Ли Ховард и призраки поместья Симмонсов — Пирсов

9

Ли ворочалась с боку на бок под одеялом: ей было жарко и душно. Как бы удобно она ни устраивалась, страх брал над ней верх, и она снова переворачивалась. Не смыкая глаз она всматривалась во тьму, выискивая в ней хоть малейший намек на синее сияние.

Бросив попытки уснуть, она завернулась в одеяло, а затем села, свесив ноги с кровати. Дрожащими пальцами она вцепилась в простыню. Колотящееся сердце и взбунтовавшийся желудок кричали ей, чтобы она со всех ног бежала из поместья Симмонсов — Пирсов при первой же возможности. Только дичайшим усилием воли ей удалось подавить в себе желание помчаться отсюда прочь с дикими воплями.

Она наблюдала, как занимается рассвет. Покачиваясь на кровати вперед-назад, будто испуганный ребенок, она, не отрывая взгляда, смотрела на горизонт: серый цвет перетек в оранжевый, а тот, в свою очередь, плавно превратился в нежно-розовый. К тому времени, как яркое рассветное солнце окрасило небо в желтый, Ли уже надела кроссовки и скрылась за дверью. Чем раньше она исчезнет из этой комнаты, тем лучше.

— Рано ты, — заметил Тристин, когда Ли спускалась бегом по лестнице.

Она пожала плечами.

— Вы не видели Начо? — спросила она, не останавливаясь.

Глаза Тристина удивленно расширились:

— Нет. А что?

— Мне как-то с утра немного неспокойно, — соврала она. — Хотела спросить, не собирается ли он в город по каким-нибудь делам. Я бы, может, к нему присоединилась.

— Ну, его расписание мне определенно не известно, — ответил Тристин с самодовольной усмешкой.

Ли прибавила скорость.

— Пойду поищу его.

— Поговори с Пег, — крикнул Тристин ей вслед. — У нее может найтись для тебя парочка заданий, если ты так хочешь чем-то заняться.

Ли пробубнила себе под нос:

— Что угодно, лишь бы слинять из этого места.

Перепрыгнув через последнюю ступеньку, она бросилась к двери, распахнула ее и выбежала на улицу. Небо за полминуты стало еще ярче, чем когда она выходила из комнаты. Кому-то эти пастельные оттенки сада, травы и деревьев вкупе с пением птиц показались бы сказкой. Но Ли это безмятежное утро никак не помогало забыть тот кошмар, который случился с ней наяву. Она помчалась со всех ног по газону, будто пытаясь убежать от того, что Боди сделал с ней этой ночью.

Ли остановилась у гаража: здесь хранили и транспортные средства Симмонсов — Пирсов, и машины персонала. Она отыскала помятый желтый пикап Начо — значит, сам он тоже был где-то недалеко. Хоть она и не видела раньше, чтобы он чинил хозяйские машины, она все же решила пройти дальше и проверить.

В гараже было все, что можно ожидать от такой богатой семьи, как Симмонсы — Пирсы: «Феррари», «Астон-Мартин», «Порше», «Роллс-Ройс» — самые элитные автобренды. Пробираясь через ряды машин, Ли любовалась изяществом гоночных автомобилей и роскошеством седанов. Эта прогулка напоминала ей путешествие во времени: чем дальше от входа стояли машины, тем старше они были. В самом конце ее ждали кареты и двуколки.

Звук падения гаечного ключа заставил ее обернуться. Следом донесся поток испанских ругательств.

— Начо? — позвала она.

— Sí… Ой… Да, это я. Кто здесь?

Ли пошла на его голос.

В дальнем конце гаража была небольшая дверь, ведущая в еще один гараж, поменьше. В нем стояло множество мотоциклов. С одним из них — внедорожным — и возился Начо.

— Это я, — сказала Ли.

Начо вздохнул с облегчением.

— Я думал, это миссис Симмонс. Не знаю, насколько хорошо она знает испанский, но даже если совсем чуть-чуть, вряд ли она была бы рада от меня такое услышать.

Он подозрительно взглянул на Ли:

— А ты хорошо знаешь испанский?

Ли засмеялась.

— Достаточно.

— Ну-у-у, — протянул он, — вчера материлась как сапожник ты, и я это слышал. А сегодня ты застукала меня. Значит, квиты?

— Квиты, — согласилась она.

— Так что же тебя сюда привело?

— Ты говорил, мне нужно разобрать вещи родителей. Решить, что забрать, а что выбросить.

— Ага. Когда бы ты хотела поехать?

Ли потопталась на месте, кусая ногти, и, как бы спрашивая, робко ответила:

— Сейчас?

— Сейчас? Вот так сразу?

— Начо, ну пожалуйста! Мне нужно убраться отсюда ненадолго.

— А ты сказала миссис Симмонс?

— Нет. Я хотела сначала спросить у тебя.

Он снова на нее посмотрел.

— Больше похоже, что ты не хотела, чтобы она узнала — если бы я сегодня не смог. Тогда бы ты придумала еще какую-нибудь причину отсюда сбежать.

— Меня так легко раскусить?

— Нет, но ты сильно напоминаешь меня в твоем возрасте. Ты готова ехать?

— Ага, только нужно, наверное, сказать Пег.

Пожав плечами, Начо ответил:

— Легче попросить прощения потом, чем разрешения сейчас. К тому же миссис Симмонс захочет поехать с нами. А у меня есть ощущение, что ты хочешь поехать одна.

Ли усмехнулась.

— Заскочу за вещами, и встретимся у входа.

Начо поднялся на ноги. Посмотрев на свои запачканные машинным маслом ладони, он провел большими пальцами по кончикам остальных и сказал:

— Дай-ка мне минут сорок пять. А то тебе придется терпеть вонючего водителя.

— Отлично! — ответила Ли, сияя и не обращая внимания на его колкость. — На улице через сорок пять минут?

Начо насмешливо улыбнулся ей в ответ уголком рта и кивнул.

Ли вышагивала кругами по комнате и грызла ноготь большого пальца. Она понятия не имела, что будет делать, выехав с Начо из поместья. Она придумала все на ходу. Единственное, в чем она была уверена и за что ей было ужасно стыдно, — ей придется кинуть Начо.

Жестокость такого предательства наводила ее на мысль о том, чтобы ему открыться, но, чем больше она об этом думала, тем яснее осознавала: этому не бывать. Она не могла и представить себе, чтобы Начо так подставился — нарвавшись на неприятности с полицией, рискнул бы работой или даже собственной жизнью — ради нее. Придется его оставить. Но чувство вины ни на секунду не поколебало ее решительности.

Схватив с тумбочки сумку, она перекинула ее через плечо. Сумка ударила ее по ноге с глухим стуком, напомнив, что внутри все еще лежит дневник Боди. Таскать его всюду с собой и читать по паре страниц, как только случится очередной прилив грусти, вошло у Ли в привычку. Но так было до сегодняшней ночи.

Ли вспомнила, как она чуть не упала с плюща, и ее охватил страх, к которому тут же добавилось замешательство при мысли о том, как Боди взял ее под контроль. Как он завладел ее разумом. Если она и просила его о помощи, то никак не ожидала, что он сделает с ней такое. Что он в нее вселится. Тот факт, что это спасло ей жизнь, мало что значил. Ей больше не хотелось иметь с ним ничего общего.

Достав из сумки дневник, она понесла его в шкаф. Не давая себе времени подумать, она упала на колени и проползла вглубь. Перебрав несколько досок, она наконец нашла тайник и положила книжку на место.

И тут же почувствовала укол сожаления. Сначала она думала, что это Боди предал ее своим поступком, но теперь обида на него перестала казаться чем-то правильным. Закрывая за собой дверь шкафа, она чувствовала предательницей уже себя.

С улицы донесся гудок автомобиля.

Ли поспешила снова надеть сумку и выйти. Она больше не хотела думать о Боди. Она хотела поскорее выбраться отсюда, и Начо уже ждал ее внизу. Сбежав по лестнице, она стрелой вылетела на улицу и сразу села в пикап Начо. Он тронулся, не дожидаясь, пока она пристегнет ремень. Узнавшая его машину охрана без колебаний открыла ворота, и они пронеслись сквозь них, не снижая скорости.

— Идем ва-банк, — сказал Начо с усмешкой.

Ли была с ним согласна, но промолчала.

Проехав несколько километров, Начо спросил:

— Так с чего вдруг такая срочность?

— Я же сказала, — ответила Ли, не отрывая взгляд от проплывающих мимо пейзажей, — я стала чувствовать себя как в тюрьме. Мне нужно было вдохнуть другого воздуха, если ты меня понимаешь.

— Прекрасно понимаю. Время от времени у всех бывает тревожное настроение. Просто я думал, ты захочешь поехать с кем-то из родственников. Будет непросто, на тебя нахлынет море воспоминаний.

— Я знаю, но лучше уж столкнуться с воспоминаниями, чем снова увидеть его.

Ли прикусила язык. Как она могла произнести это вслух?

— Кого? Ли, с тобой что-то случилось? Кто-то дома тебя обижает?

— Нет, вовсе нет. Я хотела сказать, что мне просто снятся кошмары, — солгала она. — О том, кто убил моих родителей.

Начо бросил в ее сторону недоверчивый взгляд.

Она неловко засмеялась в попытке замять этот разговор, но не смогла не сказать ему правды, хоть и приправила шуткой:

— Я просто глупая девчонка, которой мерещатся привидения.

Начо улыбнулся.

— А, призраки поместья Симмонсов — Пирсов?

— Ты знаешь о них?

— Слышал истории. Мира рассказывает их всем, кто не прочь послушать. — Он ей подмигнул. — Или всем, у кого нет другого выбора.

— Значит, ты их не видел?

— Разумеется, я не видел того, чего нет. В страшилки я не верю.

— Я думала, в Южной Америке все в такое верят.

— Ого! Что за стереотипы?

Ли почувствовала, как ее лицо загорается от стыда.

— Ой! Я не это имела в виду.

Начо засмеялся.

— Не парься. Почти все старики и правда верят в эту чепуху, так что не так уж ты и не права. А поколение помладше — у нас есть интернет.

Ли улыбнулась и снова отвернулась к окну. Каким-то образом Начо всегда удавалось поднять ей настроение. Как и, опять же, Боди, пока он…

Она вздрогнула и отогнала от себя эту мысль.

— Замерзла?

— Нет. Просто волнуюсь.

Начо не стал ничего отвечать и только кивнул, дав ей побыть наедине со своими мыслями.

За окном мелькали кусты, деревья и дома. Некоторые здания она узнавала и задерживала на них взгляд. Чем дольше они ехали, тем больше было таких зданий, и, когда они добрались до ее района, они посыпались на нее, неся за собой мучительные воспоминания: ее школа, ее церковь и, наконец, ее дом.

Начо припарковался на пологой площадке перед домом. Заглушив мотор, он вежливо подождал, пока Ли отстегнет ремень и выйдет из машины. Ей нужно было время, и он ей его дал.

Собравшись с духом, она вылезла из пикапа и подошла к панели на двери гаража. Код она знала наизусть, но с тех пор, как она в прошлый раз набирала его, прошло слишком много времени. Нажимая последнюю цифру, она почувствовала, как где-то внутри зашевелился червь сомнения.

Но электричество загудело. Дверь, поднимаясь, скрипнула и застонала. Как и раньше, будто ничего не произошло, она загремела, поднявшись до места, которое Ли задела зеркалом фургона, когда папа разрешил ей самой выехать из гаража. Как же тогда рассердилась мама! С тех пор каждый раз, когда Ли слышала этот звук, ей становилось стыдно. А теперь она почувствовала лишь одиночество.

— А где фургон? — спросила она, уставившись в пустой гараж.

— Полиция, — без лишних слов ответил Начо.

Ли пожала плечами.

— Ну и ладно. Все равно мама хотела его продать.

Без лишних раздумий она направилась в сторону мотоцикла и аккуратно сняла с него брезентовый чехол. Вновь увидев под ним «Дукати Панигале» отца, она ахнула.

Пришедший в восторг Начо протяжно свистнул.

— Вот это, я понимаю, байк.

Не обращая внимания на Начо, Ли обошла мотоцикл вокруг. Она нежно провела пальцами по сиденью, на котором ездил ее отец, и по малюсенькому бугорку для пассажира, на котором каталась она, обхватив руками папу и восхищаясь тому, с каким мастерством он управлял этой махиной.

— Вот что я хочу забрать.

— Ты умеешь водить мотоцикл? — спросил Начо, открыв записную книжку, чтобы сделать список.

— Папа меня научил. Он думал, мама об этом не знает, но она догадалась. Она сказала мне: «Не в моих силах помешать ему быть таким, какой он есть, как и не в моих силах помешать тебе быть его дочерью. Только пообещай мне, что будешь осторожна». — Ли отрешенно улыбнулась. — Она так и не сказала ему, что обо всем знает. Думаю, мама хотела, чтобы это оставалось нашим с ним — или, по крайней мере, его — секретом.

— Похоже, у тебя была замечательная семья.

— Была, — ответила Ли.

Между ними повисло неловкое молчание. Ли открыла дверь, ведущую в дом. Она прошла через прачечную и кухню в гостиную — и замерла. Любимое кресло отца с откидной спинкой стояло на своем старом месте. На диване лежала вышивка, неоконченный результат маминого последнего увлечения. Посуда, стиральная машинка, сушилка, столы, стулья, старый хлам и всякие мелочи — все, о чем она никогда сознательно не думала, посыпалось на нее со всех сторон. У нее перехватило дыхание.

— Что же со всем этим будет?

— Миссис Симмонс говорит, часть ты можешь отправить на склад, пока не вырастешь. А часть — взять в поместье, мотоцикл, например. — Начо обвел взглядом стену с фотографиями. — Или семейные фото.

Он повернулся к ней, готовясь мягко сказать ей правду.

— Но большую часть вещей, полагаю, придется продать.

— Нет, — твердо ответила Ли.

— Ли, не получится оставить себе всё.

— Я не об этом. Я к тому, что не хочу ничего продавать. Я хочу передать вещи семьям погибших офицеров полиции, приютам для женщин и все в таком роде. Папа помогал пристроиться уличным мальчишкам. Может, организовать в нашем доме приют или что-то такое?

— Может. У тебя большое сердце, это факт, — сказал Начо.

— Еще посмотрим, будешь ли ты так думать через час, — промычала Ли себе под нос, направляясь к спальням.

Следующий пункт ее плана образовался сам собой, как только ее взгляд упал на отцовский мотоцикл. Выйдя из поля зрения Начо, она бросилась в спальню родителей. Откопав в миске, где отец держал все свои ключи, ключи от мотоцикла, она сунула их в карман толстовки и, открыв верхний ящик стола, спрятала в нем телефон.

— Слушай, Начо, — позвала она, закрывая ящик. — Тут под кроватью лежит чемоданчик. Думаю, в нем мамино свадебное платье. Не поможешь мне его достать? Хочу проверить.

Начо зашел в комнату.

— Не вопрос.

Он наклонился и заглянул под кровать.

А Ли тем временем уже пробежала через весь дом в гараж.

— Ли! — донесся из спальни его голос.

Она резким движением нацепила на голову шлем, оседлала массивный «Дукати» и завела мотор.

— Ли! — закричал Начо, со всех ног влетая в гараж.

Она выехала из гаража и, помчавшись по улице, скрылась за дальним углом, а Начо остался стоять на дороге, размахивая руками и крича ей вслед, чтобы возвращалась.

Полчаса она гнала мотоцикл безо всякой цели: ни о каком пункте назначения она и не думала. Единственное, чего она хотела, — это чтобы между ней и Начо оказалось как можно больше километров. Поначалу она радовалась тому, что воссоединилась с частичкой своего отца. Он любил свой мотоцикл, и она тоже его любила. Но эта радость продлилась недолго. Чем дольше она ехала, тем больше мрачнела и сутулилась. И тем сильнее ей становилось страшно.

Начо, наверное, уже позвонил если не в полицию, то, по крайней мере, Тристину. Ее поймают — это лишь вопрос времени. И тут, как гром среди ясного неба, на нее свалилось осознание, что она вообще-то в бегах и времени у нее мало.

Ломая голову над следующим пунктом своего несуществующего плана, она свернула в тихий тупичок и попробовала сосредоточиться. Закрыв глаза, попыталась вспомнить все подробности, которые узнала из документов, найденных в потайной комнате Тристина. Обычному человеку эта информация показалась бы в лучшем случае скудной, но ведь Ли была дочерью копа. Она знала, как ненадежны могут быть зацепки. Предположения превращаются в факты только при наличии веских доказательств. Но пока их не найдут — все держится на догадках. Решать головоломки она, как и ее отец, была мастак.

Ли, нахмурив брови, напряженно думала. Поставка из-за границы прибудет в порт завтра вечером. Что это за поставка и кто покупатель, ей было неизвестно. Однако заграничным продавцом, судя по всему, была русская мафия, а это значит, что в контейнере, скорее всего, везут запрещенные вещества. Эта догадка сама собой наводила на Томику.

Ли выкрутила газ ровно урчащей под ней машины, мотор заревел, и она снова пустилась в путь. Вскоре она уже стояла на пороге дома Томики и звонила в дверь, понятия не имея, что будет говорить.

— Вам чем-то помочь? — спросила открывшая ей пожилая женщина.

— Эм, меня зовут Ли Ховард. Я знаю Томику со школы.

Ли переступила с ноги на ногу. Что она знает Томику, было очень громко сказано. Она с ней даже ни разу не говорила. Единственное, что она о ней знала, — это то, что она проблемный ребенок и от нее лучше держаться подальше. На самом деле знала Томику не Ли, а ее отец. По долгу службы. Он арестовывал ее за торговлю наркотиками. Свидетельствовал против нее в суде. А еще ходатайствовал за нее, запросив в качестве наказания домашний арест при том условии, что она обратится за психологической помощью, пройдет курс реабилитации и выйдет в школе на среднюю четверку. Ли надеялась, что доброжелательность и хорошее отношение помогут ей добыть нужную информацию.

— Извините, но если вы знаете мою внучку, то вы также должны знать, что ей нельзя принимать посетителей без предварительной записи.

— Пожалуйста! — взмолилась Ли. — Это очень важно! Я обещаю, что это займет всего пару минут.

— Простите, — сказала старушка, начав было закрывать дверь.

Из дома донесся голос молодой девушки:

— Ли? Ли Ховард?

Ли резко хлопнула по двери ладонью, отчего у пожилой женщины глаза полезли на лоб.

— Да, это я. Слушай, можно с тобой поговорить минутку?

Томика подошла и встала за плечом бабушки. На ней была пижама, а по прическе казалось, что она только что встала с кровати. Взгляд Ли невольно упал на электронный браслет, сжимающий ее левую ногу прямо у стопы.

Явно смутившись, Томика провела пальцами по растрепанным волосам.

— Прости, что вышла к тебе в таком виде. Когда долго никуда не ходишь, как бы забиваешь на какие-то вещи.

— Томика, ты же знаешь, что к тебе запрещено пускать посетителей, — обратилась к ней бабушка.

— Все нормально, бабуль. Это дочка детектива Ховарда.

Теперь краснеть настала очередь Ли. Глаза старушки снова округлились, в этот раз сочувствующе.

— Я слышала о случившемся. Твой папа был хорошим человеком. Он такого не заслужил. И ты тоже.

— Спасибо, — прошептала Ли, уставившись в пол крыльца и изо всех сил сдерживая слезы.

— Я дам тебе пятнадцать минут, Томика, — сказала бабушка, намеренно не обращая внимания на стеснение Ли. — Но вы обе должны знать, что мне придется рассказать о вашей встрече надзирателю.

— Конечно, разумеется. Я совсем не хочу, чтобы у Томики были из-за меня проблемы.

Бабушка Томики покачала головой.

— Я старая, но за дуру меня не держите. Как по мне, это ты хочешь найти себе проблемы.

И, повернувшись к Томике, она добавила:

— Пятнадцать минут. И ни секундой больше.

— Ладно, бабуль. Хорошо.

Старушка поплелась внутрь, а Томика вышла на крыльцо и села на качели.

— Боюсь, более укромного места нам с тобой не найти.

Ли устроилась рядом с ней.

— Все нормально.

— Как я понимаю, ты не о здоровье моем справиться пришла.

— Нет. Прости, что так сюда заявилась, но я не знала, куда мне еще идти.

— Часики тикают, подружка. Давай-ка выкладывай.

— Я приехала из-за папы. Никто больше не хочет расследовать это дело. Я краем уха услышала, что в доках творится что-то неладное, и я думаю, что это связано с запрещенными веществами и с убийством папы, но никто, кроме меня, не видит связи.

Томика прищурилась и опустила уголки рта.

— Думаешь о наркоте и на ум сразу прихожу я?

— Нет! Ну, да. Может быть, — смутившись, громко ответила Ли. — Я не знаю! Я просто хочу добиться для мамы и папы справедливости. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что их убийца за решеткой. Пока не узнаю, за что моим родителям пришлось погибнуть.

— Хорошо, хорошо. Потише. Ты хочешь, чтобы у бабушки случился инфаркт?

— Прости, — сказала Ли, теребя нитки вокруг дырки на джинсах. — Я просто в таком…

— Отчаянии? Мне это знакомо. Твой старик это увидел и, чем мог, попытался помочь. Но пойми, я уже много дней в завязке и планирую оставаться и дальше, когда выйду из-под ареста.

— Значит, ты не знаешь ничего, что могло бы помочь?

— Я работала в отделе продаж, а не закупок. Сечешь? Я знаю только имя, которое мне когда-то давно сказал друг моего друга.

— Хоть что-нибудь, — умоляюще сказала Ли.

Томика колебалась. Казалось, будто она сейчас просверлит ей глазами душу.

— Я вот сижу и думаю, как офигительно бы я отплатила твоему папе за все, что он для меня сделал, отправив его дочку на верную смерть.

К горлу Ли подступил ком. Мысль о том, что Томика откажется ей помочь, приводила в ужас. Она скрутила рукава своей толстовки и стиснула зубы. Она знала, что если хочет добиться чего-то от Томики, то придется быть с ней честной. Но это значило, что придется быть честной и с собой.

Разжав пальцы, она приподняла правый рукав и повернула руку запястьем вверх.

— Незнание, кто и зачем это сделал, тоже меня убивает.

Томика посмотрела на кричащий розовый шрам на запястье Ли.

— Блин, подруга! Просто… блин! Я не знала об этом.

По щеке Ли скатилась слеза, и она опустила рукав обратно.

— Видимо, ты единственная.

Обе замолчали. Томика стала раскачивать качели, будто пытаясь утешить расстроенного ребенка. Ли этот жест показался вовсе не снисходительным, а добрым и успокаивающим. В какой-то момент Томика взяла ее за руку, но Ли даже не заметила, как это произошло.

— Ну, все, подружки, — крикнула бабушка Томики, открыв окно. — Больше времени дать вам не могу.

Ли встала и собралась уходить. Если Томика решила, что не может или не должна ей помогать, Ли все понимала. Она слишком многого просила у незнакомки, которая была в долгу у ее отца — не у нее. Томика была добрым человеком. Она не издевалась над ней. Не пыталась влезть в душу. Она позволила ей быть такой, какая она есть, и, как и Мира, попробовала ее понять, прекрасно зная, что не сможет этого сделать в полной мере. Ли уходила все дальше, и с каждым шагом тротуар все сильнее расплывался от наворачивающихся на глаза слез, но вытирать их она не хотела, чтобы не расстраивать Томику еще сильнее.

— Данте Джонс. Человек, который принимает в доках товар. Его зовут Данте Джонс. Работает в ночную смену.

— Спасибо, — сказала Ли, не отрывая глаз от полоски травы у бордюра.

Она села на «Дукати», надела шлем и, как пару часов назад поступила с Начо, выкрутила газ, оставив за спиной еще одного друга.