Ли Ховард и призраки поместья Симмонсов — Пирсов

11

Когда Маркус и Ли подъехали к поместью, в небе уже загорались угольки рассвета. На шорох шин, катящихся по мелкому гравию, из дома выбежали Пег и Тристин. Ли могла бы заметить на их бледных и изможденных лицах беспокойство, если бы вся ее энергия не уходила на то, чтобы сдерживать румянец и не стискивать зубы, выслушивая нотации.

— Мы тут места себе не находили, — завопила Пег, как только кеды Ли коснулись гравия.

— Простите, — было единственным, что смогла выдавить из себя Ли, прекрасно зная, что едва ли могла оправдать свои поступки настолько слабым заявлением.

Не успев осознать, что происходит, Ли очутилась в объятиях Пег. Тихо всхлипнув, та крепко сжала ее обеими руками.

— Пег, — сказал Тристин таким холодным и натянутым тоном, что Ли сразу поняла, что он вот-вот вспыхнет. — Мы же договорились. Лучше всего обсудить это завтра. Ли жива-здорова. Она дома. Остальное не важно. Мы не спали всю ночь — если мы начнем сейчас разбираться в ситуации, ничего хорошего не выйдет. Завтра.

— Вы куда добрее, чем я заслуживаю, — пробормотала Ли, выворачиваясь из объятий Пег так вежливо, как только возможно.

От попытки сдержать приступ гнева лицо Тристина приобрело багровый оттенок.

— Вы еще получите по заслугам, юная леди. Просто не сейчас.

Ли ощутила, как от ее лица отхлынула кровь. Какие формы наказания предпочитала семья Симмонсов, было для нее загадкой. Спросить об этом Миру ей даже не приходило в голову. Обремененная неопределенностью, она поплелась в дом.

— Минуточку, мисс Ховард, — ухмыляясь, крикнул ей вслед Маркус. — По соображениям безопасности должен спросить: как вы пробрались в кабинет, не приведя в действие сигнализацию? Полагаю, это там вы нашли детали полицейской операции.

Ли встала как вкопанная. Маркус мог спросить ее об этом в машине, у него была куча времени. Единственная причина тянуть до этого момента — пристыдить ее перед Тристином и Пег.

Ли обернулась и злобно впилась в него взглядом. Ей было все равно, как на это отреагируют Тристин и Пег.

— Видите то окно? — сказала она, показывая себе за спину. — Которое наверху, под самой крышей. На нем нет датчиков.

— Невозможно, — фыркнул Маркус. — На этом окне нет датчиков, потому что, если кто-то захочет в него залезть, мы сразу заметим. Тебя поймал бы патруль безопасности или засекли бы камеры. Ты врешь.

Ли сделала шаг вперед и ткнула в Маркуса пальцем.

— Я не вру. И я в него не залезала. Я из него вылезала.

Маркус открыл рот, чтобы что-то возразить, но ответа не последовало. Что Ли сможет так ловко парировать его вопрос, он не ожидал и, судя по выражению лица, совершенно не был этим доволен.

Ли развернулась на сто восемьдесят градусов и, хрустя ногами по гравию, зашагала в дом. И только зайдя внутрь, она увидела, что все это время там пряталась Мира. Ли все еще злилась на Маркуса, а потому ей на мгновение захотелось сорваться и на Миру, но, увидев на ее лице гордую ухмылку, а в глазах — восхищение и озорной огонек, она, к собственному удивлению, заключила ее в объятия.

— Ничего, — сказала Мира, похлопав ее по спине, — все будет хорошо.

— Что я наделала? — всхлипнула Ли.

Мира оставалась Мирой:

— Ты накосячила. Но тебе же шестнадцать, косячить — твоя работа.

Ли засмеялась и выпустила кузину из объятий. Промокнув глаза рукавом толстовки, она спросила:

— А ты когда-нибудь так косячила?

— По правде говоря, нет. Думаю, ты победила в игре «Сведи с ума предков».

Когда они закончили хохотать, Ли сказала:

— На рассвете меня ждет расстрел?

— Не неси ерунды, — ответила Мира. — Мы же аристократы. Тебе, моя дорогая, уготовлена гильотина.

За их спиной прогремел голос Тристина:

— Мне абсолютно неведомо, что смешного можно находить в этой ситуации. Мира! Проводи Ли в ее комнату. А потом иди к себе.

Тристин решительным шагом прошел мимо девушек к себе в офис. Они проводили его взглядом, и, когда он открывал двери, Ли на долю секунды показалось, что она увидела за ними чью-то грузную фигуру. Этот человек так хмуро и злобно на нее взглянул, что у нее кровь застыла в жилах.

— Кто это там? — спросила она Миру, когда Тристин захлопнул за собой двери.

— Ты про кого?

— Про сердитого старика в кабинете твоего отца.

— Там никого нет. Ты не спала всю ночь, вот и мерещится всякое. Пойдем, примешь горячий душ. А потом залезешь в кровать и расскажешь мне обо всех своих приключениях.

— Я думала, тебе тоже приказали идти к себе.

Мира засмеялась.

— Я перестала их слушаться в двенадцать лет. И уж точно не собираюсь начинать это делать в девятнадцать!

Ли не спешила выходить из-под теплого душа. Поначалу вода обжигала свежие порезы и ссадины, но вскоре боль сменилась легким пощипыванием. Ли изо всех сил терла себя мочалкой, отмывая с кожи и волос черные пятна, оставшиеся после поезда и грязной заправки, на которой она пряталась. Ее джинсы были так изорваны и запачканы, что отправились прямиком в мусорку. Преодолевая себя, Ли бросила в стирку свою любимую толстовку — броню, которая защищала ее со дня смерти родителей. Надев свежую, свободно сидящую одежду, она прошла по ступенькам на антресоль.

— Ну как, лучше? — спросила Мира.

— Еще как!

— Отлично. А теперь рассказывай. Выкладывай всё!

— Хорошо, но сначала ответь: когда ты успела вернуться?

— Я выехала сразу, как только мама мне сказала, что ты пропала.

Ли стыдливо повесила голову.

Мира похлопала ее по руке.

— Я в любом случае должна была уезжать сегодня утром, так что не кори себя.

— Все равно, — буркнула Ли.

— Можешь загладить вину, рассказав мне о приключениях и ничего не утаив.

Ли начала с того, как встретилась в гараже с Начо, и не прерывала рассказ до самого конца — до момента, когда она вернулась в поместье. Мира внимательно слушала, изредка задавая вопросы. Когда Ли дошла до той части, где она запрыгивала на движущийся поезд и изо всех сил старалась не упасть под стальные колеса, Мира схватила из-за спины подушку и стала колотить ею Ли, сопровождая ударом каждое слово:

— Ты… могла… себя… убить!

Мира вдруг замерла. Лицо ее побледнело, и она спешно прикрыла рот рукой.

— Прости. Не могу поверить, что я это сказала.

Понимание, почему Мире стало стыдно за свои слова, нахлынуло на Ли как поток ледяной воды. Она покраснела как рак, но перед Мирой нужно было объясниться. Кузина заслуживала этого как никто.

— Мира, тебе не нужно постоянно следить за тем, что ты мне говоришь. Пойми. То, что я сделала до приезда сюда, никуда не исчезнет. Очень неприятно, когда люди вокруг пытаются делать вид, что этого не было. Но так же неприятно, когда они ходят вокруг тебя на цыпочках и боятся сказать что-нибудь не то, будто это подтолкнет меня к этому снова. К тому же в тот раз я делала это намеренно. А сейчас я содрала себе пальцы в кровь, только бы выжить. Понимаешь?

И она показала в доказательство свои ногти.

Осмотрев их, Мира щелкнула языком.

— Абсолютно неприемлемо.

Резко спрыгнув с кровати, Мира вихрем пронеслась по ступенькам и выбежала из комнаты. Ли слышала, как она топает, спускаясь по лестнице. Услышал и Тристин.

— Вы обе должны сидеть по своим комнатам, — заревел он откуда-то снизу.

Шаги Миры снова стали громче. Хлопнув дверью, она взлетела по ступенькам обратно и плюхнулась на кровать.

— Что это сейчас было? — спросила Ли, подпрыгнув от столь стремительного приземления Миры.

Мира открыла косметичку, разрывающуюся от щипчиков для ногтей, маникюрных ножниц, лаков, кисточек и пилочек. Обхватив ладонями руку Ли, она сказала:

— А теперь колись. Ты и правда залезла отсюда в кабинет к папе или это выдумка, чтобы поставить Маркуса на место?

Ли улыбнулась:

— Я правда залезла!

Ли ужасно хотелось рассказать Мире все о Маленьком Боди. Как она встретила его у озера. Как между ними завязалась дружба. Как она нашла его дневник. Что это Маленький Боди показал ей, как спуститься. Мира заслуживала услышать историю о том, как Боди спас ей жизнь. Слова буквально срывались с языка, но какая-то ужасная тьма наползла на нее, заставив хранить молчание.

Ли было стыдно, что она покорилась Боди, позволила ему вселиться в себя — будто, согласившись на это, она каким-то образом потеряла ценность как личность.

— Что случилось? — спросила Мира.

— Ничего. А что?

— Ты просто как-то, не знаю, притихла. Минуту назад ты увлеченно рассказывала, а потом бац! И потухла.

— Наверное, вспомнила, сколько я доставила всем проблем. И какие проблемы теперь у меня! И все зря.

— Не зря, — возразила Мира. — Если ты веришь в историю этого Данте.

— Я верю ему, — ответила Ли. — Но что с того? Если он никак не связан с убийством моих родителей, то кто связан? Я не приблизилась к ответу ни на миллиметр, только хуже себе сделала.

— Вообще-то да.

Ли хмуро взглянула на Миру.

— Это было жестко, даже для тебя.

— Я хотела сказать, что вообще-то приблизилась. Если Данте и его компашка не имеют к этому отношения, значит, ты можешь перестать копать в этом направлении, так ведь? Поискать где-то еще. Метод исключения, понимаешь?

— Ты говоришь, как будто я собираюсь копать дальше.

— Собираешься. По крайней мере, я в этом почти не сомневаюсь. Ты не из тех, кто сдается, и не из тех, кто бросит дело, не разобравшись. Но тебе нужно быть осторожнее.

Ли не ответила. Неприятные ощущения в животе подсказывали: Мира права, она продолжит копать. И она готова пойти ради этого на все. Наблюдая за тем, как Мира пытается привести в порядок ее истерзанную руку, она не решалась это произнести. Это бы напугало Миру.

Это пугало и ее саму.

Не дожидаясь, пока Мира начнет читать ей лекцию о том, как безрассудно она себя повела, Ли симулировала зевоту и в процессе зевнула по-настоящему. Она опустила веки и подняла их, быстро заморгав.

— Как же я, оказывается, хочу спать.

— Представляю, как ты устала, — сказала Мира. — Я и сама вымотана. Не могу поверить, что говорю это, но, наверное, пойду-ка я к себе. Ничего, если я оставлю тебя одну? Ты же не полезешь опять в окно? И не убежишь накрывать очередного дилера?

— Не убегу, обещаю. По крайней мере, не предупредив тебя.

— Хорошо. Тогда увидимся через пару часов?

— Заметано.

Ли повернулась на бок, провожая Миру глазами. Та, уходя, закрыла за собой дверь. Солнце вставало, его согревающие лучи каскадом лились из высокого эркерного окна. Они ласкали ее, навевая воспоминания о днях, когда она до вечера играла в снегу, а потом ее долго купали в ванне и укутывали в теплое полотенце.

Она медленно моргнула, зевнула еще раз и уснула. Пока она спала, жара усиливалась. Постель начала прилипать к телу, и Ли стала ворочаться. Это был худший из всех возможных снов — когда уже понимаешь, что спишь, но все еще так сильно хочешь спать, что не можешь проснуться. Как бы сильно она ни старалась, согнать с себя дремоту не выходило. Она услышала, как постанывает, пытаясь прийти в себя, и веки ее задрожали, пропуская к зрачкам вспышки света. Но даже приложив усилие, открыть глаза и проснуться до конца не получилось.

В полусне она услышала, как в комнате что-то громко щелкнуло. Глаза ее мгновенно открылись. Сердце забилось, не давая дышать глубоко, чтобы отдышаться. Ли вскочила в постели. Посмотрев в сторону перил, она увидела, что дверь в комнату приоткрыта, а на стенах лестницы мерцает зловещий синий, почти фиолетовый, свет.

— Боди? Это ты?

Свет начал тускнеть.

Ли соскользнула с кровати и, спустившись с антресоли, подошла к двери. Выглянув, она увидела, как сине-красные блики спускаются по винтовой лестнице. Ли пошла за ними.

— Боди! Если это ты, то это не смешно, — громко прошептала она. — А если кто-то другой, то все равно не смешно.

Из открытых окон дом заливало ярким солнечным светом. Кружевные муслиновые занавески надувались и сдувались, будто дышали. Ли обдало жаром прокатившегося по дому потока воздуха. Жара была невыносимой.

Жуткий фиолетово-синий огонек спустился на первый этаж. Он был описан густым черным контуром, засасывающим в свою пустоту весь солнечный свет. В доме было тихо и пусто, Ли не понимала, куда могло испариться все семейство.

На входе в библиотеку огонек замер и замерцал, будто подзывая к себе. Спускаясь по лестнице, она почувствовала, как по ее деревянным ступеням прокатилась вибрация. Не осознавая зачем, но зная, что иначе никак, она покралась за свечением на цыпочках и, не издавая ни единого шороха, остановилась за порогом библиотеки.

— Ты, дрянная девчонка, — закричал голос, исходящий отовсюду и в то же время ниоткуда.

Двери библиотеки захлопнулись. Какая-то невидимая сила схватила Ли, перевернула ее и подвесила вниз головой. Легкие ее резко сжались: весь воздух из них вышел при перевороте. Ноги под потолком, макушка тянется к полу — Ли парила в воздухе посреди библиотеки. Удерживающая ее сила вдруг ослабила хватку, и Ли рухнула вниз. Времени опомниться ей не дали: она тут же закрутилась на полу, как юла. Не прекращая вращаться, она снова взмыла в воздух и врезалась лицом в потолок. Оттолкнувшись от него со всей силы, она смогла перевернуться и теперь смотрела сверху на мебель под собой.

— Как ты посмела отплатить этой семье предательством за оказанную тебе доброту? — заревел бесплотный голос.

Она снова пронеслась по воздуху и на всей скорости врезалась в стену рядом с гигантским портретом Большого Боди. Приклеенная к стене, она не могла пошевелиться. Единственное, что ей удалось сделать, — повернуть голову. Ее взгляд упал на угрюмое лицо Большого Боди. Увидев, как пугающее изображение начинает отделяться от картины, Ли почувствовала прилив ужасной тошноты. Глаза призрака горели фиолетово-синей яростью, а оскал был как у разозленного волка.

— Боди, пожалуйста, — взмолилась она. — Я думала, мы друзья!

Большой Боди запрокинул голову и захохотал.

— Мелкого мерзавца здесь нет. Зато есть я. О, да, я его слышу. Хнычет, нюни распустил. Постоянно распускает нюни! Умоляет меня тебя не трогать. Просит опустить на землю. Опустить? А почему бы и нет!

Сила, прижимающая Ли к стене, испарилась, и девочка с грохотом упала на пол.

— Сопляк хочет, чтобы я тебя отпустил. Никогда меня не слушает, нет! Я говорил ему, не открывай ей окно, и разве же он послушал? Нет! А теперь посмотрите на нее! Только пятнает семью позором!

В воздух, прямо над ее головой, взмыла кочерга. В ужасе наблюдая за ней, Ли увидела, как та полетела вниз, и попыталась уклониться, но Боди крепко держал ее своей призрачной хваткой. Железяка остановилась в паре сантиметров от ее лба и отлетела, лязгнув о книжную полку.

— Посмотри, что ты натворил! На нашей земле неприятель! И все из-за тебя, несносный ты мальчишка.

Ли с трудом поднялась на ноги. Что-то твердое ударило ее по затылку, и она камнем упала на пол.

В глазах у нее замелькали огоньки. Не в силах сфокусировать взгляд, она стала водить вокруг себя руками в попытках нащупать какую-нибудь мебель и подтянуться. Голова жутко кружилась. Сумев зацепиться за подлокотник кресла, она поднялась и села в него.

— А, вот ты где, — проворковала вошедшая в библиотеку Пег. — Странное дело — пока ты спала, отключились все кондиционеры. Все в саду, пьют лимонад.

Пег вдруг затихла. Обеспокоенно посмотрев на Ли, она спросила:

— Ли, ты в порядке? Ты такая бледная.

Ли увидела, как с портрета за спиной Пег на нее косится Боди. К горлу ее подступил ком, когда она заметила, что кочерга стоит на своем месте, а на полу не валяется книга. Ей захотелось закричать, но терпение Тристина и Пег и так уже было на исходе. Еще один приступ безумия — и Ли вернется в психушку еще до заката.

Изо все сил сохраняя спокойствие, она поняла, что Боди действительно ударил ее по затылку книгой, но не острым углом, а плашмя. Ли прокрутила в голове и эпизод с падением из-под потолка на пол: это было не свободное падение, опускалась она медленнее. А несущаяся на нее кочерга могла запросто прихлопнуть ее как муху, но этого не произошло. Может, Боди и был злым и жестоким задирой, но убить ее он был не готов. Ли выпрямилась в кресле и улыбнулась. Бояться его причин не было. Он либо не хотел, либо не мог серьезно ей навредить. Осознав это, она почувствовала свое превосходство.

— Все нормально, — ответила она Пег. — Просто немного разморило от жары. Лимонад был бы очень кстати.

— Пойдем, налью тебе стаканчик, — сказала Пег, приглашая Ли пойти за ней.

Ли остановилась на пороге и, развернувшись, показала портрету неприличный жест. Если Большой Боди хочет войны, он ее получит.

Во дворике сидели Тристин и Мира. Потягивая холодный лимонад, они обменивались колкостями, свойственными только беседам отца с дочерью. Заметив Маркуса, высокомерно закинувшего ногу на ногу и качающего носком в изысканной туфле из итальянской кожи, Ли стиснула зубы. После того, что сделал с ней Боди, ей не хотелось находиться в доме одной, но отвращение, которое она питала к Маркусу, делало пребывание в саду ничем не лучше.

— А вот и она, — воскликнула Мира, не дав ей времени улизнуть.

Выбора не было, Ли изобразила улыбку и двинулась к собравшимся.

— Так вот почему у меня уши горели.

Все, кроме Маркуса, засмеялись.

— А что нам еще обсуждать, как не тебя? — спросил он.

Он втянул лимонад через трубочку. Полоща его во рту, он долго в раздумьях смотрел на стакан, пока наконец не проглотил.

— Из всех нас твоя история уж точно самая увлекательная.

— Я бы не была так уверена, — парировала Ли. — Думаю, у Миры было побольше приключений в кампусе.

Мира ей подмигнула.

— Может быть. Но я своими похождениями предпочитаю не делиться.

Тристин, подавившись, брызнул изо рта лимонадом.

Ли вспомнила, как Мира ей рассказала о своем еще не завершившемся эксперименте с поцелуями, и громко засмеялась.

— Как замечательно, — протянул Маркус.

Мира улыбнулась и похлопала его по предплечью. Ли это показалось странным, учитывая то, как упрямо Мира твердила, что он ее бесит.

— Вы двое сведете твоего отца… — с мягким упреком сказала Пег, наливая в стакан лимонад и ставя его на стол между Маркусом и Тристином, как бы показывая Ли, куда ей сесть. Повернувшись к Ли, она продолжила: — …твоего дядю… — Наконец обращаясь к ним обеим, она закончила: — …в могилу.

Мира привстала и чмокнула Тристина в щеку.

— Я бы ни за что так не поступила с папочкой.

С одной стороны, Ли радовалась тем теплым отношениям, которые были у Миры с отцом. Но с другой, ей было от этого больно. Она была счастлива за кузину, но тем острее жалела себя. Ли начала потихоньку привыкать к этим людям, но при этом так сильно скучала по маме с папой, что еще не могла полностью отдаться новому чувству и стать полноценной частью новой семьи. А если учесть, что от силы десять минут назад она пережила попытку Боди до смерти ее напугать, чувства ее были в полном беспорядке.

Мира говорила что-то Маркусу, но Ли никак не могла сосредоточиться на ее словах. Предостережение Боди — «на нашей земле неприятель» — так и крутилось в ее голове, затмевая остальные мысли.

— К нам утром никто не заходил в гости? — выпалила она.

Осознав, что вопрос был совершенно не связан с темой разговора, она покраснела и извинилась.

Мира поспешила ей на помощь:

— Ли показалось, что она увидела у тебя в кабинете какого-то человека, когда вернулась домой, — пояснила она Тристину.

Тристин беспокойно поерзал на стуле.

— Нет, в это время никто не заходил. — Он на мгновенье замешкался. — Но ближе к обеду ко мне действительно приходила гостья. Женщина по имени мисс Тери.

Вмешалась Пег:

— Дорогой, ты думаешь, сейчас время для этого?

— Вряд ли настанет время лучше, — произнес Тристин уверенно. Что бы секунду назад ни заставило его задуматься, от сомнения не осталось и следа.

— Что за мисс Тери? — спросила Мира. — Кажется, я ее раньше не видела.

— Так и есть, — ответила Пег, разглаживая ладонями несуществующие складки на брюках.

— Да, — сказал Тристин. — Раньше она у нас не бывала. Ли, мягко сказать не получится, поэтому скажу как есть. Она какое-то время поживет у нас, чтобы помочь тебе приспособиться к новой жизни.

Мира насмешливо фыркнула.

— Гувернантка? Серьезно, пап?

— Я бы не назвал ее гувернанткой, — возразил Тристин. — Мисс Тери — квалифицированный поведенческий терапевт. И хоть мы и не обсуждали это подробно, Ли знала, что такой человек в нашем доме может появиться.

Ли действительно знала. Тристин и раньше об этом заговаривал, но как-то мимоходом. Так что новость оказалась все-таки для нее полной неожиданностью. Смутившись, она сжала пальцы в попытке нащупать рукава толстовки, но ее защитная броня была в стирке. Тогда она накрыла ладонями запястья противоположной руки и стала водить большим пальцем по выступающим шрамам. Опустив глаза, она впервые обратила внимание, какими стали ее руки. На все эти синяки и ссадины было страшно смотреть.

— Не много я заработала к себе доверия с тех пор, как приехала, — тихо произнесла Ли.

— Я тебе доверяю, — объявила Мира. Она пристально посмотрела на Маркуса, как бы ожидая от него ответа.

— Ты очень добра. Все вы были ко мне добры.

Это была неправда. Маркус был негодяем, но остальные действительно изо всех сил старались помочь ей почувствовать себя как дома. У Ли защемило в груди. Они принимали ее с распростертыми объятиями, а она все портила.

Удивившись, что говорит это вслух, она призналась:

— Просто я не понимаю, как могу жить как ни в чем не бывало, не зная, что случилось с мамой и папой. Я и сама хочу успокоиться, но незнание мне не дает. Как будто между мной и нормальной жизнью стоит стена.

Тристин посмотрел на нее тем же усталым, но терпеливым взглядом, которым так часто одаривал Миру.

— Поэтому мы и решили нанять мисс Тери. Тебя никто ни в чем не винит. Учитывая обстоятельства, ты просто скала.

— И к тому же какая смелая, — добавила Пег. — Я бы ни за что не полезла в то окно. И не угнала бы мотоцикл.

— И не запрыгнула бы на движущийся поезд, — сказала Мира.

— Чего? — вспыхнул Тристин.

— Э-эм… Мира, я еще не всем рассказала подробности.

Мира прикусила язык и состроила Ли виноватые щенячьи глазки.

— Может, оно и к лучшему, — сказала Пег, выпрямившись и приняв строгий вид. — Думаю, мы все уловили суть. Важнее не то, что ты сделала, а почему.

— Совершенно верно, — согласился Тристин.

— А я не согласен, — произнес Маркус.

— Да ладно, — недовольно вздохнула Ли.

Мира фыркнула, и из носа у нее брызнул лимонад.

Пока она высмаркивалась, Маркус уточнил:

— А это что еще значит?

— Это значит, — вскипела Ли, придумывая, как ему ответить, — вы не согласны, потому что вам нравится спорить.

— Я не согласен, — спокойно ответил он, — потому что я отвечаю за охрану. Ты эту охрану обошла, и мне нужно знать как, чтобы этого больше не повторялось. Насколько я понимаю, ты думаешь, что мы все тут некомпетентны и ты единственная, кто все делает правильно. Уж прости, что мой серьезный подход к работе тебя задевает.

— Я так не думаю, — возразила она.

Щеки у нее горели. Ей не хотелось верить в это, но все ее поступки: подставила Начо, разочаровалась в Тае, постоянно дерзила Маркусу — доказывали, что это правда. Именно таким и было ее мнение. Оставшееся время Ли, нахмурившись, молча пила лимонад, желая оказаться где угодно, только не здесь.