Крафтер II

Глава 22

Выйдя из лавки портного, я остановился на углу улицы, уперся руками в бока и оглядел город. Дел ещё была целая куча: строительство магазина, казарм, лаборатории, восстановление завода, разговор с инквизицией, поступление в школу магии, ушлепок Караваев… И черт его знает сколько еще всего!

Внезапно у меня зазвонил телефон. На экране высветилось имя абонента — Оскар Харитонов, мой личный торговец и пройдоха высшей пробы.

— Ну здравствуй, Оскар, — сказал я, принимая вызов, — Неужто уже в Севастополе?

— В городе! — с радостным надрывом начал тот, — Весь в нетерпении! Хожу по улицам, как волк по степи — карманы дырявые, торговля стоит, а я ведь, барон, между прочим, на вес золота! Вы же сами сказали — «в Севастополь». Ну, я тут! Готов к труду, подвигам и процветанию.

— Ладно, не разводи драму, Шекспир, — усмехнулся я. — Жду тебя у фонтана в центре города. Там сейчас строят мой магазин, не пропустишь. Познакомишься с бригадиром, обсудите торговую точку.

— Уже бегу! — воскликнул он так, будто собирался прибежать босиком через весь город.

— Оскар, только не пугай строителей, — сказал я и сбросил звонок, убирая телефон в карман.

На лице расползлась лёгкая ухмылка. Магазин, завод, защита земель, Огнейронцы, стройка и теперь ещё и Оскар — всё шло к черту, но под моим чётким контролем.

Я сел на мотоцикл, утробно зарычавший подо мной, словно хищник, которому не терпится вцепиться в глотку дороги. Приятно было чувствовать ветер в волосах, пусть даже и перемешанный с городским смогом. Просто ехать, черт возьми, было почти медитативно.

Вскоре впереди замаячил фонтан — знакомое место, где не так давно Утюг и Гладильная доска устроили браткам местного розлива экспресс-массаж с элементами обжарки. Ах, ностальгия.

Когда я приехал, Оскара ещё не было видно, но Вольфганг — мой надёжный бригадир с лицом, как у уставшего медведя и голосом вечного похмелья — был на месте. Он стоял у будущего фундамента магазина, держа в руках чертежи и, похоже, что-то прикидывал по размерам.

— Здорово, Вольфганг, — кивнул я, скидывая перчатки. — Как продвигается наша великая стройка века?

— Барон, всё по красоте, — оскалился он, сложив чертежи вчетверо. — С тех пор как вы разогнали этих ушлёпков с фейсами, как у гопников с афиши девяностых, всё идёт, как по маслу. А ваша охрана… — он многозначительно глянул в сторону, где Утюг и Гладильная доска несли свой пост так старательно, что прохожие обходили их за квартал. — Это просто, с позволения сказать, элитка. Мы даже опережаем график.

— Молодец, — кивнул я. — Тогда сделай вот что: выдели место под палатку на участке, что не тронут стройкой. Надо будет кое-что наладить на месте.

— Будет сделано, барон, — тут же кивнул он, уже вертя в голове, где втиснуть палатку.

И в этот момент раздались быстрые шаги, почти вприпрыжку. На горизонте появился Оскар Харитонов — торговец, авантюрист, лицо которого всегда светилось либо восторгом, либо бедствием. Сейчас — явно первым.

— Барон! — почти прокричал он, запыхавшись, — Я тут, живой, готовый и при деньгах… то есть в долгах! Но зато при энтузиазме!

— Вольфганг, знакомься. Это Оскар Харитонов, мой торговец и главный источник головной боли по вторникам. Оскар, это Вольфганг, человек, благодаря которому тут вообще есть кому строить.

— Приятно! — заулыбался Оскар, протягивая руку.

— Надеюсь, что взаимно, — буркнул Вольфганг, но руку пожал. Видимо, контакт найден.

Оскар, почесав затылок, заглянул мне в глаза с видом человека, который собирался аккуратно ткнуть палочкой в спящего дракона.

— Слушайте, Лев Вессарионович… Я понимаю, времена тяжёлые, да и проект у вас великий… Но вы знаете, у меня в карманах сейчас только пыль, пуговица и чек из позапрошлого года. Может, хм… капельку аванса? Совсем капелюшечку.

Я посмотрел на него внимательно. Слишком внимательно. Он аж отшатнулся на полшага, хотя старался держать улыбку. Его плечи были чуть ссутулены, глаза бегали, но не от вранья — скорее, от стресса. Вид у него был, как у человека, которого жизнь как следует отшлёпала за излишний энтузиазм.

Да и ладно. Не тот случай, чтобы душить. Я кивнул.

— Получишь. Не потому что ты обаятельный жулик, а потому что сейчас ты выглядишь, как честный жулик. А это редкость. И потому что, — я чуть наклонился ближе, — если ты попробуешь меня обмануть, то у тебя из ушей полезет лаванда, а твоя тень будет торговать артефактами на углу за тебя.

Оскар судорожно кивнул и выпятил грудь, изображая храбрость.

— Принято! Обещаю — ни один грамм доверия не пострадает!

Я махнул рукой, разворачиваясь к стройке.

— Значит так. Магазин пока строится, но в ближайшее время поставим палатку. Будешь торговать моими артефактами. Весьма… Экзотическими, должен сказать. Но тебе должно понравиться.

— Да хоть с автографом твоим продавать буду! — воскликнул он.

— Вот и отлично. А теперь слушай дальше. По поводу бумажек, разрешений, и всей этой бюрократической мутотени — пиши Матвею Семёновичу, он этим заведует. Ещё Алису подключи, она поможет по оформлению и поставкам.

Я продиктовал ему контакты. Он записал с такой скоростью, что я заподозрил — у него и почерк, и память адаптированы к жизни на бегу.

— А товар когда? — прищурился он, будто собирался уже бежать на встречу клиенту.

— Завтра. Сегодня тебе надо другое: найди себе жильё где-то рядом, чтоб был под рукой. Не в палатке же тебе ночевать.

— Есть! — он отдал честь и сорвался с места, будто за ним уже гнался налоговый голем.

Я проводил его взглядом и усмехнулся. Вот он, первый кирпичик моей торговой империи. Немного потрёпанный, но живой. А главное — мотивированный. И в перспективе весьма уважаемый человек. Если справится с возложенными на него обязанностями, естественно.

Закончив разговоры, я направился к своим артефактам — Утюгу и Гладильной Доске. Они стояли на посту, как два памятника трудовой дисциплине. Один — тяжеловесный, сверкающий боевыми заклёпками утюг на ножках, другой — грациозная, но смертельно опасная доска, в чьих изгибах скрывался механизм, способный переломать кости сразу трем идиотам.

Я прошёл мимо — ни один даже не шелохнулся. Только у Утюга лампочка на боку чуть дернулась, как будто он хотел сказать: «Мы на месте, шеф, всё под контролем, никакого шевеления».

Я остановился, глянул на них внимательнее. И тут — ага, вот оно.

Гладильная Доска, как бы невзначай, откинула одну из ножек в сторону, грациозно изогнулась и чуть-чуть покачалась. Просто ветер? Ага, конечно. А Утюг, не будь дураком, начал незаметно подпрыгивать на пружинках, как бы проверяя боевую готовность, но делал это под углом, будто выписывал сердечки в воздухе.

— Вы что там, флиртуете? — прищурился я, подходя ближе.

Они замерли на мгновение. Как школьники, уличённые за забором в поцелуях. Потом Утюг гордо выпрямился, словно говорил: «Никакого флирта! Чисто профессиональная искра между нами!»

А Доска чуть скрипнула шарниром — и этот звук подозрительно напоминал кокетливое «хи-хи».

Я усмехнулся и стал проверять запас энергии Утюга, но это оказалось лишним. Он хорошо напитался от кристалла энергии в особняке — хватит ещё надолго. Проверил и Доску — та же картина. Ни намёка на просадку.

— Ладно, голубки. Только не создайте мне тут потом артефактного потомства, — пробормотал я. — А то заведёте маленький Тостер, и кто потом будет за ним убирать?

Утюг хмыкнул. Не знаю, как он это сделал, но в его корпусе что-то звучно клацнуло — явно обиделся. А Доска с тихим щелчком вернула ножку на место и сделала вид, что вообще ничего не было.

Да. Всё-таки мои артефакты — не просто техника. Это почти семья. Слегка опасная, местами безумная… но своя.

Я отошёл от флиртующих артефактов, уселся на лавку рядом со строительным мусором, достал телефон и ткнул в банковское приложение. Пора было проверить, насколько сильно мой бюджет стал похож на седые волосы портного после всей этой кутерьмы.

Самолёт, аванс Оскару, покупка артефактов и экипировки для огнейронцев, найм Игната Фомича и Степана Игнатьевича, мои стройки — я аж прищурился. Цифры в голове сложились в длинную, тревожную цепочку с вывеской: «ПОРА НА ГРЕЧКЕ ЭКОНОМИТЬ».

Приложение открылось, и я машинально приготовился морально страдать. Но… Цифры были жирными. Приятными. Внушительными.

— Что за… — пробормотал я, вглядываясь в баланс.

Секунд пять я тупо смотрел на экран, пытаясь соотнести увиденное с реальностью. Либо приложение глючит, либо я стал бессознательно проворачивать мошеннические схемы во сне. Но нет, всё законно. Я ткнул на «История поступлений» и тут пазл сложился.

Недавно было три крупных перевода со счетов… Чернова. Я хмыкнул и медленно покачал головой.

— Алиса… Ай да Алиса… — проговорил я, уже почти с восхищением. — Ай да подсуетилась.

Элегантно, быстро, без шума и пыли. Пока я прыгал по Севастополю, гонял бандитов и налаживал торговлю, она аккуратно забирала нашу долю со старого барона, будто вытаскивала монеты из чучела — и даже не потрепала шкурку.

Умница. В очередной раз убедился в правильности своего решения по найму рыжей бестии. Она не просто делает все «скучные», но важные вещи — она делает их быстро. А это куда ценнее, чем просто делать.

Я откинулся на лавку и посмотрел в небо. Облака плыли себе, не зная, что я только что избежал судьбы человека, который продаёт свои артефакты на обочине за кусок пирога и стакан кваса.

— Ну что, Чернов, считай, ты ещё и спонсор моего самолёта, — усмехнулся я. — Благодарочка с меня, как говорится, на том свете, но не от всего сердца.

И добавил себе мысленно в список дел: купить Алисе что-нибудь приятное. Например… новый блокнот. Позолоченный. С гравировкой: «Для тех, кто делает деньги, пока маги творят пафос».

Я взглянул на экран, где цифры по-прежнему радовали глаз, и с сожалением убрал телефон в карман. Роскошь — штука опасная. Как только расслабишься, тебе обязательно постучат по голове. Или по воротам. Или, как в моём случае, по нервной системе.

Пора было заняться делами. Набрал номер Краева. Он ответил быстро, как всегда — человек-лезвие. Даже по голосу.

— Слушаю.

— Виктор, приветствую. Мне тут в столице настойчиво шепнули, что стоит заглянуть к тебе на огонёк.

— Хм.

— Сам не понимаю, в чём дело, — признался я честно, — но, если уже зовут — значит, пора. Да и таким людям, как я понимаю, не отказывают.

— Можешь приехать сейчас. — Краев явно понял о ком именно я говорю.

Я повесил трубку, забрался на мотоцикл и вжарил по улице, не особо заботясь о скорости. Пусть Клинки слышат, как я подъезжаю.

Огромное здание возвышалось строго, будто судья, прищуривший один глаз. У входа уже стоял мужчина — высокий, сухой, с лицом, на котором можно было лезвие точить. Он даже не спросил, кто я.

— Вас ждут. Прошу.

Путь через коридоры ордена был будто разрезан по линейке: никаких посторонних, никаких разговоров, только эхо моих шагов да спина провожатого. Всё тут было до неприличия упорядочено. Меня от этого чуть подташнивало — но я держался.

Через пару минут мы остановились у большой двери, массивной, украшенной металлическими вставками и руническими печатями. Мужчина толкнул её без усилий, будто знал, что она ему подчинится.

— Лев Морозов прибыл, — сказал он сухо и поклонился, отступая в сторону.

А я шагнул внутрь. К Краеву. К ответам. И, возможно, к новым проблемам.

Караваев сидел в своём кабинете, развалившись в мягком кожаном кресле, и глядел в окно. За стеклом неспешно полз вечер, город зажигал огни, как гирлянду на показуху. Но его мысли были не здесь.

Он вспомнил совсем недавний, но неприятный до скрежета зубоов, разговор. Тогда в кабинет, осторожно притворив за собой дверь, вошёл Медведь. Лицо у того было серым, как асфальт после дождя, и пальцы на руках предательски подрагивали.

— Шеф… — начал Медведь, будто уже знал, что ничем хорошим этот разговор не закончится. — С магазином у фонтана не получилось.

Караваев тогда ещё не понял, о чём речь, и только вопросительно выгнул бровь.

— Мы… ну… тормознули стройку, как и было приказано. Вроде и полиция не мешала — всё было согласовано заранее. Но Морозов притащил свои… артефакты. Железки какие-то… утюг, блядь, доска… — мужчина кашлянул. — Наших разогнали к чертям. Теперь стройка идёт, как ни в чём не бывало.

Он трясся. Видно было, как изнутри подгибаются колени. И не зря.

Караваев тогда разнес пепельницу о стену, одним махом отправил ноутбук на пол, выругался так, что у секретарши в приёмной выпала ручка из рук. Он не любил, когда его планы рушились. Особенно когда рушил их какой-то выскочка с манией величия.

Но сейчас, глядя на огни города, он уже успел остыть. Подумаешь, фонтан. Просто отвлечение. Ловушка. Ничего важного. Ведь настоящей целью был завод бывшего барона Чернова.

Первоклассные станки, дорогие магические прессы, линии сборки артефактов — всё это стоило целое состояние. Когда появилась возможность срежиссировать «загадочное опустошение» — он не смог удержаться. Слишком уж соблазнительно. Деньги будто сами плыли к нему в руки.

А Морозов?.. Да кто он такой? Юнец с гонором. Баронишка, который заигрался, а остальные просто облажались. Караваев хмыкнул и поднёс к губам бокал.

— Ничего, мальчик. Мы с тобой ещё не закончили.

Глаз у Караваева задергался едва лишь распахнулась дверь.

— Только не он… — подумал он, и, конечно же, оказался прав.

В дверном проёме возник Медведь — лицо, изрезанное шрамами, широкий подбородок, синие глаза, сломанный в нескольких местах нос. Плечистый громила с шеей, похожей на перевёрнутое ведро, и вечной привычкой прятать взгляд в пол, когда дело пахло жареным. А в последнее время дело пахло не просто жареным — его будто засовывали в печь.

— Шеф… — начал Петр Медведев неуверенно и сделал шаг внутрь, — Есть новости. Про завод…

Караваев молча уставился на него. В его глазах не было ни удивления, ни нетерпения — только глухая, тяжёлая тень раздражения. Он даже не встал, только чуть подался вперёд, как хищник, чующий запах крови.

— Он пришёл. Морозов. Вальяжный, как у себя дома. Завод — всё, встал. Погрузку остановил, людей выгнал. Маги, что должны были содействовать местному директору не выходят на связь. Даже бумаги какие-то показал, типа он теперь владелец. Люди не стали связываться…

Караваев медленно встал. Медленно — как набирает силу ураган. Глаза его зажглись стальным огнём, в котором не было ни капли человеческого.

— Но мы успели много вывести! — поспешил вставить Петр, чуть пятясь. — Я сам контролировал. Станки, оборудование, слитки, даже пресс с рунами. Мы почти весь нижний склад вычистили!

Глухой, хлёсткий звук. Медведь даже не понял сразу, откуда удар. Только спустя миг, когда боль рванула по плечу и челюсть обожгло адским огнём, осознал: Караваев всё-таки сорвался.

— Ты приносишь мне одни убытки…

Но мужчина уже не слышал — он полз к двери, оставляя за собой следы крови. Щека распухала прямо на глазах, и рука висела, как чужая.

Караваев стоял посреди разгромленного кабинета, тяжело дыша, будто сдерживая что-то, что рвалось наружу. Все планы рухнули. Сначала фонтан, теперь завод. Морозов не только мешал — он уже знал, кто стоял за саботажем.

— А значит, скоро придёт… за мной…

Он подошёл к столу, сорвал трубку с ретротелефона и набрал номер начальника охраны.

— Кольцов, слушай внимательно, — прохрипел он в трубку. — Полная мобилизация. Всех. Закрыть офисы, склад, виллу. Расставить посты на подъездах, на крышах, в подземке. Весь персонал — по тревоге.

— Проблемы, Виктор Сергеевич? — послышался голос на другом конце провода.

— Нет. Пока ещё нет, — зло процедил Караваев. — Но будут.

Он бросил трубку, подошёл к окну и всмотрелся в огни вечернего Севастополя. В его глазах плескалось что-то жгучее и смертельно решительное. Заварушка будет знатная. Если Морозов хочет войны — он её получит.