Лич

Глава 28

Архилич пришел в себя среди кучи тел. Опять. Вперемешку покоились трупы павших ромейских пехотинцев, различных зомби из числа людей и ванаров, даже рыцари смерти и жнецы попадались. Битва здесь шла серьезная.

— Фу-х, — облегченно выдохнул Кирилл, оглядев себя. Фарфорового цвета кожа и выпирающие кости стали привычны. — Хотя бы к телу заново привыкать не придется.

Благодаря силе крестража размолотые в труху плоть и кости сумели восстановиться, вернуть себе прежнюю форму. Хотя не совсем понятно, сколько Кирилл провалялся без сознания.

Вокруг полнейший бардак. Пропитанная кровью землю, груды тел, дымящиеся остатки римского лагеря. От древней сторожевой башни на холме осталась груда развалин, значит, Тлалок выполнил приказ.

После недолгих поисков архилич отыскал волшебный лом. Это было несложно, хозяин способен уловить на расстоянии положение своего концентратора.

Кирилл некоторое время бродил по полю боя, пока не натолкнулся на отряд рыцарей смерти, усиленный жнецом.

— Мой царь, мы тебя искали, — доложил командир десятка. — Первый советник Тлалок находится неподалеку.

— Битву выиграли?

— Ромейцы бежали. Основные наши силы преследуют их.

Временный лагерь ацтланской армии находился в паре километров от места сражения. Немертвые ровными рядами установили палатки, где живые участники похода могли отдохнуть, подкрепиться горячим обедом, подлечиться. Даже выгребные ямы успели выкопать. Все по канонам, введенным ромейцами.

Тлалок, Квинт и Виктория находились внутри одной из палаток, с интересом изучали разложенное на деревянном столе человеческое тело со вскрытой брюшной полостью и грудной клеткой. Извлеченные внутренние органы были помещены в бутыли со спиртом.

— Много я пропустил?

Тлалок вытащил окровавленные руки из потрохов.

— Ягуары второй день подряд не могли найти тебя.

— Неудивительно, я был размолот в мясную кашу.

— Подразделение, с которыми мы столкнулись, было не просто ауксилией, — ответила Виктория. — А элитным отрядом саварийских скутатов. Лучшие из лучших, их подготовка и снаряжение ненамного уступают императорским преторианцам. Квинту дважды пробили череп зачарованным копьем, проткнули брюхо и поджарили магическим пламенем, я едва утащила его.

— Логично. Наиболее слабый участок обороны усилили самыми боеспособными частями.

— Это была подготовленная ловушка, — сказал Тлалок. — Ромейцы не планировали разгромить нас, просто потрепать и отойти назад. Они добились, чего хотели.

— Каковы потери?

— Тридцать — сорок тысяч мяса, две тысячи триста двадцать шесть ягуаров, сорок жнецов, сто девяносто два расчленителя, три голема. Враг потерял раза в три меньше нашего. Твоя вылазка с Квинтом и Викторией обеспечила сравнительно быстрый прорыв оборонительной линии.

— И все равно мы скорее проиграли, чем победили.

— Ксочипеп рано или поздно нагонит отступающих и добьет, ромейцы не могут находиться круглые сутки в пути.

— Если не подготовили еще сюрпризов.

— Скоро узнаем. Но я хотел бы поделиться с тобой еще кое-чем важным, владыка.

— Чем? — спросил архилич.

— Посмотри на его плоть, на органы в стеклянных сосудах, — предложил первый советник. — Внимательно.

Даже не являясь патологоанатомом, архилич сразу обратил внимание на странные желтоватые узелки, пронизывающие ткани брюшины. Выглядело это неестественно. А заспиртованные печень и легкое вообще были поражены кучей мелких новообразований в виде пузырьков и мешочков.

— Значительное число инородных включений в тканях, — высказался Кирилл. — Паразитная инвазия?

— Она самая, владыка. Присутствует почти в каждом вскрытом трупе, у кого-то больше, у кого-то меньше. Саварийцы находятся на начальной стадии превращения в эмульсионных выродков.

Кирилл сжал кулаки.

— На основе чего ты сделал такое заключение?

— Среди ромейцев присутствовали нурийские маги, мне попало в руки несколько тел. Все намного хуже, чем кажется.

— Получается, саварийцы спаивают собственных солдат эмульсией?

— Да, а рядовой состав ничего не знает об этом. Мы допросили пленных. Думаю, жижу тайно добавляют в еду, воду.

— Нурийцы начали вторжение давно, — заговорила Виктория. — Но Димувир с древними просто сидели и ничего не делали. Пусть у них хвосты отсохнут, созерцатели долбанные!

— Из-за мутации саварйиские солдаты стали сильнее, выносливее и менее восприимчивы к ряду магических воздействий, включая некромантию, — Тлалок положил ладонь на лоб мертвеца. — Что и требовалось доказать, этот тоже не оживает.

— Ну дела.

— В Саварии придется истребить все население, дабы зараза не расползлась дальше, — озвучил свое мнение Квинт. — Иного выхода не вижу.

— Зачем? Заболевшие вроде не могут заражать здоровых, для этого надо специально принять порцию добытой жижи.

— Не совсем так, — начала объяснять Кириллу полубогиня. — Нурийские жрецы посредством особого обряда могут заставить сочиться свои тела концентрированной эмульсией. Она сходна с первичной формой, хотя менее заразна. Вариант с поголовным истреблением проклятых не лишен смысла. Смерть для них будет избавлением, ибо если не они, то их дети или внуки родятся чудовищами, в которых не будет ничего человеческого.

— Вы предлагаете целую провинцию пустить под нож, — покачал головой Кирилл. — Совсем спятили?

— Но ванаров вы перебили, не поморщившись, — слегка удивился Квинт. — Быстро и эффективно.

— Ванары это ванары. С людьми я поступать так буду, а кто нарушит запрет, того собственными руками удавлю. Тлалок.

— Да?

— Можно придумать какой-нибудь быстрый и дешевый способ для выявления зараженных?

— Теоретически да, практически надо лучше изучить эмульсию и ее жертв, тогда будет результат.

— Займись этим. Квинт, поможешь ему.

— Разумеется.

— А мне надо поесть. Воскрешение пробуждает аппетит.

Преследование вражеской армии оказалось не такой уж простой задачей. На пути нежити попадались заранее ловушки и целые поля с аномалиями. Разминировать каждое с помощью зомби дело затратное, поэтому приходилось искать обходные пути, просачиваться сквозь узкие тропы, теряя драгоценное время. Драконы, занятые разведкой, не всегда могли прийти на помощь.

Кирилл лицезрел гектары земли, усеянные телекинетическими вихрями, огненными или электрическими минами магического характера. Пару раз почва уходила из-под ног, затягивая немертвых с головой. Саварийцы с нурийскими помощниками дали фантазии разгуляться по полной программе.

С Сэдзо было бы легче находить безопасные маршруты, но он помогает Ксочипепу, ушедшему с авангардными силами на сотню километров вперед.

К архиличу и остальным жрецам, наконец, пришло понимание, что значит воевать с равным противником. Ромейцы прекрасно осознавали бессмысленность встречного боя с нежитью. Не чувствующие боли, усталости зомби, полуличи просто сомнут их, даже при более или менее равном соотношении сил. А вот изматывающая оборона совершенно иное дело. Характер рельефа, местности играет в пользу ромейцев.

Потери ацтланской армии росли в геометрической прогрессии, в основном зомби, однако в сложившихся обстоятельствах они трудно возобновляемый ресурс. Кирилл не мог повернуть назад, слишком многое на кону.

Даже спустя четверо суток Ксочипеп не смог настигнуть основные силы противника, тот драпал с феноменальной скоростью, практически без отдыха. Сказывается накачка эмульсией.

Вскоре и без того не лучшее настроение омрачила весть о гибели дракона Кэомата, который слишком приблизился к ромейцам, а те выпустили стаю кликунов…

Достигнув нужного места с войском, архилич застал обглоданный до костей скелет крылатой рептилии. Солдаты Ксочипепа быстро нашли останки, взяли под охрану и остались дожидаться царя.

— Какие прожорливые эти кликуны, — Кирилл провел рукой по черепу Кэомата без намека на чешую, мышцы, сухожилия. Будто отполированная добела слоновая кость. — Не хотел бы я с ними столкнуться.

— Они жрут магию и все, что ей насыщено, — сказала Виктория. — Магический источник для них как свет для мотыльков.

— Почему кости оставили?

— Наверное, не успели сожрать. Срок жизни тварей с момента пробуждения исчисляется минутами, в лучшем случае, десятками минут.

— Вот и новый претендент на роль драколича. Душа Кэомата должна быть в сохранности, с момента смерти прошло не слишком много времени.

— Ундолиму это не понравится.

— Разумеется, но против он не будет. Потери надо восполнять.

За три часа жрецы-личи подготовились к обряду. Выжгли на земле малую печать Уицилопочтли, расставили магические черепа, вырезали на костях слова заклинаний. Так как времени мало, Кирилл приказал ограничиться только самым необходимым, укрепить скелет и напитать его дополнительной силой можно потом.

Обряд проходил по тому же сценарию, что и в случае с Хеонак. В самый ответственный момент распахнулся разрыв в ноосферу, оттуда к скелету Кэомата потянулась струя эктоплазмы.

— Займи этот сосуд! Я приказываю!

Сизый «дым» начал медленно впитываться в кости. Вырезанные на них символы, глазницы черепа вспыхнули зеленым светом, после разрыв в Изнанку самостоятельно закрылся. Мир живых и мир духов сами собой стараются избегать соприкосновения.

— Получилось? — поинтересовался Квинт, помогавший в проведении ритуала.

— Откуда я знаю? Сейчас посмотрим.

Пару минут спустя скелет вопреки здравому смыслу самостоятельно начал двигаться. Кэомат попытался приподняться, опиравшись на поломанные остатки крыльев. Пасть раскрылась, он видимо хотел что-то сказать или сделать вдох, разумеется, ничего не вышло.

— Ты Кэомат? — обратился Кирилл к драколичу. — Кивни, если он.

Воскрешенное существо утвердительно кивнуло.

— Попробуй что-нибудь сказать, мы наложили чары голоса на твои кости. Это достаточно просто, мысли сами обратятся в звук, стоит захотеть.

Дракон несколько минут щелкал пастью, пока не достиг первых успехов.

— А-а-а… э-э, К-к…цикаль… — в этом кряхтении архилич различил свое официальное имя. Для себя и доверенных соратников он оставался Кириллом. — …о… сд…лал!? Я… у-умер?

— Ты был мертв, мы тебя вернули, сделали первым драконом-личем. Уж извини, что в таком виде. Кликуны обглодали твое тело до костей.

— Н-не… хочу…

— Не паникуй, Кэомат, мы потом нарастим мясо на костях, если захочешь. Просто время дорого, нам надо двигаться на северо-запад, громить Пошесть. Помнишь?

— П-поо… мню.

— Могу я рассчитывать на твою помощь? — Кирилл на самом деле наложил магический поводок на драколича, но тому это знать пока необязательно. Продуктивность работы на совесть куда выше, чем из-под палки. — Первый немертвый дракон.

— Х… хорошо.

Кэомат оглядел остатки своих крыльев с обломанными пальцами, на которых раньше крепились перепонки.

— Летать тебе пока не суждено. Увы. Придется топать по земле, как мы.

— Дерьмо! Ненавижу нурийцев и треклятых кликунов, — прорвалось у взбешенного драколич. — Я буду медленно зажаривать их до хрустящей корочки!

— Попробуй дыхнуть огнем.

Из пасти вырвался поток ярко-зеленого огня. Наглядное подтверждение того, что драконье пламя это завязано на магии, а не биохимических процессах.

— Я им всем покажу!

— Есть еще порох в пороховницах. От тебя будет толк. Как в целом ощущения?

— Все так непривычно… Хочу вздохнуть, но не получается, у меня не бьется сердце, а движения скованные.

— Привыкнешь. Скованность исчезнет.

— Как скоро?

— У меня несколько месяцев ушло на адаптацию.

— Но сейчас ты не совсем ходячий труп, верно?

— Мы с Тлалоком являемся нежитью переходной ступени.

— Сделайте и меня таким!

— Это долго, сложно, требует редких ингредиентов, — врал архилич. — И вообще нет гарантии, что ритуал сработает на драконе.

— Превращение в лича ведь сработало.

— Позже, когда закончим с Саварией. Договорились?

— Поклянись.

— Не буду, — пошел Кирилл в отказ. — Ты и твои собратья не в том положении, чтобы требовать такого. Я помогаю вам лишь по доброте душевной. Или считаешь, Ацтлан не обойдется без драконов?

— Ты и доброта? Не смеши.

— Почему я не могу быть добрым в отношении своих верных слуг?

— Кто родится от союза полубога с обычным человеком? — пока Кирилл во главе армии следовал через Курганы, было достаточно времени для посторонних разговоров. Виктория охотно отвечала на глупые вопросы.

— Обычный человек с даром к магии либо без него.

— А если два полубога заделают ребенка?

— Получится просто сильный маг. Наследование дара в той же мере, что у родителей, ничем не гарантируется. Тут на все воля судьбы.

— Скорее воля генетики.

— Чего? — нахмурилось божество, ехавшее на колеснице с мертвыми конями. — Ненавижу эти ваши с Квинтом непонятные словечки. Он вчера пытался мне про какой-то электромагнетизм рассказать… Я и половины не поняла. Наш старый мир сильно изменился за полтора тысячелетия.

— Магия, боги, суеверия ушли, местами по крайней мере, на их место пришла наука.

— Не хотела бы я жить в мире, где нет ничего кроме людей, их бездушных железок.

— Тебе бы понравилось.

— Старый Мир в последние мои годы пребывания там и так сильно обеднел. Магия угасала, боги лишались сил, волшебные существа погибали, погружались в спячку или уходили в мир теней, кто имел такую возможность.

— Туда им и дорога. В гробу я видел этих волшебных существ, если они утаскивают скот, подстерегают путников на дороге с целью испить крови, мешают судоходству, торговле, ведению сельского хозяйства.

— Мужчины… — проворчала Виктория. — Вы неспособны по-настоящему оценить красоту природы.

— Красота природы сводится к борьбе за выживание, где все стремятся друг друга сожрать или трахнуть. Легко рассуждать о красоте, будучи полубогиней. А поживи годик-другой в шкуре простой крестьянки. Как ты заговоришь, если твоих купающихся в реке детей утащит топляк, отправившийся на охоту муж станет закуской для ламии? — существо возрастом в несколько тысяч лет не нашло подходящих слов для ответа. — Молчишь? Ну и ладно.

— Квинт сказал, на Земле года три назад вернулась магия и боги.

— Укоротить бы ему язык.

Виктория подозрительно много времени стала проводить времени с американцем. То мило воркуют словно голубки, то куда-то пропадают из виду, после чего постная рожа Квинт становится чуть счастливее.

— Чего скрывать то? Мы дети одного мира, у нас общие цели.

Кирилл взглянул в карие глаза полубогини. Они словно гипнотизировали, манили своим очарованием. Не может же эта красавица нагло врать… Или может? Архилич помотал головой, избавившись от наваждения.

— Ох. ела, паскуда!? Я тебе за такие фокусы свой лом в жопу через пасть протолкну!

Виктория примирительно подняла руки.

— Извини, больше не буду.

— Сука и Квинта околдовала, значит!

Ехавшие следом на мертвых лошадях жрецы-личи приготовились применить боевые заклинания. На кончиках их пальцев, посохов заиграли разноцветные огоньки, искры.

— Нет! Он сам на меня запал.

— Тридцать секунд, чтобы дать убедительное объяснение своим гипнотическим манипуляциям, подкрепить его клятвой, иначе ты окончательно перейдешь в статус врага. Время пошло.

— Я… — замялось божество. — Не собиралась тебя подчинять, просто хотела… вызвать чуть больше симпатии. Да подкрепит магия мои слова! Ut un zavak akur fezam!

Над головой Виктории вспыхнул огненный символ.

— Неубедительно.

«Один глазик выколю, другой останется, чтоб знало говно кому кланяться».

Кирилл телекинезом подтянул божество к себе, ее шею обхватили тонкие костлявые пальцы.

— Прошу…

— Нет, я не убью тебя, — в свободной руке архилича появился разрыватель душ. — Только преподам урок.

Виктория неистово закричала, когда кинжал вонзился в ее левый глаз. Хлынула алая кровь. Полубогиня была отброшена на землю.

— Сволочь!

— Новый глаз отрастет нескоро, если вообще отрастет.

— Уничтожу! — прошипела Виктория, схватившись за окровавленный глаз.

— Осторожнее со словами, могу ведь обидеться.

— Ты ослепил меня! Тварь!

— Головой надо было думать, прежде чем применять свои трюки. Нечего теперь жаловаться.

Тут на шум прибежал Квинт. Он спал в повозке, плетущейся где-то позади.

— Что тут происходит? Вот черт! — американец склонился над полубогиней. — Кто тебя так?

Виктория указала на Кирилла.

— Он.

— Зачем? — скрипнул зубами землянин.

— Хотела мне мозги промыть своим гипнозом, за что получила, — пояснил архилич. — Пытаешься с ними по-человечески обращаться, а они тебе дерьмо подкладывают в самый неожиданный момент.

— Это правда? — вопрос был обращен к божеству.

— Да как ты… да, я попыталась применить очарование.

— На меня ты также влияла?

— Да я никогда бы! — воскликнула Виктория. — Наша симпатия имеет естественную природу.

— Уведи ее с глаз моих, — велел Кирилл. — И проведи разъяснительную беседу.

— О чем ты думала, применяя гипноз в отношении Кир… Кеоцикаля?

— Хотела вызвать симпатию к себе. Слабое внушение на него не действует, а сильное он почувствовал.

— За тысячелетия жизни мозгов у тебя видимо не прибавилось.

— Не смей говорить со мной в подобном тоне!

— А то что? Свернешь мне шею? Вперед. Или я должен упасть перед тобой на колени и трепетать? Олимпийская дура.

— Я лишилась глаза!

— Скажи спасибо, что не жизни.

— Так ты на его стороне?

— Скажем так, я бы наказал за попытку залезть мне в голову гораздо суровее. По местным меркам Кеоцикаль — гуманист, что многими придурками воспринимается как слабость.

— Я ему этого не прощу.

— Учти, если выступишь против него, поддержки от меня не жди. Сейчас есть более важные проблемы. Кеоцикаль со своими жрецами единственные, кто способен хоть как-то их решить.

— Оставь меня.

— Оставлю. И только не вздумай выкинуть глупости.

— Не выкину.