Красная дорама – 3

7. В госпитале

У госпиталя я был только без пятнадцати восемь — мало того, что из Пэктусан выехал поздновато, так еще и регулировщицы на перекрестках, словно сговорились, четырежды меня в пути тормознули. Новеньких, что ли, сегодня выпустили дежурить?

Уже паркуя байк, я заметил на лавочке недалеко от больничного крыльца неброско одетую пожилую женщину, а рядом с той — еще одну, значительно моложе, и внешне чем-то похожую на Чан Ми. Только повыше ее ростом, да и вообще покрупнее — в вентиляционный короб такая точно не протиснется. И с выражением какой-то безнадежной усталости от жизни на лице — подруге моей совершенно не свойственном.

Заочно я обеих этих дам знал — Ким как-то показала мне их в окно палаты: это были ее мама и старшая сестра. Внутрь родственниц Чан Ми не пускали, но с тех пор, как девушку перевели из реанимационного бокса, они, бывало, приезжали сюда по вечерам, передавали ей немудреные гостинцы и махали с тротуара. Ну а сегодня, видимо, пришли встретить после выписки.

Интересно, Ким им разве не сказала, что я ее заберу? Или это она как раз специально так подгадала, чтобы мы все пересеклись на выходе и наконец были друг другу представлены? Вот же хитрюга!

Хотя, может, и правда уже пора…

Как бы то ни было, пока Чан Ми рядом с встречающими не наблюдалось — а это означало, что, возможно, не так уж и безнадежно я опоздал.

Провожаемый любопытными взглядами со скамейки — не факт, что женщины догадывались, кто я такой и к кому спешу: мой байкерский прикид сам по себе был здесь достаточным поводом, чтобы на него уставиться — с красным шлемом в руках (желтый остался ждать пассажирку, закрепленный на багажнике) я рысцой взбежал на крыльцо. Вошел в двери и показал пропуск охраннику. Тот меня явно узнал в лицо — да и все по той же мотоаммуниции — но документ в моей руке тем не менее придирчиво изучил, после чего учтиво кивнул: проходите, мол, товарищ. Что я и сделал.

Поднявшись по лестнице, у поста дежурной медсестры я взял белый халат, накинул его на плечи, бросил беглый взгляд налево, в сторону боксов интенсивной терапии — и направился в противоположную сторону, в отделение для выздоравливающих.

Палата Ким была в коридоре третьей. Постучавшись, я взялся за ручку ее плотно прикрытой двери, потянул на себя и заглянул внутрь:

— Чан Ми?

— О, товарищ Чон, здравствуйте! — встретил меня веселый голос — принадлежавший, правда, вовсе не моей подруге.

Ее внутри и не оказалось — зато здесь сейчас были все три ее соседки, смешливые девицы в одинаковых больничных пижамах. За время, что Ким тут провела, мы успели перезнакомиться: звали их Цой, Шин и У.

— Добрый вечер, товарищ Чон! Проходите, товарищ Чон! — раздалось наперебой.

— Привет, красавицы! — лучезарно улыбнулся им я, переступая порог. — А где Чан Ми?

— Ох, сдалась вам эта худосочная Ким! — картинно всплеснула руками Цой. Саму ее, к слову, тщедушной никак было не назвать — чего стоил один налитой бюст, так и рвущийся наружу из ненадежного плена пижамной рубашки!

— Ага, чем мы хуже⁈ — игриво вторила ей Шин, самая юная из подружек, с виду — почти школьница. А может, и не почти и не только с виду.

— Правда, товарищ Чон, ну ее! Оставайтесь с нами! — подслеповато щурясь, с готовностью подхватила У. Она носила очки с толстыми линзами, но считала, что ей они категорически не идут — и при моем появлении в палате всякий раз торопливо их снимала. Вот и теперь рассеянно крутила в руках.

— Точно, оставайтесь с нами, не пожалеете! — качнула широкими бедрами Цой.

— Про Ким свою потом и не вспомните! — шаловливо посулила малявка Шин.

Все это они, конечно, выдали не то чтобы на что-то этакое рассчитывая — изнывавшие в палате от скуки девицы просто дурачились. Знали, что с Чан Ми у нас серьезно, но не отказывали себе в удовольствии чуток пококетничать.

— Как-нибудь в другой раз, милашки! А сейчас все же ответьте: Чан Ми с вами попрощалась или еще вернется? — в тон им бросил я, обводя взглядом палату: кровать Ким была аккуратно застелена, но на тумбочке у ее изголовья я заметил кое-что из вещей своей подруги: характерного вида карманное зеркальце и маникюрные ножницы.

— А что нам за это будет? — выразительно повела на это глазами Шин. — За ответ?

— Ох, какие вы меркантильные!.. — с показной досадой покачал головой я. Затем сунул руку под халат — и извлек на свет плитку шоколада, специально для соседок Чан Ми мной и захваченную. — На этом столкуемся?

— Пойдет! — резво подскочив, младшая из девиц ловко вырвала у меня из рук продемонстрированное лакомство — и тут же нетерпеливо принялась разворачивать обертку.

— Эй, и нам оставь! — грозно надвинулась на нее Цой.

— Ким к главврачу пошла, на выписку, — поведала мне между тем У. — Со всеми попрощалась, да.

— А… — снова покосился я на тумбочку Чан Ми — вернее, получается, уже бывшую ее.

— Зеркальце и ножнички она нам оставила, — охотно пояснила, перехватив мой взгляд, Цой. — Сказала, дома у нее еще есть!

— Ох! — буркнул я, попятившись к двери. — А вы мне тут голову морочите…

— До свидания, товарищ Чон! — раздалось мне вслед — вперемешку с веселыми смешками.

— Спасибо за шоколадку!

— Вы, если что, приходите к нам еще!

Ну, вот это, конечно, вряд ли… Как говорится, лучше вы к нам!

С Ким я столкнулся у лестницы — уже одетая на выход, она медленно спускалась сверху, а я выскочил из коридора, едва на подругу не налетев.

— О, Чон! — просияла девушка.

— Чан Ми!

Она очень кстати замерла, не сойдя с последней ступеньки, и, чтобы поцеловать, мне даже не пришлось особо к ней нагибаться.

Мои губы кольнул разряд статического электричества. Я невольно подался назад, слегка отпрянула и девушка. Секунду мы так и стояли, глядя друг на друга почти в упор. Затем дружно рассмеялись и поцеловались снова, уже как следует — благо от столика дежурной медсестры лестница практически не просматривалась.

Однако то ли виной была та злополучная искра, коварно смазавшая первый миг нашей встречи, то ли еще что — но внутри у меня вдруг снова неприятно зашевелился червячок странного предчувствия. Будто бы все же что-то было не так…

Но ведь все так?

— Тебя выписали? — решительно отогнав прочь сомнительные мысли, спросил я, когда наш поцелуй иссяк.

— Еще нет, — мотнула головой Ким.

— Нет? — удивленно — и в какой-то мере даже испуганно — переспросил я.

— Сказали подождать еще минут пятнадцать-двадцать — какие-то документы из процедурной должны донести, — пояснила Чан Ми. — Нужно из них что-то переписать в справку. Выйдем пока на воздух, во дворик? — предложила она затем.

— Пошли, — согласился я, расслабившись. — Только халат оставлю.

— А я уже привыкла, что он всегда на тебе, — улыбнулась девушка.

— Что ж, пора отвыкать!

Я избавился от халата, и мы принялись спускаться по лестнице.

— Не спеши так, пожалуйста, — притормозила меня в какой-то момент спутница. — Я за тобой не поспеваю!.. Совсем хилая тут стала! — добавила она с чуть виноватой усмешкой. — Какой-нибудь десяток шагов — и задыхаться начинаю! Но сказали, это скоро пройдет.

— Пока не прошло — на мотоцикле-то удержишься? — сообразил тут я, что как-то упустил из виду этот момент.

— А куда я денусь?

— Если что, могу тебя спереди посадить, как ребенка, — предложил я. — Или хочешь: возьмем такси, а байк бросим здесь! Потом его заберу.

— Да нет, не надо, все будет в порядке, — заверила меня Ким.

Мы наконец закончили спуск и, чинно проследовав коротким коридорчиком, вышли в госпитальный дворик.

— Там, у входа, тебя твои ждут, — вспомнил тут я. — Мама и сестра.

— Да, я видела в окно, — кивнула Чан Ми. — Я им говорила, что не нужно за мной приезжать, но мама сказала, что должна. Обычно у меня легко получается ее переубедить, но тут она что-то вдруг уперлась. Говорит: чувствую, что надо! И хоть что с ней делай! Давай, я первая выйду, с ними там поговорю. Объясню, что меня довезут. Просто чуть позже. И, как и хотели, поедем к тебе.

— Да ладно уж, вместе выйдем, — обронил я, хмыкнув.

— Ты это серьезно⁈ — замерла на полушаге девушка.

— Как никогда!

— Ух ты! — просияв, Ким дернула вниз мой рукав, привстала на цыпочки и звонко чмокнула меня в щеку. — Я ни на чем не настаивала! — поспешно нацепив не слишком искусную маску равнодушия, добавила, впрочем, затем. — Ты сам вызвался!

— Кто ж спорит? — усмехнулся я — со столь же фальшивой непринужденностью, как и напускное безразличие Чан Ми.

Нет, охватившая меня вдруг тревожность была вызвана вовсе не предстоящим волнительным знакомством с родственниками подруги. Точнее, именно с ним, но совершенно в ином разрезе. Вопреки всякой логике, я вдруг отчетливо понял, что маме и сестре своей спутницы сегодня представлен не буду. И вероятно, не только сегодня. Когда-нибудь потом — возможно, но точно — не в качестве потенциального зятя…

Это было все то же странное предчувствие, то и дело преследовавшее меня в последнее время в обществе Ким — только внезапно оно обрело некую конкретику.

Но ясности ни грана не добавилось — наоборот, теперь все еще больше запутывалось…

— Что такое? — непонимающе распахнула между тем свои огромные глазищи Чан Ми — видимо, в лице я все же изменился, и от внимания девушки это не ускользнуло.

— Ничего, просто… — начал было я, сам, в общем-то, не очень понимая, что тут думать, а тем более — сказать…

В этот момент Ким вдруг резко отступила от меня на пару шагов — и ошалело уставилась куда-то в сторону.

Почти машинально я проследил за ее взглядом — но не увидел там абсолютно ничего необычного: летняя зелень дворика, узкая безлюдная дорожка, массивный серый угол госпитального корпуса…

— В чем дело⁈ — снова повернувшись к спутнице, в свою очередь осведомился я.

Та сделала резкий жест рукой — погоди, мол — и так и продолжила завороженно пялиться в никуда.

Я даже еще раз оглянулся в том направлении — и по-прежнему не узрел хоть чего-то, способного мало-мальски объяснить загадочное поведение девушки. Опять посмотрел на Чан Ми — и как раз в этот миг она будто бы отмерла — уронив при этом руки и секундой позже встретившись со мной обескураженным взглядом.

— Что случилось? — шагнув к Ким и взяв ее ладонь (холодную, как лед!) в свою, повторил я вопрос.

— Не знаю… — потерянно пробормотала она. — Словно… Словно меня вдруг стало сразу две! Одна — тут, с тобой, а другая — дома, с мамой, онни и Хён Джуном, братом! Мама стоит, поджав губы — она всегда так делает, когда кем-то из нас недовольна — а Хён Джун мне говорит: «Ты с ума сошла! У тебя хорошая работа, начальство тебя ценит! Ладно, поссорилась с этим своим бригадиром…» — это он про тебя, и я при этом будто бы знаю, что мы с тобой даже не просто в ссоре, все куда хуже! Что-то по-настоящему ужасное случилось! Сейчас не могу понять, что именно — но там мне все было как бы очевидно! А брат умолк, но тут онни подключилась: «Точно с ума сошла! На урановые рудники намылилась!» Я ей: «Никакие это не рудники — с чего ты такое взяла⁈» А она: «Мне Пак, — это ее лучшая подруга, еще со школы, — рассказывала! У нее так мужа пытались из Пхеньяна сманить — якобы на какую-то стройку! Тоже сулили двойную зарплату! Думаешь, просто так? Сладок медок — да пчелы жалят!» — тут я понимаю, что и мне как раз что-то такое обещали. А онни продолжает про Пак: — «Она ему, — своему мужу то есть, — и думать об этом запретила!» «Ну, хорошо! — цежу я ей в ответ. — Раз вы все настолько против — никуда не поеду!» А сама знаю, что ехать надо. Сейчас не помню почему… И тут вдруг мама, онни, Хён Джун, наша квартира — все разом исчезает, и я снова только здесь, рядом с тобой… Я непонятно объясняю, да? — жалобно посмотрела на меня Чан Ми. — Просто это очень сложно привычными словами передать…

— Да нет, — растерянно покачал головой я. — Даже слишком понятно…

— Правда? — на миг оживилась Ким — и тут же снова поникла. — Чон, что это со мной такое? — спросила несчастным голосом. — Галлюцинации? Я сбрендила, да? Это из-за моей комы?.. Ох! — ноги девушки вдруг подкосились, и она наверняка упала бы, не успей я ее подхватить. — Какая тяжесть вдруг навалилась! — простонала моя спутница, безвольно повиснув на мне мешком. — Ой, а сейчас это снова началось! — испуганно прошептала она тут же. — Только теперь будто короткими кусочками!

— Потерпи, все уже скоро пройдет… — неловко постарался успокоить ее я — и, вознесшись сознанием к границе мира духов, требовательно вопросил «в эфир»: «Катя! Катя, ответьте мне срочно, вашу наперекосяк! Что это все, на фиг, значит?!!»