Легенды Шаннары. Служители темных сил

Глава 12

Спустя четыре часа Фрина Амарантайн тихонько сидела за столом напротив братьев-близнецов и юноши и девушки из Гленск-Вуда, внимательно всматриваясь в их лица. Она заставила их дожидаться себя, не желая чересчур быстро откликаться на приглашение. Услышанная ею история была нелепой и невероятной, и принцесса еще не решила, чему из рассказанного верить, а чему — нет. Если бы она услышала это от Оруллианов, то, не задумываясь, выбросила бы эти сказки из головы — ее кузены были всем известны своими розыгрышами и умением рассказывать небылицы, к тому же это было бы не первый раз, когда они хитростью заставили бы ее поверить в то, чего на самом деле не существовало.

Но история прозвучала из уст Пантерры Ку, юноши, которого она встречала лишь раз и поэтому мало что о нем знала. То, что он дружил с Оруллианами, не вызывало у нее доверия к нему. Но он держался так, что было ясно: его не интересуют веселые розыгрыши и занимательные байки. Поэтому Фрина внимательно выслушала его, не перебивая. Девушка ей сразу понравилась. Пру Лисс. Симпатичная малышка, явно способная и умеющая постоять за себя. Она тоже не походила на человека, которому по душе глупые розыгрыши.

Уже был поздний вечер. Солнце село часа два тому назад, взошла луна, небо усыпали яркие звезды. На этот раз ни облака, ни туман не мешали любоваться ночным небом, этим замечательным зрелищем, что вообще-то случалось крайне редко. Фрина наслаждалась им от души, думая о том, что, быть может, зря потеряла время, согласившись на эту встречу. Но это было ее время, и она могла распоряжаться им по своему усмотрению. Еще много лет назад она обнаружила, что эльфийская принцесса может вытворять почти все, что ей заблагорассудится. Родители, правда, с этим не соглашались, но она быстро осознала всю прелесть своего положения. Если она будет соблюдать приличия и никому не причинит вреда, то отвечать ей ни перед кем не придется.

Фрина вздохнула, устремив невидящий взгляд на кроны деревьев и заставляя друзей теряться в догадках. Разумеется, ситуация была непростой. И так было не раз. Особенно теперь, когда отец женился и у нее появилась мачеха. Эта женщина, что называется, попала из грязи да в князи. Иногда девушке даже не верилось, что это произошло на самом деле. Она любила и боготворила мать. Она до сих пор любила и боготворила отца, даже после его повторной женитьбы. А вот мачеха… это совсем другая история.

— То, что ты рассказал, — это правда, не так ли? — внезапно спросила она у Пантерры Ку, вперив в него пронзительный взгляд. — Вся правда?

Он не отвел взгляд.

— Да.

— Мне бы не хотелось думать, что это — лишь очередная попытка Оруллианов поразвлечься за мой счет.

Пантерра явно растерялся.

— Я бы никогда не позволил себе этого.

— Это — чистая правда, кузина, — заверил ее Таша Оруллиан, наклоняясь вперед, чтобы подлить эля в ее кружку. — Никаких шуток.

Фрина вновь задумалась над тем, что только услышала. То, что защитная стена может быть разрушена и долина станет уязвимой перед чем бы то ни было, находящимся снаружи, перед тем, что уцелело в адском пламени Великих Войн, ошеломило ее. Она на мгновение представила себе, что может твориться по ту сторону горного хребта, и это ей очень не понравилось.

Она была практичной девушкой — нет, слово «девушка» было уже неуместным — практичной молодой женщиной. После смерти матери и второго брака отца она стала таковой в еще большей степени. Она быстро повзрослела в новом окружении, научившись приспосабливаться к неблагоприятным ситуациями и неприятным людям. Она научилась воспринимать неприятности как часть жизни, вместо того чтобы тщетно бороться с тем, что невозможно изменить. Следовало признать, однако, что открывшиеся обстоятельства были совсем не тем, с чем ей уже приходилось сталкиваться, и она до сих пор не могла до конца поверить в то, что это происходит на самом деле. Но от услышанного нельзя было беззаботно отмахнуться.

— Значит, вы планируете подняться в горы, к проходам, и самим посмотреть, цел еще барьер или уже рухнул?

— Да, — ответил Пантерра, и ей понравилось то, что он не стал увиливать и напускать туману.

— Только мы вчетвером, — добавил Тенерифе. — Быстрый осмотр, чтобы получить полное представление о том, что случилось. Как только мы будем все знать в точности, сразу же доложим об этом королю и Большому Совету.

— Не понимаю, что же вас останавливает? — призналась она.

— Мы не можем отправиться туда без разрешения короля.

— Так получите его!

Воцарилось всеобщее напряженное молчание.

— Мы надеялись, что ты получишь его для нас, — наконец проговорил Тенерифе.

Она недоуменно уставилась на него.

— Почему я, а не вы сами, кузен?

— Потому что мы думаем, что тот, кто попросит у короля разрешения, должен будет заодно попросить его сохранить это в тайне, дабы не осложнять ситуацию, вовлекая в нее других людей, — выпалил Таша. — Понимаешь, кузина?

Она задумалась, но лишь на мгновение.

— Вы имеете в виду мою мачеху и ее любовника. Вы беспокоитесь из-за них.

Пантерра и Пру обменялись быстрыми взглядами.

— Ее любовник? — переспросил юноша, четко выговаривая слова.

— Фрина, такими разговорами ты накличешь на себя беду, — негромко сказал Тенерифе. — Это всего лишь слухи, не более того.

Она решительно отмахнулась от него.

— Ты вправе думать что угодно, но я знаю правду. Я вынуждена сталкиваться с ней каждый день. Почему же я должна делать вид, что ничего не знаю? Такова позиция моего отца, но не моя. — Она повернулась к Пантерре и Пру. — Пожалуй, мне стоит объясниться, поскольку вы явно удивлены. Моя дорогая мачеха завела себе любовника. Это первый министр Теонетт, вторая по значимости и влиянию особа в нашем королевстве после моего отца. Выбор был сделан с расчетом. Их интрижка — тщательно охраняемая от всех тайна, кроме меня. Впрочем, мой отец тоже знает правду, но делает вид, что ничего не замечает. По крайней мере, таким мне представляется положение вещей, поскольку мы никогда не говорили с ним об этом открыто. Но я вижу это по его глазам. Он уязвлен и страдает, однако предпочитает не выносить сор из избы. Быть может, он еще надеется, что в один прекрасный день она бросит любовника и станет хорошей женой, как он и рассчитывал. — Фрина пожала плечами. — Но вернемся к делу. Значит, вы думаете, что у меня получится убедить отца в том, чтобы он сохранил ваш план в тайне от всех остальных, верно?

Таша кивнул.

— Тебе достаточно будет лишь замолвить словечко.

Она покачала головой.

— А вот я в этом совсем не уверена, Таша. Я больше не могу полагаться на него в таких вещах.

— Но ты можешь, по крайней мере, попросить его. А вот если к нему обратимся с подобной просьбой мы, он не только запретит нам идти в горы, но и впредь не захочет видеть нас.

— Пожалуй, ты прав. — Фрина задумалась. — Хотя, если честно, я не совсем понимаю, чего вы опасаетесь. Что такого, по вашему мнению, могут сотворить моя мачеха и первый министр? Им-то вообще какое до этого дело?

— Я тоже задаю себе этот вопрос, — подал голос Пантерра.

Таша долго не отрывался от своей кружки с элем, а потом вытер рот тыльной стороной кисти.

— Такова неприглядная реальность, — сказал он. — Женщина и мужчина, о которых мы говорим, амбициозны, они только и ждут, чтобы начать действовать в своих интересах. Эти новости, если они действительно окажутся правдой, изменят жизнь всех и каждого в долине. Всех без исключения рас. И не следует предоставлять кому-либо возможность нажить на этом капитал до того, как король и Большой Совет окажутся готовы принять это. Вот и все.

Фрина поморщилась.

— Мне трудно что-либо возразить. Твоя логика несокрушима. Очень хорошо, кузен, я сделаю то, о чем вы меня просите, — но при одном условии. Я иду с вами.

Она приняла решение мгновенно, не давая себе труда обдумать его хорошенько, ей просто захотелось принять участие в этом предприятии. Если они хотят, чтобы она выступила от их имени, то им придется сделать ее полноправным членом своей «тайной организации».

— Никуда ты не идешь! — столь же категорично заявил Тенерифе.

— Как ты думаешь, король хоть на минуту задумается, прежде чем отказать нам, когда узнает о твоем участии? — добавил Таша.

Фрина одарила братьев высокомерным взглядом.

— Предоставьте это мне. Вы доверяете мне достаточно, раз просите обратиться к отцу от вашего имени. Так что вам придется довериться мне и в этом. Я сумею убедить его отпустить меня с вами.

Она и братья несколько секунд испепеляли друг друга взорами, и на их лицах отражались охватившие их чувства.

— Думаю, это хорошая идея, — Пру наконец нарушила затянувшееся молчание. — Если я иду, то почему бы и Фрине не пойти с нами?

Вообще-то против такого довода существовало множество аргументов, но никто не стал высказывать их вслух. Таша лишь развел руками, признавая поражение, а его брат ссутулился на стуле, озабоченно хмуря брови. Пантерра, поддавшись минутному порыву, одобрительно улыбнулся Фрине Амарантайн, и та улыбнулась ему в ответ.

Принцесса вдруг осознала, что эти юноша и девушка из Гленск-Вуда нравятся ей все больше и больше.

Фрина решила дождаться утра, чтобы поговорить с королем, поскольку он уже мог лечь спать. Они с отцом всегда были близки, Фрина неустанно заботилась о нем, особенно в первое время после смерти матери. Но по прошествии нескольких месяцев отец и дочь выбрали для себя новые пути в жизни и отдалились друг от друга. Это вышло непреднамеренно, и поначалу они даже не отдавали себе отчета в том, что происходит. По крайней мере, так было с Фриной. Что касается отца, то ее очень беспокоило, что он стал проводить с ней все меньше времени. Конечно, на то имелись веские и очевидные причины: он был королем и ему приходилось заботиться о процветании своего народа — Эльфов. После смерти жены он много времени уделял выполнению своих королевских обязанностей, чтобы забыться и не скорбеть об усопшей. Фрина решила последовать его примеру. К тому же она сознавала, что отцу тяжело находиться в ее обществе. Дочь напоминала ему о той, кого он потерял, ведь девушка была копией своей матери — изящная, с точеными чертами лица и пышной гривой золотисто-каштановых волос. Даже выражением лица она напоминала мать. Пожалуй, ее присутствие было слишком болезненным для отца, чтобы он мог выносить его долго. Девушка считала, что, наоборот, отец должен был тянуться к ней, но в жизни не все складывается так, как хочется.

В этом она убедилась в очередной раз, когда вдруг как гром среди ясного неба неизвестно откуда явилась Изоэльда Северин. Молодая и красивая, она была дочерью булочника из Келтон-Мьюз, крошечной деревушки на крайнем западе, все население которой составляла полудюжина больших семейств. Где и как познакомился с ней отец, оставалось загадкой; всякий раз он придумывал новую историю их знакомства, прельстившись мыслью о том, что это — их тайна, и ничья более. Изоэльда не только была красива, но и обладала хорошими манерами и умела подать себя. Она покорила сердца сомневающихся скорее, чем мог бы предположить беспристрастный наблюдатель. В конце концов, в нее влюбился не кто-нибудь, а сам король! Однако столь скоропалительный роман у многих вызывал недоумение. Фрина не дала себя одурачить, она с самого начала усомнилась в том, что девицей движет искреннее чувство, прежде всего из-за большой разницы в возрасте ее и короля. А то, что Изоэльда слишком быстро прошла путь от подруги до возлюбленной, а потом и жены, вызывало не просто опасения, но и тревогу. Когда Фрина завела с отцом разговор об этом, они в первый и последний раз сорвались и накричали друг на друга.

Но отец уже принял решение, и дочь не могла заставить его передумать. Он ясно дал ей понять, что это его жизнь и что он свободен в своем выборе. Он был уверен, что женитьба на Изоэльде сделает его счастливым, а Изоэльда станет настоящей королевой Эльфов, так что никто не имел права перечить ему.

Поначалу Фрина позволила событиям развиваться своим чередом, в душе надеясь, что сможет преодолеть неприязнь к незваной гостье, занявшей место ее матери на брачном ложе короля. При этом девушка понимала, что испытывает муки ревности и вообще ведет себя совершенно неразумно, упрямо полагая, что Изоэльда — неподходящая пара для отца. Она также знала, что ни одну женщину не сочтет подходящей парой, потому что в ее сердце никто не сможет заменить мать.

А потом, отчасти благодаря случаю, она выяснила, что Изоэльда завела любовника. Первый министр Теонетт был привлекательным и свободным мужчиной; кроме того, у него были большие амбиции и желание сделать политическую карьеру. Они очень подходил и друг другу — намного лучше, чем Изоэльда и король. Взгляды, которыми они обменивались, служили подтверждением их связи, но они так смотрели друг на друга только тогда, когда думали, что их никто не видит, однако Фрина постоянно наблюдала за ними, потому что ее не оставляли подозрения.

Она много раз порывалась открыть отцу глаза на это, но всегда откладывала неприятный разговор, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Отец, скорее всего, просто не поверил бы ей, тем более что веских доказательств у нее не было. Она никогда не заставала любовников в компрометирующей ситуации и не знала никого, кто мог бы подтвердить ее подозрения. Через какое-то время она поняла, что отец кое о чем догадывается и сам. Не исключено, что он решил делать вид, будто все в порядке, и ожидал, что и остальные последуют его примеру, если желают ему добра.

Фрина упустила время, и теперь у нее не было реальных шансов уничтожить Изоэльду. Отношения между всеми заинтересованными сторонами сложились и оформились окончательно, и ни одна из них не потерпела бы постороннего вмешательства. Отец Фрины любил Изоэльду, а Изоэльде понравилось быть королевой. Принцесса хорошо понимала, за что именно та нравится и первому министру, но она старалась не думать об этом.

Впрочем, ей это плохо удавалось. Естественно, она думала об этом. Думала все время. Она просто не знала, что ей с этим делать.

Вспоминая череду неприятных событий и обид, она не заметила, как вышла в сад и опустилась на каменную скамью, стоявшую на берегу пруда, заросшего лилиями и кувшинками, вокруг которого были разбиты роскошные клумбы. На поросших травой берегах, переходящих в зеленые лужайки, огороженные живыми изгородями, дрожали пятна света — солнечные лучи пробивались сквозь густые кроны деревьев, придавая саду таинственное очарование. Зима не спешила уходить, но денек выдался на загляденье — теплый и солнечный. Фрина бездумно смотрела, как с ветки на ветку перепархивают птицы. Были здесь и корольки, и воробьи, и крошечные колибри. Она слышала, как в их пение вплетается жужжание стрекоз и жуков, шелест листьев. Внезапно она осознала, что настолько очарована красотой этого места, что забыла обо всем.

Фрина подалась вперед и стала всматриваться в свое отражение на поверхности пруда. Коротко подстриженные золотисто-каштановые волосы смягчали черты ее загорелого лица, и из глубины вод на нее смотрели поразительные ярко-синие глаза, как будто она каким-то образом раздвоилась.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — прозвучал над ухом знакомый голос.

Сделав над собой усилие, девушка все-таки сумела обернуться медленно, не показав, что позволила застать себя врасплох, и улыбнулась Изоэльде. Королева была в чем-то нежно-желтом и небесно-голубом, что очень шло к ее светлым волосам и тонким чертам лица. Выглядела она потрясающе.

— Не совсем, — ответила Фрина, глядя прямо в глаза мачехе.

К чести Изоэльды, та улыбнулась в ответ, сделав вид, что не поняла двузначности фразы.

— Мы не очень-то обращаем внимание на то, как выглядим, правда? Так что иногда за нас это делают другие. Доброе утро, Фрина.

— Доброе утро, мачеха, — отозвалась принцесса. Она помолчала, окидывая женщину взглядом, и заметила корзину, которую та держала на согнутой правой руке. — Идете на рынок за свежими фруктами и овощами?

— Нет, сегодня утром я иду к больным и увечным. Целители говорят, что при моем появлении на лицах их пациентов расцветают улыбки, и мне этого довольно.

— Еще бы! Отец как-то сказал, что начинает улыбаться, стоит вам войти в комнату. Полагаю, вы ведете себя так со многими, или я ошибаюсь?

Изоэльда на мгновение перевела взгляд на деревья.

— За что ты меня так не любишь, Фрина? Я не сделала ничего такого, из-за чего ты могла бы чувствовать себя несчастной. — Она бросила на девушку быстрый взгляд и покачала головой. — Знаешь, я не собиралась заводить этот разговор, но теперь вдруг решила, что больше нельзя откладывать его.

Фрина встала, и теперь они смотрели друг другу в глаза.

— Мне не нравится, что вы заняли место моей матери в сердце отца. Мне не нравится, что вы отчего-то решили стать королевой вместо нее. Мне не нравится, что вы, благодаря искусной лжи и притворству, покорили отца и отняли его у меня!

Не успела она выпалить эти язвительные и неблагоразумные слова, как уже пожалела о сказанном. Она не смогла сдержать свой гнев, но, пусть и с опозданием, все же прикусила язык, сознавая, что и так сказала слишком много.

— Что ж ты остановилась, Фрина? — заговорила Изоэльда. — Или ты думаешь, что я не догадываюсь, о чем ты умолчала? Тебе не нравится, что я молода, что твой отец намного старше меня. Тебе не нравится, что, как ты думаешь, я неверна ему и встречаюсь тайком с другим мужчиной. Тебе не нравится, что он так много времени проводит со мной и так мало — с тобой. Или я ошибаюсь?

Фрина сжала губы так, что они превратились в тоненькую линию.

— Нет, не ошибаетесь.

Изоэльда кивнула, словно получив подтверждение каким-то своим мыслям.

— У тебя есть причины испытывать те чувства, о которых ты говорила, но ты не все правильно понимаешь. Я заняла место твоей матери, но только потому, что твой отец не хочет быть один. Я стала для него утешением, но никогда не заменю в его сердце твою мать, хотя ты можешь думать по-другому. А если я и отняла у тебя отца, то вовсе не потому, что хотела этого, и ты должна сама указать ему на то, что с его стороны недопустимо пренебрегать тобою. Я стала королевой только потому, что он полюбил меня, а не по какой-либо иной причине. Я счастлива быть королевой, но еще большее счастье для меня быть его женой.

Фрина развернулась, собираясь уйти, но Изоэльда схватила ее за руку.

— Нет, позволь мне закончить! Я ничего не могу поделать с тем, что разница в возрасте между нами столь велика, но возраст не обязательно определяет глубину чувств, которые люди испытывают друг к другу. У меня нет любовника, и я не нарушила данную мною клятву супружеской верности. Я знаю о твоих подозрениях; другие также высказывали их вслух. Но я верна твоему отцу. Первый министр — всего лишь мой друг, и ничего более. Твой отец знает об этом; если ты спросишь его, он подтвердит это.

Она отпустила руку Фрины и отступила на шаг; лицо ее исказила гримаса боли. Она заплакала, и Фрина вдруг подумала: а не ошибается ли она в королеве? Ее боль и растерянность казались девушке искренними. Изоэльда же выглядела ужасно расстроенной и сломленной. Фрину вдруг охватило нестерпимое желание обнять ее и попросить у нее прощения, уверить, что теперь она изменит свое мнение о ней. Но вместо этого Фрина уставилась на носки своих туфель, избегая взгляда королевы. Она не могла принести извинения. Она еще не готова была расстаться с прошлым.

— Мы должны забыть о том, что было между нами, Изоэльда, — проговорила она наконец, чувствуя, что должна сказать хоть что-то. — Мы должны подружиться.

Изоэльда быстро кивнула, вытирая слезы.

— Да, так будет лучше для всех. Мы обе любим твоего отца. Это должно нас сблизить.

— Да, — согласилась Фрина, — должно.

Изоэльда крепко сжала ручку корзины.

— Мне надо идти. Быть может, мы продолжим наш разговор позже?

— Разумеется. В любое удобное для вас время.

Фрина смотрела ей вслед и думала о том, что, пожалуй, в их отношениях наступил поворотный момент.

Минут через двадцать она стояла в кабинете отца, намереваясь поговорить с ним, как и обещала своим двоюродным братьям и парочке из Гленск-Вуда. Но, даже учитывая важность предстоящего дела и свои усилия сосредоточиться на том, что ей следовало сказать, она не могла выбросить из головы недавний откровенный разговор с Изоэльдой. Что-то в манерах и голосе королевы тронуло сердце девушки и заставило поверить ей. Но Фрине было трудно смириться с тем, что она настолько ошибалась в Изоэльде, и ей приходилось делать над собой усилие.

— Мои двоюродные братья Таша и Тенерифе хотят подняться в горы к северу от прохода Афалион-Пасс, отец. У них гостят юноша и девушка из Гленск-Вуда, они — Следопыты. Они пришли, чтобы обменяться опытом, так что всем им нужно попасть туда, где они могли бы продемонстрировать друг другу свои умения, а потом и применить их на практике. Я рассчитываю, что ты дашь им разрешение на это.

Король был мужчиной среднего роста и неприметной внешности; мимо таких людей обычно проходят, не задерживая на них взгляда. У него были добрые глаза и искренняя, приятная улыбка; с таким доброжелательным с виду человеком хотелось подружиться. Но то, что выделяло его среди остальных, не сразу бросалось в глаза. Голос у него, например, был глубоким и проникновенным, и, когда он говорил о том, как устроен мир, и каким ему надлежит быть, и чем он хорош для людей и прочих созданий, населяющих его, ему верили. Что еще важнее, он сам верил в то, что говорил, и вера эта проявлялась в чувстве долга, с каким он относился к своим обязанностям короля. Рожденный в венценосной семье, принц крови, он всегда знал, что однажды станет королем, и готовился к этому. Первый министр Теонетт внешностью более соответствовал облику самодержца, но именно Опарион Амарантайн, человек надежный и целеустремленный, вызывал доверие у своего народа, что было дано немногим. Подрастая, он внимательно наблюдал за тем, как другие реагировали на поведение его отца, и учился на его примере. При этом он хорошо усвоил, как нелегко заслужить уважение, восхищение и искреннюю преданность.

И сейчас, глядя на отца, Фрина, как бывало всегда, когда она стояла перед ним, испытывала к нему и глубокое уважение, и любовь. Ее отец был хорошим, благородным и честным человеком — так считали все, кто хоть немного его знал.

Он улыбнулся, вопрошающе глядя на дочь:

— И они не осмелились сами попросить меня об этом?

Фрина тряхнула головой.

— Нет, отец, дело не в этом. Они собирались обратиться к тебе с этой просьбой, но я убедила их в том, что ты отнесешься к ней внимательнее, если она будет исходить от меня. Просто я тебе еще не все сказала. Я хочу пойти с ними.

Опарион Амарантайн нахмурился.

— С чего бы это тебя потянуло на приключения?

— По многим причинам. Во-первых, я хочу поучаствовать в этом предприятии, и они согласились взять меня с собой. Во-вторых, я хочу овладеть полезными навыками из арсенала Следопытов и Охотников. А они могут научить меня этому лучше, чем кто-либо. Я устала безвылазно сидеть в городе, уже много месяцев я не покидала его пределов. Мне нужно чем-нибудь заняться, и я хочу, чтобы это занятие имело смысл.

— Твоя учеба здесь тоже имеет смысл.

— Моя учеба здесь скучна и требует всего лишь усидчивости. Я не говорю, что она не важна для моего развития. Но мне нужен и практический опыт. И это — мой шанс получить его.

Король поджал губы.

— Неудивительно, что ты не захотела, чтобы они обратились ко мне сами. Мне было бы легче отказать им, чем тебе.

— Я не хотела, чтобы они просили за меня. Я решила, что будет лучше, если я поговорю с тобой сама. Благодаря тебе я усвоила: если человеку что-либо нужно, он должен сам попросить об этом.

Король несколько мгновений молча всматривался в ее лицо, а потом поднялся и подошел к окну. Стоя к ней спиной, он произнес:

— Я хорошо знаю тебя, Фрина, и мне почему-то кажется, что ты не все мне рассказала, разве не так?

Она заколебалась, лихорадочно перебирая варианты ответа. Она не могла дать ему тот, на который он рассчитывал.

— Ты прав, отец, — сказала она, делая вид, что признание дается ей с трудом. — Есть еще кое-что. Я подумала, что мне необязательно говорить тебе все, что кое о чем мне следует умолчать. Но в данном случае это, пожалуй, не лучший выбор. И я скажу тебе. Это юноша, тот самый, из Гленск-Вуда.

Отец повернулся к ней:

— И что с ним такое?

— В нем есть что-то необычное. Я не знаю еще, что именно, но хочу узнать. И лучше всего это можно сделать в походе. Здесь, в городе, понять это будет трудно: он сознает, что он здесь — чужак; он видит, как все обращаются со мной. Но в горах, мне кажется, все изменится. Думаю, что там я смогу узнать его получше. Я хочу этого.

В эту игру Фрина играла с отцом всю свою жизнь. Когда она не хотела, чтобы он догадался о ее истинных мотивах, она преподносила ему сказочку, в которой содержалось ровно столько правды, чтобы отец поверил в нее.

— Ты ведь уже встречалась с ним раньше, не так ли?

— Один раз. Но это было давно. — Она сочиняла на ходу, наслаждаясь этим от души. — Тебе не кажется, что я уже достаточно взрослая?

— Отцу никогда не кажется, что его дочь уже достаточно взрослая для чего угодно, — откликнулся он. — И я не хочу знать, что ты имеешь в виду, задавая свой вопрос. — Он покачал головой. — Я и не заметил, как ты выросла. Такое впечатление, что я был где-то в другом месте, когда это случилось. Если бы была жива твоя мать… — Он оборвал себя на полуслове, а потом вдруг улыбнулся ей. — Она бы гордилась тобой, увидев, какой ты стала. Хорошо, Фрина. Ты уже взрослая и не нуждаешься в моих советах насчет того, как тебе прожить собственную жизнь. Отправляйся вместе со своими двоюродными братьями и этим юношей.

Фрина подошла к отцу, обняла его и поцеловала в щеку.

— Спасибо. — Поколебавшись, она добавила: — У меня к тебе еще одна просьба. Пообещай мне, что не станешь никому рассказывать об этом до нашего возвращения. Даже Изоэльде.

Он положил ей руки на плечи и отстранил от себя, чтобы заглянуть в глаза.

— Почему ты вдруг вспомнила об Изоэльде, Фрина?

— Да нет же, я не имела в виду именно Изоэльду. Я сказала «даже Изоэльде» потому, что она тебе ближе всех. Я же прошу не рассказывать об этом никому. Юноша и девушка из Гленск-Вуда пришли сюда против воли своих соотечественников. Ты ведь слышал о Детях Ястреба? Словом, их Серафик запретил им приходить сюда. Но они все равно пришли. Их дружба с моими двоюродными братьями много для них значит. Теперь понимаешь?

— Пожалуй, да. Ты хотела бы сохранить их присутствие в тайне от тех, кто мог бы их в этом упрекнуть?

— Именно. Я не хочу, чтобы об их неповиновении лидер секты узнал по моей вине. А тебе я сказала, потому что считаю тебя благоразумным и рассудительным.

— А Изоэльде ты, значит, не доверяешь?

— Ты — мой отец.

Он вглядывался в нее еще несколько секунд, и она ничего не могла прочесть в его темных глазах. А потом король медленно кивнул.

— Справедливо. И достаточно откровенно. Даю тебе слово. — Внезапно он прищурился. — Это предприятие — оно ведь не опасно, а? Ты ничего от меня не утаиваешь? Я бы ни за что не согласился на твое участие в такой авантюре, если она хоть в малейшей степени рискованна.

Фрина понятия не имела, рискованно ли то, что они задумали, но надеялась, что риск все-таки есть, хотя бы небольшой. Но, разумеется, она не собиралась говорить отцу об этом.

— Со мной все будет в порядке. Близнецы позаботятся обо мне.

Король кивнул.

— Хорошо, так и порешим. Но ты передай им, что, если с тобой что-нибудь случится, они ответят за это. Иногда эта парочка ведет себя безрассудно, и я не хочу, чтобы так было и на этот раз.

Она одарила его своей самой неотразимой и успокаивающей улыбкой.

— Ты же знаешь, что я не стану поступать безрассудно.

Еще никто не лгал ему столь беззастенчиво, но отец хотел верить ей и потому больше ни о чем не расспрашивал.