Ли Ховард и призраки поместья Симмонсов — Пирсов

5

На следующее утро Ли разбудил шум вертолета. Она приподнялась на кровати и, прислонившись к расположенному рядом окну, стала наблюдать его приземление во дворе, будто сцену из фильма. Это было настолько странно, что она засомневалась, точно ли она не спит.

Из вертолета выпрыгнул элегантно одетый пилот. Его мальчишески длинные волосы — правда, не настолько длинные, чтобы можно было назвать их вызывающими — трепал ветер, поднятый замедляющимся винтом.

Но в отличие от героев фильмов, Маркус Фигероа, а именно им, как догадалась Ли, и был пилот, удалялся от вертолета выпрямившись и с гордо поднятым подбородком, совершенно не обращая внимания на еще крутящиеся у него над головой лопасти. Подойдя к хозяевам по пышному газону, он пожал руку Тристину и поцеловал Пег в обе щеки. Взяв его под руку, та провела его в садик на заднем дворе, где их ждал поднос с кофе и выпечкой.

— Значит, вот он какой, Маркус Фигероа, — подумала Ли вслух.

Словно ей в ответ по дому пронесся леденящий вихрь.

Вчера Мира объяснила ей, что номинально Маркус занимает должность руководителя службы безопасности судоходства Симмонсов — Пирсов.

— А по сути, — продолжила Мира, — он папина правая рука. Маркус в основном ездит по миру и проводит в наших офисах инспекции и внеплановые проверки. А когда случается какое-нибудь происшествие, он приезжает на место и лично контролирует ход расследования.

Восхищение в голосе Миры сменилось пренебрежением.

— Но, как по мне, он слишком много о себе думает, особенно учитывая его возраст. Он старше меня буквально на пару лет. Думает, никто, кроме него, с этой работой не справится. Однако надо признать, он в ней действительно хорош. Когда дело касается корпоративной безопасности, он прямо-таки вундеркинд. Незаконная деятельность, контрабанда, организованная преступность и все в этом духе — все прекратилось, как только он стал главой службы безопасности.

— Ого, — воскликнула Ли. — Это все было?

— Не то слово, — ответила Мира. — Такая крупная компания, как у нас, со связями по всему миру, — для всяких гадостей мишень номер один.

Слова Миры жужжали прошлой ночью у нее в голове, словно мухи. Полночи Ли лежала в постели без сна, думая, не из-за этих ли «гадостей» погибли ее родители. А когда она наконец заснула, сон ее был беспокоен и полон кошмаров.

Когда она этим утром вживую увидела мистера Фигероа, в ней пробудился какой-то непривычный интерес, граничащий с надеждой. Ли вскочила с кровати и в спешке оделась. Она твердо решила с ним познакомиться и, если подвернется хоть малейший случай, выведать у него все, что он знает об убийстве ее родителей. Несмотря на то, что ноги у нее по-прежнему были в бинтах и болели, она во всю прыть заковыляла по дому в сад, не собираясь упускать возможность быть представленной этому человеку.

Остановившись у французских дверей, Ли сделала глубокий вдох, чтобы собраться с духом. А затем толкнула створку и выдавила из себя улыбку.

— Доброе утро, — поприветствовала она собравшихся.

— Утро? — ответил Тристин и посмотрел на часы, проверяя, действительно ли все еще было утро.

Ли пропустила эту колкость мимо ушей. Важно сейчас было то, что она стоит перед главой безопасности судоходства Симмонсов — Пирсов — перед человеком, у которого могут быть ответы на ее вопросы.

— Здрасьте, — сказала она, протягивая ему руку. — Вы, должно быть, Маркус Фигероа. Я Ли.

Маркус встал со стула и взял ее руку в свою.

— Мисс Ховард. Приятно познакомиться. Примите мои глубочайшие соболезнования.

Улыбка Ли поблекла и завяла, будто орхидея, которую вынесли на мороз.

Как Мира и описывала, Маркус был очень приятен на вид. В каждой детали его внешности чувствовался европейский шик. Его костюм с иголочки, как предположила Ли, был сшит на заказ. Туфли из дубленой кожи — начищены до блеска. А смуглый цвет лица и жесткие волосы выдавали в нем стопроцентного итальянца. Настораживал только его тон.

Смысл его слов полностью противоречил тому, как они звучали. Ли слышала эту интонацию так часто, что ей хотелось от нее кричать. Этим тоном люди говорили то, что, как им казалось, должны говорить, но не то, что они чувствуют на самом деле.

Формальность.

— Спасибо, — прошептала Ли, хоть и не знала, за что она должна быть ему благодарна.

— Бери стул и садись с нами, — пригласила Пег. — Угощайся сладостями.

Ли выбрала пончик с кремом и постаралась привлекать к себе как можно меньше внимания. Она надеялась, что Тристин и Маркус вернутся к тому, что обсуждали до ее прихода, и, может быть, что-нибудь сболтнут.

— Я как раз рассказывал Маркусу об урагане у меня кабинете, — сказал Тристин.

— Да, — произнес Маркус. — Необычное явление. А твой поступок, как я понял, был прямо-таки геройский.

Ли попыталась не дать сделать себя центром всеобщего внимания и сказала:

— Да ерунда, ничего особенного.

— Позволю себе не согласиться, — возразила Пег. — Если бы ты без колебаний туда не бросилась, Тристин мог бы там погибнуть. А ты побежала спасать его, даже не думая, что рискуешь собственной жизнью.

Ли попыталась увести разговор в другое русло:

— Если я правильно понимаю, мистер Фигероа, вы глава службы безопасности. Увлекательная, наверное, работа?

На лице Маркуса мелькнула неискренняя улыбка. Так улыбаются, когда хотят показаться скромными, но на самом деле выдают в себе только надменность и самонадеянность.

— Прошу, зови меня Маркус. А моя увлекательная работа не такая уж захватывающая, как тебе может показаться. В основном я работаю с документами и занимаюсь поиском информации. Понимаешь, злодея выдает бумажный след. Жуликов чаще сражает не пистолет полицейского, а ручка бухгалтера.

— Зачем тогда преступники вообще ведут документы? — спросила Ли.

— Затем, моя дорогая, что преступления — это большой бизнес. Они должны быть организованны. Эффективны. И чаще всего они превосходят в этом даже законные предприятия. Чтобы функционировать в крупных масштабах, организованной преступности, как любому другому предприятию, нужны горы отчетов, контрактов и квитанций.

— Вы говорите так, будто одобряете все это, — не сдержалась Ли.

— Возможно, немного восхищаюсь. Но не одобряю. Так же, как я восхищаюсь удивительной силой большой белой акулы, но не одобряю то, что она ест людей.

Мира была права насчет Маркуса. Сам он мало интересовал Ли, но она хотела выудить из него информацию о той ночи, когда убили ее родителей. Но пока Пег и Тристин вьются рядом, пьют кофе и каждый раз, когда разговор принимает серьезный оборот, обращаются с ней как с фарфоровой куклой, никаких новых сведений ей не видать. Нужно как-то загнать его в угол наедине.

— Тристин говорил, что вы приехали разбирать бардак в его кабинете. Если понадобится, я с радостью помогу, — предложила она.

— Я же говорила, что она просто чудо, — проворковала Пег.

— О да, просто чудо, — пробормотал Маркус, с опаской взглянув на Ли. — Но, к сожалению, вряд ли ты чем-то сможешь помочь. Здесь нужен человек, знакомый с повседневной работой компании, разбирающийся в ее документах и реестрах. Мне дольше все это тебе объяснять, чем сделать самому. Извини.

И снова в его голосе не проскочило ни нотки сожаления.

— Но я хочу помочь, — не сдавалась Ли. — Я же часть этой семьи, правильно?

Она мельком бросила взгляд на Тристина и Пег. Почувствовала, как у нее загораются щеки, и опустила глаза. Из головы у нее не шли наставления матери о том, что нельзя вести себя так грубо.

— Ну разумеется, — подтвердила Пег, нервно теребя пальцами золотой кулон, висящий у нее на шее.

— Что ж, — продолжила Ли, пытаясь сохранять уверенность в голосе, но в то же время стыдясь своей прямолинейности, — значит, я хочу разобраться в семейном бизнесе. Если я не буду частью бизнеса, не смогу быть и полноценной частью этой семьи. Насколько я могу судить, это одно и то же.

— Отлично сказано, — заметил Тристин. — Если ты действительно этого хочешь, думаю, мы можем над этим поработать. Но начать тебе придется с самых низов, прокладывая себе путь наверх постепенно. Как следует погрузиться в дела компании сразу с верхушки совершенно невозможно. Нужно знать слишком много тонкостей — малейшая ошибка может стоить нам миллионов долларов.

— Я понимаю, — согласилась Ли. — И все же, если найдете мне задание, зовите, я сразу приду.

Ли попросила ее извинить и вышла из-за стола, так и не притронувшись к своему пончику. Уходя, она услышала за спиной хихиканье, но не поняла, насмехаются они над ее предложением помочь или это смех одобрения. Впрочем, ей было все равно. Важно было лишь то, что ее план остаться наедине с Маркусом и расспросить его провалился.

Вернувшись к себе в комнату, она села на кровать и, поглядывая в окно на садовые посиделки, стала ломать голову над планом «Б». Но все, что приходило на ум, сводилось к слегка видоизмененному плану «А», то есть к попытке застать Маркуса одного.

И вот появилась надежда: Ли увидела, как Пег встает и уходит из-за стола. Нужно было на что-то решаться, но Ли будто приросла к кровати. Может, это ее шанс? Сердце ее бешено билось, а бурлящая кровь разносила по телу жалящие уколы тревоги.

Однако Тристин остался сидеть и, похоже, никуда уходить не собирался. Ничего не выйдет. Глубоко вдохнув, Ли продолжила наблюдать и продумывать план.

Мужчины встали из-за столика и зашли в дом. Ли знала, что направляются они в кабинет. Сгорая от нетерпения, Ли уже было рванулась к двери, но, сделав глубокий вдох, заставила себя остановиться. Нужно было держать себя в руках. Сохранять спокойствие. У нее в запасе целый день. Спешка и привлечение внимания — верный способ себя выдать.

Хождение взад-вперед по комнате занимало ее от силы минут десять. Кусая губы, она уже в сотый раз обходила ее по кругу. Голова у нее кипела. Маркус, человек, который мог ответить на до боли волнующие ее вопросы, был здесь, в этом доме, но для нее — все равно что на Юпитере.

Ли резко остановилась посреди комнаты и посмотрела на дверь. Сжав зубы, она изо всех сил попыталась сдержать соблазн выбежать, ворваться в кабинет Тристина и потребовать ответа на ее вопросы. Сдавленно прорычав и с трудом взяв себя в руки, она развернулась на сто восемьдесят градусов и снова зашагала по комнате.

Слишком погрузившись в собственные мысли, она даже не подумала о том, чтобы спрыгнуть, и медленно спустилась в гостиную зону по ступенькам и повалилась на диван. Ей не давало покоя чувство, будто своей нерешительностью она предает своих родителей. Но что еще она могла сделать? По щекам покатились слезы.

Старинный особняк вдруг заскрипел. В комнате потянуло легким сквозняком. Со стороны шкафа под лестницей донесся еле слышный грохот, настолько слабый, что Ли даже не была уверена, точно ли она его слышала. В голове у нее промелькнуло вырезанное под ступенькой имя Боди.

Она вытерла мокрые глаза рукавом толстовки и встала с дивана. Взяв с журнального столика записную книжку и карандаш, Ли зашла в шкаф под лестницей. Чтобы хоть как-то развлечься, она решила перевести на бумагу имя Маленького Боди.

Заползая под ступеньки, она почувствовала, как под ее лопатками снова шатается половица, и скорчила недовольное лицо. Когда Мира рассказала Пег о расшатавшейся доске, та попросила заглянуть в комнату Ли кого-то из персонала. Но, по словам Пег, никаких проблем с полом в шкафу этот человек не выявил. Значит, придется Ли самой показать ему эту половицу.

Передвигаться в этом тесном пространстве под лестницей было тем еще удовольствием. Прижав листок бумаги к обратной стороне ступеньки, Ли как можно шире растопырила пальцы, чтобы случайно не сдвинуть листок с места. От активного вождения карандашом по бороздкам вырезанных букв ее тело заходило во все стороны. Телефон, который она положила на грудь, — ее единственный источник света в этой темноте — постоянно соскальзывал на пол, и ей пришлось прижать его к себе подбородком. Локти затекли, а мышцы рук от одновременного прижимания к ступеньке бумажки и вождения по ней карандашом начали болеть.

— Ну, тут хотя бы не душно, — сказала она вслух, удивившись тому, как прохладно и свежо сегодня было в шкафу — в отличие от того дня, когда она только приехала в поместье и когда Мира рассказала ей про надпись.

Сделав перерыв, Ли услышала долетающее издалека гудение, будто где-то жужжала пчела. В страхе быть ужаленной она затаила дыхание.

Прислушавшись, она поняла, что гудение — на самом деле разговор, но ни разобрать слов, ни опознать говорящих у нее не получалось.

Тогда она подползла поближе к стене, к которой прилегала лестница, и приложила ухо к ее холодной поверхности. И пусть глухо и нечетко, но, приложив усилие, она услышала, как голос Тристина произнес:

— Мне нужно ответить на звонок из Тайваня. Ничего, если я присоединюсь к тебе где-то через час?

— Разумеется, — ответил Маркус. От его слов повеяло высокомерием даже через стену.

Извиваясь всем телом, Ли спешно выползла из-под лестницы. Она сняла толстовку и вытряхнула ее от пыли, будто коврик. Надев ее на ходу обратно, Ли открыла дверь и спустилась по винтовой лестнице. Прежде чем пробраться в коридор, она, будто робкая мышка, выглянула из-за угла.

Перегнувшись через перила на втором этаже, она увидела, как Тристин направляется к лестнице. Юркнув за толстую квадратную колонну, она пряталась, пока не услышала, как открывается и закрывается одна из многочисленных дверей в коридоре.

— Как продвигается? — с непринужденной вежливостью спросила она, войдя в кабинет.

Маркус даже не соизволил поднять на нее взгляд.

Он стоял над коробкой документов и книг, копался в них и раскладывал по отдельным папкам на длинном столе.

Ли думала, что Маркус не услышал ее вопроса, пока он не буркнул:

— Нормально.

Она медленно прошла вглубь кабинета, села за стол Тристина и стала крутиться на кресле.

— Так и нет для меня дел?

— Можешь, например, не стоять на проходе.

— Я не стою на проходе, — весело возразила она.

Впервые за все это время он поднял голову и посмотрел на нее.

— Полагаю, не стоишь. Главное, не трогай эти стопки документов, я все утро их раскладывал.

Он положил журнал, который читал, поверх стопки рядом с ним. Взяв из коробки точно такой же том, он стал просматривать и его содержание.

За внешним спокойствием Ли скрывалось все нарастающее волнение. Она понятия не имела, как можно мягко и невзначай спросить о такой вещи, как убийство. Не придумав ничего другого, она решила, что лучше всего будет поскорее закончить это представление.

— Мистер Фигероа…

— Можешь звать меня Маркус. И ответ — да.

— Какой ответ? — будучи застигнута врасплох, спросила Ли.

— Да, Тристин передал мне, что твоему другу из полиции — Милбэнку, если не ошибаюсь, — нужны расшифровки допросов, которые мы провели, расследуя убийство твоих родителей. Мои люди уже над ними работают. Как только полиция предоставит нам соответствующее распоряжение суда, я предоставлю им все документы.

— Как вы поняли, что я собиралась об этом спросить?

— Либо ты спросила бы про это, либо еще что-нибудь про своих родителей. Иначе зачем тебе было навязываться мне помогать? Или это просто совпадение, что, как только Тристин ушел, ты тут как тут?

Уши у нее загорелись от негодования и стыда. Ли чувствовала себя как дура. Он выставил ее посмешищем, а то, с какой бесцеремонностью и самодовольством он это сделал, буквально привело ее в ярость. Своей резкостью Маркус прошелся по ее чувствам как наждачной бумагой. За что бы его ни недолюбливала Мира, у Ли теперь были на это свои причины. Маркус определенно козел.

— И что же вам удалось выяснить? — спросила она.

— Ничего, — ответил он, приподняв лежавшие наверху стопки два журнала, чтобы положить под них тот, что он только что просмотрел. — Пока что.

— Пока что? Значит, вы не прекращаете расследование?

Будто позируя для модного журнала, Маркус присел на край стола так, что одна нога осталась на полу, и сложил руки на груди.

— Нет.

— А полиция, похоже, прекращает, — сказала она.

— Не удивительно. У них ничего нет.

Ли дернулась. Его слова были настолько холодны и жестоки, что ей показалось, будто ее ударили в живот.

Не собираясь отступать, она продолжила на него давить:

— А у вас есть?

— Еще нет. Но не расследовать тот факт, что на наших верфях нашли мертвого полицейского и его жену, представляло бы слишком большую угрозу для компании.

— Угрозу для компании? Почему?

Он поднял взгляд и долго и пристально смотрел на нее. Ей было некомфортно, но отводить глаза она не собиралась. Если это требовалось для того, чтобы узнать правду, она готова была потерпеть.

Наконец Маркус произнес:

— Никакие мои слова ничего для тебя не изменят. Я не знаю, кто убил твоих родителей, и не знаю почему. И даже если бы знал и сказал тебе, твоих родителей это бы не вернуло. Они не воскреснут. Я знаю, это жестоко, но так оно и есть. Тебе надо научиться жить дальше.

Ли выпрямилась на стуле и высоко подняла подбородок.

— Я не перестану искать правду, пока не найду ее. Не сдамся, пока не узнаю, кто сделал это с мамой и папой. Кто сделал это со мной. А затем прослежу, чтобы эти люди получили по заслугам. И даже если все решат бросить это расследование, я продолжу его сама!

Маркус встал со стола.

— Так ты только станешь мишенью, как и твои родители. Хочешь правды? Так уж и быть. Слушай. Это был не несчастный случай. Родители твои не оказались не в то время не в том месте. Их взяли на мушку. Устранили. Пустили пулю в затылок. Судя по углу выстрелов, они стояли на коленях. А после убийства место преступления вылизали до блеска. Не было найдено ни одной улики. Это значит, что работали профессионалы. Организованная преступная группа. То есть в компанию Симмонсов — Пирсов либо уже впилась зубами какая-то банда, либо отчаянно этого добивается. И чтобы эта хватка не ослабла, они готовы убить. В том числе и тебя.

К глазам Ли подступили слезы, но Маркус не закончил.

— У меня над этим делом работает целый отряд сотрудников, а мы все еще с пустыми руками. Как и полиция. Что же ты, маленькая девчонка, убитая горем настолько, что пыталась покончить с собой, собираешься сделать с мафией? Или с якудза? Или черт знает с кем? Я говорю это все для твоего же блага: сосредоточься на том, чтобы снова собрать себя и свою жизнь во что-то осмысленное, и оставь поиски ответов тем, кто знает, что делает.

Ли прикрыла рот, чтобы не закричать. Слезы лились из ее глаз рекой, скатываясь по щекам на толстовку. Она вскочила и стрелой выбежала из кабинета. Примчавшись в свою комнату, она забилась в угол шкафа и, стараясь подавить рыдания, вцепилась зубами в предплечье.