Легенды Шаннары. Служители темных сил

Глава 23

Старик вернулся через неделю, но юноше кажется, что его наставник постарел на целую жизнь. Он поседел еще сильнее, в уголках его глаз залегли глубокие морщины, и от всей его фигуры веет неизбывной печалью. Юноше нет нужды спрашивать, добился ли наставник желаемого. Он и так видит, что не добился.

— Он не стал даже слушать меня, — говорит ему старик. — Он отмахнулся от моих советов и не пожелал хотя бы задуматься над тем, что я ему говорил. Он просто улыбнулся и сменил тему, давая понять, что все мои старания совершенно излишни и бессмысленны.

Старик качает головой.

— Он слишком глубоко погрузился в себя. Он больше не видит мир таким, каков он есть, равно как и не понимает, в кого превратился сам. Он больше не осознает, что значит владеть посохом. Он забыл, что дал клятву, забыл о том, какому делу обязался служить. Он не говорит об этом прямо и даже не намекает на это. Но это видно по его отстраненности, по сузившемуся кругу его интересов и даже по его глазам. Я не смог достучаться до него.

— И что теперь будет? — спрашивает юноша.

Старик умолкает, глядя на свои руки и черный посох, который сжимает одной из них.

— Ничего, чему мы смогли бы помешать, — отвечает он наконец.

Сказав это, он замолкает. Поначалу юноша намеревается расспросить его о подробностях встречи, но понимает, что сейчас старику не хочется говорить на эту тему. Они возвращаются к образу жизни, который вели до отлучки старика. Он вновь принимается обучать и наставлять юношу, а тот старается ничего не упустить. Дни текут один за другим, как раньше, и жизнь возвращается в прежнее русло.

Пока однажды, в день такой ясный и прозрачный, что кажется, будто границы долины перестали существовать, а слои облаков, туманов и дождей рассеялись навсегда, к ним не приходит носящий второй черный посох, тот самый, что не пожелал слушать наставника юноши.

Юноша и старик сидят на склоне холма и глядят вниз, на долину, вновь рассуждая о том, как магия черного посоха способна изменить образ мыслей того, кто носит его; похоже, наставник юноши в последние дни только об этом и думает. Власть развращает, и, если не помнить об этом и не держать себя в узде, она полностью подчинит себе того, кто пользуется ею. Такова плата за владение ею, это — постоянный риск, о котором нельзя забывать. Необходима крайняя осторожность даже при незначительном ее применении, потому что власть магии посоха подобна волшебному эликсиру, который постепенно накапливается внутри тела, ломая любое сопротивление. Это можно терпеть, но этим ни в коем случае нельзя наслаждаться. Может показаться, что опасности на самом деле не существует, особенно в такие вот спокойные времена, когда применять силу приходится очень редко. Но понимание того, что означает пробуждение силы посоха, поможет тому, кто его носит, остаться в живых и сохранить рассудок.

Старик умолкает, смотрит вниз, на дальний лес, откуда они пришли сюда, и медленно поднимается на ноги.

— Он здесь, — говорит он.

Поначалу юноша не понимает, кого он имеет в виду. Но через пару секунд из-за деревьев выныривает фигура, напоминающая изможденный призрак. В руках у нее черный посох, и юноше все становится ясно. Эльф словно восстал из мертвых, его одежда потрепана и испачкана, лицо сморщено и изуродовано, а плечи поникли так, словно он тащит на себе собственный надгробный памятник. Какое-то время юноша смотрит на него, не веря своим глазам, не в силах осознать, что означает его появление здесь. Но его наставник уже понял все, и он шагает вниз, навстречу незваному гостю, обеими руками прижимая к груди свой черный посох.

— Приветствую тебя, брат! — кричит ему изможденный Эльф, и его хриплый голос оказывается таким же изношенным, как и он сам. Он держится расслабленно и непринужденно, словно заглянувший на огонек старый приятель. Но юноша интуитивно понимает, что это только видимость.

— Я — не твой брат, — отвечает его наставник. — Не называй меня так. Зачем ты пришел?

— Потому что я сделал то, что обещал! Ты же не думал, что я лгу?

Старик медленно качает головой.

— Нет, так я никогда не думал. Я надеялся, что ты образумишься. Я даже предупредил короля, как и обещал тебе. Очевидно, этого оказалось недостаточно. Стой! Ни шагу дальше!

Это звучит как приказ, и Эльф послушно замирает на месте.

— Что бы ты ни сделал, этого недостаточно, брат. То, что ты предупредил короля, лишь осложнило дело, только и всего. Но это стало для меня испытанием, которого я жаждал. Мне нужно было понять, достаточно ли я силен, и узнать, достаточно ли велика моя сила. И вот я понял и узнал, что достаточно. Десятки мертвых Эльфов подтвердили бы мои слова, если бы могли обратиться к нам из того места упокоения, где они сейчас находятся. Они атаковали меня со всех сторон после того, как их король умер. Они пошли на меня, вооружившись тем, что у них было, но не смогли остановить меня. И вот я здесь.

— Ты полагаешь себя достаточно сильным, чтобы убить и меня?

— Я пришел, чтобы узнать это.

Юноша холодеет при этих словах и немедленно начинает искать оружие. Но у него с собой ничего нет. В оружии никогда не возникает необходимость, когда рядом его наставник, который способен справиться с кем угодно. За исключением, пожалуй, этого случая.

— Твой щенок будет защищать тебя, брат, — небрежно и будто обрадовавшись этому, роняет Эльф. Он чуть ли не смеется от счастья. — Думаю, что мне придется убить и его. Мне бы не хотелось, чтобы он пришел за мной потом, если он окажется настолько глуп, что отважится на это после того, как я покончу с тобой. Месть — очень утомительное дело.

— Если месть утомляет, то тогда ты и впрямь очень устал, — говорит старик, перекладывая посох из руки в руку. — Зачем искать меня, зачем желать моей смерти, если все, что ты ожидаешь найти, — это месть?

Эльф склоняет голову к плечу и ненадолго задумывается.

— Я хочу убить тебя не для того, чтобы отомстить, брат. Я ищу успокоения. Если тебя не будет, а я останусь, то кто посмеет бросить мне вызов? Как только ты умрешь, я смогу быть тем, кем захочу. Я смогу стать лидером всех рас и изменить мир любым приемлемым для меня способом.

— Ты лжешь даже себе самому. — Старик говорит так тихо, что его слова едва слышны. — Тебе не нужно успокоение. Ты пришел сюда потому, что я отказался присоединиться к тебе. Ты хочешь заставить меня страдать за то, что я отверг твое предложение. Я бы не стал сотрудничать с тобой в любом случае, и теперь ты намерен заставить меня заплатить за мое, как ты считаешь, безрассудство.

Черты лица Эльфа искажаются, он теряет видимое спокойствие и становится напряженным, и его лицо отражает одновременно ярость и отчаяние. Все эмоции, что он держал в себе, вырываются наружу. Он перекладывает посох из руки в руку так, как это чуть раньше сделал старик.

— Быть может, нам пора выяснить, кто из нас прав, а кто — виноват? — спрашивает он. — Быть может, мы сейчас разрешим наш маленький спор?

Старик не отвечает.

— Оставайся на месте, — не оборачиваясь, приказывает он юноше так тихо, что противник не слышит его. — Не пытайся помочь мне. Не вмешивайся.

Юноша привык повиноваться старику и не ставить под сомнение его распоряжения. Но на этот раз он понимает, что не сможет поступить так. Он не сможет стоять в стороне и смотреть, как будут убивать его наставника, если только он в силах помешать этому. Ему не нравится то, что он видит, что улавливает в голосе Эльфа. Он знает, что его наставнику угрожает опасность. Разве он может не обращать на это внимания?

Старик развернулся лицом к Эльфу, который вновь двинулся к нему.

— Не делай этого, — говорит старик. — Мы с тобой — последние в своем роде, последние, кто носит посох. Подумай о том…

Но руны, вырезанные на темном дереве оружия его противника, уже полыхают огнем, пробуждая к жизни магию Слова, и столб белого пламени внезапно ударяет в старика. Тот отражает нападение собственной магией, но сила удара Эльфа столь велика, что отшвыривает старика на два шага назад. Эльф заливается визгливым смехом, продолжая наступать, и впереди него огненной струей растекается его магия, словно вода под напором. Она кажется бесконечной, и ее сила не может ослабнуть из-за недостатка решимости или энергии ее обладателя. Старик учил юношу, что ни в какой ситуации магию нельзя применять необдуманно и бесконечно, что ее поток отнюдь не является неиссякаемым и что его следует расходовать бережно и с умом. Но сила и продолжительность атаки Эльфа, похоже, свидетельствуют об обратном.

Эльф внезапно кричит. Это сдерживаемое доселе безумие находит самый примитивный выход, но луч его магического посоха становится ярче и сильнее. Старик опускается на колено, пытаясь устоять и отразить смертоносную атаку. Юноша, наблюдающий за схваткой, начинает оглядываться в поисках какого-либо подручного средства, которое можно использовать как оружие.

На глаза ему попадается камень, который как раз поместится у него в ладони. Он подхватывает его и устремляется вперед.

— Тебе конец, брат! — дико кричит Эльф, видя, что старик дрогнул, теряя последние силы. — Сейчас я отниму у тебя жизнь!

Струя пламени пробивает защиту старика и начинает пожирать его. Но наставник юноши не сдается, он продолжает сражаться, и внезапно убийственный огонь ослабевает — ненамного, но достаточно, чтобы юноша заметил это. Старик с трудом поднимается на ноги, его посох излучает слепящее белое пламя, которое вновь и вновь сокрушительной волной накатывается на Эльфа. А тот не собирается защищаться, все его силы отданы нападению. Огонь, хлынувший с посоха старика, окутывает его с головы до ног. Эльф кричит от боли, но вместо того, чтобы рухнуть на землю под натиском чужой силы, вдруг устремляется вперед, и его собственный посох вновь начинает светиться ярче, а его магия сокрушительным ударом обрушивается на старика.

Они стоят друг напротив друга, их разделяет не более шести футов, и каждого окутывает убийственное сияние чужой магии.

Юноша понимает, что должен сделать хоть что-нибудь; отчаявшись, он замахивается и бросает камень, который так уютно устроился в его ладони. Он не промахивается — булыжник попадает Эльфу в голову, и это заставляет того попятиться на несколько шагов. От неожиданности его атака захлебывается на бесконечное мгновение.

Наставник юноши не колеблется. Воспользовавшись представившейся возможностью, он сначала заставляет Эльфа замереть на месте, а потом окутывает его столбом слепящего пламени. Еще мгновение — и тот осыпается обожженной шелухой, от которой в лучах восходящего солнца поднимаются слабые дымки.

Воспоминания потускнели и растаяли. Пантерра Ку, исподтишка наблюдавший за своим старшим товарищем, сидя у окна, выходившего на склоны гор к востоку от замка, подметил этот момент. Невидящий, обращенный внутрь себя взгляд Сидера Амента дрогнул и медленно сместился к каменному очагу в зале для приемов, а потом быстро переметнулся на юношу. Пан сделал вид, что ничего не заметил. Пусть будет так, как хочет Серый Страж, раз уж он не любит выставлять свои чувства напоказ.

Наступил вечер, вслед уходящему солнцу потянулись длинные тени, в воздухе повеяло прохладой, а ветерок стих. Серый Страж и юноша завершили недельное паломничество по поселениям к юго-востоку от Гленск-Вуда. Реакция на тревожное сообщение Сидера Амента оказалась именно такой, какой они и ожидали. В некоторых случаях они наталкивались на прямое недоверие, щедро разбавленное подозрениями, в других — на шок, сменявшийся туманными обещаниями помочь. Большинство поселенцев склонялись к мысли, что сначала им необходимо укрепить собственные рубежи, а заодно отправить разведчиков к проходам, чтобы убедиться в том, что защитная стена действительно рухнула.

«Как будто это имеет какое-либо значение, когда долина уже и так открыта с севера!» — мрачно думал Пантерра.

Впрочем, Сидер заранее предупредил его, что им не стоит рассчитывать на то, что люди, руководящие этими поселениями, с готовностью придут им на помощь. Зато здесь, в большом и хорошо укрепленном городе под названием Холд-Фаст-Кроссинг, которым правил король Адриан Эсселайн, они могли надеяться получить то, чего хотели. Отличаясь от прочих поселений Людей, оно было единственным, где был принят заимствованный у Эльфов принцип абсолютной монархии. Прямую родословную Эсселайна можно было проследить на протяжении двух последних веков, а дальше его фамильное древо разветвлялось настолько, что включало в себя представителей почти всех мало-мальски известных родов. Лидеры Холд-Фаст-Кроссинга пришли к выводу, что ими должен править король, примерно через десять лет после того, как Ястреб привел в долину уцелевших в катаклизмах Великих Войн. Они уже успели понять, какие это принесет выгоды: стабильность и порядок. Именно ради этого они готовы были смириться с единоличным лидерством. К тому времени со стороны соседей стали ощущаться первые признаки угрозы, а ведь их община была значительно меньше тех, что находились поблизости. Но свою малочисленность они вознамерились компенсировать воинской подготовкой и строгой дисциплиной. Король будет править, а армия — защищать. Подобная форма правления хорошо себя зарекомендовала у Эльфов, поэтому не было никаких причин предполагать, что она окажется неподходящей для них.

Адриан Эсселайн правил так, что сполна оправдывал ожидания подданных. Закаленный ветеран, участвовавший в многочисленных приграничных столкновениях с соседями, воин и государственный деятель, он воплощал в себе лучшие черты, какие, по всеобщему мнению, должны быть присущи монарху. Эсселайн был самым могущественным и влиятельным из лидеров южных окраин, а следовательно, к его мнению непременно прислушаются предводители остальных поселений — именно поэтому Сидер пришел сюда. Если Эсселайн согласится отправить солдат на защиту прохода Деклан-Рич, то остальные общины будут более склонны последовать его примеру.

А если он не согласится…

Но Сидер не позволял себе даже рассматривать подобную возможность, как, впрочем, и Пантерра.

Отправляясь к Эсселайну, они шли на риск — правда, обдуманный, как признался Серый Страж юноше, посвятив того в свой стратегический замысел. Можно задаться вопросом: а не лучше было бы отправиться в Холд-Фаст-Кроссинг в первую очередь, ведь среди южных поселений именно его король пользуется самым большим влиянием? Но Сидер считал, что в таком случае это будет ставка лишь на одну карту, а он хотел предстать перед Эсселайном, ни перед кем не имея никаких обязательств, и дать возможность королю, проявив инициативу, возглавить поселенцев. Тот не был лишен тщеславия и гордился своим авторитетом, на чем и собирался сыграть Серый Страж. Эсселайну представится возможность стать стержнем, вокруг которого объединятся остальные; Сидер полагал, что такой аргумент в той или иной степени повлияет на решение Эсселайна.

Время утекало, как вода в песок, и подвигнуть Эсселайна стать примером для других лидеров следовало как можно скорее. Но есть ситуации, когда спешка категорически противопоказана. Вот почему, прибыв в замок Эсселайна и расположившись в предоставленной им комнате, Серый Страж и юноша уже более двух часов терпеливо ожидали появления короля.

И они дождались. Появился Адриан Эсселайн весьма эффектно: он буквально ворвался в комнату. Полы его мантии развевались, не поспевая за ним, он устремился к Серому Стражу, протягивая ему обе руки.

— Сидер Амент! — пророкотал он, и его мощный бас эхом раскатился по комнате. Он подошел к Серому Стражу и тепло обнял его. — Вы только посмотрите на него! Ничуть не поседел с тех пор, как мы виделись в последний раз, несмотря на дурацкие слухи о твоих связях с призраками! Прости, что заставил вас ждать. Ничего не поделаешь, дела государственные постоянно требуют моего внимания, будь они неладны!

Адриан Эсселайн был крупным мужчиной, высоким и широкоплечим, с густыми и длинными темными волосами, бородкой того же цвета и пылающим взглядом, быстрым и смертоносным, как наконечник копья. Он был одет во все черное, лишь на груди выделялся кроваво-красный фамильный герб. Все в нем казалось огромным и чуточку преувеличенным, а когда он ворвался в комнату, то возникло ощущение, что он заполнил ее собой.

— Я благодарен тебе за то, что нашел время для аудиенции, — отозвался Сидер, отвечая на королевское объятие. — Я же знаю, как ты занят.

— Но не так, как ты, если гонцы говорят мне правду. — Король оглянулся на Пантерру. — А что это за молодой человек? Ходят слухи, что ты всегда странствуешь в одиночестве. Только не говори мне, что обзавелся наследником!

Пантерра потерял дар речи. Он почувствовал, как краска смущения заливает ему щеки, шею и даже лоб. Сидер же только ухмыльнулся во весь рот.

— Нет, это не мой сын, я не смог бы произвести на свет такого славного малого. Знакомься, это Пантерра Ку, Следопыт из Гленск-Вуда, причем очень хороший Следопыт. Он первым узнал, с какими тварями нам придется столкнуться теперь, когда рассеялись туманы. Он и его напарница преследовали двоих, когда я присоединился к ним. — Сидер бросил на короля многозначительный взгляд. — Этого мальчика захватили в плен Тролли из той армии, что угрожает нам вторжением. Так что он знаком с ними не понаслышке.

Эсселайн окинул Пантерру оценивающим взглядом.

— В таком случае, думаю, он может принять участие в нашем разговоре. Значит, это все-таки правда? Туманы действительно рассеялись и защитная стена рухнула? Но давайте-ка присядем. Судя по всему, разговор нам предстоит долгий. Садись вон в то кресло рядом с мальчиком. А теперь расскажи мне о стене. Я слыхал, что в некоторых из близлежащих поселениях уже знают об этом от тебя.

— Так оно и есть.

— Но почему ты не пришел сразу ко мне? Почему предпочел сначала отправиться к другим, к тем, кто занимает не такое высокое положение?

— Я заранее знал, что они откажут мне. Я хотел, чтобы при нашей встрече это убедило тебя в том, что мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи. Другие лишь увиливают и колеблются. Но я не сомневался, что ты поступишь, как мужчина, когда узнаешь то, что знаю я. Если ты начнешь действовать, то и остальные последуют твоему примеру. Мы все оказались в одной лодке, плывущей по бурному морю, Адриан. Как гласит старая пословица, если мы не будем держаться вместе, то нас вздернут поодиночке. И мне нужно, чтобы ты в это поверил.

— Да, я верю тебе. — Король энергично кивнул.

— Ну, и что ты мне скажешь? Я могу рассчитывать на твою помощь?

— Не торопись. Нужно подумать еще кое о чем. Ты предлагаешь преградить врагам путь в долину, закупорив северные проходы в нее, и надеяться, что они не обнаружат проходы на юге. На мой взгляд, твой план имеет изъяны. Мы, конечно, можем отогнать их от одних проходов, но вот рассчитывать на то, что они не найдут другие, было бы легкомысленно. Быть может, лучше позволить Троллям войти в долину и встретить их уже здесь, на своей земле?

— И скольких людей мы при этом потеряем?

— Не так много. Жители смогут укрыться в крепостях, подобных этой, и оставаться там до тех пор, пока сражение не закончится.

— Это при условии, что оно закончится быстро, в чем я сомневаюсь. Ты не видел их армии, Адриан, а я видел. Она громадна, к тому же Тролли хорошо вооружены. Она огромна для любого из нас и даже, не исключено, для всех нас, вместе взятых. Мы должны сразиться с ними в таких местах, как Деклан-Рич и Афалион, где они не смогут обрушиться на нас всей своей мощью. Ты — храбрый мужчина и умелый воин. Но всем остальным обитателям долины далеко до тебя, и даже воины твоей армии не могут сравниться с тобой. Мы не сражались в настоящем бою с настоящим противником с тех самых пор, как наши предки пришли сюда. Так что нам предстоят серьезные испытания.

Эсселайн пристально вгляделся в него.

— Значит, ты предлагаешь заманить их в проходы и навязать им сражение там? Из-за стен? Но мне это напоминает осаду, Сидер. Это может продолжаться намного дольше, чем открытое столкновение. Кроме того, ты недооцениваешь не только мою армию, но и армии некоторых моих южных соседей, включая Эльфов. А в нужный момент их усилия могут оказаться решающими.

— Во-первых, мы будем не просто сражаться с ними из-за укреплений в проходах. Это будет лишь первый этап боя. — Пантерра отметил, что Серый Страж подался вперед, словно бросая вызов королю. — Им придется разделиться, чтобы атаковать нас с разных направлений. Но я не думаю, что они станут тратить время на поиски других проходов перед тем, как напасть на нас. Они горят нетерпением и уверены в своей боеспособности. Они атакуют нас в уже известных им проходах, но одновременно направят лазутчиков на поиски других путей, ведущих к нам. Это даст нам шанс выскользнуть из долины и ударить по ним с тыла. Таким образом мы загоним их в ловушку, где они не смогут сражаться так, как привыкли. — Серый Страж помолчал. — Я вовсе не хочу принизить боевые навыки и воинский дух наших людей. Но война не стала для нас образом жизни, в отличие от Троллей. Тебе придется поверить на слово мне и Пантерре. Эти Тролли не похожи ни на что, с чем мы сталкивались до сих пор.

Пантерра выпрямился, когда Эсселайн взглянул на него.

— А ты что скажешь, молодой человек? Так ли все представляется тебе? Этих Троллей действительно так много и они настолько ужасны, как он говорит?

— Все это правда, — без колебаний ответил Пантерра. — Они носят доспехи, у них непробиваемая шкура, и еще у них есть твари, которых они называют Гончими Скэйта, способные выследить того, кто попытается ускользнуть от них. И Троллей намного больше, чем вы думаете. Тысяч пять — это по самым скромным подсчетам.

— Тем не менее ты сбежал от них, верно? Ты прорывался с боем?

Пан отрицательно помотал головой.

— Меня отпустили, чтобы я организовал встречу их предводителя с лидерами народов, населяющих долину. Это был ловкий трюк, чтобы найти дорогу сюда, и я был вынужден пойти на это.

Воцарилось долгое молчание.

— Что же, похвально, что у тебя достало мужества признаться в этом, Пантерра. Впрочем, когда-то нас всех провели так ловко, что мы выглядели полными дураками, включая меня самого. Хотя это было давно.

— Мальчику предстоит еще многому научиться, но, мне кажется, он делает успехи, — внезапно встал на защиту юноши Сидер Амент. — Я бы не взял его с собой, если бы не думал, что его мнение и совет будут для нас полезны.

— Для меня этого довольно, — сказал Эсселайн. Он вновь устремил взгляд на Серого Стража. — Похоже, ты уже решил, что и как нужно сделать. И, кажется, все тщательно взвесил.

— Настолько тщательно, насколько смог, — ответил тот. — Хотя мне далеко до тебя в том, что касается тактики. Мне нужна твоя помощь, Адриан. В одиночку я не смогу отогнать врага. Даже если к нам присоединятся жители северных поселений и Эльфы, нас сомнут. Нам нужна помощь твоей армии. Нужно, чтобы мы, все как один, объединились перед лицом этой угрозы, поскольку, по всей видимости, это лишь первая из многих, учитывая, что стена рухнула и мы открыты внешнему миру. Так что нам лучше сразу преподать хороший урок захватчикам, иначе с нами рано или поздно будет покончено.

Эсселайн медленно кивнул.

— Хорошо, договорились. Я отправлю отряд к проходу Деклан-Рич. И сам поведу его. Кроме того, я сделаю все, что смогу, чтобы и остальные присоединились к нам, хотя не могу обещать, что их реакция окажется именно такой, на какую ты рассчитываешь. Для начала они захотят убедиться в том, что южные проходы открыты. Да ты и сам это знаешь.

— Знаю. Но даже если ты придешь один и твоему примеру больше никто не последует, все равно это будет для нас неоценимая помощь.

— Вне всякого сомнения, — улыбнулся Эсселайн. — Ну, теперь ты доволен?

Сидер взглянул на Пантерру и подмигнул ему.

— Отчасти, — ответил он.

Двадцать четыре часа спустя они разбили лагерь в узкой горной долине, в одном дне пути от Гленск-Вуда. На землю спускались сумерки, поглощая последние солнечные лучи, когда они стали готовить себе ужин. Сидер складывал шалашиком сухой хворост, думая о разговоре с Адрианом Эсселайном.

— Вы полагаете, кто-нибудь еще придет? — внезапно поинтересовался юноша, словно прочитал его мысли. — Кроме Эсселайна?

Сидер рассеянно кивнул, глядя в сторону.

— На некоторых его решение произведет впечатление, они вполне могут присоединиться к нему. — Он пожал плечами. — Трудно сказать. Как бы то ни было, Гленск-Вуду следует рассчитывать на собственные силы и готовиться к обороне.

Он бросил взгляд на мальчика, который ответил ему коротким кивком.

— А я, честно говоря, ожидал большего. Неужели они полагают, что нам нечего делать, кроме как ходить по деревням и предупреждать их об опасности, не будь она настолько велика?

Сидер высек кресалом искру, поджег трут и принялся осторожно раздувать крохотный огонек, пока хворост не занялся. Тогда он встал на ноги, подошел к юноше и присел рядом.

— Все не так просто, — сказал он.

— Вот как? А мне думается, проще не бывает.

«Он еще очень молод, — подумал Сидер, глядя на ясное загорелое лицо юноши с резкими чертами. — Как раз таким был я сам, когда старик пришел ко мне в первый раз. Я ничего не знал о том, как устроен мир, и этот мальчик знает об этом не больше моего, пусть даже он Следопыт и обучен выживать в любых условиях. Он еще не знает, что жизнь может перевернуть все с ног на голову, сломать тебя об колено и сделать с тобой все, что захочет!»

Он слегка наклонился вперед и заговорил, глядя на носки своих сапог:

— То, что выглядит простым, не является таковым на самом деле в подавляющем большинстве случаев, я бы сказал. Существуют союзы, явные и тайные, которые и определяют мышление как Людей, так и Эльфов. Жива память о вражде и между семьями, и между городами, даже по прошествии стольких лет, и это тоже играет свою роль. То, что на первый взгляд кажется простым и понятным, на самом деле окружено таким количеством условий и условностей, что иногда пренебречь ими не представляется возможным. — Серый Страж поднял глаза на юношу. — Нам грозит внешняя опасность, это ясно как день, и для тех из нас, кто ведет уединенный образ жизни, необходимость в объединении не вызывает сомнений. Но большинство живут совсем не так, как мы с тобой. Они являются членами семей, входят в сообщества друзей, принадлежат к тому или иному народу, так что их действия зависят от целого ряда факторов. Их гораздо больше волнует, как бы не сделать чего-нибудь неправильного, чем сделать что-либо правильное. Они не спешат принимать решение, потому что боятся допустить ошибку, из-за которой могут потерять лицо. Как я уже говорил, все очень сложно и запутанно.

Юноша кивнул и смахнул прядь волос, упавшую на лоб.

— Могу себе представить.

Серый Страж пристально вглядывался в него.

— Как ты относишься к тому, чтобы стать тем, кто способен изменить кое-что, если не все?

Мальчик растерянно заморгал.

— Что вы имеете в виду? Как это — изменить?

— Оказаться в положении, когда ты сможешь говорить со всеми о том, что нужно сделать, что может иметь жизненно важные последствия для всех без исключения, и при этом следить за тем, чтобы выбор был сделан правильный. Тебя это привлекает?

— Этого не может никто. Даже вы.

Сидер Амент улыбнулся.

— Иногда могу. А иногда бывает достаточно только попытаться.

— Но я — не вы. Я — всего лишь простой Следопыт.

— Ты — не простой Следопыт, Пантерра. Ты уже вырос из коротких штанишек, образно говоря. Ты лучше всех умеешь делать свое дело; ты одарен и умен. Я не преувеличивал, когда сказал Эсселайну, что у меня были веские причины взять тебя с собой. Я еще не встречал никого, кто был бы наделен такими талантами, как ты, за все то время, что охраняю долину и подходы к ней.

Юноша явно был окончательно сбит с толку.

— Пру талантливее и одареннее меня.

— Так может показаться на первый взгляд, но это не так. Кроме того, она слишком молода. И она во всем зависит от тебя. А ты полагаешься только на себя. Твои навыки и умения превосходят ее способности. Пусть даже сейчас ты так не думаешь, но это правда.

— Но я не понимаю… — Юноша оборвал себя на полуслове и уставился на Сидера. — К чему вы клоните? Что из этого следует?

— Я пытаюсь сказать тебе, что, по моему мнению, ты тот, кто будет носить этот талисман после меня. — Он слегка приподнял черный посох, привлекая к нему внимание юноши. — Я думаю, что ты должен стать моим учеником и готовиться к тому, чтобы занять мое место, когда меня не станет.

Пантерра Ку улыбнулся. Он едва удержался от смеха. Сидер смотрел, как губы юноши неудержимо растягиваются в улыбке, но Пан справился с неуместным приступом веселья.

— Я не хочу носить посох, — быстро произнес он. — Я хочу быть всего лишь Следопытом.

— Ты и останешься Следопытом. Ты будешь часто использовать все свои навыки. Но тебе придется делать нечто большее. Ты будешь служить высоким целям, а не только Трою Равенлоку и жителям Гленск-Вуда.

— Нет, мне хватает и этого. Кроме того, есть еще и Пру. Я должен присматривать за ней.

Сидер глубоко вздохнул. Вот он и наступил, момент истины. Он улыбнулся юноше.

— Да, есть еще и Пру. Ты считаешь ее своим лучшим другом, не так ли?

— Да. И вы знаете об этом.

— Ты любишь ее?

Пан заколебался. Вопрос застал его врасплох. До сих пор никто не спрашивал его об этом. Пожалуй, он и сам себе не задавал этого вопроса и просто не знал, что ответить.

— Я люблю ее как сестру, — наконец пробормотал он.

— И не более того?

— Не в том смысле, что вы спрашиваете.

— А она любит тебя?

И вновь колебание.

— Точно так же. Как брата.

— Тогда нет никаких препятствий к тому, чтобы ты поступил так, как я предлагаю. Вам совсем необязательно переставать дружить и любить друг друга как брат и сестра, и вы по-прежнему сможете быть вместе так часто, как пожелаете. Обладание черным посохом не препятствует этому. Но… — Серый Страж выставил перед Собой руку ладонью вперед, словно призывая юношу не спешить с ответом. — Но этому может помешать кое-что иное. И не только в том случае, если ты решишь стать моим преемником и будешь носить черный посох, но и если предпочтешь остаться простым Следопытом из Гленск-Вуда. Твоим планам, которые ты строил для вас обоих, не суждено сбыться. То будущее, о котором ты мечтал, уже нереально. Надежды на него рухнули вместе с защитной магической стеной, которая охраняла долину, после того как распахнулись двери во внешний мир и само наше дальнейшее существование оказалось под большим вопросом.

Ошарашенный мальчик недоуменно уставился на Серого Стража, и тот помимо воли улыбнулся.

— Я знаю, как это звучит. Но я говорю это тебе не потому, что защитная стена рухнула и проходы отныне открыты. Я говорю тебе все это потому, что встретил одного человека за пределами долины, и он рассказал мне о том, каков он, большой внешний мир. Он подробно описал его мне, и я понял, что это не то место, где можно проявлять слабость и нерешительность. Его населяют опасные создания, он пропитан ядами, там многие живые существа мутировали в результате Великих Войн. Те из расы Людей, кому удалось уцелеть, выжили только потому, что были сильнее и жестче тех, кто погиб. Тролли, стремящиеся захватить долину, — яркий пример того, что нас ожидает. Но они — не единственный пример.

Он помолчал, давая юноше время обдумать его слова.

— Теперь ты понимаешь, что я хочу сказать, не так ли? Нам предстоит битва за выживание, и она потребует от каждого из нас большего самопожертвования, чем мы предполагали ранее. Жизнь теперь не будет простой и легкой. Она будет тяжелой и опасной, и она потребует полной самоотдачи от каждого. А у тебя уже есть шанс сделать для этого больше, чем кто-либо другой. Но таких шансов будет в тысячу раз больше, если ты примешь мое предложение. Не только ради тебя самого, но и ради тех, кого ты намерен защищать.

Юноша долго молчал, а потом с сомнением покачал головой:

— Не знаю. Не знаю, способен ли я на это. Я даже не знаю, хочу ли этого.

Сидер кивнул.

— Я тоже не знаю. И мы оба не будем знать этого наверняка до тех пор, пока я не передам посох тебе. А пока все, что мы можем сделать, — это подготовить тебя к обладанию посохом. Мы будем говорить об этом. Мы будем испытывать его. Ты можешь задавать мне любые вопросы, и я постараюсь ответить на них как можно подробнее. Это даст тебе возможность понять, интересно ли тебе заниматься подобными вещами — не абстрактно, а на практике. Я же постараюсь убедить тебя в том, что ты — самая подходящая кандидатура, ты можешь стать носителем посоха. Но я не стану навязывать его тебе силой и не буду ожидать от тебя, что ты заставишь себя принять его: дело это сугубо добровольное. Ты должен сам ощутить в себе призвание к этому.

Юноша вновь покачал головой.

— Не нравится мне эта идея. Я не хочу нести ответственность за стольких людей.

— Разве это сильно отличается от того, чем ты занимаешься сейчас? В большинстве случаев ты и так выступаешь от имени жителей деревни и, в некотором смысле, жителей всей долины. Они полагаются на тебя и знают, что ты, будучи Следопытом, защищаешь их, обеспечиваешь их безопасность и охраняешь покой. Если ты ошибешься, в результате этого пострадаешь не ты один, а многие. А теперь, ввиду угрозы вторжения, от тебя зависит намного больше жизней, чем раньше. И не стоит полагать, что, приняв посох, ты взвалишь на себя еще большую ответственность. Он лишь даст тебе шанс выполнять свою работу максимально эффективно.

— Вас послушать, так я, будучи Следопытом, один отвечаю за многих людей. — Юноша упрямо стоял на своем, тщательно подбирая аргументы. — Есть ведь и другие Следопыты, столь же умелые и ответственные, да еще и обладающие большим опытом, и все они разделяют мою ношу. А вот если я стану следующим обладателем черного посоха, то окажусь в одиночестве.

— Да, — согласился Сидер, — окажешься. Но разве тебя это пугает? Или ты сейчас не один? Разве не так же ты рассуждаешь относительно того, что тебе предстоит сделать? Разве не считаешь, что ответственность лежит только на тебе и что не имеет значения, может ли кто-нибудь делать это не хуже тебя или разделить с тобой тяжкую ношу? Ты ведь не думаешь об этом, верно? Ты считаешь, что только ты отвечаешь за порученное тебе дело.

Серый Страж видел, что нашел правильные слова. Он видел это по глазам мальчика, но заметил и то, что тот колеблется.

— Но это все равно не одно и то же, — упорствовал юноша.

Сидер немного помолчал, а потом положил руку на плечо Пантерре и легонько сжал его.

— Давай пока остановимся на этом, хорошо? А попозже мы еще вернемся к этому разговору. Ты поразмысли над тем, что я тебе сказал. А теперь нам надо поесть и хорошенько отдохнуть.

Юноша молча кивнул. Сидер видел, что он уже размышляет над услышанным.

На ужин у них был зажаренный на углях кролик, тушеные корнеплоды, выкопанные ими по дороге, и черствый хлеб, которым их снабдили в Холд-Фаст-Кроссинге. А запивали они все это родниковой водой. Они ели молча, а тем временем погасли последние отсветы заката и на черном бархате неба засияли первые звезды.

— Завтра мы вернемся в Гленск-Вуд, — сказал Серый Страж, когда с ужином было покончено и они сидели подле умирающего костра, вслушиваясь в звуки просыпающейся ночной жизни. — Там я оставлю тебя и дальше пойду один. Вернусь через несколько дней.

Несколько секунд юноша хранил молчание.

— Это из-за того, что я не согласился стать вашим учеником?

Сидер едва не улыбнулся, но, приложив некоторые усилия, смог сохранить серьезное выражение лица.

— При чем здесь это? Я ухожу из деревни, чтобы найти Пру и вернуть ее домой.

Юноша метнул на него быстрый взгляд:

— Тогда вы должны взять меня с собой. Я могу пригодиться.

— Только не в этот раз. Я знаю, что ты очень хочешь пойти со мной, но у меня будет больше шансов спасти ее, если я пойду один.

Юноша покачал головой:

— Это неправильно — вы пойдете один спасать ее, тогда как это я бросил ее там. Это мне следует пойти, а не вам.

Сидер подался вперед, обхватил руками колени и стал смотреть вдаль.

— Ты должен довериться мне и полностью положиться на меня в этом вопросе.

Он произнес эти слова намеренно мягко, увещевающим тоном, но от его внимания не укрылось, что юноша все равно поморщился, как от боли. Серому Стражу было жаль, что приходится поступать с парнем таким образом, но время убегало катастрофически быстро для всех и в первую очередь для девушки. Скоро Таурег Сик поймет, что встреча с лидерами тех, кто живет в долине, не состоится, и тогда Пру Лисс станет ему не нужна, и он наверняка постарается избавиться от нее.

— Что я должен буду делать до вашего возвращения? — спросил юноша.

«Наконец-то он задал правильный вопрос», — подумал Сидер.

— Я хочу, чтобы ты отправился к Айслинн и рассказал ей о том, что случилось, а она сразу же передаст эти сведения Погу. Она должна сказать ему, что помощь уже идет. После этого убедись, что проход Деклан-Рич укрепляется и будет готов к отражению нападения. Полагаю, что главный удар будет нанесен по Афалиону, но пока ни в чем нельзя быть уверенным.

Юноша кивнул.

— Вы будете возвращаться через Деклан-Рич, когда найдете ее?

— Да.

— Тогда я буду ждать вас там. И, конечно же, стану сооружать укрепления вместе с остальными.

Воцарилось неловкое молчание; они смотрели друг на друга и не знали, что еще сказать.

— Не волнуйся, — сказал наконец Серый Страж. — Я приведу ее в Гленск-Вуд, живую и здоровую.

Юноша не ответил, но в наступившей тишине Сидер Амент буквально услышал его невысказанную мысль:

«Вы уж постарайтесь».