заведовала школьным лазаретом с незапамятных времен, и в отношении режима для пациентов была настоящим тираном. Она лечила еще моего отца, когда тот был студентом, и, похоже, с тех пор ничуть не изменилась.

— Всё в порядке, — ответил я, принимая сидячее положение. — Честное слово, я чувствую себя отлично. Даже лучше, чем обычно.

Медсестра прищурилась, вглядываясь в мое лицо:

— То-то глаза у тебя красные, как у кролика-альбиноса, — она достала из кармана халата маленький серебряный амулет на цепочке. — Не двигайся.

Авдотья Никитична поднесла амулет к моему лицу. Маленький диск с выгравированными на нем рунами начал тускло светиться голубоватым светом, когда оказался рядом с моими глазами.

— Хм, — задумчиво хмыкнула медсестра, — физиологических изменений нет, но энергетический фон… странный. Впрочем, Прохор Игнатьевич предупреждал, что так и будет.

Она убрала амулет и достала из другого кармана небольшой флакончик с густой синей жидкостью.

— Выпей это. Должно помочь стабилизировать твое состояние.

Я с подозрением посмотрел на флакон:

— Что это?

— То, что прописал тебе директор, — отрезала Авдотья Никитична. — Отвар лунноцвета с лепестками эльфийской розы и щепоткой корня молчуна.

Я послушно принял флакон, откупорил его и залпом выпил содержимое. Жидкость оказалась неожиданно приятной на вкус — сладковатой, с легкой мятной ноткой. Почти мгновенно я почувствовал, как по телу разливается приятное тепло, а в голове становится удивительно ясно.

— Вот так-то лучше, — кивнула медсестра, забирая пустой флакон. — Через час можешь отправляться. Но помни, что твое состояние сейчас нестабильно. Будут любые странности — головные боли, изменения зрения, необъяснимые выбросы магии — немедленно возвращайся.

Я молча кивнул, хотя и не собирался следовать ее совету. Я был уверен, что справлюсь со своими новыми способностями. В конце концов, я теперь не просто носитель Аббадона — мы стали единым целым, и это давало мне гораздо больше контроля.

— И не забудь зайти к директору, — добавила Авдотья Никитична, направляясь к выходу. — Он хотел видеть тебя, как только ты будешь в состоянии ходить.

Когда дверь за ней закрылась, я обвел взглядом лазарет. На соседних кроватях лежали несколько пострадавших во время нападения культистов студентов. Большинство из них крепко спали под действием зелий и заклинаний, но парочка бодрствовала. Один из них, Тимофей с желтого факультета, заметил, что я смотрю на него, и слабо улыбнулся.

— Ты крут, Лазарев, — прошептал он. — То, что ты сделал с этим Одержимым… Никогда такого не видел.

Я неловко пожал плечами. Не любил внимание такого рода, особенно когда речь шла о моей демонической стороне. Что ответишь на такое? «Спасибо, я всего лишь слился с Высшим Демоном в единое целое»? Боюсь, после такого объяснения меня самого сожгут на костре.

Раньше я просто отшутился бы или проигнорировал комментарий, но что-то в моем новом состоянии заставило меня ответить иначе:

— Ты тоже проявил себя, — искренне сказал я. — Видел, как ты защищал младшекурсников. Это было храбро.

Тимофей просиял, явно не ожидав такого ответа от меня, имевшего репутацию довольно саркастичного парня.

Я поднялся с койки, ощущая легкое головокружение, которое, впрочем, быстро прошло. Подхватив Пушистика, я наспех оделся и направился к выходу.

Школа выглядела иначе после нападения. Коридоры, обычно заполненные шумными студентами, сейчас были практически пусты. Время от времени мне попадались только группы старшекурсников, занятых восстановлением поврежденных участков здания. Некоторые использовали заклинания левитации, перемещая каменные блоки, другие ремонтировали разбитые витражи, работая в команде для достижения наилучших результатов.

Когда я проходил мимо, работа ненадолго останавливалась. Студенты провожали меня внимательными взглядами, в которых читалось уважение, смешанное с опаской. Сплетни в магическом сообществе распространялись быстрее заклинания Мгновенной Порчи, и, без сомнения, все уже знали о том, что произошло во время битвы с толпой двинутых Одержимых.

Подходя к кабинету директора, я заметил фигуру, ожидающую меня у дверей. Шумилова выглядела напряженно и устало. Ее обычно идеально уложенные волосы были небрежно собраны в хвост, а на щеке виднелся небольшой порез — след недавней битвы.

— Лазарев, — кивнула она, увидев меня. — Хорошо, что ты пришел. Прохор допрашивает Виктора в специальной защищенной комнате.

— Допрашивает? — переспросил я. — Мне бы тоже хотелось в этом поучаствовать.

Шумилова бросила на меня оценивающий взгляд:

— Ты уверен, что готов к этому? Твое состояние все еще… нестабильно.

Я почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения. Даже после всего, что произошло, они продолжали относиться ко мне как к подростку, который не способен контролировать свои силы.

— Все в порядке, — холодно ответил я. — И хочу присутствовать при допросе. Это мой дядя, в конце концов, пусть я и знал о нем исключительно из рассказов бабушки с дедушкой.

Шумилова явно хотела возразить, но передумала. Молча кивнув, она повернулась и пошла вперед, указывая путь. Мы миновали кабинет директора и направились к запасной лестнице, которая вела в подземные уровни школы.

— Мы держим его в Зале Сдерживания, — объяснила Шумилова, спускаясь по каменным ступеням. — Это единственное место, где мы можем быть уверены, что его не найдут другие культисты, если они еще остались в пределах Новгорода.

Я никогда раньше не слышал о Зале Сдерживания, но название говорило само за себя. Судя по всему, это было место, специально созданное для удержания магических существ или людей, обладающих опасными способностями.

Мы спустились еще на несколько пролетов, и воздух стал заметно прохладнее. Стены здесь были древними, из серого камня, покрытого странными рунами, которые тускло светились в полумраке. Пушистик, все это время сидевший на моем плече, занервничал и спрыгнул на пол, но продолжал следовать за нами, настороженно принюхиваясь.

— Эти стены покрыты рунами подавления, — пояснила Шумилова, заметив мой интерес. — Они не позволяют использовать сильную магию внутри этого пространства. Любая попытка применить мощное заклинание будет блокирована и обращена против заклинателя. Правда, там тоже есть свои сложности, но тебе об этом знать не обязтально.

Наконец, мы достигли массивной металлической двери, украшенной такими же светящимися символами, как и стены. Шумилова прикоснулась к центральной руне, произнесла короткое заклинание, и дверь бесшумно отворилась.

За ней находилась просторная круглая комната с высоким куполообразным потолком. В центре комнаты на каменном кресле сидел мой дядя Виктор, удерживаемый магическими оковами, светящимися мягким белым светом. Напротив него, на обычном деревянном стуле, расположился дед. Выражение его лица было нечитаемым, но в глазах читалась глубокая усталость.

Когда я вошел, оба мужчины повернулись ко мне. Виктор выглядел совершенно иначе без демонической силы Валефора — осунувшийся, бледный, с глубокими тенями под глазами. Его волосы, прежде аккуратно причесанные, сейчас беспорядочно падали на лицо. Но самое поразительное изменение произошло в его глазах — вместо демонического пламени в них теперь читалась смесь отчаяния, страха и… вины? Хотя нет, не думаю, что этот человек о чем-либо жалеет.

— А, вот и главный герой, — горько усмехнулся Виктор, встретившись взглядом со мной. — Ты сломал сделку тысячелетия, племянничек.

— Какую еще сделку? — я подошел ближе, внимательно изучая дядю.

— Сделку с Асмодеем, — Виктор покачал головой. — Он обещал мне силу, власть, возможность отомстить, а взамен требовал лишь тебя.

Дед бросил на меня предупреждающий взгляд, безмолвно призывая сдерживать эмоции.

— Мы допрашиваем Виктора уже несколько часов, — сказал он. — Пытаемся выяснить все детали его связи с культом и планы Асмодея.

— И как успехи? — я встал рядом с дедом, скрестив руки на груди.

— Не особенно, — признал дед. — Твой дядя оказался на удивление крепким орешком. Представляешь, он годами принимал сыворотку правды, чтобы выработать к ней устойчивость. Однако теперь, когда ты здесь, возможно, он захочет поговорить охотнее.

Виктор окинул нас обоих насмешливым взглядом:

— Не льстите себе. Я молчу не из упрямства. Просто рассказывать особо нечего.

Я чувствовал, что дядя говорит правду — или, по крайней мере, часть правды. После событий в убежище Кротова и слияния с моей особой силой, мои чувства обострились, и теперь я мог улавливать мельчайшие изменения в интонациях и микровыражениях лица.

Но было что-то еще — странное ощущение, будто я мог видеть не только то, что на поверхности. Когда я сосредоточился на Викторе, в моем сознании внезапно всплыло словосочетание «Красный Лебедь» и образ алого лебедя с распростертыми крыльями.

— Культ Красного Лебедя, — внезапно сказал я, удивив этим даже деда. — Какое отношение он имеет к вашей деревушке?

Виктор вздрогнул, его глаза расширились от удивления и… страха?

— Как ты…? — он осекся, потом горько усмехнулся. — Ах да, ты теперь не такой, как другие. Твоя… новая сила позволяет тебе чувствовать больше, чем обычно?

— Не знаю, — честно ответил я. — Просто чувствую, когда ты лжешь. И знаю, что название этого культа вызывает у тебя страх.

Виктор на мгновение застыл, словно взвешивая что-то в голове. Его взгляд метнулся от меня к деду, затем к Шумиловой, стоявшей у двери, и, наконец, снова остановился на мне.

— Что ж, — наконец произнес он с тяжелым вздохом, — полагаю, терять мне уже нечего, верно? Валефор покинул меня, а это значит… — он поморщился, словно от физической боли, — что Асмодей считает меня бесполезным. А бесполезные слуги долго не живут.

— Говори, — дед подался вперед, — и, возможно, мы сможем тебя защитить.

Виктор рассмеялся, но в его смехе не было ни радости, ни веселья — только горечь.

— Защитить? От Асмодея? — он покачал головой. — Разве что запереть меня в этой комнате до конца жизни. Впрочем… — его взгляд снова остановился на мне, — если твой внук действительно обрел полный контроль над силой Аббадона, возможно, у вас есть шанс.

Он выпрямился, насколько позволяли магические оковы.

— И что же это за информация, которая настолько ценна?

— Красный Лебедь, — произнес Виктор, внимательно наблюдая за реакцией деда. — У меня есть данные об этом культе. Все, что собрала группа Грулева во время своих поисков.

— Они стояли за нападением на поезд в начале года, — нахмурившись, сказал дед. — И за многими другими происшествиями. Но какое отношение они имеют к тебе и твоему культу?

— Сложное, — Виктор слабо улыбнулся, понимая, что зацепил нас. — Я никогда не был их частью, но… скажем так, мы осведомлены о существовании друг друга. И у нас были пересекающиеся интересы.

Он выпрямился, насколько позволяли магические оковы.

— Моя деревня — лишь жалкая пародия по сравнению с тем, что представляет собой Красный Лебедь. Мы поклоняемся Асмодею, да. Но Красный Лебедь… они не поклоняются никому. Они используют всех.

— В каком смысле? — спросил я.

Виктор усмехнулся, но в его глазах читался настоящий страх.

— Они стоят над многими действующими культами. Они знают древние тайны, неизвестные даже Высшим Демонам. — Он подался вперед, насколько мог. — И то, что происходит сейчас в Новгороде, это не случайность. Конфликт между Асмодеем и Аббадоном, моя деревня, твое открытие, мальчик, — все это часть их грандиозного плана.

Я почувствовал, как внутри поднимается волна сомнения. Возможно, Виктор просто пытался запутать нас, выиграть время или посеять раздор.

— И зачем им это? — спросил я скептически.

— Сила. Чистая, древняя сила. Они… — он замолчал, словно боясь произнести следующие слова, — они поглощают энергию, высвобождаемую демоническими сущностями.

Дед нахмурился, его лицо стало серьезным.

— Ты говоришь о Ритуале Трансценденции? — тихо спросил он.

Виктор поднял на него удивленный взгляд.

— Ты знаешь о нем?

— Слышал кое-что, — уклончиво ответил дед. — Но считал их всего лишь сказками.

— Что это за ритуал? — спросил я, переводя взгляд между ними.

Дед прочистил горло:

— Древняя практика, почти забытая. Теоретически, если создать правильные условия и провести точный ритуал, можно собрать высвобождаемую демоническую энергию и… преобразовать ее.

— Преобразовать во что? — я чувствовал, что мы приближаемся к чему-то важному.

— В источник силы, — ответил Виктор вместо деда. — В нечто, способное превратить обычного мага в существо, превосходящее даже Высших Демонов. — Он хрипло рассмеялся. — Представь существо с силой демона, но без его ограничений. Без потребности в контрактах, без привязки к законам Бездны, без… человечности или совести.

Шумилова, все это время молчавшая, шагнула вперед:

— И ты утверждаешь, что этот Красный Лебедь планирует провести такой ритуал?

Виктор кивнул:

— Более того, они уже начали. Почему, вы думаете, Асмодей так настойчиво пытается добраться до Сергея? Он не знает всей картины. Он думает, что действует по собственной воле, из мести и жажды власти. — Он повернулся ко мне. — На самом деле его направляют, как и Аббадона. Как всех нас.

— Кто они? — спросил я, чувствуя, как внутри растет гнев. — Кто входит в Красный Лебедь?

Виктор глубоко вздохнул, словно собираясь нырнуть в ледяную воду.

— Я знаю лишь некоторых, — сказал он.

— Имена, — потребовал дед, его голос стал жестким.

— Я назову их, — кивнул Виктор, — но сначала хочу гарантий. Защитите меня, и я расскажу все, что знаю.

Дед обменялся взглядами с Шумиловой, затем кивнул:

— Хорошо. Мы обеспечим тебе защиту — насколько это возможно.

— Клянись, — потребовал Виктор. — Клянись на крови Лазаревых.

Дед на мгновение застыл, затем вынул из кармана небольшой нож, провел лезвием по ладони и протянул окровавленную руку Виктору:

— Клянусь на крови Лазаревых, что сделаю все возможное, чтобы защитить тебя, если информация, которую ты предоставишь, окажется правдивой и полезной.

Виктор удовлетворенно кивнул. Затем, понизив голос до шепота, начал говорить:

— Красный Лебедь возглавляет женщина, известная под именем Алина Комарова.

Я услышал, как резко втянула воздух Шумилова. Это имя было мне знакомо — дед упоминал о ней, когда рассказывал о странной истории с зельями. Дочь Первого Советника, считавшаяся погибшей много лет назад.

— Она жива? — выдохнул дед, его лицо побледнело.

— О да, — кивнул Виктор. — Очень даже жива. И очень могущественна. Она прошла обряд частичной Трансценденции много лет назад, во время так называемого Новгородского Прорыва.

— Но как… — начал было дед, но Виктор перебил его:

— Помнишь те странные события во Фракии? Исчезновение Алины, а затем внезапное нападение культистов? Это было ее посвящение. Она добровольно отказалась от части своей человечности, чтобы обрести силу.

— А Егор Евсеев? — спросил я, вспомнив историю, которую рассказывал дед. — Что с ним случилось?

Виктор нахмурился, явно озадаченный вопросом:

— Евсеев? Понятия не имею. — он пожал плечами. — Я только слышал о нём мимоходом от Грулева. Что-то связанное с Алиной, но подробностей не знаю. Мои интересы были сосредоточены на Асмодее, а не на внутренних делах культа Красного Лебедя.

— Ты упомянул Алину Комарову, — дед подался вперёд. — Откуда тебе известно, что она жива и связана с культом?

— Это информация от Грулева, — ответил Виктор. — Его группа наткнулась на след Алины во время одного из заданий. Они не знали, кто она такая, но собрали данные. Когда эти сведения попали ко мне… — он слабо усмехнулся, — я, в отличие от них, сразу понял, о ком идёт речь. Девушка, считающаяся погибшей, дочь Первого Советника, с необычными способностями к зельеварению. Слишком много совпадений.

— И какова их цель? — спросил дед, его голос стал холоднее льда. — Чего они хотят добиться?

— Завершить Великий Ритуал, — ответил Виктор.

— И как они планируют это осуществить?

— Не знаю всех деталей, — признался Виктор. — Но знаю, что ритуал обязательно должен пройти в Междумирье.

— Когда? — резко спросил дед.

— Скоро, — ответил Виктор. — Очень скоро. В последние месяцы они очень сильно торопились.

Дед поднялся, его лицо было мрачнее тучи:

— Маргарита, проследи, чтобы Виктора перевели в более безопасное место. Возможно, в Имперскую тюрьму, в специальный блок для магов.

Шумилова кивнула, но Виктор рассмеялся:

— В Имперскую тюрьму? Где половина охраны — люди Красного Лебедя? Вы что, не слушали меня? — Он покачал головой. — Единственное место, где я могу быть в относительной безопасности — это здесь, в школе. Под вашей личной защитой.

Дед замолчал, обдумывая его слова, затем медленно кивнул:

— Хорошо. Ты останешься здесь, под охраной надежных людей. — Он повернулся ко мне. — Сергей, нам нужно поговорить. Наедине.

Я кивнул и направился к выходу, но остановился у двери, повернувшись к Виктору:

— Последний вопрос. Почему ты рассказал нам все это? Только ради своей безопасности?

Виктор долго смотрел на меня, его глаза были полны усталости и, возможно, раскаяния:

— Потому что Асмодей предал меня. Потому что я устал быть пешкой. — Он сделал паузу. — И потому что, несмотря ни на что… вы все еще моя семья. По крайней мере, я хочу верить в это.

Я молча кивнул и вышел из камеры, чувствуя, как внутри меня растет решимость. Если Красный Лебедь действительно планирует использовать меня в своих целях… они еще пожалеют, что связались с Лазаревыми.

Особенно с Лазаревым, в котором теперь течет сила Высшего Демона.