Лич

Глава 9

Прошло почти пять месяцев с момента появления Кирилла на Отрии, но порой казалось, будто миновала целая эпоха. Нынешняя жизнь оказалась насыщеннее прошлой, здесь была магия, драконы, живые мертвецы, нечеловеческие расы, политика, придворные интриги.

Архилич достаточно быстро усвоил правила игры и включился в нее, как игрок высшей категории. Со стартовыми условиями ему крупно повезло, мог ведь переродиться бесправным рабом. А тут как в сказке: раз и целый царь. Хотя сказка эта отнюдь не добрая, Кирилл вынужден изображаться из себя маньяка, убивая людей штабелями. Нерадивые чиновники, родня прежнего Кеоцикаля, мятежники, просто идиоты. Милосердие — роскошь, которую следует проявлять крайне осторожно, аборигены частенько расценивают это как слабость.

Порой для придания эффекта приходилось опускаться до полного садизма, сдирая с живых людей кожу, поджаривая их на магическом огне, скармливая мантикорам. Быстрое безболезненное умерщвление, оказывается, у ацтлани тоже считается величайшим актом милосердия. Что взять с отморозков, практикующих некромантию и рабовладение?

Кирилл с беспокойством следил за приходящими с севера новостями, как идут дела в империи, не умер ли император Флавий III. Старику месяц назад исполнилось сто тринадцать лет.

В один прекрасный день в небе над Ачтиланом появилась огромная крылатая ящерица. Кирилл узнал Хеонака сразу по рубиновому оттенку чешуи.

Дракон сделал над столицей круг и, заметив благодаря отличнейшему зрению, архилича приземлился рядом, на площади перед пирамидами.

— Разрази его гром, — разочарованно протянул Кирилл. — Все испортил, харя рогатая.

Хеонак объявился в самый неподходящий момент, когда шел городской матч по футболу. Однажды показанная земная игра неожиданно понравилась индейцам, менее чем через пару недель новой забавой было так или иначе увлечено все мужское население столицы от мала до велика.

Дело дошло до официально организованных соревнований. Живые против живых, мертвые против мертвых, живые против мертвых. Играют из спортивного интереса, ради денег, рабов, иных поставленных на кон ценностей.

— Тем лучше, — бросила сидевшая рядом Теякапан. — Мне надоело смотреть на это бесцельное пинание мяча.

— Народ с тобой не согласится.

— Им лишь забавы подавай.

— Ладно, я пошел, — Кирилл спустился по ступенькам пирамиды на площадь, к ожидавшему его дракону. — Давно не виделись.

— Всего-то полтора сезона прошло. Залезай.

— Ты нам всю игру испоганил.

— Так это катание шара какая-то игра?

— Называется «передай-мяч».

— Вы люди постоянно занимаетесь глупостями.

Хеонак с архиличем отлетел за город, на то же место у Чаулока, где они разговаривали в первый раз. Спрыгнув со спины дракона, Кирилл заговорил:

— Так с какими вестями прилетел? Император того… преставился?

— Еще нет, — с некоторым разочарованием ответил ящер. — Он принимает какое-то зелье, привезенное с Адрии, из-за чего стал чувствовать себя лучше.

— Так это, наверное, отчасти хорошо? Больше времени на подготовку.

— Я облетал южные провинции по важным делам и решил заглянуть в Ацтлан. Надо испытать тебя.

— Не понял.

— Покажи, чему научился за прошедшее время, — приказным тоном изрек Хеонак. — Выплесни всю свою магическую мощь на меня.

Кирилл проигнорировал высокомерное обращение к своей персоне, хотя желание бросить в ответ крепкое словцо было огромным.

«Нет, еще не время ссориться с ними. Позже».

— Прям всю?

— Магией дракону практически невозможно навредить. Я выдержу удар.

— Уверен?

Кириллу показалось или в глазах ящерицы мелькнуло сомнение? Тем не менее, Хеонак утвердительно кивнул.

— Ну, ты сам попросил. Если подпалю крылышки, не серчай.

Руки архилича окутали ядовито-зеленые языки магического огня. С каждой секундой они становились сильнее, пока сфокусированным потоком не ударили в морду дракона. Вложенная сила способна испарить живую плоть, спалить дерево, оплавить камень. Пятисекундного выброса должно хватить для демонстрации.

Когда пламя рассеялось, показался Хеонак со слегка подкоптившейся чешуей на голове.

— По сравнению с прочими фокусниками неплохо, но явно недостаточно для нанесения хотя бы минимального вреда. Я лишь почувствовал слабое тепло. Дракона огнем не проймешь.

— Попробую «гибельную длань».

Хеонак после непродолжительного раздумья согласился:

— Это даже интересно. Бей.

Через дракона прошла сине-зеленая волна магии, отчего листва на деревьях позади пожелтела или пожухла. Словно сама смерть коснулась их. Хеонак пошатнулся.

— Как?

— Уже… — крылатую ящерицу вырвало на песок остатками недавнего обеда. В метре от архилича лежали полупереваренные куски мяса, среди которых узнавалась лошадиная голова и нога с копытом. — Лучше…

— А говоришь, дракону невозможно навредить магией.

— Между невозможно и практически невозможно имеется огромная разница. Нам выгодно поддерживать репутацию неуязвимых божественных созданий, однако мы такие же смертные.

— Когда вы сражались с атцланскими богами, скольких сородичей потеряли? — отважился на опасный вопрос Кирилл. — Что-то мне не верится в официальную версию с единственным погибшим драконом.

— Ты прав, мы позаботились о сокрытии правды, уничтожив большинство непосредственных свидетелей и участников той битвы, — Хеонак отвел взгляд от архилича. — Эекатль сразил семерых драконов, Койольшауки — пятерых.

— Неслабо они вас потрепали.

— Это была величайшая трагедия… считай, мы потеряли десятую часть нашего рода. Ацтланских богов задавили числом, затем разорвали на части и съели.

— И сколько всего драконов на сегодняшний день в Отрии?

— Сто два.

— Получается, вы вымираете?

— В той битве пали самые молодые, кому было предначертано продолжить род. Димувир недооценил пришлых богов, послал молодежь разобраться с ними, сказал: «пусть наберутся опыту, утолят жажду крови». За это я его ненавижу… Нынешними темпами через пять тысяч лет нас не станет. С каждым разом количество драконов, способных продолжить род, уменьшается.

— И что, проблему никак нельзя решить?

— Мы — магические существа, это наше благословение и проклятье, — пояснил Хеонак. — За огромную по вашим меркам продолжительность жизни, силу приходится платить трудностями с размножением. Самка может забеременеть самое большее три раза за жизнь, в строго определенном возрасте от двухсот до двухсот шестидесяти лет. Причем нельзя просто так взять и оплодотворить ее, нужно дождаться момента, когда она почувствует, что готова к этому. Если упустить нужный день и час, все потеряно. По себе знаю.

— В смысле?

— Я самка, хотя для людей выгоднее представляться самцом.

— Никогда бы не подумал.

— Никто из людей, включая высших жрецов и императора, не знает о нашем истинном положении.

— Все равно не понимаю, драконий род обречен на вымирание, но ты готов устроить братоубийственную войну со своими.

— Оставшийся молодняк мы будем беречь всеми силами, от гибели старших сородичей вроде меня или Димувира ничего принципиально не поменяется. Мы и так уже неспособны к продолжению рода.

— Постой, ваш главный тоже самка?

— Нет, самец. На пятой сотне они тоже становятся бесплодными. Улучшенный ритуал личификации позволит нам стать не иссохшими мумиями, а частично живыми, кровь будет бежать по венам, сердце биться. Но само старение остановится. Это позволит нам выиграть время на поиск решения проблемы с размножением.

Архилич понятливо кивнул.

— Теперь понимаю суть твоего плана. Древних такой вариант не устраивает и ты хочешь убрать их из-за разногласий.

— Они ничего не делают, просто почивают на лаврах, мня себя богами, и надеются, что проблема решится сама собой. Лень, наплевательство, старческое слабоумие… Не дождусь момента, когда вырву им крылья и перегрызу глотки.

— Может лучше убрать их по-тихому? Подсунуть отравленную еду, например.

— Нет такого яда, который способен погубить дракона. Самый сильный из известных в худшем случае заставит жидко обделаться.

— Сбросить каменную плиту на голову, — предложил Кирилл. — И череп всмятку.

— Не представляю, как можно это провернуть, даже в теории.

— То есть кроме варианта открыто сразиться ничего не остается?

— Именно.

— Будем надеяться, все получится.

— Я слышал, не так давно тебя пытались убить приближенные, — сменил дракон тему. — А после в столице вспыхнул мятеж.

— Мелочь, — махнул рукой архилич. — Я разобрался с проблемой.

— Правда?

— Казнил каждого взрослого члена царской семьи, кучу их сообщников в придачу. Сейчас мое положение прочнее.

— Армия готова выступить по сигналу?

— Обижаешь.

— Расклады слегка изменились. Провинцию Аспо я отдаю на полный откуп тебе, Кеоцикаль. Если придется перебить там всех и каждого, возражать не стану. Вольные города твердо намерены обрести независимость с началом смуты или поддержать наших противников.

— Что насчет морейцев?

— Эти будут придерживаться нейтралитета, думают, война обойдет их стороной.

— Наивные парни, — возразил архилич. — Когда падет Никополь, мы ударим по ним. Я не могу позволить кому-то угрожать Ацтлану с запада.

— Решишь напасть на морейцев первым, поддержки драконов не жди.

— Почему?

— Мы не станем воевать с сородичами из Морейского царства без веской причины.

— Дело твое.

Хеонак смерил архилича подозрительным взглядом.

— Надеешься справиться своими силами?

— Будем действовать по ситуации.

— Тогда получится тупик. Мы не готовы убивать морейских драконов и одновременно не можем позволить случайно убиться тебе.

— Я же сказал: будем действовать по ситуации. Война еще не началась.

— Да, самое главное, о чем хотел сообщить, — сказала Хеонак. — Две недели назад мы получили известия с севера. И они тревожат меня. Ллурский деспотат пал, сотни тысяч их беженцев рвутся через Борейские горы в империю.

— И?

— Нурийцы разбили самое мощное государство известного мира после Романии. Рано или поздно они решат завоевать юг, а это миллионы новых рабов, богатые города, плодороднейшие земли… Война на севере шла давно, двадцать четыре года и Кэл Нур, к величайшему сожалению, вышел из нее победителем.

— Мне не нравится обреченность в твоем голосе.

— Ацтлани наплодили у себя нежити, а нурийцы кое-кого похуже. Про эмульсию, добываемую из земли слышал?

— Читал про нее, — кивнул Кирилл. — Вязкая жидкая субстанция желтого или янтарного оттенка, в наших краях редкость, одна капля содержит запредельное количество силы. Кое-кто называет эмульсию овеществленной магией.

— Из-за слишком активного ее использования нурийцы за несколько поколений выродились в то, что и людьми уже назвать нельзя. Они стали сильнее, выносливее и злее.

— Когда они ударят?

— Думаю, дождутся смерти императора и ударят. Уж чего, а терпения у нурийцев хватает. Ты, твои жрецы и воины должны быть готовы противостоять равному по мощи врагу. Поход к Никополю лишь начало…

— Разумно ли устраивать гражданскую войну, ослаблять империю при угрозе с севера? — недоумевал архилич.

— Мы должны победить раньше, чем нурийцы соберутся с силами и начнут вторжение.

— Вот как, значит.

— Пойми, Кеоцикаль, я слишком долго готовился к этому моменту. Нельзя просто так отступиться. Но мы с тобой с самого начала условились общаться на равных, поэтому говорю как есть.

— Не знаю насчет себя прежнего, — уверенно заявил Кирилл. — Нынешний я не боится трудностей.

«Я всегда смогу дать заднюю, смыться на юг в неизведанные земли».

— Это мне и хотелось услышать.

На медицинской кушетке ремнями была крепко зафиксирована молодая женщина. Нижнюю половину лица скрывал пластиковый намордник, на окружающих пациентка смотрела абсолютно дикими глазами, глазами хищника с алой склерой. Складывалось ощущение, что она готова разорвать всех на куски, только ремни удерживали ее.

Человек в белом халате привел в палату троих высокопоставленных военных. У одного из них на погонах Кирилл различил генеральские звезды. Врач приблизился к пациентке, надел перчатки и аккуратно снял намордник, за которым скрывался рот с клыками. У нормального человека такие точно не растут, связанная женщина шипела, кряхтела и пыталась укусить медика.

— Вот, полюбуйтесь.

— Твою мать, — выдал один из офицеров. — Значит вампиры существуют!?

— Никаких сомнений не остается. Судя по тому, что мы выяснили, — начал врач. — Легенды не врут. Зараженные боятся серебра, солнечного света, чеснок вызывает у них тяжелейшую аллергическую реакцию, также они испытывают непреодолимую тягу к крови, особенно человеческой. Эта жажда затмевает рассудок, в таком состоянии они не контролируют себя, никого не узнают. Как случае с этой несчастной…

— Они живая?

— Абсолютно, товарищ генерал. Вампиры это зараженные люди, их организм продолжает функционировать в полной мере. Сердце бьется, кровь течет по венам, легкие вдыхают воздух.

— Определили возбудитель?

— Это вирус неизвестного типа, вызывающий серьезные физиологические изменения… Организм перестраивается на гематофагию, обычная еда перестает усваиваться пищеварительной системой.

— Зараза лечится?

— Имеющиеся антивирусные препараты способны лишь замедлить прогрессирование болезни. Эффективного лекарства нет. Но есть и хорошая новость: у части укушенных вирус никак не проявился, анализы выявили наличие антител.

— Что насчет передачи по воздуху?

— Лишь через кровь или слюну. На открытом воздухе возбудитель живет не больше пятнадцати минут, а при облучении ультрафиолетом погибает мгновенно.

Генерал протянул врачу позолоченный православный крест размером с ладонь.

— Приложите к ней это.

— Вы серьезно, товарищ генерал?

— Учитывая, какая вокруг творится чертовщина, мы должны испытать все средства. Бойцы докладывали, что религиозная атрибутика, молитвы в некоторых случаях негативно воздействует на… паранормальных существ.

— Хорошо.

Стоило мужчине в белом халате приложить крест ко лбу вампирши, та истошно завопила. Бледная кожа задымилась, начала плавиться, обнажив кости черепа. Если бы христианский символ вовремя не убрали, зараженная наверняка погибла.

— Охренеть! Работает!

— Вот как после этого не поверить в бога?

— Невозможно.

— Практика доказала обратное, товарищ доктор…

На этом Омут Прорицания прекратил трансляцию с Земли. Кирилл вытащил голову из наполненной водой чаши.

— Чудные дела творятся.

— В чем дело хозяин? — услужливо спросил Золин.

— Сколько я таращился в Омут?

— Три часа… — скелет взглянул на водяные часы на жертвенном камне. — С четвертью.

— В этот раз все было намного четче и понятнее. Не беспорядочная череда образов, а последовательные отрывки прошлого… или настоящего.

— Что происходит на Земле?

— Ад и Израиль.

Омут показал Кириллу повсеместно восстающих из небытия существ, считавшихся не более чем полузабытым мифом. Мало людям радиационного и химического загрязнения, наступающей вулканической зимы, на их головы свалились демоны, вампиры, иная нечисть. Там, где централизованная власть пала, ситуация катастрофическая, к счастью, такое происходит не везде. В Сибири остатки правительственных сил худо-бедно справляются с кризисом, предприняты меры по восстановлению промышленности, на нечисть ведутся облавы. Но родной город Кирилла, Кострома, превратился в город-призрак, нейтронное оружие сделало его малопригодным для проживания. Те, кто уцелел после ударов, спешно эвакуировались.

— Все плохо?

— Шансы есть.

— Но ты говорил, хозяин, что больше не притронешься к Омуту.

— Я знаю, что говорил. Тогда мне нужно было отвлечься, сейчас я в норме и просто не могу закрыть глаза на происходящее.

— Кажется, я понял.

— Что ты понял, Золин?

— Омут показывает то, что ты больше всего желаешь видеть, хозяин. И у нынешнего тебя каким-то образом получается немного управлять Омутом.

— Хм, надо показать эту штуку Сэдзо. Вдруг он со своим третьим глазом сможет дать ценный совет.

— Я бы не стал настолько доверять демону преисподней, — поделился своим мнением Золин. — Он не просто не человек, он — порождение другого мира.

— Чрезвычайно полезное порождение другого мира. Благодаря ему я лучше начал понимать сущность магии, чувствую, мы стоим на пороге прорыва.

— Ну, узнали мы про эту… «ауру», подумаешь.

— Без «подумаешь». В своих измышлениях отрийские маги считают, будто магия присутствует лишь в определенных источниках. Но в реальности она пронизывает все, в тех или иных количествах, в живых существах ее больше, в неживых объектах гораздо меньше. И нет никакой принципиальной разницы между жизненной силой и силой, используемой в заклинаниях. Энергия одна. Осталось научиться нормально ею управлять.

— Мы и так хорошо умеем работать с магией.

— Вы работаете с ней без четкого понимания физической сущности процесса. А оно позволит добиться намного больших результатов. Заклинания, чары, ритуалы по большей части костыли. Вот смотри, когда я только пробудился и начал заново осваивать колдовство, мне требовалось произносить слова, делать жесты, но постепенно надобность в этом отпала. Навык закрепился на уровне рефлексов, притом большинство менее сильных магов вообще не способны отойти от невербальной составляющей. Они твердо убеждены, что все зависит от правильности произнесения слов, жестовой составляющей. Мышление — вот один из главных элементов контроля. Я с телекинезом уже научился вытворять такие вещи, которые никто пока не смог повторить… Зажечь огонь, скрепить обратно разломанный камень, деревяшку. Мне достаточно знать об атомах, молекулах, их движении. Конечно, немалую роль играет сам магический потенциал, но суть тебе должна быть понятна.

— Понятна, хозяин.

— Я считаю, в идеале можно достичь такого контроля, что позволит управлять самой реальностью.

— Для этого опять же потребуется прорва энергии.

Кирилл бросил взгляд на лежащую на полке орихалковую сферу цвета меди с выгравированными узорами. Эта реликвия называлась Средоточием и нужна была для сбора магической энергии, которую Кеоцикаль намеревался использовать в ритуале по обретению божественности. Кирилл не видел смысла кардинально отклоняться от плана, правда вместо принесения в жертву огромного количества людей Ромейской империи под нож пойдут драконы.

— Уж энергии скоро будет выше крыши. Магический потенциал как мышца — чем дольше качаешь, тем она сильнее становится. Но существуют определенные границы, почти непреодолимые обычными тренировками, требуется нечто большее. Расширитель границ. Как ритуал трансформации в лича или постоянное поглощение жизненной силы жертв.

— Выдержит ли твой сосуд и душа превращение в бога? Такого никто не делал раньше.

— Прежний я писал, что вливать собранную силу надо не сразу, а постепенно. Поэтому ритуал состоит из трех ступеней.

— Когда начнется поход, ты должен взять меня с собой, хозяин. Я подстрахую в нужный момент.

— Обязательно возьму.