Либелломания

Глава 18 Концентрация жести, несовместимая с курением

Шпиль небоскрёба колол ватные облака. Стёкла панорамных окон были бронированные, но на куполе сэкономили. Бритц расколол его ударом хвоста.

Он свалился в кабинет, усыпал пол и мебель закалёнными осколками. У раскрытого сейфа застыл один из братьев. Кто? Какая разница? С аккуратной бородкой. Второй, усатый, вцепился в подлокотники за столом. Их никто не предупредил, муравьи валялись на стоянке.

— Я бываю идиотом, Йо. Но недолго.

Близнецы синхронно запустили руки под полы изумительных пиджаков. Но Кайнорт ведь захватил два глоустера. И умел вооружаться куда быстрее. Пустые руки Йо-Йо медленно выползли наружу и вверх.

— Где дети?

— Бритц, перестань! Мы понятия не имеем…

Этот пункт допроса Кайнорт предпочитал опускать. Он пригвоздил бородатого Йо к стене рядом с сейфом при помощи электрокинжала. Тонкое лезвие с красным свечением вошло в плечо, как в сливочное масло.

— Где дети?

— С-с… спокойно! — Второй брат вскочил и уронил кресло, пока первый стонал у сейфа. — Успокойся! Так ты их точно не получишь назад!

— Приятно слышать, что они живы. По крайней мере, в вашей легенде для отсрочки.

— Они живы! Давай обсудим!

Бритцу пришлось прострелить ему ладонь, потому что за нервическим жестом пряталось намерение достать кнопку вызова охраны. Йо-Йо угомонились, сжали зубы и умолкли. Кайнорт был не против поторговаться, но на любимых условиях:

— За вразумительный ответ одного из вас я оставлю в живых.

— Месть за брата? Плохая сделка. Ты не остановишься на одном из нас. И учти, если пойдёшь в ассамблею, детям конец. Я повторяю, давай обсудим.

— Месть, Йо? — прохладно переспросил Бритц. — Нет, просто ваш суммарный коэффициент интеллекта превышает мой, и мне завидно. Ну, что?

Братья молчали. У обоих из идеально зачёсанных петелек на затылке выбились волосы. На бритых висках блестел пот. Йо у сейфа схватился за электрокинжал, пытаясь вытащить, но лезвие ударило его током. В награду за попытку он получил разряд из глоустера в другое плечо.

— Кай… Кайнорт… — застонал бородатый. — Дети на пути к Зимаре.

— Давно?

— Нет, мы… долго не знали, куда их девать, и… три часа назад отправили кое с кем. Смерть Верманда… мы только искали твои документы по делу… это была случайность.

— Вы случайно взяли с собой оружие шамахтона? К чаю?

— Мы… носили последний на случай, если придётся избавиться от… тебя.

— Ладно, расскажете по дороге.

Бритц отцепил Йо от стены, толкнул на пол, взял со стола планшет, отдал его одному брату, а второму бросил свой комм:

— А теперь кто быстрее снарядит гломериду в погоню, тот будет жить.

Он следил за усатым Йо, которому достался личный планшет, чтобы тот не вздумал вызвать подкрепление. Это было не слишком честно, потому что другого близнеца почти не слушались пальцы из-за раненых плеч. Естественно, однорукий справился быстрее.

— Отлично, зайки.

— Нет! Нет! — заорал Йо под сейфом, когда Бритц направился к нему с керамбитом.

— Рад за брата?

Йо с бородкой выронил комм. За эти минуты он успел только залить его кровью. И не мог сопротивляться. Тремя секундами позже Бритц повесил язык Йо поверх его же рубашки, как галстук. Жаль, вырванный из глотки, он действительно не достал до пупка. Потом Кайнорт подошёл к усатому Йо и снова обнажил электрокинжал. Шмель вжался в стену, не спуская глаз с оружия. Но он ведь выиграл. Выиграл! Он ведь успел первый. В кабинете было тихо. Слышалось только бульканье крови, стекавшей по галстуку мёртвого брата, да гудение лезвия, подсвеченного красным. Бритц выглядел совершенно нейтральным. Йо не понимал, что происходит:

— Зачем… Почему…

— Два вопроса, на которых вертится мир.

Он применил кинжал. Голова победителя чавкнула, хрустнула и отделилась. Бритц взял её за петельку волос на затылке и, размахнувшись, швырнул через разбитый потолок на улицу. Спустя секунды три он увидел её летящей вниз. А ещё через тридцать секунд на парковке сработала чья-то сигнализация. Естественно, он знал, кто выиграет. Тем более, что вылет частной гломериды братьев Йо-Йо нельзя было оформить с чужого устройства. Да ещё с заблокированной связью.

Вот теперь он уже мог воспользоваться своим коммом. Звонить в полицию больше не имело смысла. Он хотел связаться с ассамблеей минори, но передумал. Братья Йо-Йо были протерагонами, прошлое национального предателя против их власти и влияния не выдерживало никакой конкуренции. К тому же, шмели пригрозили, что их подельник расправится с детьми, если придётся заметать следы. Надо было разбираться самому. Ну, разве что вдвоём с пилотом. Но Нахель не отвечал ещё два часа: до той минуты, пока Бритц не добрался до космопорта и не погрузил мешок для трупов в гломериду, уже готовую к вылету на Зимару.

— Нахель, ты нужен мне в ангаре братьев Шулли, — продиктовал Кайнорт и, выслушав рассеянно ответ, переспросил:

— Что? Где ты инкарни… Что⁈

Нахель ещё рассказывал на том конце, но Бритц уже глотал тьму. Она накрыла его, завернула в кокон. Как удав. Нахель сказал, что их с Эмбер убили. Эмбер убили. Нахель продолжал в подробностях.

…на его глазах.

…выстрелом в упор.

…Альда Хокс.

Он перечислял факты сухо, что было естественно сразу после инкарнации. Каждое новое слово лупило Кайнорта, как мухобойка. Он схватился за приборную панель капитанского мостика. Комм упал, укатился под кресло. Штурвал врезался под дых, жжение от солнечного сплетения разлилось по телу, и наконец связь прекратилась. Бритц дослушал всё. Нахель, в общем-то, имел мало, что объяснить. У Кайнорта остались вопросы. Почему он не убил Альду на Алливее полтора года назад? Зачем потащил Эмбер на остров? Почему никак не мог её отпустить? Зачем ему проклятая Урьюи?

Шок не отпускал. Дети, Эмбер, Верманд. Кайнорт много, много, много раз представлял смерть каждого из них. В отдельности. Это Бритц был готов как-нибудь пережить. Но никогда — всех разом. А ведь у Миаша последняя жизнь, вспомнил он. Юфи тоже израсходовала две инкарнации из трёх возможных до второй линьки, и это только те, которые указали в приюте. Если и дети погибли… На этой мысли ком из горла перекатился в желудок. По крайней мере, он точно знал, что делать тогда. Нет, мстить — только продлять свои мучения. Нет. Если дети мертвы, как только он в этом убедится, не оставит боли ни единой лишней секунды.

Из озноба его бросило в жар, но стало легче. Какой-никакой, а план. Но первым пунктом была далеко не смерть. Вообще-то первым была погоня, но, учитывая безжалостную физиологию, ему пришлось добавить нулевой.

Бритц оторвался от штурвальной панели и упал в кресло пилота, весь сырой от испарины. До приезда Нахеля ещё оставалось время. Часа полтора-два, чтобы провести их с пользой, например, поспать. Нет, он совсем не хотел и не собирался отключаться. Но природа взяла своё.

В потолок каюты вмонтировали мясницкий крюк. Пол напротив него потемнел, но пятна уже состарились. Бурые, рыжие, бордо. Эта шчера была уже не первая здесь. Гломерида ушла в прыжок, и тело Эмбер на крючке колыхнулось. С пальцев наконец соскользнула свежая капля и стала единственной красной на фоне тусклых. Шчеру подвесили нагой, вниз головой, надрезы на болевых точках слабо кровоточили.

— Да выпью я сегодня или нет? — Альда поставила бокал на пол, под пальцы Эмбер. По хрустальной стенке скользнуло ещё две капельки. Тело было уже измучено, заморено, почти обескровлено.

Альда полюбовалась своими ногтями. Длинными, заточенными под клыки, усыпанными алмазной крошкой в две сотых карата, словно сахаром. Она сцапала предплечье Эмбер и вонзила когти. И не отпускала, пока бокал не наполнился. А потом чокнулась с холодным краешком подвздошной кости Эмбер и выпила до дна.

Это была худшая инкарнация бородатого Йо. Прийти в себя и увидеть Кайнорта Бритца — такое и в лучшие времена ударяло по психике.

— Где… мы?..

— Ты.

Йо сперва не понял, что его поправили. А потом вспомнил. Пристёгнутый четырьмя наручниками к кровати, он едва не свернул шею, пока озирался. Ему ещё казалось, что язык так и висит у него на груди и заливает кровью дыхательное горло. Соображалось отвратительно. Но комната была ему знакома. В аквариуме на прикроватном столике отдыхал ручной осьминог. Он сидел на округлом камне, и взгляд Йо, прыгая по знакомой обстановке и своему похитителю, настойчиво возвращался к столику. Осьминог прекрасно себя чувствовал. Он облепил свой булыжник, присосался щупальцами. Бритц из шикарного кресла следил за взглядом Йо, уложив висок на указательный палец и ожидая непонятно чего. Йо в последний раз рассеянно мазнул взглядом по аквариуму. И дёрнулся так, что наручники оставили на голых запястьях и лодыжках резаные раны:

— Йо!

Осьминог нежно обнимал голову брата. Измочаленную до неузнаваемости. На щеках были видны следы присосок, нос сплющен, передние зубы выбиты. Несмотря на инкарнацию, живого Йо стошнило на себя, и первая эмоция — ужас — вернулась рекордно быстро. Бритц удовлетворённо дёрнул уголком губ, но не улыбнулся.

«Ты».

Больше не было никакого «мы».

— Где тело, Кайнорт, где оно⁈

— На работе.

— Нет! Это каюта? Моя каюта? Куда ты меня везёшь?

— Это ты везёшь меня, — напомнил Кайнорт. — На Зимару. Мы догоняем твоего подельника с моими детьми.

Бритц говорил с ним как… как… как психоаналитик. Когда он только свалился им на голову, он был холодный убийца, способный сдерживать эмоции. Теперь он был спокойный маньяк.

— Мог бы поблагодарить: я избавил тебя от скорби по брату, — сказал Кайнорт. — А вот ты меня нет.

— Я не убивал Верманда. Это не я!

— Очень внимательно тебя слушаю.

— Это случайно вышло, — Йо откинулся на атласную подушку и заговорил в потолок. — Ты узнал совсем не то, к чему мы подтолкнули расследование. Когда ты рассказал про Зимару, нам ничего не оставалось, кроме как надёжно заткнуть тебя, а это, сам знаешь, можно сделать только одним способом. А потом мы хотели просто забрать материалы, над которыми ты успел поработать. И вот мы стоим с твоими планшетами и компьютером у тебя в холле, как пара форточников… и заходит Верманд. Это… случайно вышло, Кайнорт. Я уже выдумывал легенду, когда Йо бросил ему… ледышку эту.

— Усатый Йо лучше тебя соображал, — неожиданно рассудил Бритц. — Вы же думали, что утопили меня, неужели Верманд не сопоставил бы мою смерть с проникновением в квартиру?

— Да, но… я правда не хотел. Ты один-то был тяжёлым решением, а Верманд как будто вообще ни при чём… Мы правда думали, у тебя дома никого. Недавно же один жил!

— А у меня просто не все. Не все дома.

Прозвучало прохладно и задумчиво, будто и впрямь на приёме у терапевта. Йо снова покосился на аквариум, где осьминог забирался щупальцами в ноздри брата. Его очень заинтересовали усы над разбитой губой. Живого Йо передёрнуло.

— Тебе это с рук не сойдёт. Убийство минори протагона…

— Моя дочь пчела, Йо, — напомнил Бритц. — Она тоже протагон.

— Поэтому детей и забрали живыми. Они вошли с Вермандом, но испугались и разлетелись по квартире. Мы были терпеливы, Кай. На них пока ни царапины, хотя пацана твоего выловить удалось только на приманку.

— На сестру.

Йо вспотел. Даже инкарнация не делала из безутешных отцов и братьев бездушные машины, а Бритц, который явно не успел бы инкарнировать раньше шмеля, развалился в кресле совершенно безразличный. Впрочем, он же наблюдался у психиатра. Йо ни за что не взялся бы угадать ход его мыслей и действий. Лучше было начать говорить снова, хоть что-нибудь, прежде чем психопата уколет новая идея. Но что говорить?

— Итак, на Зимаре нашли алмазы, — мягко подтолкнул его Кайнорт, заметив, что Йо в некотором затруднении.

— Это Аббенезер Кут нашёл. Мы проследили, чем он занимается вместо игры. До этого никто даже не подозревал. Это случилось года два-три назад.

— С тех пор вы перестали принимать новых членов в Клуб.

— Да, — с хриплым облегчением Йо снова откинулся на подушки. — «Закрытый клуб для тех, кто» стал ещё более закрытым. Чем больше посвящённых, тем выше риск огласки. Кто-нибудь обязательно проболтался бы! Кто-нибудь когда-нибудь кому-нибудь… Там такие жилы, что алмазы мигом упали бы в цене. А в Клубе состояли эзеры не самой кристальной репутации.

— Например, я.

— Например, ты… Рейне Ктырь поставил условие: об алмазах знают только те, кто был на Зимаре в момент обнаружения первой жилы. Всё бы ничего, но эта ледяная хтонь… Жуайнифер уже порвал с нами, когда шамахтон Зимары стала вылезать. Она, бр-р, кошмар что такое. И она оставляла после себя некое вещество. Иглёд. При особой обработке он становится вот этой вот взрывчаткой. Аббенезер Кут повздорил с Рейне, ну и Клуб о нём… позаботился.

— Зачем Рейне Ктырю убивать члена Клуба? Раньше за ним такого не водилось.

— Я-то откуда знаю? — промямлил Йо. — Это было между ним и Рейне. И вдруг — некто посылает его труп Жуайниферу! Тот ковыряется во всём этом, привлекает… тебя. А всем известно, ты, Бритц, крыса пронырливая. И ненадёжная. Ты одиночка, да ещё лоялен к имперцам. Прямо антикоктейль.

— Вы привезли иглёд на Урьюи и послали лидмейстеру ту бандероль? Которая на видео.

Йо кивнул. Кайнорт какое-то время укладывал факты в голове.

— Ладно ещё Кут. Но почему вы пошли на убийство лидмейстера?

— Жуайниферу после выборов стало плевать на алмазы, ему нужна была власть, — огрызнулся Йо. — Он боготворил свою политику, точно как ты — перквизицию. И за себя испугался. Он бы даже предпочёл стереть Клуб с лица Зимары, лишь бы не потерять место в сейме. Искал повода. Узнай он, кто и как убил Кута, и Клубу конец. Чёрт с ним, алмазам конец. Да через сутки там бы высадился десант из полиции, геологов и журналистов! А Жуайнифер был бы герой, и второй срок в кармане. Такое гнездо разворошить… Рейне Ктырь приказал увести расследование куда подальше, лишь бы прочь от Зимары, чего бы это ни стоило. И мы увели. Почти.

— Кто увёз детей?

Шмель, несомненно, ждал этого вопроса. Но тянул, изображая труп на атласных подушках. Кайнорт бросил в его сторону керамбит, и тот разорвал покрывало между ног Йо. Тот дёрнулся и побагровел.

— Тебе не состыковаться с другим кораблём, если на мне останутся следы пыток, — холодно предупредил шмель.

— На мониторах не будет видно, цела ли твоя мошонка.

— Ты серьёзно?

— Йо, — устало улыбнулся Бритц. — Ну дай мне повод. Ну дай.

— Чёрт… Ну, допустим, Альда Хокс. Она вылетела чуть раньше. Мы условились встретиться на Зимаре, как только заметём следы и убедимся, что с тобой покончено. И отправим в утренние СМИ заметку о гибели частного сыщика на Острове-с-Приветом.

— Отправили?

— Уже во всех новостях. Под передовицей о пропаже лидмейстера, который тоже посещал проклятый остров. Люди уловят связь.

— Даже я не справился бы лучше. Я в этом одного не понимаю, Йо. Почему нельзя было просто пригрозить? Мне. Детьми. Вермандом.

— Ты бы так это не оставил. Продолжил бы копать. Мы что, тебя не знали? А следующими жертвами игльда стали бы мы с Йо. Ктырь бы и о нас позаботился. Так что на весах против старых приятелей были уже не одни алмазы, а и наша жизнь.

Кайнорт прогулялся до встроенного бара и достал банку крови. Он слышал, как Йо жадно втянул воздух. После инкарнации жажда была нестерпима. Бритц подошёл к нему с открытой банкой.

— Ты всё-таки что-то не договариваешь.

— Например, что за Йолу тебе не жить.

— А, так ты Йона, — он тонкой струйкой вылил кровь из банки на подушку рядом с Йо. — Теперь я запомню. Или нет.

Шмель взвыл, зубами впиваясь в подушку и высасывая капли. Кайнорт оставил его в компании мёртвой головы и самой безвкусной музыки, какую только нашёл в своих запасах для пыток.

Что-то всё равно не клеилось. С чего это Бритц, один из старейших членов Клуба, вдруг стал ненадёжным? Что натворил Аббенезер Кут, что Рейне Ктырю, бессменному главе Клуба, пришлось о нём «позаботиться»? И неужели Рейне не мог договориться с Кайнортом? Перетянуть его, наконец, на свою сторону. Подкупить. Чушь какая-то. Зачем это всё? Почему?

Нахель заводил гломериду во второй прыжок, а до Зимары коротким путём их осталось ещё три. Меньше суток. Альда Хокс не должна была догадаться о задержке, поэтому Нахель выжимал из двигателей всю мощь, а из себя весь гений пилотирования. По коридорам катались блестящие коричневые комочки из-под Чивойтова хвоста, и Кайнорт сосредоточился на них, чтобы ни о чём больше не думать. Он прошёл мимо рефрижератора с кровью, заглянул в него и закрыл. Прямо сейчас он не хотел, чтобы ему стало лучше физически. Всё его нутро отторгало кровь. В последний раз он пил из Эмбер и хотел как можно дольше остаться наедине с нею… хотя бы так. Нахель доводил настройки приборов до совершенства, рядом крутился Чивойт. Бритцу пришлось дожидаться, пока Пшолл найдёт свою кошку, прежде чем отправиться в полёт. Если бы Нахель не погиб на пирсе, Кайнорт теперь поговорил бы с ним, наверное. Просто так, хоть о чём-нибудь, лишь бы не задумываться о следующей фразе: не манипулировать, не угрожать, не лгать, не допрашивать, не остерегаться, не быть начеку. У него только один остался друг рядом. Но жук-плавунец был холоден, безразличен и сосредоточен на сенсорах. Посмотрев минут пять в богатырскую спину пилота, Бритц клюнул носом и просто ушёл спать.

В душевом отсеке он силком заставил себя привести в порядок всё от кончиков волос до ногтей на ногах. Но машинальные действия плохо справлялись с тревогой, потому что совсем не занимали мозг. А на что-то интеллектуальное не хватало сил. Сейчас Кайнорт не смог бы даже собрать пазл из четырёх элементов. Сам он распадался на тысячу. Отражение в зеркале двоилось и расплывалось. Спать.

Он упал на кровать. И лишь только голова коснулась подушки, Кайнорт…

…проснулся.

Он вздрогнул у себя на диване, белом и топком, как туча посреди гостиной. Ещё немного хмельной после кобравицы, ногами на журнальном столике. Его разбудила Эмбер. Не удержалась, проходя мимо на рассвете, и запустила пальцы ему в волосы. Поправила этот вихор, который вечно не поддавался. Кайнорт перехватил её руку. Тёплую, живую. Тёплую, живую! Какая же она потрясающая. Они только что скормили труп комиссара пескумбриям и пили в «Таракалье», а после Эмбер плакала на стоянке, а после… Господи боже мой, этот сон об острове отшиб последнюю его придурь, чтобы никогда больше не врать ни себе, ни ей. И не мариновать слова, пока они не прокиснут, потому что может стать поздно. И не просто поздно, а вдруг.

— Кай? Я не хотела разбудить, — Эмбер попыталась высвободить руку, хотя не слишком настойчиво. Но Кайнорт отпустил. Хотел обнять, но отпустил.

Может быть, она думала, он хочет её крови. Она никогда больше не должна так подумать о нём. Её крови он не хотел никогда. На крыльях облегчения он перемахнул через спинку дивана и встал так близко к исцарапанному счастью своему, что почуял головокружительную землянику. Серые глаза ещё вглядывались в его белые с опаской. С привычной опаской.

— Эмбер. Я тебя люблю, — он ощутил эффект антигравитации, будто три слова обладали силой заклинания. — Не отвечай, это признание тебя ни к чему не обязывает, я просто хочу, чтобы ты знала. Чтобы не боялась больше. И чтобы просто жила, и у тебя было бы всё хорошо. Я тебя люблю. Не первую, но последнюю.

Эмбер потрогала край диванной спинки и неуверенно прислонилась. Словно ей нужна была опора, чтобы выслушать. Бритц положил ладони на спинку по обе стороны от её бёдер и склонился к косточке на худеньком плече, питаясь одним только теплом, исходившим от кожи, потому что даже касаться её не имел права. Даже дышать на неё. Даже смотреть. Даже если в последний раз. Она ведь не виновата в его желаниях.

— Я подумаю над этим утром, можно? — попросила Эмбер. — По дороге на остров, на больную голову, когда мы окончательно протрезвеем.

Она невзначай повернулась и прижала его голову и губы к своему плечу. Кайнорт не знал, с чем сравнить её кожу на ощупь, может быть, с молочной пенкой на первом глотке.

— Мы не полетим на остров, это опасно и безответственно.

— А как же перквизиция? Не понимаю. Почему?

— Я сдаюсь, — сказал он. — Хочу исчезнуть и прятаться от тебя миллион лет или молча закопать миллион твоих свидетелей, и обязательно каждый раз прощаться навсегда до следующего трупа, или остаться и миллион раз заняться с тобой любовью… я захочу того, чего прикажешь, Эмбер. Может быть, собирать роботов вместе? Что сделает тебя счастливой? Я откликнусь на любое безумие, кроме ещё одной кобравицы, — Кайнорт отстранился и понизил голос до кофейной горечи: — Но на самом деле всего сильнее я хочу, чтобы мы никогда не пересекались. Раньше и теперь. Чтобы хоть один злодей обошёл тебя стороной, и ты бы не знала меня совсем.

Стало тихо. Эмбер порвала нерв между ним и собой и беззвучно плакала, приложив ладонь к губам. Слёзы катились, дрожали, исчезали за тонкими пальцами.

— Как я могу приказать тебе захотеть, Кай? — шёпотом злилась она, а Бритц отвёл её сырую руку от лица, чтобы согреть и дослушать. — Тебя обескровило чувство вины. А я не хочу… так. Так ничего у нас не получится. Ты не дышишь. А я не могу дышать за двоих. То, что ты натворил, надо… есть слово «простить», но оно неверное. Ну, помоги. Не простить. Пере… жить? Пережить.

— Ответственность, любимая, — ласково и горько объяснил Кайнорт. — Она наступает — и уже не важно, чувствую я вину или нет. Помнишь, я дважды стоял перед тобой на коленях, но ни разу не просил прощения. И не буду, потому что да, да, это неправильно, за такое нельзя простить. Я ведь всё это делал нарочно. Сознательно же. Отнял у тебя семью, дом. Даже имя. Я в ответе. И не хочу, чтобы ты, ангел, это простила или забыла. Мне просто бесконечно жаль, что исправить это уже…

— Не в твоих силах.

Кайнорт почувствовал, как покрывается мурашками, и…

…проснулся.

Пару секунд он впитывал коварство произошедшего. Не так страшен сон, в котором жив тот, кого ты потерял. Страшнее — сон, в котором помнишь, что он умер, и это уже переломало тебе кости, но вдруг выясняется, что смерть тебе только приснилась. И что на самом деле всё хорошо. Облегчение захватывает, окрыляет, переполняет жизнью. А потом всё. Опять всё. И ты заливаешься слезами в пустой кровати. Один и в темноте.

«Ты не дышишь».

Кайнорт почувствовал, что его опять тошнит, а мокрое лицо и пальцы немеют. Упал на подушку, и каюта закружилась так сильно, что его затрясло. Все струны и нити внутри него надрывались. В голове расцветала боль, резкая, как экспансивная пуля. Стало трудно дышать. Ватная слабость не давала даже открыть глаза, а когда он попытался, то понял, что почти ничего не видит. Тёмные круги, вспышки и точки. Не было сил поднять комм. Он даже не соображал, где его левая рука. Надо было уловить признаки ещё в коридоре. Теперь осталось только ждать, когда боль перемножится на горе и пересилит сознание. И он провалится в ничто без снов.

После эпохи в тёмном колодце его разбудил свет. Ничего уже не болело, но самочувствие было трупное. Нахель назойливо лез в глаза фонариком. Кайнорт хотел спросить, что он делает у него в каюте, но смог только фыркнуть, как дохлый лис.

— А вот и экспресс-тест готов, — бодро объявил Нахель и показал аптечную пластинку, полную индикаторов. — Смотри-ка, что тут у нас.

«*?№⁈##*», — в первый раз прочитал Кайнорт и прошептал:

— Я беременный?

— Так, ну, интеллект сохранён. Попробуй ещё.

«ьитмниурсокл».

Что ж. Он всё ещё не мог правильно складывать буквы в слова, но и так знал, что с ним было этой ночью. А чего он, собственно, хотел? Хроническая анемия из-за страха пить живую кровь, наплевательское отношение к мигрени, перегрузки в погоне, стресс, стресс, стресс, разъедавший гипоталамус… и курение. Последней каплей стало известие о смерти Эмбер, и вуаля. Спазм сосудов догнал его, перегнал и устроил подсечку. Нахель отошёл на минутку и вернулся со шприц-пистолетом.

— Вообще тут написано, — жук кивнул на виртуальную инструкцию, которая преследовала его по каюте, — что эффективнее инкарнации в твоём случае ничего не придумали, но через два часа мы подлетим к Зимаре. Так что лечись как смертный. Получай укол нейро-чего-то там. И ящик крови, м-м, она у Йо в рефрижераторе превосходного качества.

Кайнорт не почувствовал укола. Только щелчок. Он залил в себя банку крови и лёг было снова, но на фоне глухой полудрёмы опять прогремел Нахель:

— Слушай, знаешь… — он уставился на шприц-пистолет в своей руке. — Тот ствол, из которого Альда выстрелила в Эмбер… всё произошло так быстро, но он… вот точно так же блестел. Прямо как этот. То-то я не мог припомнить модель. А? Чего?

Он склонился над Бритцем, прислушиваясь к шёпоту:

— Вовремя же ты… вспомнил…

— Ну извини! Надо было, конечно, сразу сказать. Вот уж не думал, что ты так распсихуешься из-за Эмбер. Ты вроде как семь лет её искал, чтобы убить.