Красная дорама – 3

27. Трудности перевода

В прежней нашей гостинице, в конференц-зоне которой должна была пройти повторная встреча с росатомцами, нас встретил куратор, Ю Яэ Джун — в компании худощавого дяденьки лет сорока, одетого будто бы и в не самый плохой костюм, да вот только сидел тот на нем почему-то, как на огородном пугале.

— Это товарищ Ко, переводчик из Министерства электроэнергетики, — шепнула мне Пак Су Бин, пока мы подходили.

Так мне худощавого и представил Ю — прежде, впрочем, недовольно буркнув что-то в том смысле, что уже нас тут заждался.

Если что, пришли мы почти за десять минут до назначенного нам времени. А в гостинице появились и вовсе еще четвертью часа ранее — но сперва я решил заскочить в медпункт, уточнить насчет повязки. Там, размотав бинт, осмотрев рану и скрупулезно расспросив на ее счет, мне сделали перевязку и велели пока ходить так.

— Очень приятно, — кивнул между тем я товарищу Ко. — Но сегодня нам переводчик не понадобится, — тут же снова повернулся к куратору. — Я неплохо говорю по-русски.

— В самом деле? — почему-то нахмурился тот.

— Представьте себе.

— Нет, ну как же без переводчика, товарищ Чон… — кажется, слегка растерялся Ю — видимо, новостью его сбило с некой накатанной колеи. — У вас на встрече своя роль, у него — своя… Знаете язык — отлично, больше времени будет на обдумывание ответов… Да и формулировки лучше поручить профессионалу! Во избежание всякого рода досадных недоразумений…

Так-то, все им сказанное было абсолютно резонным, да вот только не в моем случае. Во-первых, едва ли товарищ Ко, каким бы профессионалом он там ни был, смог бы мне всерьез помочь с формулировками. А во-вторых (и в-главных), поставленную Джу задачу — сойтись с иностранными партнерами накоротке — через переводчика было бы решить куда сложнее.

Но оба этих довода вслух я, понятно, привести не мог, поэтому лишь заметил, подпустив в тон сарказма:

— Ну, я, вообще-то, тоже не то чтобы дилетант. Дипломированный, так сказать, специалист!

— И все же неловко выйдет, если вы, глава делегации, станете переводить мне и остальным, — покачав головой, как-то неуверенно выговорил куратор — будто тоже не решился озвучить какой-то другой аргумент.

— А вы тоже намерены там быть? — уточнил я.

Пак упоминала, что Ю участвовал в первой, субботней встрече — но, как я понял, чисто для подстраховки, в переговоры особо не вмешиваясь.

— Да просто посижу, послушаю, — заявил он и сейчас.

— Что ж, — пожал я плечами. — Дело ваше. Хотите — пусть будет переводчик, но сам я намерен общаться с партнерами напрямую. Мне так будет удобнее.

Кажется, куратор собирался возразить — ну или просто что-то еще сказать — но тут вмешалась Пак Су Бин.

— Товарищи, нам не пора? — беспокойно осведомилась она.

— Да, — подорвался Ю, сверившись со временем. — Идемте скорее! — увлек он нас в сторону конференц-зоны.

В переговорную, просторную комнату с большим овальным столом красного дерева по центру, мы с иностранными партнерами вошли одновременно, двое росатомцев — в одни двери, мы впятером — в другие, противоположные. Получилось так, понятно, отнюдь не волею случая: момент наш куратор старательно подгадал — с точностью до секунды. Не знаю, правда, был ли такой же хронометрист приставлен к русским — во всяком случае, внутри их никто из местных не сопровождал.

Вроде бы обещавший просто тихо сидеть и слушать, Ю при помощи своего хваленого Ко с ходу ринулся нас знакомить, но я предпочел взять инициативу в собственные руки и, ненавязчиво оттеснив переводчика плечом, отрекомендовался самолично:

— Чон Сун Бок, начальник отдела внешних связей концерна Пэктусан. Уполномочен завершить переговоры и подписать протокол о намерениях.

Услышав из моих уст родную речь, оба зарубежных партнера, первые секунды державшиеся более чем сдержанно, удивленно приподняли брови, затем оживились, заулыбались.

— Андрей Николаевич Сергеев, инжиниринговый дивизион корпорации Росатом, — представился первый из них, мужчина лет пятидесяти.

— Корнеев, Борис Борисович, — коротко назвался второй, возрастом помоложе, покосившись при этом на свежую повязку у меня на голове.

— Ерунда, бандитская пуля, — перехватив его взгляд, пояснил я в ответ на непрозвучавший вопрос.

На миг Борис Борисович застыл с приоткрытым ртом, затем оба русские весело рассмеялись — без сомнения, приняв мои слова за удачную шутку.

— Присаживайтесь, товарищи, — предложил я росатомцам после того, как мы обменялись рукопожатиями. — Надеюсь, не возражаете против такого обращения? — уточнил на всякий случай.

— Замечательное обращение, товарищ Чон! — прокомментировал Андрей Николаевич.

Иностранные партнеры заняли места за столом, последовали их примеру и мы, устроившись напротив.

— У вас отличный русский язык, товарищ Чон, — заметил Корнеев, когда все расселись. — Могу я полюбопытствовать: где вы его учили?

— Благодарю за лестную оценку, — кивнул я. — А что касается вашего вопроса — я закончил пхеньянский Университет иностранных языков, — сообщил затем. Кстати, ничуть при этом не соврав — закончил же.

— Должно быть, там у вас были замечательные преподаватели, — констатировал Борис Борисович.

— Полагаю, что так.

— А в России не бывали? — осведомился Корнеев.

— Возможно, еще доведется, — снова зачем-то постарался избежать прямой лжи я.

— Что ж, товарищ Чон, перейдем к делу, — вмешался тут старший из росатомцев. — Вы подготовили список?

Я повернулся к Пак — она, поняв без слов, подала мне листок с утвержденным перечнем.

— Прошу, — протянул я его через стол Сергееву.

Тот наискось скользнул по бумаге глазами и кивнул.

— Если позволите, товарищи, хотел бы заметить… — аккуратно выговорил я.

— Да, товарищ Чон? — поднял на меня глаза Андрей Николаевич.

— Весьма жаль, что пришлось ограничиться всего десятью пунктами.

— Что? — слегка нахмурился мой собеседник. — О чем вы?

Кажется, удивился и его напарник.

— О лимите в десять наименований. Наш концерн мог бы взять на себя значительно больший объем работы, — пояснил я.

— Я правильно вас понял, товарищ Чон: вы хотели бы расширить список? — переспросил Корнеев.

— Ну да — если возможно…

— Но ведь это было условием вашей стороны, — развел руками Сергеев. — Насчет десяти позиций! Для нас оно в некоторой степени оказалось сюрпризом…

— Вот как? — пришел черед изумиться уже мне. — Прошу прощения, одну секундочку… — я обернулся к тхэквондистке. — Товарищ Пак, наши партнеры утверждают, что это мы отказались брать на себя более десяти наименований из предложенного нам перечня! — проговорил по-корейски.

— То есть как это — мы? — опешила та. — Нет, разумеется! Да мы хоть все готовы взять! И еще столько же сверх!

— Товарищ Ю? — повернулся я в другую сторону.

Куратор оторвал глаза от листочка, на котором что-то бегло писал для него переводчик Ко, и торопливо замотал головой:

— Нет-нет, товарищ Чон! Ничего подобного!

— Похоже, вышло… Как вы это недавно назвали? Досадное недоразумение? — нехорошо прищурился я на него.

— Очевидно, так… — лицом Ю не дрогнул, а вот руки у него вдруг малость затряслись, и, заметив это, он поспешил спрятать их под стол. — Да, наверное, товарищ Ко что-то не так донес до наших уважаемых иностранных партнеров… — сбивчиво выговорил куратор.

Переводчик поджал губы, но оправдаться не попытался.

— Понятно, — хмыкнул я. — Товарищи, вынужден принести вам свои глубочайшие извинения, — снова обратился затем к русским. — Похоже, вышло небольшое недопонимание. Концерн Пэктусан готов взяться за весь тот объем, что содержится в вашем изначальном списке. Более того, мы с удовольствием рассмотрели бы любые дополнительные предложения!

Сергеев с Корнеевым озадаченно переглянулись. Борис Борисович пожал плечами: ничего не понимаю, мол.

— Насчет чего-то сверх перечня — возможно, позднее, — проговорил затем Андрей Николаевич. — А по имеющемуся — без вопросов! Изначально мы на что-то подобное и рассчитывали!

— Замечательно! — улыбнулся я. — Тогда сейчас товарищ Рю, — показал глазами на нашего секретаря, — подготовит протокол для подписания. На двух языках, — печатать текст по-русски девушке не требовалось — только скопировать в заранее приготовленный шаблон полный список наименований. Но в любом случае, я намеревался вычитать бумаги лично.

— Хорошо, так и поступим, — не затягивая, согласился Сергеев.

Не стал возражать и его напарник.

— Товарищ Чон, а не поможете нам с одним не относящимся к делу вопросом? — проговорил Корнеев, когда я объяснил Рю задачу и девушка склонилась над ноутбуком.

— С удовольствием — если это, конечно, окажется в моих силах, — с готовностью повернулся я к нему.

— Мы здесь уже третий день — а города почти не видели, — продолжил Борис Борисович. — Одних нас просили никуда не выходить, а дать сопровождающего все время обещают — но постоянно то одно, то другое… В общем, воз и ныне там! В смысле…

— «Лебедь, рак и щука», — кивнул я, демонстрируя, что понял. — Иван Андреевич Крылов.

— Ну да, — несказанно обрадовался моей завидной для иностранца эрудиции Корнеев. — А завтра нам уже уезжать. Так вот, не могли бы вы там с кем-нибудь поговорить — с лебедем ли, с щукой ли, — выдавил чуть кривоватую улыбку он, — чтобы наконец как-то решили нашу проблему? Вечер, часов после пяти, у нас сегодня совершенно свободен — хотелось бы все-таки прогуляться по городу, посмотреть, что тут и как…

Ого! Пирог сам упал с неба, как говорят корейцы!

— Можно сделать лучше! — заявил я. — У меня на сегодня неотложных дел тоже больше не запланировано — охотно побуду вечером вашим гидом!

— Вы это серьезно? — просиял мой собеседник. — Было бы просто замечательно! Если, конечно, это вас не слишком затруднит…

— Ничуть! — заверил я. — После пяти, вы говорите?

— Да, где-то так.

— Что ж, так тогда давайте и договоримся. Подойду сюда, в гостиницу, к пяти.

— Только нас поселили не здесь, — поспешил уточнить Сергеев. — В неплохом отеле — тут грех жаловаться — но на отшибе. Практически за городом. Будто специально, чтобы никуда нельзя было самим пойти…

— Как называется отель? — поинтересовался я.

— Сейчас, один момент, — Андрей Николаевич полез в карман пиджака, достал оттуда что-то вроде гостиничной карточки — и протянул мне. — Вот. Тут по-корейски.

Название оказалось мне знакомым — из бумаг Джу. Отель действительно располагался за городом, на берегу соседней с Расоном бухты, но не так уж далеко — в десяти минутах езды, если верить изученным мной материалам.

— Неплохое местечко. Сам не был, но говорят, там лучший в окрестностях пляж, — заметил я. — И в ресторане — отличное разливное пиво!

— Только тем и спасаемся, — кисло усмехнулся Сергеев. — Пляжем и пивом. Да, кстати, — он протянул мне еще один картонный прямоугольничек, на этот раз — собственную визитку. — Возьмите на всякий пожарный. Ручкой вписан мой телефон. Номер местный, специально взял — можно на него отсюда звонить.

— Спасибо, — эту карточку я оставил себе, отельную — вернул собеседнику. — Тогда в пять — там у вас.

— Вам спасибо, товарищ Чон! — кивнул Андрей Николаевич.

— Пока не за что, — любезно улыбнулся я.

— Что это еще за дела, товарищ Чон⁈ — набросился на меня спустя минут двадцать куратор — уже в холле, после подписания протокола. — Кто дал вам право вмешиваться в режим пребывания иностранцев⁈

— Лучше ответьте, откуда взялась та тема насчет выбора десяти позиций из списка! — в свою очередь рявкнул я.

— Это… Говорю же: это, видимо, товарищ Ко что-то напутал в субботу, — разом сбавил тон Ю.

Незадачливого переводчика, кстати, сразу по завершении переговоров и след простыл.

— Надо же, какой вопиющий непрофессионализм! — покачал головой я. — Даже не верится… Или, может быть, товарищу Ко кто-то велел так сделать? — воззрился я на собеседника.

— На что это вы намекаете, товарищ Чон? — набычился тот.

— Думаю, вы сами понимаете на что!

В том, что ошибка была не случайной, я ничуть не сомневался: придумать на пустом месте эти пресловутые десять пунктов переводчик никак не мог! А вот умышленно исказить смысл сказанного на переговорах — запросто! Проверить-то было некому!

И ясно, что сделал это Ко не по своей инициативе — зачем бы ему?

Нет, определенно кто-то очень не хотел, чтобы Пэктусан набрал побольше «атомных» заказов — а с ними, видимо, и влияния. Скорее всего — в этом все дело и заключалось.

Только был ли тут замешан лично Ю? Если положиться на так называемую бритву Оккама и не плодить лишних сущностей — был.

Впрочем, когда дело касается многоступенчатых интриг, простые ответы уважаемого товарища Оккама далеко не всегда годятся. Нет, стоило правде открыться, куратор откровенно занервничал — это факт. Но из-за того, что был виноват, или потому, что сообразил: его технично подставили? Оба варианта не исключены.

— С этим со всем я разберусь… — буркнул между тем Ю. — Но непрофессионализм налицо, да… Печально… Товарищ Ко будет строго наказан! Однако, товарищ Чон, что касается вегугинов… — снова начал он.

— Вот и разберитесь — а не в свое дело не лезьте! — отрезал я. Джу говорила, что, кому надо, будут о моем задании предупреждены и совать палки мне в колеса не станут. То есть раз куратор не в курсе — значит, ему и не положено! Л — логика. — В конце концов, посоветуйтесь… с соответствующими структурами! — закончил я. — Там вам популярно разъяснят!

— Да, товарищ Чон, я понял, — как-то совсем уже поник мой собеседник. — Просто… Просто ночью у вас поезд на Пхеньян… Билеты мы вам взяли…

— Поезд? Это который больше суток будет тащиться? — скривился я.

— Он тут один такой…

— И во сколько отходит этот поезд? — деловито осведомился я.

— В два ночи… С этого мая ввели новое расписание…

Хм… Ну, в принципе, нормально — с русскими пообщаться вполне успею… Правда, помнится, из Расона у меня могла нарисоваться еще какая-то важная поездка, под нее мне, собственно, и многоразовый пропуск делался — с которым я в итоге в горы мотался…

— Я переговорю со своим руководством — и дам вам знать, актуальны ли для нас эти билеты, — заявил я с апломбом.

— Только не затягивайте, пожалуйста, — вовсе уж жалостливо выдал Ю. — Мест мало, желающих — много…

— Тут уж как получится, — многозначительно хмыкнул я.

Скисший куратор на это лишь покорно покивал.