Красная дорама – 3

37. Козыри на столе

Сознание вернулось резко, словно кто-то рубильник дернул. Я приподнял веки — и тут же опять зажмурился: ударивший в глаза яркий свет будто перенес меня в кабинет следователя Муна, на бесконечный и бессмысленный допрос.

Затаив дыхание, я прислушался к собственным ощущениям. Лежу на спине. На чем-то достаточно мягком — определенно не на полу. И уж точно не сижу на табурете. Руки… Руки свободны от «браслетов». Голова… Кажется, даже не болит!

Кругом тихо. И пахнет не допросной — вообще не тюрьмой. Какими-то благовониями — вроде тех, что жгла в Сеуле Катя Кан. И еще — чем-то типично медицинским, одновременно и резким, и каким-то подчеркнуто стерильным…

Я снова приоткрыл глаза: на этот раз аккуратнее. Да, свет. Но, в общем-то, не столь уж и слепящий — это мне, видимо, на контрасте показалось. Да и бьющий вовсе не в лицо — этакий рассеянный.

Надо мной был белый потолок, почти незаметно переходивший в столь же белую стену. А та, если скосить взгляд, на определенном этапе сменялась краем белого же одеяла — видимо, с кровати, что служила мне сейчас ложем.

Я осторожно приподнялся на локтях, подспудно ожидая, что тело отзовется волной мучительной боли. Но почувствовал лишь глухую ломоту в мышцах — словно после изнурительной, но заурядной спортивной тренировки — да еще совсем легкое головокружение, стоило мне замереть — почти тут же и отступившее.

Хм… Это сколько же я тут провалялся без чувств, что все у меня настолько хорошо? Неделю? Две?

И, собственно, где я?

Откуда-то слева-сзади вдруг пришло легкое дуновение, и сразу за ним — шорох. Я обернулся — нерасчетливо резко: вот тут голова у меня закружилась уже всерьез, подкатила тошнота.

Как ни странно, это меня скорее успокоило: теперь, типа — другое дело! А то вообразил себя чудесно исцелившимся!

А тем временем ко мне в комнату — судя по всему, больничный бокс — вошел человек лет сорока с петлицами майора на полевой форме.

— Лежите-лежите, товарищ лейтенант, — бросил он мне еще с порога — очевидно приняв мою борьбу с приступом дурноты за попытку подняться с кровати.

Так-то, вскакивать на ноги у меня и в мыслях не было.

Я сглотнул, сдерживая рвотный порыв. Втянул носом воздух, медленно выдохнул. Повторил. Помогло.

Между тем майор опустился на стул у стены, после чего представился:

— Меня зовут Хан У Джин, я представляю Управление 35-й Комнаты.

Меня едва снова не замутило. Как говаривают корейцы, закроешь заднюю дверь — откроется передняя! Ну или по-русски: из огня да в полымя! Не Кукка анчжон повисон – так 35-я Комната! Хрен редьки не слаще — опять-таки выражаясь языком некогда родных мне осин.

— Чтобы сразу настроить нашу с вами беседу на нужный лад, замечу, что это я возглавлял операцию по вашему освобождению, — проговорил тем временем мой гость. Хотя, конечно, тут еще большой вопрос, кто у кого нынче в гостях. И вообще — в гостях ли. — Еще добавлю, что следователь Мин, занимавшийся вашим делом, убит при оказании сопротивления.

Первой моей мыслью на это было: все-таки, значит, Мин, а не Мун… И только второй: поделом гаду! Ну а третьей: то, что всегда найдется рыба крупнее — само по себе еще не повод расслабиться и проникнуться к хищнице-победительнице сердечной симпатией. Схарчила твоего врага — запросто закусит и тобой!

— Разговор нам с вами предстоит долгий, — продолжил между тем майор Хан. — Но прежде можете задать ваши вопросы — наиболее насущные из них.

— Что с Ким Чан Ми? — без раздумий выпалил я. И поспешил пояснить: — Это девушка-техник из…

— Я в курсе, кто такая Ким Чан Ми, — кивком прервал меня собеседник. — Она жива, здорова и в безопасности — скоро вы ее увидите. Кстати, именно товарищу Ким вы в значительной мере обязаны своим спасением — но об этом, наверное, позже. А пока — еще какие-нибудь вопросы?

— Что стало с девочкой, которую я нес из развалин? — уже помедлив, спросил я. — И, раз уж на то пошло: что с товарищем Высшим Руководителем? — это важно: в той ли я еще нахожусь стране, что была до теракта — не географически, а политически. — Ну и… Ну и что ожидает меня самого? — добавил до кучи.

— Любопытно вы расставили приоритеты, товарищ лейтенант, — усмехнулся Хан. — Я бы даже сказал, характерно! Что ж, в таком порядке и отвечу. Вынесенная вами из развалин… э… девочка, — тут он будто бы слегка запнулся, словно хотел сперва выразиться как-то иначе, но передумал, — пострадала весьма серьезно. Но сейчас ее жизни уже ничего не угрожает. Врачи заверяют, что она поправится — и от полученных ею травм не останется и следа. Однако пока состояние… девочки достаточно тяжелое, хотя и стабильное. Ее погрузили в медикаментозный сон.

На несколько секунд майор умолк — будто о чем-то глубоко задумавшись. Затем заговорил снова.

— Теперь о товарище Ким Чен Ыне, — Вождя мой собеседник никак дополнительно не протитуловал, и я успел подумать, что это плохой знак для лидера страны — не иначе, покушения тот не пережил. Однако оказалось иначе. — Его успели эвакуировать, — сообщил мне Хан. — При обходе прилегавшей к стройплощадке территории был обнаружен известный вам подвал — и ведущий из него подземный тоннель. Охрана товарища Ким Чен Ына сработала четко — и его вывели из-под удара. Также удалось уберечь прибывших на церемонию наших российских друзей. К сожалению, дочь товарища Ким Чен Ына, Ким Чжу Э, в момент, когда была поднята тревога, находилась не рядом с отцом — на другом конце ангара.

О, так вот как зовут «драгоценного ребенка»!

Жаль девочку, если погибла…

— Она отошла для беседы со сверстницами из местного интерната, которые готовились к концертному выступлению — пожелала вникнуть в их нужды. Сигнал об эвакуации застал Ким Чжу Э, когда она уже возвращалась к правительственной трибуне — аккурат на полпути. Пока сопровождение вело ее к выходу, заговорщики заподозрили неладное. В итоге дочь товарища Ким Чен Ына все же удалось спасти — но это уже отдельная история, к которой мы с вами, впрочем, еще непременно вернемся…

Уберегли, значит, «уважаемую дочь». Это хорошо.

Услышать бы еще то же самое про интернатских детей…

Но спросил я о другом:

— Заговорщики — это Кукка анчжон повисон?

— Если бы все было так просто, — сокрушенно покачал головой Хан. — К сожалению, подлые предатели сыскались почти всюду. В органах госбезопасности, в армии, в полиции, в Министерстве электроэнергетики… Были у заговорщиков сторонники и среди так называемых донджю. Нет, даже среди этих нуворишей негодяями оказались далеко не все — ничтожное меньшинство! — уточнил он тут же. — Что уж говорить о государственных структурах — честных людей в них было куда больше, нежели коварных оборотней- кумихо! Но враги действовали сплоченно, а мы, все остальные, допустили ошибку. Недооценили противника. И тот сработал на опережение.

— На опережение? — приподнял брови я. — То есть готовилась некая атака — которая оказалась упреждена?

— Готовилась, — и не подумав отрицать, кивнул мой собеседник. — Ситуация ведь была какова… Некоторое время назад в определенных кругах руководства страны сформировалось мнение, что назрели перемены. И товарищ Ким Чен Ын его, мнение это, целиком и полностью разделил. Ведь эпоха нынче такая, когда нельзя жить былыми достижениями — нужно постоянно развиваться, иначе — сомнут! А чтобы рассчитывать на победу — необходимо развиваться вдвое быстрее!

Ого!.. Интересно, товарищ майор — или тот, кто ему эту мысль подсказал — читал «Алису в стране чудес»? Или сам до такого додумался?

— И если развитию мешают якоря, которые тормозят, тянут в прошлое — нужно решительно обрубить привязанные к ним канаты! — заявил Хан. — Невзирая даже на то, что прежде именно эти якоря не раз и не два спасали корабль от удара о прибрежные скалы! Взять хоть такие понятия, как Пэктусан чульги и Рактонган чульги. Никто не отрицает заслуг героев прошлого! Но сейчас на привилегии, завоеванные прадедами, претендуют правнуки! И, к сожалению, далеко не все они достойны великой славы своих предков. Единая семейная линия — это три поколения, а ныне на сцену выходит уже четвертое, а то и пятое! Разумеется, и в них немало тех, кто с честью несет бремя ответственности за судьбу Родины — хорошо вам знакомая капитан Джу Мун Хи из Рактонган чульги тут ярчайший образец! Но немало и противоположных примеров, когда прославленная некогда семья выродилась в бездельников и паразитов, способных только брать от общества и ничего ему не отдающих! Ну или просто бездарей! Занимающих места тех, кто может и хочет работать на благо страны! Но упирается в потолок, выше которого зачастую подняться не может!

Упирается в потолок? Где-то я недавно что-то такое уже слышал… Точно! Стеклянным потолком над головой пугал меня Корнеев! Незабвенный Борис Борисович тоже ведь выступал за все хорошее и против всего плохого…

Но с Корнеевым — понятно, а майор-то зачем мне все это рассказывает⁈

— Я, если что, сам происхожу из Рактонган чульги, — продолжил тем временем мой нынешний собеседник. — Что не мешает мне видеть правду. Как прекрасно понимает ее и товарищ Ким Чен Ын. Реформы нам необходимы. Однако было принято решение все же не слишком с ними спешить. Чтобы вакуумом, вызванным чистками наших рядов, не воспользовались не те люди. Например, ориентированные на Юг, Запад и Китай донджю, скопившие свои несметные капиталы в период переживаемых страной бед, начиная с Трудного похода. Спору нет, частный бизнес полезен — но лишь пока он не претендует на государственную власть. А чтобы этого не происходило, дóлжно его держать в контролируемых рамках. Частный ресторан — прекрасно! Частная парикмахерская — то, что нужно! Даже частный автоперевозчик — пусть себе спокойно ездит! Но стратегические отрасли — ту же строительную — всякие донджю контролировать не должны. Загвоздка в том, что разом вырвать из рук частника экономику — и не допустить в ней провала — задача непростая. Идеально было бы синхронизировать этот процесс с ростом народного благосостояния, который, как ожидается, последует вскоре за вводом в эксплуатацию АЭС. Но тут возникают свои сложности. В условиях, в которые поставлена наша страна десятилетиями иностранного давления, атомная стройка потребует неимоверного напряжения сил — которого не добиться без того самого обновления управленческой и промышленной элиты. А также без задействования ресурсов нуворишей. Но допустить донджю к этому столу — значит укрепить их мощь. Которой они могут воспользоваться, чтобы нанести нам удар в спину — в силу собственных амбиций, либо обманутые посулами из-за рубежа. Опять же, для свершений в атомной отрасли нужна иностранная валюта — наши российские партнеры, увы, не бессребреники, пусть и предложили достаточно мягкие условия сотрудничества. Был вариант с кредитом, но его ведь придется отдавать, что значительно ослабит и отсрочит эффект от ввода электростанции. Валюту же приносят те же донджю, им проще обходить санкции. Поэтому, в частности, Решительный Рывок никак не затронул угольную отрасль — один из главных источников пополнения государственной казны… В общем, целый клубок противоречий вылезает! — заключил рассказчик.

Я понимающе кивнул — внутренне по-прежнему недоумевая: к чему такой разговор⁈

— Поэтому двинулись постепенно — насколько было возможно, — поведал далее майор. — Так, чистку начали с самых компактных из ключевых структур — Командования охраны, отвечающего за безопасность руководства страны, и нашего Управления 35-й Комнаты. И должен сказать, что свой эффект это дало: когда грянул гром, у нас в 35-й, например, не оказалось ни одного предателя. Четко сработало и Командование охраны — но туда всегда отбирали исключительно за личные заслуги, а не за уважаемых предков… Однако у них, у охраны, свой, достаточно узкий круг задач. А вот мы, Управление 35-й Комнаты, согласно задумке, должны были стать — и, не сомневаюсь, станем — неким аналогом отрядов хваран королевства Силла или «Небесного войска» чхонъгун эпохи Корё. То есть теми, кто вбирает в себя лучших и на кого мудрый правитель способен безусловно положиться в своих великих начинаниях.

Ни про каких таких чхонъгун я, признаться, и не слышал, а вот о хваран кое-что читал: насколько понимаю, это была своего рода корейская королевская гвардия — ну или этакий военно-духовный орден. Туда набирались талантливые юноши как из числа аристократии, так и простолюдины. На войне они сражались в первых рядах, а в мирное время служили кадровым резервом для управленческих структур.

Аналогия понятна, в общем.

— Очевидно, оппоненты поняли, к чему идет дело, — вздохнул Хан. — Разом совпали интересы выродившейся части элиты, теряющих деньги и влияние донджю, старых врагов Родины американцев и японцев, их сеульских марионеток, и даже Китая, недовольного нашим сближением с Россией — в Поднебесной уже привыкли считать нас своим задним двором. И объединившись, эти силы швырнули на кон все, что имели! Однако же проиграли… Хотя пока и не окончательно, — помедлив, добавил майор.

— Не окончательно? — настороженно переспросил я.

— Будь иначе — не случилось бы недавних… скажем так, неприятностей лично с вами, — выговорил мой собеседник. — Как я уже упоминал, дочь товарища Ким Чен Ына вывести из ангара удалось не сразу. Ее даже успели счесть погибшей — к глубокому горю безутешного отца. Но оказалось, что Ким Чжу Э спасли. Заслугу эту приписал себе некий Пак Му Хён, генерал Кукка анчжон повисон, на тот момент — один из третьестепенных заместителей министра. Он заявил, что лично вынес раненую девочку с места теракта. И разумеется, нет отныне в стране человека, пользующегося большим расположением товарища Ким Чен Ына, чем этот генерал Пак. Вот только далеко не все тут однозначно. Мы совершенно уверены, что Пак Му Хён сам был по уши замешан в заговоре. Далеко не на первых ролях — человек он, прямо скажем, не слишком способный, чтобы что-то подобное лично организовать, но как исполнитель — как говорят, неплох. А что касается Ким Чжу Э… Вся штука в том (генерал Пак об этом не знает), что она видела того, кто действительно ее спас. О чем успела сообщить врачам — прежде, чем в очередной раз лишилась сознания. И все свидетельствует о том, что это был вовсе не Пак Му Хён, а совсем другой человек, — выразительно посмотрел на меня рассказчик — будто чего-то ожидая.

— Вы хотите сказать, что… — нахмурился я, осененный внезапной догадкой.

— Товарищ Чон, Ким Чжу Э была той девочкой, что вы вынесли из развалин! — уже без экивоков заявил Хан. — Генерал Пак присвоил себе вашу заслугу — а вас вознамерился дискредитировать. Согласно его замыслу, вы должны были признаться в участии в заговоре — чтобы если бы вдруг кому-то и пришло в голову, что дело нечисто, ваши собственные показания опровергли бы любые подозрения. А сами бы вы под действием специальных препаратов превратились в безмозглую куклу, механически повторяющую то, что нужно Пак Му Хёну. К счастью, товарищ лейтенант, вы у нас шаман- паксу, пусть, как мне объяснили, толком и не обученный — и сумели противостоять действию токсинов! Этого генерал Пак и его приспешники не предусмотрели.

— Э… — только и вышло, что протянуть у меня. — Я, вообще-то, не… — начал было я возражать, но майор остановил меня властным жестом.

— Товарищ Чон, я с вами откровенен — и жду того же от вас. Тем более, когда отпираться бессмысленно. Обычный человек испытанного вами просто не пережил бы. К тому же, после освобождения из тюрьмы с вами плотно работала наша мансин — без ее усилий вы бы сейчас не то что разговаривать, глаз открыть бы не смогли. Опять же, с обычным человеком прогресс был бы минимален — вы же сейчас практически здоровы! Еще одна-две реабилитационные процедуры и сможете… Впрочем, об этом пока рано.

И снова спросил я не о том, что как бы напрашивалось — не что я должен смочь и почему рано:

— И сколько времени меня лечили?

— Неполные сутки, — усмехнулся мой собеседник.

Ясно. Быстро подлатали. Хорошо быть шаманом.

— Итак, к общей нашей ситуации, — не дал мне времени на новые вопросы Хан. — Сегодня второй по влиятельности человек в стране — это генерал Пак. Но он не всесилен. В частности, не имеет доступа в больничную палату Ким Чжу Э. А через несколько дней дочь товарища Ким Чен Ына выведут из медикаментозного сна. И если она действительно сможет подтвердить, что спас ее не Пак Му Хён, а другой человек — смею надеяться, многое изменится. Подключимся мы — и генерал Пак падет столь же стремительно, как и взлетел. А Управление 35-й Комнаты вернет себе ту роль, к которой нас готовили последние месяцы. Нам — и лично вам — осталось лишь продержаться эти несколько дней. Однако задача это, мягко говоря, непростая. Один раз мы сумели застать нашего врага врасплох, но теперь он будет вас усиленно искать. А ресурсов у него сейчас для этого больше, чем достаточно. Поэтому пока нам придется вас спрятать. И спрятать надежно!.. Но будь у нас желание ограничиться лишь этим, столь подробный разговор, пожалуй, не понадобился бы. А нужен он был вот для чего…

Мой собеседник слегка подался вперед и продолжил, сверля меня пристальным взглядом:

— Товарищ Чон, какое-то время мы за вами наблюдали. Делали выводы. И теперь — не в самый простой для всех момент — хотим предложить вам к нам присоединиться. Стать сотрудником обновленного Управления 35-й комнаты. Поработать на благо страны вместе с нами. Помочь вести ее, страну, в будущее. В благополучное будущее. Где, кроме всего прочего, будут категорически исключены ситуации, вроде той, из которой нам пришлось вас выручать. Исключены для каждого — не только для представителей новой элиты. Кстати, такое же предложение будет сделано нами капитану Джу — когда и если она вернется из Сеула.

— Что значит — «если»? — нахмурился я, на автомате уцепившись за прозвучавшую странность.

— Амкэ в Сеуле провалилась и вынуждена была перейти на нелегальное положение. Связи с ней нет. Стандартные пути отхода — перерезаны… Кстати, первым вашим заданием в Управлении 35-й Комнаты — если вы согласитесь на перевод к нам — станет именно вытащить капитана Джу с Юга. Собьем одним камнем двух птиц: вы укроетесь от Пака за границей, где он наверняка не станет вас искать — по крайней мере, не первые дни. И мы выручим из беды еще одного потенциального соратника. Ну, что скажете?

Та-ак… Вот это я называю «зайти с козырей»!