Красный урожай

17. Нети

В библиотеке было тихо.

Киндра была единственным учеником в академии, которая посещала ее регулярно. Без исключения, это было крупнейшее и старейшее строение на Oдейсер-Фаустин, возвышаясь непосредственно перед башней, которая также находиоась не в лучшем состоянии. Столетия воздействия неблагоприятной погоды и планетарной тектоники воздействовали на ее стены, покрывая все комнаты, лестницы и коридоры тоннами снега и льда. Изнутри выглядело не больше, не меньше чем огромным памятником, который потерпел лобовое столкновение с чем-то, еще большим, чем оно, сильно сминая по краям в середину.

Она сидела в юго-западном крыле, за одним из длинных каменных столов под сломанным потолком, пристальным изучая свитки ситхов, которые она раскрыла. Надписи были архаичны, и она работала больше половины дня, переводя их. Процесс был медленным, но приносящим удовлетворение древними тайнами, которые она узнавала, и это могло помочь ее прогрессу быстрее, чем ее сокурсникам.

Ходили слухи, что Дарт Скабрус достиг того, что он имел, найдя кое-что, пережиток почти неизмеримой энергии, скрытой в одной из этих изолированных комнат. Было ли это верно — такой объект, как голокрон ситхов не был вне пределов возможностей — Киндра уже нашла достаточно, чтобы сделать ее исследования здесь стоящими того.

Она оторвалась ненадолго от свитков, отметив мелькнувшую тень по длинной череде гравюр, и подняла немного голову.

Что-то было неправильно.

Это не было столь же очевидно, как шум или вибрация; больше интуитивное чевство беспокойства вошло в ее живот и вышло через грудь, как будто миллионы крошечных ресничек шекотали ее внутри.

Она встала, забыв о свитках.

— Кто здесь?

Ее голос прозвучал в пустоте и исчез в тишине. Не было никакого ответа, и некоторое время спустя, она поняла, что она на самом деле не ожидала этого. Это не было чувством; это было более абстрактно, как внезапно вспомнившийся кошмар, полное содержание которого она не могла вспомнить.

— Кто это? Что происходит?

Она затаила дыхание, не понимая этот необъяснимый бунт ее нервной системы. Она училась, чтобы стать воином-ситхом и порождать страх в других, а не себе самой. Ее ладони начали потеть, а сердце билось столь вдвойне сильнее, чем обычно. Внезапно ей захотелось оказаться подальше отсюда, в менее ограниченном пространстве. Она оглянулась назад на высокую лестницу, ведущей вверх к галерее и другому залу.

Она положила свои записи в сумку, захватила свой плащ и повернулась, чтобы уйти.

С проломленного потолка над ней раздался долгий скрипящий шум, и когда она посмотрела туда, то увидела одну из трещин, раскалывающуюся шире.

— Кто это? — сказала она громче. — Кто там?

Теперь трещины стали настолько широкими, что она смогла увидеть, как что-то появилось в них, разматываясь на потолке в ряд длинных, вьющихся конечностей. Они спускались вниз, подобно змеям через разверзшиеся трещины. Некоторое время спустя, Киндра увидела большое деревянное смущенное лицо библиотекаря нети.

— Дэйл’Лисс. — Она сглотнула, возвращая дар речи. — Что вам надо?

— Вы чем-то встревожены, Kиндра? — Его голос был глубоким и скрипучим. — Немного неуверены в себе, да?

— Нет.

Библиотекарь молча продолжал скользить вниз, пока большая часть его тела не повисла вверх тормашками перед ней, глаза с покрытыми бородавками веками сузились и близоруко рассматривали ее. Дэйл’Лисс был хранителем библиотеки, сколько все могли помнить, возможно, тысячу лет или больше. Хотя его сложная корневая система постоянно была погружена глубоко в землю, по-видимому, бесконечная сеть орветвлений и конечностей позволяла ему скользить беспрепятственно через стены и пустоты. Как ни странно, он постоянно корчевался и это разрушало инфраструктуру здания. Ходили слухи, что это только вопрос времени прежде, чем нети собьет библиотеку с его вершины, подумала Киндра.

— Почувствуй, что я делаю, — сказал он наконец. — Да, да. — Его странный акцент превратил последние слова в «джес, джес».

— Я не говорила…

Ветка спустилась вниз мимо ее лица, и затряслась над грудой свитков, распрямляя и встряхивая те, что она не взяла.

— Не надо ничего говорить. Все написано на твоем лице, да?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Я говорю об инфекции, там в воздухе.

Она только коротко спросила:

— Какой?

— В воздухе, — повторился нети. — Болезнь. Ты чувствуешь это. Не так ли?

Киндра не хотела задерживаться здесь, затянувшаяся, загадочная беседа с деревом была последним, что интересовало ее в данный момент — но она поняла, что нети совершенно не волновало ее собственное чувство неловкости.

Инфекция витала в воздухе, какой-то вид болезни, и она могла чувствовать это. В таких обстоятельствах, прямой вопрос казался лучшим выходом.

— Вы знаете, что это? — спросила она.

— Не должен решать, — сказал нети, его отростки хватали и свертывали свитки медленными движениями. — Более безопасно здесь, джес?

— Если есть неприятность, я могу держать себя в руках.

— Не это, нет, я так не думаю.

— Смотрите. — Kиндра встряхнула головоц, все более и более раздражаясь уклончивости библиотекаря. — Ответите вы мне, или нет, в любым случае я не собираюсь оставаться здесь и скрываться.

— Лучше всего направленность действия, я сказал бы.

Она указала на свитки.

— Оставьте эти для меня. Я вернусь за ними позже. Понимаете?

— Я думаю, что вы, Kиндра, не доктор.

Она опять тряхнула головой.

— Все равно.

Нети не спорил, не сказал ни слова, только посмотрел на нее печальными деревянными глазами, гляда, как она ускорила шаг и вышла.