Крафтер II

Глава 19

Покинув фонтан, где Утюг и Доска праздновали победу, словно пара пьяных гладиаторов, я поймал такси. Водитель, парень лет двадцати с татуировкой дракона на шее, нервно косился в сторону фонтана. Плюм, приняв облик ворона, устроился на подголовнике переднего сиденья и методично щёлкал клювом по стеклу.

— Подбросьте меня к лавке портного Игната Фомича. — буркнул я, разглядывая смс от мастера ножниц и материи: «Костюмы готовы. Жду, как соловей — лета».

Таксист рванул с места, будто от погони. Городские улицы мелькали за окном, как кадры дешёвого фильма: трещины на белоснежных фасадах, граффити с перекошенными буквами, стайки голубей и собак, копошащихся в мусоре. Плюм каркнул, когда мы проезжали мимо лавки алхимика — в витрине булькали колбы с розовой жидкостью.

Мастерская Игната ютилась в доме с облупившейся штукатуркой. Вывеска, вырезанная из дуба, скрипела на ветру. На этот раз на ней был отмечен мой золотистый герб и игла с ниткой. Плюм принял форму кота, и я толкнул дверь. Меня окутал запах сукна, воска и слабой магии. Воздух вибрировал от натянутых нитей — невидимые, еле осязаемые чары опутывали комнату, как паутина.

Игнат Фомич встретил меня у входа, затянутый в жилет с иголками вместо эполет, будто ёж в броне. Его седые усы топорщились в стороны, словно пытались удержать лицо от распада. За спиной портного копошились три подмастерья: один гладил плащ с вышитыми рунами, другой штопал дыру в камзоле, из которой сочился сизый дым, третий — девочка лет пятнадцати с зелёными волосами — колдовала над швейной машинкой. Аппарат урчал, выплёвывая строчки, которые светились в темноте.

— Барон! — лицо Игната расцвело, как роза в навозе. Он схватил мою руку и потряс её так, будто пытался вырвать из сустава. — Пятьдесят костюмов, как заказывали! С усиленными швами, карманами для артефактов и рунами маскировки на подкладке. Всё по вашему эскизу!

Он махнул рукой, и подмастерья засуетились. С небольших постаментов они сняли бездушные манекены. Каждый был одет в чёрный камзол с серебряными пуговицами в виде моего герба. Ткань переливалась, как ночное небо, в котором кто-то проткнул дырочки иглой.

— Глифы на подкладке, — Игнат дёрнул за шнурок, и камзол распахнулся, обнажив изнанку. — Видите? «Молчание» и «Невидимость». Вшиты между строчками. Если враг попытается выследить ваших ребят, он не почувствует ни вибраций, ни запаха, ни тепла.

Я провёл пальцем по парчовой ткани. Нити дрогнули, впитывая магию, и на мгновение моя рука слилась с костюмом.

— Вижу, дела идут на лад, раз ты нанял себе людей. — кивнул я в сторону подмастерьев. — И что как насчет карманов?

— Ах, это! — Игнат щёлкнул пальцами, и из складки материи выскользнул кинжал с лезвием цвета воронова крыла. — Встроенные ножны. Вмещает до трёх клинков. И вот здесь, — он ткнул в пояс, — секция для зелий. Двойное дно — если ваших парней обыщут, ничего не найдут.

Попугай, до этого молча наблюдавший с люстры, спикировал вниз и вцепился когтями в рукав манекена. Ткань затрещала, но не порвалась.

— Чёртова птица! — взвизгнул портной, хватая метлу. — В прошлый раз она утащила мой лучший напёрсток!

— Успокойтесь, Игнат. Вы ведь в ответе за того, кого приручили… Ваш друг просто проверяет качество, — я усмехнулся, наблюдая, как попугай методично долбит клювом пуговицу. На металле даже царапины не появилось.

— Ну и? — портной замер, ожидая вердикта, как студент перед экзаменатором.

— Годится! А где мой комплект одежды?

— Ваш гардероб значительно лучше и элегантнее. Отвечаю головой. Не сомневайтесь. Всё упаковано и готово к отправке в ваше поместье. — сказал старик, кивнув на черную коробку, что лежала на столешнице возле его локтя.

— Что ж… Ты гений с напёрстком, — я швырнул на стойку пачку купюр крупного номинала. Золоченная бумага хищно блеснула в свете окна. — Следующий заказ — двести комплектов. С броней из теневого шёлка.

Игнат ахнул, словно проглотил иголку. Его пальцы задрожали, когда он поднял одну из купюр и поднял её на свет.

— Теневой шёлк… — он прошептал, будто услышал имя давно умершей любовницы. — Барон, вы знаете, сколько он стоит? Его ткут только в Китае. Достать будет непросто…

— Знаю, — перебил я. — И знаю, что ты найдешь выход. Чай не первый год замужем, Игнат. Выкрутишься. А я отблагодарю.

Портной побледнел, словно его выжали через мясорубку.

— Двести костюмов… через месяц, — выдавил он.

— Через две недели. — Я погрузил все обновки в сумку-бездну и направился к выходу, поправляя родовую печатку на пальце. — И добавьте к каждому комплекту плащи с капюшонами. Чтобы скрывали лица.

— Но…

— Денег хватит на всё, — бросил я через плечо. — И на ваше молчание — тоже.

Плюм, уставший терзать особенно бездушный манекен, уселся ко мне на плечо. Его кошачья морда блестела от слюны, а в глазах читалось явное разочарование — так и не смог разорвать мерзкую куклу.

Таксист, получив щедрые чаевые, благоразумно ожидал меня возле лавки. Сев в машину и обозначив адрес, я направился к старым знакомым.

Спустя несколько минут я уже был у них. Мастерская артефакторов напоминала адский цех, брошенный на произвол сумасшедшего инженера. Двор был усеян обломками неудачных экспериментов: ржавые шестерни размером с телегу, кристаллы, пронзавшие землю, как клыки, и куски металла, извивавшиеся словно змеи при приближении. Воздух гудел от магического напряжения, а запах озона смешивался с вонью перегоревшей кожи. Над крышей висело облако чёрного дыма, принимавшего формы то дракона, то вопящего лица.

Артёмка, внук Степана Игнатьевича, стоял у двери, прижимая к груди артефакт в виде черного клинка с красной выемкой у рукояти. Его комбинезон был в пятнах сажи, а лицо светилось нездоровой бледностью, будто он месяц не видел солнца. На лбу красовался свежий ожог в виде руны огня.

— Где дед? — вместо приветствия спросил я.

— Заболел, господин… Давление замучило беднягу. Я сегодня за него.

— Сколько сделали?

— Пятьдесят штук, барон! — голос его задрожал, словно он попытался удержать в руках живую молнию. — «Огневёрты»… э-э-э… стреляют огненными шарами и отражают вражеские заклинания. Только… — он глотнул, переводя взгляд на ворону, которая устроилась на заборе. — Иногда заедает кнопка на эфесе. Но это лишь на двух экземплярах.

Я взял артефакт. Вес приятный. Лезвие было выковано из метеоритной стали и украшено витыми узорами, но рукоять явно слегка кривилась влево.

— Твой прадед перевернулся бы в гробу, — пробормотал я, нажимая на кнопку, которая скрипнула, будто не смазывалась годами.

Артёмка заёрзал, словно его поставили на раскалённую сковороду:

— Старик говорил: «идеальный артефакт — мёртвый артефакт. Если не взрывается при первом выстреле — уже шедевр!»

— Тогда понятно, почему вы находитесь в таком запустении… — сказал я и навёл острие на обитую ржавчиной бочку в углу двора. Плюм приподнял ухо, почуяв развлечение. Кнопка щёлкнула с усилием, словно мне пришлось переломить хребет какому-то механическому зверю.

Громыхнуло.

Струя сизого дыма вырвалась из лезвия, а следом — огненный пульсар размером с кулак среднего мужчины. Он впился в бочку, и та взорвалась в щепки, осыпав двор искрами. Осколки металла воткнулись в забор, а одна из искр подожгла штаны Артёмки.

— А-а-а! — он забился, шлёпая по огню руками. — Тушите! Тушите!

Плюм прыгнул с забора, превратился в миниатюрного дракончика и плюнул на пламя. Огонь погас, оставив дырку в форме сердца.

— Качество оставляет желать лучшего, — усмехнулся я, разглядывая артефакт. На рукояти появилась трещина, из которой сочилась темная жидкость. — Но на первый раз сойдёт. Чуть позже доработаете.

Артёмка, всё ещё трясясь, вытер пот с лица сажей:

— Это… э-э-э… особенность конструкции! Жидкость — стабилизатор. Если течёт, значит, артефакт готов к перезарядке!

— Перезарядке? — я встряхнул «Огневёрт», и брызги жидкости попали на сапог. Кожа начала дымиться. — Надеюсь, следующую партию вы сделаете без «сюрпризов». Или я проверю их на ваших ботинках.

Плюм грозно мяукнул в такт моим словам.

— Клянусь! Это только из-за спешки… Всего два экземпляра оказались бракованными! — завопил Артёмка, пятясь к мастерской. — Это… фича! Сигнализация! Если враг украдёт артефакт…

— Враг задохнётся от смеха, — перебил я, швыряя «Огневёрт» обратно в его дрожащие руки. — Пакуй товар.

Артёмка кивнул так, будто его шею дёргал невидимый кукловод. Из мастерской донёсся грохот — видимо, кто-то из подмастерьев уронил наковальню. Плюм, унюхав хаос, рванул внутрь, сбивая ящик с болтами на крыльце.

Я поднял взгляд выше. На крыше мастерской, среди труб и антенн, маячил силуэт Степана Игнатьевича — призрачного, полупрозрачного. Видно, старый артефактор сгорал от стыда, вот и ныкался, как мог, используя свои наработки. Дурдом…

В общем итоге Артемка оказался расторопным и честным малым и быстро перетаскал на улицу все, что я заказывал. Беглым взглядом ощупав каждый экземпляр, я убедился, что, действительно, бракованными оказались только два клинка. Глаза Артемки расширились от удивления, когда я все это добро погрузил в свою сумку-бездну.

— Научите? — робко спросил парень, ткнув пальцем в мой волшебный рюкзак.

— Может быть… Если будешь прилежно работать и выполнять мои заказы. — хмыкнул я и перевел ему кругленькую сумму на карту, чтобы не расстраивался. Может, купит деду бутылку коньяка. Пусть старый обнулится…

Я прыгнул в машину и указал таксисту следующий адрес.

Дорога к поместью напоминала змею, избитую до полусмерти. Колёса такси подпрыгивали на выбоинах, выбивая из подвески стон, похожий на предсмертный хрип. Плюм, принявший облик горностая, вцепился мне в плечо, шипя на каждую кочку. За окном мелькали обугленные пни, словно чёрные пальцы, торчащие из земли в немом проклятии. Где-то вдали, за холмом, дымились остатки древнего амбара — неизвестные «доброжелатели» явно решили, что огонь убедительнее слов.

Григорий и Матвей Семёныч ждали у ворот, будто два сторожа из старой легенды — один в потрёпанном фраке, другой в строгом костюме с потёртыми локтями.

— Добро пожаловать на огонек, барин, — прохрипел Григорий, его голос звучал уныло и тускло. — Бандиты отметились. Дорогу к деревне превратили в дырявый сыр.

Я вышел из такси, и ветер донёс запах гари. Плюм спрыгнул на землю, обнюхивая колею, где земля была вспахана взрывами.

— А само поместье? — спросил я.

— Чисто, — Матвей Семёныч поправил очки, заляпанные сажей. — Ваши… э-э-э… помощники оказались весьма… усердны.

Мы обошли забор. Три трупа лежали в позах, достойных экспозиции в музее абсурда. Первый — здоровяк с татуировкой глаза на лбу — был расплющен в лепёшку. Отпечаток на его груди повторял узор подошвы Утюга. Второй, худой как жердь, обуглился до угольно-чёрного блеска. Его пальцы всё ещё сжимали нож, лезвие которого сплавилось в гармошку. Третий… Третий явно пытался бежать. Его ноги были привалены гранитной плитой, а лицо — утыкано осколками витражного стекла из разбитого окна гостиной.

— Утюг явно перестарался, — пробормотал я, тыча ногой в череп первого бандита. Кость хрустнула, обнажив мозг, запечённый, как яблоко в тесте. — Я же говорил ему: не давить сильнее, чем на тонну.

— Они слушают? — Григорий фыркнул, указывая на следы от Доски возле моих ног.

— Слушают, — я усмехнулся. — Но понимает по-своему.

Плюм подскочил к третьему трупу и принялся вытаскивать из кармана монетку. Труп дёрнулся, словно протестуя, но горностай рыкнул, и тело затихло.

— В лесу тоже неспокойно, — подал голос Матвей Семёныч. — Были обнаружены следы. Свежие. Человек двадцать, не меньше. Не подходят близко, но… — он кивнул на забор, где висела табличка «Осторожно! Злой утюг!», испещрённая пулевыми отверстиями.

— Пусть боятся, — я повернулся к дому. Окна первого этажа приветливо сверкнули в лучах солнца. — Скоро у них появится повод бояться сильнее.

— Они пытались прорваться через парадный вход, — дворецкий ткнул пальцем в дверь, изъеденную кислотой. — Но Доска… э-э-э… убедила их выбрать стратегическое отступление. Строители тоже помогали отбиваться от наглецов. Им бы премию.

— Будет премия! Матвей Семеныч озаботится. А завтра начнём восстановление, — я развернулся к главным воротам, за которыми темнел лес и вилась дорога. Где-то там, среди деревьев, прятались чужаки. — И будьте уверены, — незнакомцы здесь не задержатся.

Матвей Семёныч кивнул, доставая из портфеля карту поместья. На ней уже красовались новые отметки — места засад, ловушки, зоны патрулирования.

— Они непременно вернутся, — прошептал он. — Учитывая тот факт, что Утюг ушел от нас.

Я посмотрел на Плюма, который на всех парах помчался на кухню — тырить у Настасьи из холодильника вкусняшки.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся я. — Готовьте грядки для няньки. Скоро будем удобрять. И от врагов избавимся, и бабушку порадуем.

Дворецкий с бухгалтером многозначительно переглянулись и отправились за лопатами, а я тем временем вскочил на мотоцикл, по которому успел соскучиться, и махнул в сторону гор. Мне срочно нужно было попасть в свою мастерскую. Ибо я уже и так слишком затянул с неотложными делами.

Благо в этот раз по пути мне не встретилась ни одна корова. Мастерская, вырубленная в сердце горы, уже дышала моей магией. Скалы, испещрённые трещинами, дышали мощью.

Воздух дрожал от гула молотов големов-каменщиков — гигантских существ из гранита и бронзы, чьи тела были покрыты трещинами, сквозь которые сочился раскалённый магмарит. Каждый удар их инструментов рождал искры, рассыпавшиеся по полу, как огненный дождь. Они работали в такт, словно части гигантского механизма, расширяя очередной зал до размеров тронного покоя. Из-за кристалла, что я недавно поместил здесь, они изрядно прибавили в силе и выносливости.

Плюм, приняв форму огненной лисы, носился по периметру, оставляя за собой дымящиеся следы. Его шерсть пылала алым и золотым, а хвост выписывал в воздухе символы, которые тут же вплавлялись в камень.

То, что я собирался сделать, требовало особого места и отношения. Начертив на руке руну сканирования камня, я ударил ладонью по каменному полу. Земная твердь ответила мне резонансом, и внутренним оком я увидел, что до основания горы оставалось метров двадцать.

Выставив перед собой руки, я отправил мысленный приказ големам копать в глубину. Чтобы дело шло веселее, я сплел из своей ауры энергетические каналы, которые впились в вечный кристалл, словно изголодавшиеся пиявки. От них же я направил потоки энергии в своих каменных слуг.

С таким допингом мои бравые каменюки за десять минут прорыли широкий тоннель к основанию горы. Я приказал им расширить пространство, и они с удовольствием исполнили мое пожелание.

— Пьедестал! — крикнул я, и големы замерли. Их каменные суставы скрипнули, когда они прикатили огромную гранитную платформу, высеченную в форме спирали. По ее контуру были выдолблены небольшие ниши для будущих рун порталов. Я надеялся, что позже Плюм обязательно внесет свою лепту в этот гигантский артефакт. Ведь только он умел делать разрывы в реальности, которые когда-то уже закрыл.

Фамильяр вспорхнул ко мне на плечо, его когти впились в кожу, оставляя царапины. Я провёл рукой по воздуху, и фиолетовые нити магии сплелись в круг, вспыхнув, как цепи из звёзд. Эфир загустел, превратившись в тягучее желе, а давление в ушах достигло предела, будто сама гора сжала меня в кулак.

Плюм синхронизировался с моим сознанием, я послал ему мыслеобраз того, чего желаю, и наши силы слились в унисон.

— Откройся! — рёв эха смешался с грохотом портала.

Трещина в реальности разверзлась с хрустом ломающихся костей. Сначала она была тонкой, как лезвие, но быстро расширилась, выбросив волну тепла, от которой задрожали даже големы. Из разлома хлынул свет — не слепящий, а глубокий, багровый, как раскалённое железо. Воздух наполнился запахом серы и пепла, а на языке появился привкус крови от перенапряжения.

Я шагнул в пелену портала и нос к носу столкнулся с верховным вождем огнейронцев. — серый гигант с янтарными глазами со священным трепетом уставился на меня. Спустя секунду замешательства он склонил голову, заставив потрескаться каменный пол под тяжестью его тела.

— Великий Огнейрон! — его голос зазвучал, как грохот лавины. — Твои слуги ждали.

За ним, строем, появились остальные. Несколько сотен воинов в доспехах, каждый с молотом, чьи навершия были выкованы из ядра падающей звезды. Их шаги гудели, как землетрясение, а за спинами колыхались плащи из шкур огненных саламандр. Несколько шаманов замыкали шествие. Их посохи, увенчанные темным жемчугом, дымились чёрным чадом.

— Мне нужны пятьдесят бойцов и два шамана. Лучшие из лучших. — приказал я, чувствуя, как Плюм дрожит от возбуждения. — Остальные готовьтесь. Скоро грянет война, и я приду за вами!

Вождь ударил молотом о ближайший камень, и от удара трещины зазмеились по земле, что означало у этого народа высшую степень радости. Кивнув, я повернулся к арке портала и вышел обратно, оказавшись в своей причудливой мастерской. Спустя несколько минут из огненной пелены стали выходить и серые гиганты. Когда при пересчете я дошел до пятьдесят второго огнейронца, я приказал Плюму закрыть портал. Яркая вспышка ударила по глазам, и на спиральном круге в центре зала зажглась руна. Теперь страна серых верзил была связана с моим кругом Путешествий — артефактом перемещений между мирами.

Бугаи замерли, ожидая команд. Все равны, как на подбор. Настоящие машины для убийства. Их старший подошёл ко мне поближе, его дыхание опалило мне лицо.

— Кого будем жечь? — спросил он, и в его вертикальных зрачках отразились языки пламени.

Я хищно усмехнулся, впадая в образ некроманта-шизофреника:

— Всех, кто посмеет перейти мне дорогу, мой друг…