Легенды Шаннары. Служители темных сил

Глава 8

Ему пятнадцать лет. Он живет высоко в горах вместе со своими родителями и младшим братом. Их дом стоит чуть ниже линии снегов, но не настолько близко к общине, чтобы их беспокоило нечто большее, нежели случайная встреча с кем-нибудь из чужаков. Сюда, в горы, поднимались только звероловы и охотники, а этой публике компания не требуется. Именно такой порядок вещей устраивает его родителей: хочешь пообщаться — прежде получи приглашение, но навязывать свое общество не следует.

Он не знает, кто первым установил такие отношения, но принимает их, считая разумными. Его родители — добрые и порядочные люди, но они предпочитают уединенный образ жизни. Они — люди самодостаточные, и их вполне устраивает общество друг друга. Иногда за целый день они не обмениваются и парой десятков слов. Они поручают ему домашние дела, у него есть свои обязанности, и они ожидают, что он будет выполнять их. Он — такой же надежный и самостоятельный, как и они. Ему ни о чем не нужно напоминать, и он привык довольствоваться компанией самого себя. Очень редко случается так, что он не выполняет того, что ему было поручено.

Охотники и звероловы, поднимающиеся в горы, время от времени останавливаются поговорить, но по большей части ограничиваются тем, что машут ему рукой, проходя мимо. Все, кто живет высоко в горах, знают друг друга, поскольку их немного. Они поддерживают ни к чему не обязывающие отношения и даже ненавязчиво заботятся о соседях, главным образом тогда, когда считают это крайне необходимым и когда это не доставляет им серьезных неудобств. Никто не ожидает большего. Самодостаточность и самостоятельность — кодекс их жизни, который принимают и соблюдают все.

Это хорошая жизнь.

Время от времени он ходит в Гленск-Вуд или Коллинг-Уэллс за товарами и продуктами — за тем, что его семья не может сделать или вырастить сама. Визит в одну из деревень совершается примерно раз в месяц в хорошую погоду, но бывает, что и в плохую. Такие походы стали его обязанностью, чему способствовало то, что он умеет торговаться и проявляет разумную осторожность в сделках. Когда его посылают приобрести что-либо, он обычно покупает хороший товар по приемлемой цене. Из-за того что уклад деревенской жизни и большое скопление людей раздражают его меньше, чем родителей, подобные вылазки не вызывают у него протеста. Он обнаруживает, что, хотя ему нравится уединенная жизнь, он испытывает симпатию к другим людям. Он знакомится с некоторыми из тех, кто живет в долине, и кое-кто из них даже становятся его друзьями.

Одна из них — девушка.

Он встречает ее случайно, за несколько дней до своего четырнадцатилетия, возвращаясь домой из Гленск-Вуда. Она спускается по той же самой тропинке, по которой поднимается он, и, когда он видит ее, у него замирает сердце. Он даже пугается, что оно больше никогда не застучит вновь. Она высокая, стройная и красивая, и он еще не встречал никого, подобного ей. Он машинально замедляет шаг, охваченный чувствами, которых никогда не испытывал, но она, похоже, ничего не замечает. Она приближается к нему, кивает головой в знак приветствия и идет дальше. Она не произносит ни слова и даже не оглядывается.

Он видит это, потому что смотрит ей вслед.

Проходит несколько недель, прежде чем он снова оказывается в Гленск-Вуде, и то только потому, что ему удается скрыть действительную причину своего визита туда. Он не знает, как зовут девушку. Он не знает, где она живет. Но он уверен, как это случается с молодыми людьми, что найдет ее. Он пускается в путь, сгорая от нетерпения. Он быстро добирается до Гленск-Вуда и проводит несколько часов, наобум разыскивая ее, полагая, что непременно наткнется на нее. Но его поиски оказываются тщетными, он начинает расспрашивать о ней, намекая на некую сделку, которую намерен совершить. Однако его вновь ждет неудача. День близится к концу, и он вынужден вернуться домой, зная о ней не больше, чем в тот день, когда встретил ее.

Для него не имеет значения, сколько на это уйдет времени или каких усилий это от него потребует, — он все равно найдет ее.

Проходит целый месяц, прежде чем он делает новую попытку. К тому моменту он уже начинает думать, что лукавит с собой относительно того, что возможно, а что — нет. Девушка наверняка приезжала к кому-нибудь в гости. Быть может, она встретилась ему, направляясь куда-то по своим делам. Она может никогда не вернуться. Он начинает сомневаться в правильности своего поведения. Оценивая свои поступки с точки зрения здравого смысла, он понимает, что ведет себя глупо, но почему-то никак не может успокоиться. Он еще никогда и ни к кому не испытывал подобных чувств. У него очень мало знакомых девушек-сверстниц, и ни одна из них не произвела на него такого впечатления. Но почему с этой девушкой у него все по-другому? Ему не нравится, что она не идет у него из головы, хотя, откровенно говоря, он понимает, что ему вряд ли стоит на что-то рассчитывать.

Но он все равно идет и ищет — и на этот раз находит ее.

И вновь все происходит случайно. Он приходит в Гленск-Вуд вскоре после рассвета, выйдя из дома еще затемно, чтобы сполна воспользоваться светлым временем дня. Он как раз проходит мимо домов на северной окраине, еще даже не начав искать ее, просто направляясь к центру деревни, и внезапно видит ее. Она работает в саду — делает грядку на вскопанной земле, а потом бросает в нее какие-то семена. Он останавливается в начале каменной дорожки, ведущей к двери ее дома, и смотрит на нее, не зная толком, что делать дальше.

Спустя пару секунд, по-прежнему не поднимая головы, она спрашивает:

— Тебе больше нравятся азалии или душистый горошек?

Он колеблется:

— Азалии более зимостойкие, а душистый горошек лучше пахнет.

Он не верит, что сказал это. Он не разбирается в цветах — во всяком случае, не настолько хорошо, чтобы отдавать предпочтение какому-либо виду. Они нравятся ему, но он очень редко высказывает свое мнение о них даже матери, которая обожает цветы.

— У тебя есть сад? — спрашивает она.

— У моей мамы есть.

— У твоей мамы? А где ты живешь?

— К северу отсюда, чуть пониже линии снегов.

— Холодная и неприветливая местность. Что привело тебя в Гленск-Вуд?

Он вновь колеблется.

— Дела.

— Дела, — повторяет она и на этот раз поднимает голову. У нее длинные волосы цвета спелой пшеницы, поразительные зеленые глаза и точеные черты строгого лица. — Неужели я ошибаюсь и ты действительно пришел сюда только по делам?

Он проглатывает свои опасения и храбро улыбается.

— Нет, я надеялся увидеть тебя.

Она тоже улыбается.

— Вот это намного лучше. Со мной можно говорить начистоту. То, что я еще увижу тебя, я поняла по твоим глазам, когда мы встретились на тропинке. Так что тебе незачем притворяться.

Он качает головой, смущенный и растерянный.

— Я не… На самом деле…

Она выпрямляется. Оказывается, она высокого роста, почти такая же высокая, как он.

— Чтобы оказаться здесь в такой час, ты должен был очень рано выйти из дому. Не хочешь ли чего-нибудь съесть? Моих родителей нет дома. Мы могли бы поговорить.

Она смотрит на него, ожидая ответа. Смотрит смело и с вызовом. Он вдруг понимает, что ничего так не желает, как принять ее приглашение, но не уверен, что может позволить себе это.

— Мы можем поговорить здесь, — откликается он, пытаясь выдержать ее взгляд.

Она изучающе смотрит на него еще минуту, похоже, размышляя; стоит ли тратить на этого парня свое время и душевные силы. Затем она походит к нему и берет его под руку.

— Можем, — говорит она. — Но не станем.

Он позволяет увлечь себя к дому, с удивлением отмечая, что у нее сильная рука.

— Ты боишься меня? — любопытствует она вдруг.

Он пожимает плечами и выдавливает неуверенную улыбку.

— Думаю, ты уже знаешь ответ на свой вопрос.

Она улыбается:

— Ты прав. Знаю.

Сознание медленно возвращалось к Серому Стражу. Ему показалось, что он целую вечность выбирался из беспросветного забытья. Но боль и воспоминания о первопричине того, почему он оказался в таком состоянии, помогли ему, и, собрав остатки сил, он с трудом вынырнул на поверхность реальности.

Сидер Амент открыл глаза и огляделся.

Первым, что он увидел, была залитая кровью и располосованная, с запрокинутой мордой туша твари. Он несколько секунд смотрел на нее, пытаясь осмыслить то, что видит, и представить себе оружие, сотворившее такое.

Затем он заметил, что его тело украшают самодельные шины и бинты. Его потрепанная серая одежды была разрезана в нескольких местах так, что были обнажены грудная клетка и сломанная левая рука. Пожалуй, именно в этих частях его тела и сосредоточилась самая сильная боль, да и в целом ему досталось изрядно.

Рядом, нетронутый, лежал его заплечный мешок. Правая рука по-прежнему сжимала черный посох.

— Ага, пришел в себя наконец-то! — прогудел у него над головой чей-то голос. — Добро пожаловать обратно в мир живых!

В поле зрения Серого Стража появился мужчина. Он был высок, широкоплеч и мускулист, его бронзовое от загара лицо было испещрено шрамами. На руках у него недоставало нескольких пальцев. Сказать что-либо определенное о его возрасте было трудно, но его молодость уже явно миновала. Он был одет в черное, и его наряд являл собой живописное сочетание толстой кожи и тяжелых металлических застежек и заклепок. Одежда была столь же потерта и побита жизнью, как и ее владелец.

Он приветливо улыбнулся Серому Стражу и присел рядом с ним на корточки. Спутанные черные волосы упали ему на лицо.

— Я уж начал бояться, что ты так и не придешь в себя. Мне показалось, что мои повязки не помогут вернуть тебя к жизни.

Сидер Амент облизнул губы.

— Нет, они помогли, спасибо. У тебя есть вода?

Здоровяк выпрямился и отошел на несколько шагов туда, где Серый Страж не мог видеть его, а потом вернулся с мягким кожаным бурдюком в руках. Он поднес его отверстие к губам Сидера Амента, и тот жадно сделал несколько глотков.

— Не пей много, — предупредил его мужчина. — Пока я не буду уверен в том, что твои раны не опаснее, чем выглядят, этого не стоит делать.

Сидер благодарно кивнул и глотнул еще пару раз.

— Ну хватит, довольно. — Мужчина отнял от его губ бурдюк и выпрямился во весь рост. — Знаешь, а ведь тебе полагается быть мертвее мертвого. Я видел, что творила с тобой эта тварь. Жуткое зрелище! Но ты, парень, не дрогнув, выдержал парочку таких ударов, какие сразу же отправили бы к праотцам обычного человека. Значит, ты не совсем обычный, верно?

Сидер прикрыл глаза.

— Как ты называешь эту тварь? У нее есть имя?

— Она называется хагеналь. Дикий зверь, но достаточно умный, чтобы перехитрить тебя, если ты оплошаешь.

— Это я уже понял, испытал на собственной шкуре. Их здесь много?

Здоровяк отрицательно мотнул головой.

— Нет. Раньше было больше. Они — уроды, мутанты, оставшиеся после Великих Войн. Мы — я и такие, как я, — делали все возможное, чтобы уничтожить их поодиночке, но это не так-то легко сделать. — Он помолчал. — Вообще-то, они охотятся парами. А этот путешествовал один, что довольно-таки странно.

Серый Страж кивнул.

— Я убил его самку пару дней назад, после чего отправился по следам этого урода, чтобы покончить и с ним. Я не хотел, чтобы он привел остальных туда, откуда я пришел.

— Похвальное стремление. Если им понравится какое-нибудь место, где, охотясь, можно добыть много еды, они приводят с собой попировать всех своих сородичей. — Здоровяк сделал паузу. — А ведь ты пришел откуда-то с гор, верно?

Сидер поколебался, но потом кивнул:

— Это довольно далеко отсюда.

— Никогда не забирался в горы так высоко. Что мне там делать? Мне и здесь хватает работы, на равнинах и в лесах. Я помогаю поселенцам. На мой взгляд, это занятие тебе вполне подойдет.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты можешь стать наемником. Работать за плату. Не пробовал? Ладно, можешь не отвечать. Я донимаю тебя вопросами, когда должен подумать о том, чем бы накормить тебя. Ты же, наверное, умираешь с голоду. Хочешь перекусить? Буря ушла на север, так что пока можно не беспокоиться насчет укрытия. Ну, что скажешь?

С молчаливого благословения Серого Стража здоровяк развел костер и принялся готовить варево из бобов, овощей и солонины, которые достал из своего заплечного мешка.

Угощение получилось царским; Сидеру показалось, что ничего вкуснее он не ел уже давно, и он съел всю порцию без остатка, невзирая на то что чувствовал себя неважно. Он также сгрыз корешок какого-то растения, которое, по словам его спасителя, притупляет боль. Его как раз надо было есть на полный желудок, дабы избежать спазмов и судорог. Пожевав корешок, Серый Страж убедился, что здоровяк его не обманул.

— Меня зовут Деладион Инч, — представился тот, когда с едой было покончено и они возобновили разговор.

— Сидер Амент, — назвался Серый Страж и протянул руку.

Инч пожал ее.

— Ну а как называется эта черная деревяшка, которую ты таскаешь с собой? Я попытался было вынуть ее из твоей руки, пока возился с тобой, — ну, ты понимаешь, не для того, чтобы украсть, а чтобы было легче обработать твои раны, — но ты вцепился в нее мертвой хваткой. Она засветилась, когда я дотронулся до нее. Я счел это дурным знаком, к тому же видел, как она обошлась с хагеналем.

Серый Страж заколебался. Он еще не решил, что можно рассказывать своему новообретенному товарищу, пусть тот даже спас ему жизнь, а о чем лучше умолчать. Не в его правилах было выбалтывать первому встречному что-либо помимо самого необходимого. Он проникся симпатией к здоровяку, но ведь ему ничего не известно о нем, кроме имени. А доверять людям, которых не знаешь, чревато непредвиденными последствиями.

— Эй, ты не на допросе, так что можешь не волноваться, — сказал Инч, прежде чем Сидер успел принять какое-либо решение. — Я умею распознавать магию, когда сталкиваюсь с ней. Она все еще встречается здесь, даже теперь, когда люди привыкли убивать себе подобных дубинами. Хотя сам я ей не доверяю. В отличие от других, которым иногда удается заставить ее работать на себя. Сдается мне, ты один из них. Но такого посоха, как у тебя, ни у кого нет. Вот я и спросил тебя о нем из чистого любопытства.

— Посох передал мне мой предшественник, один из многих, кто носил его до меня, — ответил Серый Страж, решив наконец, что кое-что он может без опаски поведать Инчу. — Это долгая история. В старые времена их называли Рыцарями Слова. Ты слышал о них?

Здоровяк отрицательно помотал головой.

— Никогда не слышал. Хотя в старину люди частенько вспоминали о Слове. Некоторые до сих пор помнят его, правда, их осталось очень мало. Да и смысла в нем особого нет. Но ты все-таки расскажи мне о своем посохе поподробнее. — Он помолчал. — Послушай, я знаю, ты думаешь, что я чересчур любопытен. Но мне нравится всякое оружие. При моем роде занятий я постоянно пользуюсь им и вижу, как используют его другие, но я никогда не видел ничего похожего на твой посох.

Сидер пожал плечами.

— Насколько мне известно, второго такого нет. В долине, где я живу, их когда-то было два, но один был уничтожен. Так что теперь остался только этот, и я — единственный, кто может им пользоваться, а в руках других он — бесполезная вещь.

Здоровяк некоторое время раздумывал над его словами. Потом он ухмыльнулся, сунул руку за спину и вытащил из чехла зловещее на вид оружие с закопченным черным стволом.

— Когда-нибудь встречал такую штуку?

— Нет, — ответил Серый Страж. — Но я знаю, что это оружие времен Великих Войн. Его применяла правительственная армия, а потом — ополченцы, после того как армия была разгромлена. Оно стреляет металлическими зарядами, верно?

— Да, патронами с металлической дробью. — Здоровяк сунул руку в карман и показал ему один заряд. Длиной он был около трех дюймов и примерно дюйм в диаметре, покрыт металлической оболочкой с нанесенными на ней красными кольцами. — Если выстрелить такой штукой в человека, она проделает в нем сквозную дыру размером с кулак. От него никто не защищен, даже хагенали. Говоришь, у тебя последняя из этих черных штуковин? Что ж, у меня тоже последний экземпляр. «Тайсон Флечетт», лучший бластер, который когда-либо производили оружейники. Он сменил нескольких владельцев, пока не попал к моему отцу, а уже от него — ко мне. Я хорошо забочусь о своем любимце.

Он протянул оружие Сидеру, чтобы тот осмотрел его. Сидер заколебался, но потом кивнул и принял бластер. Он внимательно разглядывал его, вспоминая все, что слышал об этом чудовищном оружии от людей из долины, которые утверждали, что их предки принесли с собой несколько таких штуковин, прежде чем туманы сгустились и запечатали их в анклаве. Постепенно бластеры заржавели и пришли в негодность, так что их выбросили и забыли о них. Со временем, насколько он помнил, заряды тоже превратились в бесполезный хлам. А потом потерялись и они.

— Можешь оставить свою магию себе, — продолжил Деладион. — Я предпочитаю свой «Флечетт». Он еще никогда не подводил меня и не подведет.

Похоже, он ничуть не сомневался в этом. Сидер протянул ему оружие.

— Я так и не понял, как оно действует. Знаю только, что оно спасло мне жизнь. Главное, что тебе оно служит верно.

Здоровяк согласно закивал.

— Безотказная вещь. У меня были и другие штучки — другое оружие и взрывчатка. Все дело в том, что я умею с ним обращаться, знаю, как ухаживать за ним и поддерживать в работоспособном состоянии, чтобы оно выполняло ту работу, для которой предназначено. Большинство людей уверены, что достаточно просто направить оружие на цель и выстрелить в нужный момент — и все, никаких проблем. Эти люди уже умерли или скоро умрут. Но только не я! — Его лицо озарилось широкой улыбкой. — А как насчет тебя, Сидер? Ты делаешь что-либо, чтобы твой черный посох оставался безотказным? За ним нужен какой-то особый уход?

И вновь Деладион как-то уж очень навязчиво интересовался посохом. Сидер пару секунд молча всматривался в него, а потом сказал:

— Обычно я о таких вещах не распространяюсь. Дело не в том, что я не доверяю людям, — это привычка. Но ты спас мне жизнь и кажешься неплохим малым. Поэтому я готов заключить с тобой сделку. Я расскажу тебе о посохе, если ты взамен расскажешь мне о мире, в котором живешь, — потому как мне о нем ничего не известно. Я столько времени провел в изоляции, в долине высоко в горах, что не имею ни малейшего представления о том, что здесь сейчас происходит. Возьмем этих хагеналей. До сегодняшнего дня я о них не слышал и ни разу не встречал их. Я не знаю, как тут у вас обстоят дела, а знать это мне необходимо.

Здоровяк в недоумении уставился на него:

— Ты не знаешь ничего?

— Не больше того, что увидел с тех пор, как спустился с гор, а это было день или два назад. Правда, кое-что ты мне рассказал.

Деладион покачал головой.

— Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Тебе повезло, что ты до сих пор жив, даже учитывая мою помощь. — Он, в свою очередь, помолчал, разглядывая Сидера. — Значит, ты предлагаешь, чтобы мы еще немного времени провели вместе, обмениваясь сведениями: я об этом мире и о тех, кто в нем живет, а ты — о посохе и его магии? Я правильно тебя понял?

Сидер кивнул.

— Я все равно не смогу пуститься в путь прямо сейчас, во всяком случае самостоятельно. Я даже не знаю, сумею ли отыскать безопасное местечко, чтобы передохнуть, пока не заживут мои раны. Я обязан тебе жизнью, но то, что ты меня спас, налагает и на тебя некие обязательства. Никогда не слышал ни о чем подобном? Так что, если ты найдешь нам уютную берлогу и согласишься побыть со мной еще денек или около того, я буду тебе весьма признателен. Но если не можешь, то я пойму.

— Почему же, я могу остаться с тобой. Пока еще я сам себе хозяин. И все безопасные местечки в этой части страны мне известны наперечет. Это моя территория, Сидер, и я знаю здесь все, что следует знать. — Он поскреб заросший щетиной подбородок и передернул плечами. — Ладно, я согласен на такую сделку. Ты мне нравишься. И мне не по душе мысль о том, что ты можешь умереть, если я брошу тебя одного. Ты прав — откуда тебе знать, где можно отыскать безопасное местечко? Даже если бы ты был в состоянии отправиться в путь, я не поставил бы на то, что ты сумеешь вернуться обратно без посторонней помощи. Во всяком случае, пока ты мало что знаешь.

Сидер промолчал — сказать ему было нечего.

Здоровяк поднялся на ноги.

— Что ж, отлично. Для начала нам нужно подумать о том, где можно укрыться. Там мы и поговорим. Так ты можешь идти?

Выяснилось, что Серый Страж и стоять-то толком не мог. Он попытался сделать шаг с помощью Деладиона Инча, но тут же повалился на землю — он ослабел и к тому же у него закружилась голова. Здоровяк велел Сидеру оставаться на месте, заявив, что он кое-что придумал. Он направился в лес и вернулся буквально через пару минут, держа в руках стволы двух молодых деревьев. Ему понадобилось меньше двадцати минут, чтобы соорудить некое подобие салазок из плаща, натянутого меж двух шестов, которые он сделал из стволов деревьев, обрубив на них ветки своим огромным ножом. Как только салазки были готовы, он заставил Сидера лечь на них, а сам впрягся с одной стороны, ухватившись за концы шестов своим лапищами. Таким порядком они двинулись в путь. Путешествие оказалось не из приятных — салазки подпрыгивали на неровностях почвы, усеянной камнями, и Сидер даже подумал, что лучше было бы ему все-таки идти пешком. Но Инч, похоже, нутром чуял, что тот еще не готов к такому подвигу, а вслух заявил, что у Сидера могут наличествовать внутренние повреждения, о которых он даже не подозревает. Так что Сидер вынужден был смириться с таким способом передвижения. Он откинулся на спину и стиснул зубы, терпеливо снося толчки и тряску, сжимая в руках посох и чувствуя, что магия отвечает ему. Он знал, что у носящего посох раны заживают быстрее, чем у обычных людей, и уже ощущал, как его кости и мышцы срастаются.

Переход длился чуть больше двух часов; они покинули скалистые предгорья и углубились в молодой и зеленый лес, в котором пахло жизнью и чистой водой. Однако ни источников воды, ни признаков жизни Серый Страж не заметил, но он чувствовал, что они где-то рядом, просто скрываются от его взора. С юга налетал легкий ветерок, свежий и прохладный. На земле трепетали пятна солнечного света — в просветы между кронами деревьев падали лучи дневного светила. Довольный Инч даже замурлыкал себе под нос какую-то мелодию.

Но их взоры то и дело натыкались на напоминания о вещах отнюдь не радостных. Здесь была жива память о прошлом, на встречу с которым и рассчитывал Сидер Амент. Порывы ветра время от времени приносили с собой запахи гниения и химикатов; правда, через мгновение эта вонь улетучивалась. За деревьями, меж которыми петлял здоровяк, таща за собой Сидера, кое-где виднелся искореженный лес и проплешины обезображенной, выжженной земли. Один раз вдалеке Серый Страж разглядел очертания того, что явно некогда было крепостью, — теперь она была разрушена почти до основания. Он внимательно вглядывался в окружающий мир и жалел о том, что не может удовлетворить снедавшее его любопытство, разглядев все повнимательнее и с близкого расстояния. Процесс выздоровления был еще далек от завершения, и силы пока не полностью вернулись, так что ему придется потерпеть.

— Осталось совсем немного, — сообщил ему Деладион Инч, когда они остановились передохнуть, но это прозвучало весьма расплывчато.

Наконец они вышли из леса. Перед ними простиралась равнина. Почва здесь была твердой, известняковой; на ней повсюду росли жесткие низкорослые кусты. Потоки воды вымыли в грунте большие канавы и целые овраги. На почти плоской поверхности там и сям высились кучи камней, были видны выходы скальной породы, иногда весьма причудливых очертаний.

На этой дикой равнине притягивали взгляд массивные, некогда обнесенные стенами руины. Постройки были многоуровневыми. Они просели, крыши провалились внутрь, а оконные и дверные проемы пугающе зияли чернотой. Сохранившиеся башни и участки внешней стены говорили о том, что когда-то это была огромная и мощная крепость.

«Да это же та самая крепость, которую я видел раньше!» — сообразил Серый Страж.

— Вот мы и на месте, — провозгласил Деладион Инч, опуская на землю концы шестов и устало поводя плечами. — Знаешь, а ты весишь намного больше, чем я думал.

Сидер Амент сел, продолжая внимательно рассматривать развалины крепости. Похоже, ее возвели в те времена, о которых он слышал от людей, еще помнивших историю старого мира. Судя по внешнему виду крепости, было это еще в эпоху, предшествующую Великим Войнам.

«А может быть, и не так давно», — вдруг подумал он.

— Когда ее построили? — обратился он с вопросом к Инчу.

Его спутник лишь пожал плечами.

— Двести, может, триста лет назад, — ответил он, подтверждая предположение Серого Стража. — Когда-то ее возвели те, кто называл себя людьми и кто сумел прожить достаточно долго, чтобы закончить строительство, но потом их всех покосила чума. — Он покачал головой. — Легенды гласят, что чума погубила большую часть тех, кто уцелел после огненного шторма, который практически уничтожил все живое. — Инч перевел взгляд на Сидера. — Нам о многом нужно поговорить.

— Здесь? — Серый Страж жестом указал на развалины.

— Тут достаточно безопасно.

— Что-то непохоже.

— Разве? Впрочем, в этом мире не осталось по-настоящему безопасных мест. Ты этого не знал? — Здоровяк рассмеялся. — Давай-ка заглянем внутрь.