Мажор в школе магии 4

Глава 18 Новый сосуд

Туман Междумирья колыхался вокруг нас, как живое существо, реагируя на магические импульсы, которые испускал треснувший камень. Багровое сияние, вырывающееся из расширяющейся щели, окрашивало белёсую мглу, создавая иллюзию того, что мы находимся внутри огромного, пульсирующего сердца.

— Разделяемся! — крикнул дед, мгновенно оценив ситуацию. — Сергей, ты должен добраться до камня и остановить ритуал! Только Аббадон сможет совладать со своей второй половиной! А мы пока отвлечём триумвират!

Я кивнул, ощущая, как мои мышцы наливаются демонической силой. Части Высшего Демона стремились друг к другу, и это нужно было использовать.

— Берегите себя! — крикнул я друзьям и рванулся вперёд, пробираясь по краю поля битвы.

Дед и Шумилова устремились к Алине и Габеру, которые, заметив угрозу, прервали песнопения и приготовились к бою. Мелисса, Ярик и Емеля направились в сторону Евсеева и Дины — библиотекарша стояла рядом с магом, её глаза горели фанатичной преданностью делу Красного Лебедя.

Пространство вокруг нас взорвалось вспышками магии.

— Прохор! — голос Алины звенел от ярости и торжества одновременно. — Ты всегда был слишком консервативен! Слишком боялся настоящей силы!

Она взмахнула рукой, и в деда полетел поток тёмно-красной энергии. Он отразил атаку, создав серебристый щит, но удар был такой силы, что Прохор отступил на несколько шагов.

— Это не страх, Алина, — ответил он, контратакуя серией ослепительных голубых молний. — Некоторые знания слишком опасны!

Габер, молчаливый и сосредоточенный, присоединился к Алине. Его ятаган светился изумрудным светом, и каждый взмах оружия посылал в сторону деда и Шумиловой волну режущей энергии.

Я видел, с каким удивлением дед отражал эти атаки. Триумвират явно был готов к встрече с директором школы — они изучили его стиль боя, его сильные и слабые стороны. То, что раньше всегда срабатывало, теперь легко блокировалось.

— Они хорошо подготовились! — крикнула Шумилова, парируя особенно мощный удар Габера. — Нужно менять тактику!

Дед кивнул и неожиданно переключился на древние заклинание, которые я никогда не видел в его исполнении. Воздух вокруг него засветился золотистым светом, и символы, похожие на руны, начали материализоваться, окружая его фигуру.

В это же время другая битва разворачивалась между Евсеевым и тремя молодыми магами. Егор двигался с невероятной грацией и скоростью, его атаки были точными и смертельными.

— И это лучший дуэлянт Академии? — презрительно бросил Евсеев, отражая атаку Емели каскадом синих искр. — Как же это жалко выглядит…

— Ты ещё не знаешь, на что я способен! — выкрикнул Емеля, не прекращая атаки.

У меня не было времени следить за их боем. Я должен был добраться до темницы и найти способ остановить ритуал, пока трещина не стала достаточно большой для освобождения второй части Аббадона.

Я мчался через туман, чувствуя, как пространство Междумирья сопротивляется моему движению. Из мглы появлялись полупрозрачные щупальца и фигуры — обитатели этого места, встревоженные происходящим. Некоторые пытались меня схватить, другие отступали в испуге, ощущая пульсирующую во мне демоническую силу.

«Ритуал почти завершён, — голос Аббадона в моей голове звучал напряжённо. — Нам нужно уничтожить руны на поверхности камня. Они удерживают вторую часть внутри, но в то же время служат ключом для ритуала Трансценденции».

— Как мне это сделать? — прошептал я, приближаясь к камню.

«Используй нашу общую силу. Направь её на руны, которые светятся сильнее остальных — они являются ключевыми точками».

Я сосредоточился, позволяя демонической энергии сконцентрироваться в кончиках пальцев. Прикоснулся к поверхности камня, ощущая его странную, живую пульсацию. Руны отреагировали на моё прикосновение — засветились ярче, словно в предвкушении.

«Осторожно, — предупредил Аббадон. — Моя вторая половина почувствовала нас. Она жаждет освобождения и воссоединения. Не позволяй ей манипулировать тобой».

Я начал методично разрушать руны, направляя сфокусированные потоки смешанной энергии — человеческой и демонической. Каждая уничтоженная руна вызывала вибрацию в камне, и трещина на его поверхности то расширялась, то сужалась, словно камень не мог решить, исцеляться ему или разрушаться.

Вокруг меня бушевало магическое сражение. Воздух дрожал от мощных заклинаний, крики и вспышки заполнили пространство Междумирья. Я старался не отвлекаться, но краем глаза видел, как дед и Шумилова теснят Алину и Габера, постепенно разрушая их защитные барьеры.

— Это бессмысленно, Лазарев! — голос Евсеева, искажённый магией и яростью, прорезал шум битвы. — Ритуал уже запущен! Его невозможно остановить!

Евсеев взмахнул палочкой, посылая в мою сторону извивающийся луч тёмной энергии. Я не успевал среагировать, сосредоточенный на рунах, но откуда-то сбоку метнулась фигура Емели. Он выставил защитный барьер, принимая удар на себя. Заклинание рассеялось о его щит, но сила атаки отбросила его на несколько шагов.

— Занимайся рунами, — выдохнул Емеля, восстанавливая равновесие. — Мы прикроем!

Я проигнорировал Евсеева и продолжил работу. Одна за другой руны гасли под моими пальцами, и я чувствовал, как сила, питавшая ритуал, начинает рассеиваться.

«Ещё немного, — подбодрил меня Аббадон. — Осталось всего несколько ключевых рун».

Я сосредоточился на особенно крупной руне, пульсирующей в центре паутины символов. Она сопротивлялась сильнее других, и мне пришлось вложить больше силы, чтобы начать её разрушение.

В этот момент воздух прорезал крик боли — женский, полный агонии и удивления. Я обернулся и увидел, как Шумилова падает, схватившись за грудь. Алина стояла над ней, а её палочка всё ещё светилась от только что выпущенного заклинания.

— МАРГАРИТА! — закричал дед, бросаясь к ней, но Габер преградил ему путь, обрушив на него волну изумрудного пламени.

В тот же момент я увидел, как Мелисса и Ярик оказались загнаны в угол Евсеевым, в то время как Дина начала заходить им за спину.

Я оказался перед мучительным выбором: завершить разрушение ритуала или спасти друзей. Руна под моими пальцами почти поддалась, ещё немного — и ключевой элемент ритуала был бы уничтожен. Но если я продолжу, мои друзья могут погибнуть.

«Времени нет, — голос Аббадона звучал напряжённо. — Но выбор за тобой».

Я принял решение за долю секунды. Оторвавшись от почти завершённой работы, я бросился на помощь друзьям, направляя всю свою силу в разрушительный поток энергии, нацеленный на Евсеева.

Но Емеля опередил меня.

Видя, что Мелисса и Ярик в смертельной опасности, он бросился вперёд, прямо под удар Евсеева, предназначавшийся Ярику.

Тёмный луч пронзил его грудь, вырывая из тела кровавое облако. Емеля застыл на мгновение, его лицо выражало удивление и странное умиротворение. Он медленно повернул голову и встретился со мной взглядом.

— Как…— выдохнул он, прежде чем рухнуть на зыбкую почву Междумирья.

— ЕМЕЛЯ! — крик Ярика был полон такого отчаяния, что даже сражающиеся на мгновение замерли.

Я добежал до них в следующую секунду, выпуская волну демонической энергии, которая отбросила Евсеева и Дину назад, давая нам временную передышку.

Мелисса опустилась на колени рядом с Емелей, её руки дрожали, когда она пыталась нащупать пульс. Но мы все знали, что это бесполезно. Раны от заклинаний Евсеева не оставляли шансов на выживание.

— Он не может… мы только начали… — сквозь слезы бормотал Ярик.

Видя раненую Шумилову, безжизненное тело Емели и друзей в опасности, я почувствовал, как что-то ломается внутри меня. Гнев, такой чистый и всепоглощающий, какого я никогда не испытывал прежде, хлынул по венам, смешиваясь с силой Аббадона. В этот раз я не сопротивлялся — я сдался этому потоку, позволил ему взять верх.

Трансформация была мгновенной и более полной, чем когда-либо прежде. Кожа потемнела, приобретая оттенок расплавленной бронзы, покрываясь светящимися рунами, похожими на те, что были на камне-тюрьме. Мои пальцы удлинились, заканчиваясь острыми когтями из чистой энергии. За спиной развернулись полупрозрачные крылья, состоящие из тёмного пламени, а из головы проступили два изогнутых рога, коронующие мою трансформацию.

Я видел отражение своих глаз в испуганных взглядах окружающих — они пылали чистым багровым светом, без зрачков и белков, как два окна в огненную бездну. В горле рождался низкий рык, не человеческий и не звериный — нечто древнее, от чего само пространство Междумирья вибрировало в резонанс.

Туман Междумирья расступался вокруг меня, словно живое существо, избегающее опасности. Призрачные сущности, обитающие в нём, затаились, чувствуя пробуждение силы, многократно их превосходящей. Даже воздух вокруг казался тяжелее, насыщенный энергией, которая искажала само восприятие реальности.

— Сергей! — голос деда донесся словно сквозь толщу воды. — Держи контроль!

Но его слова едва достигли моего сознания. Я был сосредоточен на врагах, на тех, кто причинил боль моим близким. Инстинкты, древние как сама Бездна, взяли верх, затмевая человеческую логику и мораль.

Не вполне осознавая свои действия, я метнулся к Дине с нечеловеческой скоростью. Она попыталась защититься, но у неё не было ни единого шанса. Моя рука, окутанная пурпурным пламенем, прошла сквозь её защитный барьер словно сквозь дым. Удар энергетической волны отбросил её к камню-темнице, по которому она сползла, но быстро поднялась, сохраняя ледяное спокойствие даже перед лицом опасности.

Дина была частью плана, который едва не уничтожил моих друзей. Часть меня, человеческая часть, понимала, что она сознательно предала всех нас, но демоническая сущность видела только угрозу, которую нужно устранить.

Евсеев обернулся, и его глаза расширились от ужаса при виде моей преображённой сущности. На мгновение он замер, словно не веря увиденному, а затем его лицо исказилось от ярости и страха одновременно.

— Ты не посмеешь! — выкрикнул он, собирая вокруг себя тёмную энергию для контратаки. Его палочка рисовала в воздухе сложные формы, призывая силы, которые не должны быть доступны обычному магу.

Но я уже не слушал. В состоянии частичной потери контроля я двигался на инстинктах, и эти инстинкты требовали уничтожения угрозы. С рыком, от которого пробежала почти физическая ударная волна, я бросился на Евсеева.

Наши силы столкнулись в воздухе — его тёмная магия против моей демонической сущности. Пространство между нами наполнилось потоками чистой энергии. Междумирье отзывалось на наше сражение потусторонними звуками и вспышками света в тумане.

Евсеев был силён, очень силён. Он метал в меня заклинания, призывал щупальца тьмы из глубин Междумирья, создавал вихри искажающей магии. Но всё это разбивалось о мою преображённую форму.

— Ты думаешь, что понимаешь силу? — прохрипел он, выпуская очередную волну разрушительной магии. — Десятилетия! Я потратил десятилетия, чтобы постичь тайны трансценденции!

Я не ответил. Слова казались бессмысленными, примитивными. Общение на уровне речи осталось далеко позади, доступно лишь для человеческой части меня. Сейчас я был ближе к стихии, к первобытной мощи, что существовала задолго до возникновения языка.

Я ударил его по корпусу, когти из энергии прошли сквозь его защиту, оставив глубокие раны. Евсеев закричал от боли и ярости, выпуская в ответ волну чистой разрушительной магии. Она обожгла моё плечо, но регенерация Аббадона мгновенно затянула рану.

Мы кружили в смертельном танце, два существа, превосходящие обычные человеческие ограничения. Воздух вокруг нас трещал от напряжения, искры магической энергии рассыпались во все стороны, освещая туман Междумирья всполохами потусторонних цветов.

Евсеев начал отступать, понимая, что проигрывает. Его движения становились менее точными, дыхание — более тяжёлым. По его лбу стекал пот, смешиваясь с кровью из рассечённой брови.

— Ты… не человек… — прохрипел Евсеев, отступая под моим натиском. В его глазах, помимо страха, читалось нечто похожее на восхищение. — Ты то, чем я всегда стремился стать.

В ответ из моей груди вырвался не то смех, не то рык. Я больше не мог говорить — слишком глубоко погрузился в демоническую сущность. Но частица человеческого сознания, всё еще наблюдающая за происходящим словно со стороны, понимала его слова. Он стремился к трансценденции, к преодолению человеческих ограничений. И вот перед ним стоял я — живое воплощение его цели.

Финальная атака была молниеносной. Я прыгнул вперёд, оказавшись прямо перед Евсеевым, и вонзил когти ему в грудь. Пурпурная энергия хлынула в его тело, разрывая его изнутри. Его глаза расширились от боли и неверия, рот открылся в беззвучном крике. Затем свет в его глазах погас, и тело обмякло.

Я выдернул руку, и безжизненное тело Евсеева рухнуло в туман Междумирья. Кровь на моих когтях испарялась, превращаясь в тёмный дым. Часть меня, человеческая часть, ощутила укол ужаса от содеянного. Я никогда прежде не с такой не убивал человека с такой жестокостью. Но демоническая сущность ощущала только удовлетворение от устранения угрозы.

— Неееееееет!

Алина, увидев смерть Евсеева, на мгновение застыла, её концентрация нарушилась. Этой секундной слабости было достаточно — дед, всё ещё сражавшийся с ней, несмотря на ранение Шумиловой, воспользовался моментом. Мощный сгусток серебристой энергии сорвался с его палочки и попал Алине прямо в грудь, отбросив её в клубящийся туман Междумирья.

Я медленно повернулся к оставшимся врагам, всё ещё пребывая в состоянии пограничного контроля. Демоническая сущность требовала продолжения боя, уничтожения всех угроз, но где-то глубоко внутри оставалась человеческая часть, которая начинала сопротивляться этому первобытному зову.

Габер, видя падение двух членов триумвирата, опустил свой ятаган. Его глаза встретились с моими, и я увидел в них усталость и… понимание своего поражения. Словно он осознал тщетность дальнейшего сопротивления.

— Довольно, — низкий голос орка прокатился по пространству Междумирья. — Я признаю поражение.

Он сделал шаг вперед и опустился на одно колено, положив ятаган перед собой. Этот жест, древний как сама Великая Степь, был знаком капитуляции.

— Папа… — голос Мелиссы дрожал от эмоций.

— Прости меня, дочь, — ответил Габер, не поднимая глаз. — Я думал, что сражаюсь за наш народ. Но цена… цена оказалась слишком высокой.

Я почувствовал, как демоническое безумие начинает отступать. Дыхание постепенно выравнивалось, мысли становились яснее. Человеческая часть снова брала верх, хотя трансформация всё ещё была полной, а сила Аббадона пульсировала в каждой клетке тела.

Риал ритуала был сорван, триумвират повержен. Но что-то подсказывало мне, что опасность ещё не миновала. Что-то в воздухе, в самой ткани Междумирья, казалось неправильным, разорванным. И тут я осознал причину этого ощущения — камень-тюрьма.

Я резко повернулся к обсидиановой глыбе. Трещина, которая образовалась в начале ритуала, теперь расширилась, и из неё сочился багровый свет с оттенком чёрного. Вторая часть Аббадона, пробуждённая ритуалом, не успокоилась с поражением триумвирата. Напротив, она рвалась на свободу с удвоенной силой.

И в этот момент камень-темница не выдержал. С оглушительным треском, эхом прокатившимся по всему Междумирью, обсидиановая глыба раскололась на тысячи осколков. Из разлома вырвался поток чудовищной энергии — не просто свет, но сама квинтэссенция бездны, древняя и неукротимая сила, тысячелетиями копившая ярость в своём заточении.

Всё произошло так быстро, что я не успел даже закричать. Поток устремился к ближайшим живым существам, словно голодный зверь, учуявший добычу. Дина, только что пришедшая в себя после удара, даже не успела осознать опасность. Мелисса и Ярик, стоявшие всего в нескольких шагах от неё, лишь успели повернуть головы, когда багровая волна накрыла всех троих, окутав их коконами тёмной энергии, поглощающей свет и саму реальность вокруг них.

Тёмная энергия окутала их коконами, пожирающими свет и саму реальность вокруг. И тут я услышал потрясённый голос Аббадона в своём сознании:

«Вторая часть меня… она нашла себе новые сосуды…»