Легенды Шаннары. Служители темных сил

Глава 13

Маленький отряд выступил из Арборлона на рассвете следующего дня, направляясь на северо-запад, к высящимся вдали пикам, обрамляющим проход Афалион-Пасс. Они спустились с холмов на равнины Элдермера, которые Пан и Пру пересекли на пути к Эльфам, а затем свернули к северу, к верхней границе озерного края. За ночь погода испортилась, тяжелые тучи вновь наплывали из-за края долины, затянув сплошной, непроницаемой пеленой небо, с которого сочился тусклый серый свет. Когда они двинулись в путь, на землю пал легкий туман, так что их одежда вскоре покрылась мелкими капельками, сверкавшими наподобие крошечных бриллиантов.

Пантерра Ку полной грудью вдыхал чистый и сладкий утренний воздух, в котором ощущался свежий аромат земли и трав, аромат самой жизни. После ночного сна голова у него была ясной, он чувствовал себя хорошо отдохнувшим, а перспектива исследовать проход бодрила его, равно как и успех Фрины Амарантайн в переговорах с отцом. Сейчас она шагала рядом с ним, и на ее лице было написано нетерпеливое ожидание, а взгляд безостановочно перебегал с одного фрагмента ландшафта на другой. Она двигалась, экономя силы, а это значило, что девушка привыкла к долгим пешим прогулкам. Ему понравилось то, что она отказалась отдать кому-либо свой заплечный мешок и несла его сама. Принцесса также ясно дала понять, что намерена наравне со всеми делить все обязанности и будет стоять на часах, если понадобится. А еще она сказала, что будет им благодарна, если они станут обращаться к ней по имени, а не употреблять придворный титул. Она также обмолвилась, что рассчитывает предстать вместе с ними перед своим отцом, когда они будут докладывать о том, что сумели обнаружить, какими бы ни оказались эти сведения — плохими или обнадеживающими.

Было совершенно очевидно, что она рассчитывала стать равноправным членом их маленького отряда и была согласна беспрекословно выполнять все, что от нее потребуется.

Пантерра вдруг заметил, что она улыбается ему.

— Что? — спросил он, улыбаясь в ответ.

— Я просто вспомнила, что говорила отцу, когда просила его разрешить мне присоединиться к вам в этом путешествии.

— Расскажи. Ты никому и словом не обмолвилась о том, как тебе это удалось.

Фрина пожала плечами.

— Тебе это будет неинтересно.

— Интересно, — настаивал он. — Думаю, ты повела себя очень умно.

Она окинула его взглядом, который ясно говорил: она полагает, что он смеется над ней. Но потом вдруг заговорила:

— Ну хорошо. Я сказала ему, что хочу пойти в поход из-за тебя. Я сказала, что хочу узнать тебя получше и что ты показался мне интересным парнем. И еще я сказала, что тебе неуютно среди Эльфов и что в Арборлоне ты будешь держаться замкнуто. А вдали от города, в горах, где нас будет всего пятеро, ты можешь раскрыться.

Теперь пришла очередь Пана уставиться на нее.

— Ты сказала ему, что я тебя интересую? Тогда он наверняка расспрашивал тебя обо мне. Что еще ты сказала ему?

Фрина рассмеялась.

— Немногое. В частности, что ты — интересный человек. Надеюсь, так оно и есть. Мне будет очень стыдно признаться, что я ошиблась.

Он понял, что она поддразнивает его. Она проверяла его! Иначе зачем бы еще ей так вести себя?

— Пожалуй, мне не хочется, чтобы ты ошиблась насчет меня. Впрочем, не мне судить, интересный я или нет.

— Да, в этом ты прав, — согласилась девушка. — Я сама буду решать. Кстати, я рассказала отцу и о том, что ты пришел сюда вопреки воле ваших лидеров. Я сказала ему, что Дети Ястреба относятся к Эльфам с неприязнью, но что для тебя важнее твоя дружба с Ташей и Тенерифе, чем недовольство секты.

— В этом ты права. — Пантерре подумалось, а не известно ли ей что-либо конкретное о том, что у него действительно существуют проблемы со Скилом Эйлом и сектой. Таша мог проговориться, хотя ему это было несвойственно. — На самом деле большие неприятности мне не грозят.

— Видишь ли, моему отцу знать об этом совсем необязательно. Он должен был усвоить лишь то, что невольно может причинить тебе вред.

Следующие несколько минут они шагали молча, опустив головы и пряча лица от пронизывающего ветра, налетающего с гор. Таша возглавлял маленькую процессию, и его мощная фигура исполняла роль ветролома, пока все они петляли между разбросанными там и сям озерами. Тенерифе вышагивал рядом с Пру, негромко разговаривая с ней о чем-то и не сводя взгляда с широкой спины брата. Оба Эльфа буквально были увешаны оружием — дротиками, луками, охотничьими ножами и короткими мечами. На поясах у обоих болтались небольшие мешочки с метательными звездочками, а за голенищами высоких ботинок притаились кинжалы. Пантерра и Пру, напротив, ограничились тем, что взяли с собой только большие луки и ножи. Фрина, судя по всему, вообще предпочла быть безоружной. Все пятеро несли на себе скатки с постельными принадлежностями и заплечные мешки с едой, запасной одеждой и лекарствами.

Эльфийская принцесса отстала, очевидно, утратив интерес к Пантерре, но затем вдруг вновь поравнялась с ним и стала идти рядом, чуть ли не касаясь его плечом и внимательно глядя на него.

— Расскажи мне что-нибудь интересное о себе.

Он взглянул на нее, чтобы узнать, не шутит ли она.

— Что именно тебя интересует?

— Нечто такое, что мне не откроется, пока я не узнаю тебя получше. А может, и что-нибудь такое, чего не знает никто. В общем, какой ты на самом деле. Ну например, почему ты стал Следопытом, а не сборщиком грибов или фермером.

Она выжидательно посмотрела на него, и Пантерра рассмеялся.

— Если бы я стал собирателем грибов или фермером, то уже давно умер бы с голоду. — Он внезапно нахмурился. — Кроме того, во мне нет ничего такого, что уже не было бы известно Пру. Думаю, ты сама поймешь, какой я.

— Как получилось, что вы с Пру стали так близки, Пан? Она ведь не родственница тебе, верно?

Юноша отрицательно покачал головой.

— Нет, мы просто росли вместе и вместе играли, поскольку жили рядом, дверь в дверь. Наши семьи дружили. У нас были одинаковые интересы, нам нравились одни и те же вещи. И нам хотелось жить на свободе, изучая окружающую природу. — Он улыбнулся, вспоминая прошлое. — Она была необыкновенной девочкой.

— Таша говорит, что она чувствует опасность раньше, чем видит ее. Прежде, чем кто-либо другой ее заметит. Это правда?

— Да. Она обладает этим даром с рождения.

— Очень полезный дар, должна заметить. А у тебя есть какие-нибудь особенные способности?

— Нет. Пожалуй, я не обладаю ничем подобным. — Пан пожал плечами. — Во мне нет ничего особенного, Фрина. Я — всего лишь парень, которому нравится быть Следопытом.

Она взяла его под руку и притянула к себе.

— Не думаю, что это действительно так, а в таких вещах я обычно не ошибаюсь. Ты чем-то отличаешься от всех остальных, я сразу это почувствовала. Я же вижу, что мои двоюродные братья считаются с твоим мнением, что они смотрят на тебя, пытаясь уловить твою реакцию. Я вижу, как уважительно они разговаривают с тобой. Они считают тебя особенным. Расскажи мне почему.

Пан ухмыльнулся:

— Тут нечего рассказывать.

— Расскажи мне, Пан.

Принцесса явно не собиралась отступать. Он вздохнул.

— У меня хорошо получается находить следы.

— Наверное, не просто хорошо, а намного лучше, чем хорошо? — Вопросительно выгнув бровь, она посмотрела на него.

— Пусть так. Лучше, чем хорошо. Я могу найти отпечатки там, где этого не может сделать никто. Иногда я их чувствую. Не знаю, почему так выходит. Но так же, как Пру чувствует опасность, не видя ее, так и я знаю, где остался след, даже когда не вижу его. Думаю, это интуиция, шестое чувство.

Она отпустила его руку и вновь зашагала рядом, не прикасаясь к нему. И юноша моментально пожалел об этом.

— Таша был прав насчет тебя, — сказала она. — В тебе больше от Эльфа, чем от Человека. Ты должен быть одним из нас.

Они двигались размеренным шагом, пока наконец в полдень не сделали привал на берегу одного из самых больших озер. Все уселись на поросшем травой пятачке земли и смотрели на крупных птиц-рыболовов, пикирующих почти вертикально и стремительно скользящих над самой поверхностью воды. Путники немного поговорили о том, что станут делать, когда поднимутся в горы и доберутся до прохода Афалион-Пасс, а потом Таша стал рассказывать забавные истории, и только Тенерифе, который уже знал их наизусть, отнесся к ним весьма прохладно.

— Все знают о Кирисине Беллороусе, — начал рассказывают очередную байку Таша, когда обед уже подходил к концу и они допивали остатки эля. — По крайней мере те, кто считает себя Эльфом или хотя бы поверхностно знаком с историей нашего народа. Он был духовным лидером Эльфов в те времена, когда они пришли в долину. Это он установил традицию давать клятву верности земле, беря на себя обязательство поддерживать в ней жизнь и исцелять ее. А еще он отдавал много сил восстановлению древней магии, утраченной после окончания периода Фэйри. Именно он многие годы был движущей силой эволюции народа Эльфов. Говорили, что он заключил соглашение с тенями наших предков о возрождении искусств и ремесел, которые тоже были утрачены. Но кто из вас слышал что-либо о его сестре?

Тенерифе поднял руку.

— Помимо тебя, просвещенный ты наш, — уточнил Таша. — И Фрины, разумеется. Кто еще?

Ни Пантерра, ни Пру ровным счетом ничего не знали о сестре Кирисина Беллороуса, хотя о нем самом, естественно, слышали много чего.

— Ее звали Симралин, верно? — подсказала Фрина.

— Да. — Таша просиял, одарив ее благодарной улыбкой учителя, встретившего одаренного ученика, хотя ничего удивительного не было в том, что дочь короля была знакома с эльфийской историей не хуже самого Таши. — Забытая фигура, в некотором роде, но весьма значимая. Она была старше него и стала кем-то вроде воительницы. Она сражалась с демонами и их приспешниками и помогала в поисках и восстановлении того, что в те времена называлось «пропавшие Эльфийские Камни».

— Кажется, они не найдены до сих пор? — перебила его Фрина.

— Синие, Поисковые Камни, — да, — согласился Таша. — А вот Камнем Лоден владеет королевская семья, как тебе прекрасно известно. — Он бросил на нее многозначительный взгляд. — Теперь я могу рассказывать дальше? Потому что наступает кульминационный момент.

Он дождался ее кивка и продолжил:

— Она влюбилась в Рыцаря Слова, одного из последних членов древнего ордена. Она вышла за него замуж вскоре после того, как они пришли сюда, и, как это принято у Эльфов, они жили вместе до тех пор, пока он не умер. Тогда она взяла его посох и передала его сыну. Говорят, что муж завещал ей поступить так после своей смерти, и она выполнила его волю. Ее сын, в свою очередь, передал его своему сыну, и так продолжалось из поколения в поколение, пока посох не был уничтожен. А вы знаете, как это случилось?

Тенерифе, наливавший себе вторую кружку эля, недовольно покачал головой.

— Рассказывай поскорее, Таша, а эмоции оставь на потом, — предостерег он брата. — Нам пора идти.

Но Таша не обратил на его слова никакого внимания.

— Он был уничтожен в борьбе между потомками двух последних Рыцарей Слова, про которых известно, что они выжили в Великих Войнах и благополучно добрались до долины. Один из них был Эльфом, а второй — Человеком. Очевидно, они хорошо знали друг друга и даже прониклись взаимной симпатией. Но что-то дало толчок глубоко спрятанным давним разногласиям между их родами, причина которых осталась в древности. В последней стычке Человек победил. Эльф был убит, а его посох — уничтожен.

Он сделал паузу.

— Серый Страж сейчас носит последний уцелевший посох. Это его предшественник дрался с Эльфом, у которой был второй.

— Я этого не знал, — пробормотал Пантерра, заново открывая для себя Сидера Амента. — Когда это случилось?

— Самое меньшее лет двадцать назад. — Таша Оруллиан пожал плечами. — Кроме членов правящего дома Эльфов, эту легенду не знает почти никто. И даже они никогда не вспоминают ее. Ходят слухи, что Сидер Амент был свидетелем той схватки и принял последний посох из рук своего предшественника, который тоже погиб в бою.

Последовало долгое молчание — слушатели переваривали услышанное.

— Так что там с синими Поисковыми Эльфийскими Камнями? — напомнила Пру.

— Синими Эльфийскими Камнями владели потомки Кирисин и Симралин Беллороусов, и они отслеживаются на протяжении первых четырех веков нашей жизни в долине. Но сто лет назад они снова исчезли. Кто-то забрал их.

— Так говорят, — неожиданно вмешалась Фрина. — Но никто ничего не знает наверняка. Разве не так, Таша?

— Ну да. Значит, ты все-таки слышала эту историю?

Принцесса передернула плечами, словно отмахиваясь от неудобного вопроса.

— Это всего лишь легенда, миф, но не в том, что касается пропавших Эльфийских Камней и того, что последний посох находится в руках Сидера Амента, — это известно всем. А все остальное — лишь догадки и домыслы. Никто не присутствовал при схватке носящих посох и не видел, как пропали Эльфийские Камни.

— Мы с Ташей впервые услышали эту историю от нашего деда много лет назад, но, следует признать, его вряд ли можно считать надежным источником, — вмешался в разговор Тенерифе. — Она нравится Таше своей необычностью.

Его брат вдруг резко вскочил на ноги.

— Как ты сама говоришь, это — всего лишь легенда, Фрина. Нет нужды подвергать ее сомнению. Как бы то ни было, нам пора идти. На сегодня легенд довольно.

Они быстро собрались и вновь тронулись в путь, углубляясь в туманные просторы Элдермера и направляясь на север, к горам и проходу Афалион-Пасс.

Зак Вен в тысячный раз пытался натянуть тетиву на лук, который был в несколько раз больше его самого, и бессильно ругался сквозь зубы, сознавая тщетность своих усилий, как вдруг в поле его зрения возникла какая-то старуха. Зак сидел на табурете перед своим домом, зажав злополучный лук меж колен и пытаясь накинуть петлю тетивы на бороздку, прорезанную на конце лука. Он бы ни за что не стал возиться с этим луком, если бы тот не принадлежал раньше его отцу, который погиб, когда Заку было всего четыре года. Лук ему вручила мать в память об отце. Но мальчик и так хорошо помнил своего отца, высокого добродушного человека, который обладал неистощимым запасом терпения, но которому явно недоставало здравого смысла, из-за чего он и погиб, отправившись в сильную грозу на поиски своей пропавшей собаки. Собаку он разыскал, а его самого нашла молния. Говорили, что он умер мгновенно и без мучений, но Зак уже знал, что умерший не возвращается обратно, так что какая разница, как именно он умер?

Старуха моментально привлекла его внимание. Она была скрюченной, шаркала при ходьбе, еле-еле передвигалась и вообще выглядела так, словно уже готова была присоединиться к отцу Зака в мире теней. Она напялила на себя несколько блузок, юбок и шарфов, и Зак сделал вывод, что эта женщина явно ни в чем не знала меры. Под мышкой она держала мешок с чем-то объемным и мягким; скорее всего, в нем была чистая одежда. Зак оставил лук в покое, когда заметил, что старуха ковыляет к нему, и встал.

— Добрый день, молодой человек, — приветствовала его старуха неожиданно высоким и жалобным голосом. — Тебя и вправду зовут Зак Вен?

Зак уже готов был сказать «нет». Старуха была неопрятной, с нечесаными густыми черными волосами, выбивавшимися из-под головного платка, который безуспешно пытался удержать их вместе. Ее башмаки были потрескавшимися и поцарапанными. Она едва смогла заглянуть ему в лицо, потому что голова у нее была опущена, как будто она просила милостыню. Глаза ее блеснули на мгновение, когда она окинула его быстром взглядом. Ее покрытая старческими пятнами иссохшая рука, похожая на птичью лапу, ткнулась ему в грудь.

— Да, я — Зак Вен, — подтвердил он.

— Я ищу свою дочь, — сообщила старуха. — Ее зовут Пру. Она вместе с молодым человеком пришла в Арборлон из деревни Гленск-Вуд, что в нескольких милях к западу отсюда. Я ищу ее вот уже несколько дней. Ты знаешь ее?

Зак заколебался, не будучи уверенным в том, что ему следует ответить.

— Откуда мне знать ее? И почему вы спрашиваете меня?

— Когда я поговорила тут кое с кем, мне сказали, что ее видели с тобой. Пожалуйста, молодой человек, это очень важно! Я должна сказать ей, что ее брат тяжело заболел и просит ее немедленно вернуться домой.

Старуха вызывала у Зака отвращение, но это не давало ему права отказать ей в помощи. А вдруг брат девушки умрет и она не успеет попрощаться с ним, а виноват в этом будет он, Зак?

— Она была здесь пару дней тому назад, но снова ушла, на этот раз вместе с несколькими моими друзьями. Скорее всего, она вернется еще до конца недели.

Старуха молча кивнула в ответ, покачиваясь, так как нетвердо стояла на ногах.

— Что ж, тогда я подожду ее. Я слишком стара, чтобы отправляться в горы на ее поиски. Скажи мне, пожалуйста, еще одно. Где я смогу найти ее, когда она вернется?

— Она остановилась у братьев Оруллианов, Таши и Тенерифе. С ними она и ушла.

Старуха развернулась и заковыляла прочь. Мелкие камешки на дорожке, ведущей к дому, скрипели и стонали под подошвами ее башмаков.

— Что ж, туда я и приду за ней. Благодарю тебя, молодой человек.

Зак смотрел ей вслед. Внезапно его пронзила мысль: как это она, хромая и скрюченная, умудрилась забраться так далеко? И вообще, почему она пришла сама? Почему не прислала кого-нибудь вместо себя?

Он вдруг заподозрил неладное, что нередко случается при общении молодых людей со стариками, и спросил себя, а правильно ли он поступил, сообщив ей все, что знал о Пру.

Маленький отряд провел эту ночь у подножия северных скал, укрывшись в небольшом еловом лесу, чудом выросшем на скалистом плато. Хотя вечером шел дождь, они завернулись в одеяла, согрелись и даже не промокли. Как только засерел рассвет, они вновь двинулись в путь, начав подъем в горы. К проходам, ведущим в долину, легче было подобраться с запада и юга, чем с севера и востока, причем подняться к Афалиону было особенно трудно даже в хорошую погоду, которой не было и в помине. Шел уже второй день, как они покинули Арборлон; погода резко ухудшилась. Перед самым рассветом снова пошел дождь, становившийся все сильнее по мере того, как утро переходило в день. Буквально над головой нависло серое и неприветливое небо.

Подъем был крутым и извилистым, трудным и при самых благоприятных условиях, мелкие камни, вылетавшие из-под ног, улетали на глубину в несколько сотен футов. Скользкая от дождя земля делала его еще опаснее, и путникам приходилось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не поскользнуться, и цепляться руками за скалы. Они поднимались гуськом, первым шел Таша, за ним — Тенерифе. Пантерра и Пру знали дорогу не хуже Эльфов, но целиком и полностью положились на своих друзей. В конце концов, это была их страна.

Пан замедлил шаг и переместился в арьергард отряда, время от времени поглядывая на Фрину Амарантайн, которая теперь шла перед ним, проворно и уверенно ступая по камням. Девушка оставалась для него загадкой. Чем больше времени они были вместе, тем больше она удивляла его. Ее интерес к нему, в чем она, нимало не смущаясь, призналась сама, приводил его в замешательство. Пана смутила та легкость, с какой принцесса предложила ему свою дружбу. Она едва знала его, а уже вела себя так, словно они были знакомы всю жизнь.

Впрочем, девушки частенько ставили его в тупик своим поведением и рассуждениями. Пру была единственным исключением из правил, и то скорее всего потому, что он знал ее уже давно. Для него она тоже была «маленькой сестрой», как и для Таши и Тенерифе. Их дружба прошла проверку временем и нелегкими испытаниями. Фрина, напротив, ясно давала понять, что так и должно быть, и ее отношение к нему не нуждается в объяснениях и комментариях. Ей было достаточно того, что они вместе участвовали в этом предприятии и что у них, следовательно, была общая цель. Пантерра, который провел большую часть своей жизни в одиночестве, вдали от всех, общаясь только с Пру, чувствовал себя более комфортно, держась особняком. Он проявлял вполне понятную сдержанность и осторожность в выборе друзей и общении с незнакомыми людьми. Но Фрина Амарантайн, похоже, считала такую осмотрительность излишней.

На одном из участков подъема с ним поравнялась Пру. Она долго молчала, сосредоточенно вышагивая рядом. Наконец она прошептала так, чтобы ее мог слышать только он:

— Заметил, как она смотрит на тебя?

Пантерра сразу же понял, что она имеет в виду, поэтому лишь покачал головой в ответ. Нет, он ничего не заметил.

Пру вскинула брови, выразительно глядя на друга.

— Думаю, ты ей понравился. И даже очень.

Больше она ничего не добавила, а через несколько мгновений обогнала его и стала идти за Тенерифе, который возглавлял их маленький отряд. Пан удивленно посмотрел ей вслед, раздумывая, уж не сошла ли она с ума. Фрина была эльфийской принцессой. Он был Человеком и Следопытом. Две разные расы и два очень разных мира. Любые отношения, помимо чисто дружеских и ни к чему не обязывающих, были попросту невозможны. Он выбросил слова Пру из головы.

Время бежало быстро, к полудню они достигли вершины горы, и впереди, между двумя горными пиками, им открылся проход Афалион-Пасс. Путники двинулись дальше, наклонив головы и пряча лица от секущего ветра, который буйствовал здесь, на гребне кряжа, пока они двигались к темному провалу впереди. Дождь прекратился, сменившись холодным туманом, который вскоре превратился в кристаллики инея, больно жалящие открытые участки кожи. Никто больше не разговаривал, все усилия были направлены на то, чтобы как можно скорее идти вперед и при этом не сорваться в пропасть.

Им понадобилось добрых два часа, чтобы добраться до места назначения, а когда они наконец дошли, то, обессиленные, повалились на землю под козырьком скального выступа в расщелине, тяжело дыша и сбрасывая с плеч опостылевшие мешки. Путники пообедали хлебом и сыром и запили скудную еду водой, понемногу приходя в себя и вслушиваясь в вой ветра на открытом пространстве за их спинами.

Наконец, словно сговорившись, все одновременно поднялись, взвалили на плечи мешки и зашагали по проходу.

Проходы Афалион-Пасс и Деклан разительно отличались один от другого. Последний был узким и извилистым, изобиловавшим спусками и подъемами, а скальный грунт под ногами усеивали крупные булыжники. Афалион-Пасс представлял собой широкий и ровный проход между нависающими скальными стенками, почти полностью загораживающими небо над головой, и в самой своей верхней точке обрывался отвесным спуском. Тропинка, ведущая вниз, делала два резких поворота, один — налево, второй — направо, но потом шла по прямой. Огромные глыбы, отколовшиеся от скал в незапамятные времена, лежали грудами по обе стороны, но не загораживали проход. Ветер, врывавшийся в устье прохода впереди, завывал на одной тоскливой ноте, словно заранее оплакивая кого-то.

Когда они дошли до середины прохода, Таша, как всегда, шедший впереди, остановился, и остальные сгрудились вокруг него.

— Вот здесь, на этом самом месте, проход раньше был перекрыт! — Ему приходилось кричать, чтобы его услышали, и он отчаянно жестикулировал. — Тогда здесь стояла сплошная пелена черного тумана, слишком плотная, чтобы пробиться сквозь нее. А теперь ее нет! Думаю, что защитная стена рухнула и здесь! Но идемте посмотрим!

Он развернулся и вновь зашагал вперед. Остальные последовали за ним. Почти сразу же дождь возобновился, и струи его били длинными плетями из расщелины между горными пиками, подобно водопаду. В мгновение ока Пантерра промок насквозь, невзирая на свою тяжелую накидку, как раз и предназначенную для защиты от непогоды. Небесные хляби разверзлись, и юноша спотыкался, ничего не видя перед собой и прилагая отчаянные усилия, чтобы не упасть. Впереди Фрина все-таки не удержалась и упала на колени, опустив голову. Пан мгновенно оказался рядом, помог ей подняться и прижал к себе. Вновь оказавшись на ногах, принцесса бросила на него короткий взгляд и кивнула, и он разжал объятия. Она двинулась дальше, так и не проронив ни слова.

Ветер завыл с новой силой, и этот жалобный вой показался юноше столь оглушительным, что он едва удержался, чтобы не зажать уши руками. Пятеро путников упрямо пробирались вперед, но им приходилось прилагать для этого все больше усилий, и их продвижение замедлилось. Время перестало для них существовать. Ветер уносил его на своих крыльях, завывая и злобно хохоча.

Впереди, за мутной завесой дождя и тумана, они вдруг заметили слабое шевеление, нечеткое и расплывчатое, как давние воспоминания.

Должно быть, Пру первой заметила это, а может, ощутила опасность, потому что устремилась вперед, чтобы догнать Ташу, схватила его за руку и принялась яростно жестикулировать. Остальные едва присоединились к ним, как вдруг туманная тень впереди уплотнилась, превращаясь в нечто вполне осязаемое и весьма внушительное. Казалось, это нечто на их глазах обретает плоть и увеличивается в размерах. Все замерли на месте, не веря своим глазам. Таша, Тенерифе и Пан обнажили оружие и держали его наготове.

Таша замахал руками, показывая, чтобы все отступили назад, а сам прижался спиной к отвесной скале, распластавшись на ней. Пантерра напрягал зрение, стараясь разглядеть, что ждет их впереди, но все его усилия оказались тщетными.

А потом тень вдруг стала надвигаться на них с пугающей быстротой, выныривая из тумана и дождя, заслоняя собою весь проход и обретая четкие очертания. Пан впервые воочию увидел того, кто возник перед ними, и ледяная рука стиснула его сердце, а в голове пронеслось одно-единственное слово.

«Дракон!»