Либелломания

Глава 6 Закрытый клуб для тех, кто

В добропорядочном городе, в презентабельном квартале, на благопристойной улице, в приличном с виду клубе был возмутительный зал. По стенам тёк медиа-ликвор, в неоновой ряби которого плавали человеческие сердца. Вопиющего натурализма. С прожилками пульсирующих вен, оборванными артериями и лёгочными стволами. Это был зал терпимости или, как называли его гости клуба, «ателье-борделье». Хозяин пожелал развеять иллюзии о плотской любви. Никаких соплей и кружев, объяснил он. Клиенты покупают мясо. Хозяин был страшный циник, но имел кучу других недостатков, которые терялись на фоне друг друга.

Тем вечером зал закрыли для посещений. На разбросанных полукругом пуфах — кожаных, вельветовых, меховых — сидели труженики древнейшей профессии с блокнотами в лапках. Господа полусвета и дамы полутьмы. Блудные дщери антигравитационного поведения. Одних вызвали за час до заступления на смену, других настойчиво задержали после. На подиум поднялся солдафон грузовой модели в крошечных старомодных очках. Удивительно, но очки ему очень шли.

— Я надолго вас не задержу, леди.

— Люди, — поправил жеманный интеллигент.

— Заткнись, овод, сосалки нет, а язык без костей! — огрызнулась соседка на пуфе из пунцового вельвета. Лектор деликатно прокашлялся:

— Меня зовут Пшолл. Нахель Пшолл. И раз уж мой магазинчик…

— Ха-ха!

— Заззу, да заткнись!

— А вы не сын госпожи Пляцке из Скарабихи? — пискнула душечка в мехах.

— Э… — смутился Нахель и поправил очки. — И раж уз… раз уж мой магазинчик торгует интимными аксессуарами, в этот раз шеф разрешил провести для вас презентацию марки «Кибердизельпанк». Вот какие у вас, к примеру, затруднения с гостями?

Для затруднений в ателье-борделье пользовали термины физиологические, и сонные пуфики не сразу поняли, чего от них требуется. Первой сообразила низкоголосая фея в кожаном бикини с заклёпками:

— Паучих они хотят. Чуть ли не каждый пятый. А мы «не располагаем», — протянула она, устало передразнивая шефа.

— Правильно! И я знаю, что увеличит ваш доход на двадцать процентов.

— Паучиха? — обрадовалась душечка в мехах.

— Лучше!

— Две паучихи?

— Высшее образование, — буркнул жеманный интеллигент Заззу.

Нахель жестом подозвал летучую платформу, и на подиум выплыла стойка для демонстрации. Зрители подались вперёд. На вешалке сверкали ремни с изящными пряжками и тонкие портупеи.

— Будьте так любезны, — Пшолл пригласил томного ангела в пеньюаре.

Девушка смело поднялась и тряхнула комариными крылышками. Нахель закрепил на ней ремень, на вид тяжёлый для неженки, и коснулся пряжки. Из ремня выскочили восемь серых лап и задёргались, имитируя движения паука. Дама ойкнула и прижала кулачки к груди. В зале присвистнули.

— Как настоящие, а? — Пшолл обошёл девушку вокруг, любуясь работой. — К каждой модели в наборе идёт ошейник, браслеты или кляп на выбор. Кто ещё хочет попробовать?

В арсенале магазинчика оказались вдовьи лапы из чёрной кожи, голографические хелицеры, чипы-вестулы с имитацией ворса птицееда и даже паутина из медиа-ликвора.

— И скорпионий хвост, — закончил Нахель. — Для утех с госпожой. Хвост на пневматическом приводе с плёткой на конце вместо иглы.

Хвост примерил интеллигент с имаго овода. Эти мохнатые мухи были изгоями среди эзеров. Словно отдельную касту неприкасаемых, оводов презирали за то, что те не имели ротового аппарата. Они не могли питаться после превращения и получали только консервированную кровь. Из-за этого их человеческие тела были слабыми, хилыми, а имаго линяли позже, чем у других. Оводы получали кровяные пособия, талоны и скидки от эзер-сейма, потому что не могли охотиться или содержать ши. После освобождения шчеров сейм уже не мог позволить тратить бюджет на оводов, и тем пришлось уж совсем несладко. Заззу, худосочный зеленоватый паренёк, похожий на больного эльфа, прислуживал во всех залах и не гнушался клиентов любого пола, а о его личных предпочтениях никто не имел понятия. Неудивительно, что скорпионий хвост прибавил ему уверенности.

— Эй, овод, поосторожней с плёткой, — одёрнула его фея в коже и заклёпках. — Слушайте, я не надену это на себя. Притворяться грязной паучихой не в моём амплуе.

— Уж лучше, чем твоё имаго, горбатка, — огрызнулся Заззу.

— Чё щас сказал⁈

Заклёпочница превратилась. Чудовищные выросты на её спине заставили других взвизгнуть и отпрянуть. Шипастые шары из хитина, гребни и рога на них были до того уродливы, что комариха в пеньюаре сбежала с подиума и спряталась за пуфик. А Заззу не растерялся и принялся лупить горбатку хвостом на приводе. Завязалась драка, обычное дело в пересменок. Нахель оказался не готов. К тому же госпожа Пляцке воспитала сына в почтении к дамам, и он бегал вокруг с вежливыми увещеваниями, уклоняясь то от хвоста, то от шипов горбатки, и получал и тем, и другими. Дверь в зал приоткрылась, заглянул охранник:

— Господин Пшолл! Там эта ваша кошка…

Нахель бросил свору мух и выскочил в холл. Мимо промчался белый с подпалинами зверь с жирной котлетой в зубах. Он оставлял за собой коричневые горошинки, но добычу не отпускал. Трое гостей клуба, вооружившись десертными ножами, пытались окружить зверя, но не тут-то было. Зверь сделал круг и боднул мужика. Нахель растопырил пальцы и пошёл на кошку:

— Чивойт, кс-кс-кс!

Она с разбегу прыгнула на руки к хозяину. Не будь Нахель размером с гардероб, не удержал бы питомца, но он даже не покачнулся. Гости пошли на него с ножами.

— Ребят, остыньте, — охранник нахмурился. — Иначе я буду вынужден применить силу.

— Остынем, только рога ему завяжем!

На этих словах мужик ткнул себя ножом для масла в плечо и уставился на свою руку. Двое других схватили себя за уши и, подбежав к пунш-боллу, окунулись головой в напиток. Когда пузыри стали мелкими, охранник ослабил влияние:

— Господа, ведь я вас предупреждал. В клубе запрещено драться.

Он был суидом. Нахель стоял поодаль и держался за фингал одной рукой, а под мышкой сжимал разъярённого Чивойта. Тот жевал рубленую котлету, тряс бородой, урчал и таращил на гостей прямоугольные зрачки. Наконец хозяин поставил его на четыре копытца.

— Чего это у вас? — из барного зала выбежала старшая официантка.

— Чивойт.

— Чего-чего?

— Бранианская кошка.

— Странная какая-то! Да она тут везде… фу, — сморщилась официантка, глядя на коричневый горох на полу.

— Это он с испугу. Извини, ягодка, я всё уберу.

Чивойт шмыгнул и смылся куда-то, а Нахель потёр фингал. У него назрели вопросы к Кайнорту Бритцу, который подарил ему котёночка безоаровой породы. Он был такой хорошенький с висячими ушками полтора года назад, а вымахал в бодливого бородатого ублюдка. Нет, мышей он ловил. Но котлеты с чужих тарелок и плюхи за это ловил гораздо чаще.

Тем временем через барный зал пробирался строго одетый господин. Он видел, как два гостя купались в пунше, а широкоплечий амбал вдруг разбил на себе очки, и держался подальше от пунш-боллов. Костюм-тройка из серого твида и кожаные броги никак не терпели винных пятен. На пути господина прямо по воздуху текла река. Серебристый вихрь мчался и огибал весь зал, и в его потоке крутились разноцветные пузыри напитков. Бармен-аквадроу, пританцовывая, запускал в реку новые сферы с коктейлями, а официантка в костюме русалки носилась внутри потока над головами гостей, выделывала кульбиты и посылала к столикам нужные пузыри. Гости протыкали их соломинками и пили. Многие носили сверкающие VR-шлемы в виде золотых, серебряных и зеркальных голов невиданных зверей с пастями, рогами и бивнями. На левитронных подиумах крутились нагие танцовщицы, обсыпанные сладкой пудрой.

Господин в костюме оттолкнул летящую сферу с зелёным стрихито и нырнул в потайной коридорчик. Звуки клуба приглушились, коридор со стенами из иммерсивных водопадов покато вёл его вниз. Когда шум клуба сменил мерный плеск водопада, навстречу господину выползло стальное чудище. Господин замер. Многоножка с хлыстом на хвосте зацокала вокруг, обвила ботинки, обнюхала гостя и пропустила к двери в конце коридора.

В уютном кабинете пахло мускусом, на массажном столе отдыхал хозяин клуба. Стройная нимфа с копной верёвочных косичек ниже ягодиц, склоняясь к спине хозяина вполоборота, старательно разминала ему плечи. Вошедшему гостю нимфа внимания не уделила, опрыскала ладони ароматным маслом и продолжила, спускаясь отточенными движениями вниз по позвоночнику лежащего. Одна рука у массажистки была кибернетической, стальные пальчики оставляли белые следы на татуировке шефа и красные на светлой коже. Кроме чёрного паука, слишком похожего на живого, спину и плечи хозяина обвивали языки пламени цвета запёкшейся крови. Нимфа управлялась с мышцами с мастерством доктора. Её шеф был живым пособием для скульптора: резко отточенные мускулы, не слишком накачанные, но рельефные, катались под тонкой породистой кожей. Была видна каждая, развитая в смертельных атаках, помнящая муки поражения и боль победы. Тело не героя, но солдата, оно было бы идеальным, если бы его худощавый хозяин нагулял аппетит. Господин в сером деликатно кашлянул:

— Минори Бритц? — он смущался наготы массажистки, но та осталась невозмутима.

— Добрый вечер, господин лидмейстер Жуайнифер. Что бы я ни нарушил, обещаю заплатить и продолжать в том же духе.

Кайнорт мурлыкнул приветствие и лежал, отвернув голову к стене, и гостю ничего не оставалось, как говорить с его затылком.

— Э… Вовсе вы ничего не нарушили. То есть ничего такого за что бы вы уже не судились и не получали штрафы. Но я здесь по другому делу. Вы… позволите присесть?

Не успел он закончить фразу, как кресло само толкнуло его под колени. Лидмейстер Жуайнифер был избран совсем недавно. В обыкновенном древесном клопе, зелёном щитнике, ещё крепко сидело почтение к минори, и он нервничал. Учуяв кортизол гостя, Бритц повернулся к нему наконец. С самой учтивой из своих улыбок он дал знак нимфе, что она свободна, и соскочил со стола. Десятки мускулов, развитых не более, но и не менее, чем для убийства людей голыми руками, пришли в движение. Кеды не произвели ни звука на паркете. Массажистка подала ему неестественно белую рубашку. Когда нимфа повернулась другим боком, не тем, которым стояла, склонившись над столом, лидмейстер обомлел. Вся левая половина девушки была стальной, с системой мигающих плат, кибермодулями и бионическими суставами. Она оказалась андроидом.

— Я заварю Вам ромашку, — Бритц аккуратно закатал рукава.

С минуты на минуту в его клубе начиналось вечернее шоу, а нервный клоп мог всё испортить. Уж он-то знал. Если другие эзеры на нервах выпускали дым из-под лопаток, то эти… Сами они называли аромат «коньячным», но Кайнорт прекрасно представлял себе коньяк, от самопального до марочного. После умбрапсихологии и обуви лучше всего он разбирался в алкоголе. Оружие было четвёртым пунктом. Клопов даже не призывали в армию, осталось загадкой, как Жуайнифер смог заполучить кресло лидмейстера.

— Что такое «ромашка»?

— Цветы с Браны. О, они безобидны, — поспешил заверить хозяин, добавив себе под нос что-то нечленораздельное вроде: «…в микроскопических дозах».

— И каков их эффект?

— Природный афродизиак, — соврал Бритц.

Первое правило успокоения: ни слова об успокоительных. Лидмейстер принял из его рук фарфоровую пиалку. Тонкую, как лепесток нуарелии. Некоторое время он пил, наблюдая за Бритцем. Тот скрупулёзно избавлялся от чайного пакетика, и это было лучше любого клубного шоу. За сумасшедшими вообще интересно наблюдать, полагал лидмейстер, это вам не какая-нибудь вода, или огонь, или приватный танец. Сначала Кайнорт оторвал бирочку и бросил в контейнер для пластика. Потом отстриг нитку. Она отправилась к отходам из тканых материалов. Затем к металлу полетела скрепочка, предварительно разогнутая кончиком керамбита. В эту минуту лидмейстер забыл, что чай надо проглотить, и держал его во рту, потому что Бритц развернул мокрый пакетик и, высыпав ромашку в бачок растительных отходов с автокомпостным отделением, привычным движением запустил сам пакетик в коробочку с целлюлозой. На всё у него ушло меньше минуты в позе иерарха на церемониале коронации, никак не меньше.

— Минори Бритц, у меня есть для вас работа.

— Как своевременно! — моментально обрадовался Кайнорт. — Четыре с половиной года назад, когда мне не хватало на проезд из квартала в квартал, сейм высек меня скоропалительным приговором и разрешил устроиться на фабрику собачьего дерьма.

— Я сожа…

— А теперь, когда только штрафы за суида-нелегала в моём клубе покрывают зарплату лидмейстера почти целиком, Вы предлагаете мне работу. Какого, соблаговолите дозволить нижайше поинтересоваться, хрена?

Жуайнифер закусил нижнюю губу. Он знал Бритца до вторжения эзеров на Урьюи, ещё перквизитором на астероидах. Серьёзного, собранного детектива с манерами великосветского сноба. Кайнорт Бритц был тем, кто либо держит язык за зубами, либо говорит строго по делу, либо иронизирует так тонко, что бриться можно. А теперь — приехали: какого, мол, хрена? И эти глаза, они точно раньше не сверкали так. Что это, эволюция минори или свет безумия?

— Минори Бритц, мне жаль, что четыре года назад… понимаете, я тогда был простым клерком. Я был не вправе возражать. Но я ни на секунду не поверил, что вы могли…

— Ах, сегодня у кого ни спроси, никто не верил, — перебил Кайнорт, намекая андроиду, чтобы та исчезла из поля зрения. — Надо же, какое волшебство. Только на моём приговоре все сорок подписей. Я лучше на императора поработаю.

Лидмейстер вздрогнул: сзади его плеч коснулись тонкие пальчики. Нимфа разминала его напряжённую шею. Странное ощущение после чая с ромашкой не давало выпустить испуг на волю. Бранианская отрава расслабила пахучие железы клопа. Массаж был приятный, натуральный райский, но прохладная сталь на плече слева ощущалась как угроза. Нимфа совершенно точно знала, как сделать хорошо. Или больно. По спине Жуайнифера побежали мурашки.

— Я обращаюсь не в интересах эзер-сейма.

— Нет, — отмахнулся Бритц. — Видите ли, в свободное от разврата время я занят сортировкой мусора.

— Мне нужен частный сыщик, минори Бритц. Скажите, что лучший перквизитор ассамблеи не скучает по прежней работе, и я уйду. Только не врите.

— А если я просто попрошу уйти, Вы не уйдёте, господин лидмейстер? Вас не изгнать таким заклинанием?

В прохладной издёвке умный Жуайнифер прочёл раздражение. Он надавил на больное, впрочем, за этим он сюда и явился. Лидмейстер показал коробку, пластиковый бокс со стороной чуть длиннее ладони, в безликой почтовой обёртке. Бритц хранил молчание, облокотившись на массажный стол. Жуайнифер выдержал паузу и счёл тишину разрешением продолжить:

— Вот: эта посылка пришла три дня назад, и с тех пор я не нахожу себе места. Мне позвонили с таможни из-за мистики с регистрацией. Платёжный терминал на ленте сортировки выбирает коробки без чека и отправляет в камеры хранения. А эту пропустил с отметкой контактной оплаты. Но никто её не трогал! В зале сортировки только роботы. А из всех отметок на коробке только это:

'Господину лидмейстеру, Эксиполь,

от Аббенезера Кута'.

— Мне объяснили так: это не ошибка аппарата. Посылка сама себя оплатила. Ставлю кресло лидмейстера, что там палец или ухо Абба Кута, секретаря эзер-сейма. Думаю, палец. Он, кажется, палец подносил к терминалу, значит, в нём чип. Абб пропал недавно, ну, не то чтобы криминально пропал, но взял отпуск и на связь не выходит. Я взял коробку в супермаркет, и она сработала на кассе, а в чеке было имя Кута! И, кроме того, мы приятельствовали, я точно знаю, он не любил своё полное имя.

— Но мог использовать его для почты.

— Он его ненавидел, — отрезал Жуайнифер. — Он документы сейма подписывал коротким. Ну, в самом деле, Бритц, думаете, я идиот?

Кайнорт ничего не думал, а взял коробку и вскрыл. А потом достал из ящичка спрей-перчатки и попрыскал на руки, чтобы достать содержимое посылки. Жуайнифер наблюдал в крайнем напряжении. Он не скрывал очарования отработанными движениями сыщика, к привычкам которого не применимо прошедшее время. Под почтовой обёрткой оказалась шкатулка из простого тёмного камня. Бритц подцепил замочек булавкой и вскрыл ею шкатулку быстрее, чем иные управляются с ключом.

— Ну, и что? — пробормотал он. — Какие-то камни. Осколки известняка, кальцита, например, или обожжённого мрамонта… на первый взгляд, того же самого минерала, из которого вырезана шкатулка. Это похоже на сувенир. Скорее уж на чёртов палец, а не на палец Абба Кута.

Лидмейстер поёрзал в кресле, но нимфа сжала его плечо, отвела назад до хруста и продолжила массаж. А ромашка опять блокировала импульс пахучих желёз. Жуайнифер сидел с застывшим лицом, будто не знал, какое выражение лучше отразит его ошарашенность содержимым посылки. То ли досада, то ли выдох облегчения.

— Но ведь оплата же прошла.

— Вы настаиваете, что чип Абба Кута в одном из этих минералов? — помог ему Бритц.

— Да! Но где сам Абб? На звонки не отвечает. И как чип попал в камень? И самое главное, как Абб или кто-то ещё умудрился его вытащить, не повредив? Финансовые чипы мгновенно выходят из строя вне организма, так задумал банк, и достать их без специального оборудования невозможно.

— А если копию чипа перенесли на решётку минерала? Похитители бывают очень изобретательны.

— Понимаете, при оплате чип срабатывает в тандеме с ДНК владельца, это как двухфакторная идентификация: вот человек, а вот его деньги. На чипе личные данные не хранятся, это гарантия банка. То есть в одиночку чип переведёт деньги, но информация о том, кто заплатил, потеряется.

— Я помню, магазин выдал чек на его имя, — нахмурился Кайнорт. — А если копировать и личные данные тоже?

— Нет, перенести их на известняк невозможно, даже на кристаллический, — возразил Жуайнифер. — Понадобился бы по меньшей мере сапфир.

Он добавил, что накануне был у Аббенезера Кута. Без толку. Слуги приходили со своими ключами, прибирались только в отсутствие хозяина. И понятия не имели, когда в последний раз он был дома. А система космопортов удаляла данные частных вылетов каждые три дня. Бритц слушал его и вертел в пальцах куски минерала.

— Господин Жуайнифер, — он вернул камень в шкатулку и поймал взгляд лидмейстера, — Вы, наверное, готовились к тому, что я спрошу. А я, наверное, пожалею, что узнаю. Но всё-таки почему Вы не отправились с этим в полицию?

— Скажите, вы знали Абба Кута?

— Немного.

— Откуда?

— Не помню.

Лидмейстер залез во внутренний карман и передал Бритцу белую карточку.

— Вам знаком этот пропуск? Кут состоит в «Закрытом клубе для тех, кто». Посылка пришла извне системы. Я так и не распутал клубок её передвижений. А вдруг прямо оттуда?

— С Зимары? Вы в клубе?

— Был недолго. Вы тогда служили на Бране, и мы не пересеклись. Но вскоре я покончил с… этим. Зимара — не то, что вносят в биографию, когда баллотируются на высокий пост. Если обратиться в полицию, они начнут ворошить пристрастия Абба с сотворения мира, тогда его членство в таком клубе обязательно вскроется, начнут выяснять других игроков, донимать, привлекать. У меня достаточно недоброжелателей, а шеф полиции Эксиполя недавно проиграл мне выборы. Он долго не унимался… Помните, как мне пришлось доказывать, что я не украл деньги на избирательную кампанию, а получил в наследство дядюшкин алмаз? Думаете, какую версию пропажи он теперь сделает генеральной? Я опасаюсь отставки или шантажа.

— Господин Жуайнифер… — Бритц говорил спокойно и примирительно, как и подобает с высокопоставленными параноиками. — Посылка не пойми с чем, из ниоткуда. Абб Кут может быть в астробаре, в желудке у жорвела. В запое. Вы приплетаете Зимару только потому, что стесняетесь прошлого. Я уверен, в биографии Кута было кое-что похуже охоты на маньяков. Он ведёт довольно беспорядочную жизнь.

— Вы правы, он эксцентричный авантюрист, каких поискать. Сподвиг меня на вылазку к Острову-с-Приветом, за игниевым пеплом. Хотел продавать его как панацею среди дикарей. Может, правда улетел куда-нибудь… Но я хочу убедиться, что его пропажа не связана с Зимарой. Посылка эта… неспроста.

Бритц чувствовал настырные щупальца интересного дела, эти липучие присоски головоломок и не мог припомнить, чтобы когда-нибудь умел им противостоять.

— Не буду врать, я страшно скучаю по перквизиции, — признался он. — Ещё вчера взялся бы за дело, хотя бы из солидарности с клубом. Я и Вам симпатизирую за острый ум и потрясающую фантазию. Но у моих детей на носу первая линька. А это значит, им скоро понадобится кровь, и они вернутся из алливейского пансиона. Мне некогда ввязываться в тайные расследования.

— Позвольте хотя бы оставить шкатулку у вас? Вдруг передумаете?

— Заберите. Нет. Не передумаю.

Жуайнифер с тяжёлым вздохом поднялся, покрутил плечами и шеей, которые не хрустели больше. Он забрал шкатулку, но обернулся у двери:

— А эта… она же андроид?

— Это Ингла. Бранианский секс-бот на списании.

— И как, хороша в этом деле?

— На пять из десяти, — живо улыбнулся Бритц, закрывая за ним.

Прошла минута в тишине. А потом вошёл Нахель и с ним бранианская кошка. Пшолл держал в руках шкатулку лидмейстера:

— На пороге у тебя валялась, твоя?

— Нахель ты подбираешь с пола коробки? — отругал его Бритц. — А если там бомба?

— А если там деньги?

Кайнорт принялся заваривать новую ромашку, уже себе. Чивойт поточил копытца о кресло, забрался в него, стал линять и вылизывать себе бороду. Нахель развалился на диване со шкатулкой в руках. Они с Кайнортом уже года полтора были не разлей вода. Жук-плавунец заходил в кабинет как к себе домой, звал Бритца на «ты», а Ингла старательно мяла его плечи. Среди суперспособностей Кайнорта были закадычные друзья и товарищи, которые непостижимым образом заводились у него сами собой, невзирая на обстоятельства места, времени и действия. Он поведал Нахелю печали лидмейстера, и жук предложил дать осколки камушков Ингле.

— У неё же в пальчиках ультразвук, рентген и прочая, и прочая…

— Хм, — сказал Кайнорт. — Ингла, подойди.

Он дал ей камни. Ингла провела ладонью по осколкам. Потом вернулась к самому крупному и задержалась на нём.

— Здесь чип, я чувствую токи, — сказала она и лизнула камень. А потом запихала в рот и стала катать от щеки к щеке, глядя в потолок. При этом у неё вибрировал язык. — Вокрух цыпа хто-то мяфкое. Неофнорофное. А снаруфи камень. Беф профлойки вохдуха, беф треффин.

— Неоднородное, мягкое. Хм, — повторил Бритц.

— Не могу опрефелить, хто именно. Мофет, фряфка. Я фюфтвую волокна.

— Фряфка?

— Ф-р-я-ф-к-а. Фряфка, ткань. Или нет, влафное. Мармелаф. Не жнаю. Маво данных. Нифкий жаряд бафареи.

Она вынула камень из-за щеки, вернула в шкатулку и удалилась заряжаться до утра.

— Распилим его? — предложил Нахель.

— Нет, — Бритц захлопнул шкатулку и отодвинул от себя подальше. — Нет.

— Почему?

— Это может оказаться интересным. А всё, что мне интересно, обычно смертельно опасно. Да, Чивойт?

— Ме-е, — сказала бранианская кошка.