Крафтер II

Глава 21

Некоторые водители, похожие на облезлых барсуков в засаленных комбинезонах, курили у кабины. Дым от сигарет смешивался с запахом машинного масла и будущих звездюлей.

— Эй, красавчики! — крикнул я, щёлкая пальцами. Плюм выскользнул из кармана, приняв форму воронёнка с глазами-угольками. — Советую одуматься и прекратить этот акт мародерства… Это мой завод!

Мужики вздрогнули. Один, с лицом, напоминающим помятый котелок, швырнул окурок:

— Ага! А я мать Тереза! Нас Караваев крышует, парень. Так что пшёл вон!

От такой наглости даже Плюм чихнул. Воздух хрустнул морозом. Ледяные щупальца поползли по колёсам, впились в двигатели, превратив их в хрустальные статуи. Из-под капота вырвался пар — последний вздох железного сердца.

— Ядрена вошь… — прошептал второй, крепко сжимая православный крестик. — Это ж надо…

— Слушайте сюда, — я подошёл ближе, щёлкая заранее приготовленным артефактом-оглушителем. На его корпусе мигал циферблат с надписью: «Режим боли». — У вас два варианта. Либо выгружаете всё обратно, либо… — Я повертел устройство, и оно заиграло мотив из популярной песенки в моем мире в диссонансных тонах. — … научитесь слышать ультрафиолет.

Тот, что с крестиком, упал на колени. Третий, похожий на перекачанную гирю, полез за ножом. Плюм взмахнул крылом — клинок замёрз, рассыпался осколками.

— Козел! — заорал «Гиря», хватая обломок. — Да я тебя…

— Ты меня что? — я подошел вплотную, чтобы наши лица оказались в сантиметре друг от друга. — Ты, дружок, даже крысу голыми руками не задушишь. Видал, как грузчики в портах работают? Они хоть гвозди воровать умеют. А ты… — Я ткнул его в живот артефактом. — Всего лишь дилетант…

Он замер, сглотнув ком страха. Плюм, тем временем, превратился в помесь медведя и сосульки, методично давя колёса грузовиков. Шины лопались с хлопками, будто невидимый великан щёлкал суставами.

— Ла-ладно! — завопил «Котелок», хватая ящик с шестернями. — Грузим обратно!

Они засуетились, как тараканы под лучом фонарика. Плюм, развлекаясь, создал ледяную горку от грузовика к цеху. Мужики скользили по ней, роняя детали и матерясь. Один упал лицом в лужу мазута — я фыркнул, вспомнив, как в прошлой жизни так же облажался, пытаясь украсть энергетический кристалл у архимага, будучи всего на всего учеником.

— Не спешите! — крикнул я, подбрасывая оглушитель. — Каждый болтик — на место. Иначе… — Устройство завизжало, как кошка под гитарный усилитель.

— Да твою налево… — начал «Гиря», но замолчал, получив ледяной шар в зубы от Плюма.

«Котелок», вытирая мазут с лица, пробормотал:

— Да мы же просто за работу… Караваев сказал — всё законно.

— Законно? — я поднял обрывок контракта с печатью Имперского казначейства. — Видишь эту подпись? Это, можно сказать, кровь Игоря Чернова. Барона и мастера, между прочим, которого я завалил по закону… А кровь, друг мой, плохо смывается. Особенно с пергамента. Так что все тут — моя собственность! А Караваеву аукнется, не сомневайтесь!

Мужик побледнел. Плюм, почуяв слабину, обернулся его двойником — таким же замазанным, но с клыками и горящими глазами. Даже полог невидимости снял, чтобы «Котелок» проникся. Водитель ахнул, шарахнулся назад, уронив ящик подшипников.

— Собирай, — я поймал падающий подшипник. — И передай Караваеву: следующий грузовик я разберу на сувениры. А его водителей… — Я кивнул на Плюма, принявшего форму гильотины с лицом Чеширского кота. — … превращу в ледяные статуи для моего сада.

Работа пошла веселее. Даже «Гиря», выплевывая осколки зуба, таскал ящики с редкостным усердием. Плюм, устав от развлечений, уселся на крыше цеха, вылизывая лапу и наблюдая, как солнце красит лёд в кровавые оттенки.

— Готово, блин… — прохрипел «Котелок», вытирая пот. — Всё как было.

— Как было? — я осмотрел груду покорёженного металла у ворот. — Это Черновы так станки хранили? В говне и ржавчине?

Он промолчал. Плюм вернул себе полог невидимости, спрыгнул вниз, превратился в карманных размеров дракончика и устроился на моём плече.

— Ладно, — я достал из кармана три серебряные купюры с императорским гербом. — Это вам. На такси.

— На… такси? — «Гиря» удивлённо поднял бровь.

— Ага. До ближайшего храма. Помолитесь, пока я добрый. И передавайте Караваеву привет.

Они попятились, потом рванули к воротам, поскальзываясь на льду. Плюм лениво щёлкнул когтем — лёд растаял, оставив лишь темные лужицы.

Восстановление порядка — это как сборка пазла в темноте. Всегда остаётся лишняя деталь… И обычно это чья-то глупость.

Я пнул брошенный гаечный ключ. Он со звоном ударился о стену цеха, высекая искры. Где-то в глубине завода эхом отозвался металлический стук — будто старые станки зашевелились, почуяв нового хозяина.

Но если здесь присутствовали воры, то должны были быть и их старшие товарищи. Например, кто-то из бывшей администрации… Эх… А мне так хотелось сохранить старые и опытные кадры, но, видимо, придется устраивать тут знатную чистку.

Оставив изумленного старосту возле грузовиков, я прошел через парадную и вошел на территорию завода. Он оказался достаточно компактным. Так что до дирекции я добрался быстро.

Административный корпус пах бумагой и пончиками. Выбитые окна зияли зубьями стекла, сквозь которые посвистывал сквозняк, разнося по полу обрывки контрактов с печатью Черновых. На стене висел портрет самого барона. Кто-то пририсовал ему усы.

Я толкнул дверь кабинета. Она сорвалась с петли и рухнула, подняв облако пыли. За столом, напоминающим гробницу, сидел человек-боровик в костюме, который явно подавился бы им, будь он живым. Его жирные пальцы сжимали печать, как утопленник — соломинку. По бокам — три фигуры в серых мантиях. На груди у каждого болтался медальон с потускневшими кинжалами — символом преданности Черновым.

— Убийца… — директор фыркнул, и жир под его подбородком затрясся. — Убирайся, пока не…

— Пока не что? — перебил я, разглядывая потолок. — Пока не начал считать, сколько ты украл? Или пока не заметил, что твои маги пахнут дешёвой слабой аурой?

Один из них, худой как голодный призрак, шагнул вперёд. Его пальцы заплелись в жесте вызова, но Плюм, сидевший у меня на плече в виде крысы с крыльями летучей мыши, активизировался. Воздух вокруг дрогнул, и руна, которую пытался начертить маг, превратилась в облако блёклых бабочек.

— Сжечь! — заорал второй маг, швыряя огненный шар.

Артефакт-браслет на моей руке зажужжал, как разъярённая оса, и поглотил пламя. Через секунду шар вырвался обратно, но уже в виде радужного фейерверка, который осыпал директора конфетти.

— Красиво, — усмехнулся я, наблюдая, как он выплёвывает блёстки. — Вы хотели устроить мне праздничный саботаж?

Третий маг, самый молодой, с лицом подростка, который только что украл у отца первую бутылку коньяка, попытался ударить меня энергетическим кнутом. Плюм прыгнул вперёд, превратившись в зеркальную сферу. Заклинание ударило обратно, сбив с ног самого мага. Он рухнул на шкаф с документами, и дождь бумаг похоронил его под актами «списания оборудования».

— Хватит! — директор ударил кулаком по столу, и чернильница подпрыгнула, облив его рукав синей жижей. — Караваев нам заплатил! Деньги уже в банке! Ты опоздал!

Я достал из кармана контракт и помахал им перед носом идиота. На обороте красовалась моя подпись.

— Видишь эту линию? — я провёл пальцем по государственной печати. — Это граница между «твои бредни» и «моя собственность». А теперь посмотри туда. — Я кивнул на окно, за которым угадывалась фигура моего старосты. Он стоял, прислонившись спиной к одному из опустошенных грузовиков.

Директор побледнел. Его пальцы поползли к кнопке тревоги под столом, но Плюм щёлкнул когтем — кнопка превратилась в леденец.

— Вкусно? — спросил я, пока он тупо смотрел на розовую конфету.

— С-сволочь… — прошипел он, но голос дрогнул.

— О, спасибо! — я сел на край стола, раздавив папку с «секретными» отчётами. — Но давай о деле. Ты вывез полцеха, продал Караваеву мои станки как металлолом и ещё думаешь, что я тебя просто так отпущу?

— Это законно! — он вытащил из ящика пачку бумаг. — Вот разрешение из мэрии! Подпись Бубнова!

Я взял документ, поджёг кончик пальцем и прикурил от него воображаемую сигару.

— Бубнов? — выдохнул дым ему в лицо. — Его подпись стоит столько же, сколько твоя совесть. Примерно ничего…

Маг-призрак попытался подкрасться сзади, но Плюм превратился в лужу масла. Тот поскользнулся, врезался в стену и застыл, прилипший к портрету Чернова.

— Вы все сильно накосячили. — резюмировал я, бросив взгляд на картину — Как и ваш бывший хозяин.

Директор вдруг рванулся к двери, но Плюм опередил. Скотч из ниоткуда обмотал его ноги, потом руки, и через секунду он покачивался, как куколка в коконе, с торчащей из-под ленты физиономией.

— Идеально, — оценил я. — Теперь ты похож на подарок для самого себя. Сюрприз внутри — твоя же жадность.

Маг-подросток, вылезая из-под бумаг, хрипел:

— Мы… мы верны Черновым! Ты не смеешь…

— Верны? — я поднял с пола медальон с кинжалами и бросил его в ведро с водой. — Больше некому хранить верность, господа.

Плюм тем временем закончил украшение. Он прилепил к директору табличку: 'Б/у.

— Слушай внимательно, — я начертил на его лбу руну-напоминалку в виде кукушки с большими глазами. — Каждые полчаса она будет спрашивать: «Где станки?» Если ответишь неправильно… — Я щёлкнул пальцами, и кукушка клюнула воздух, оставив дымящуюся дыру в столе.

Директор замычал что-то под скотчем.

— Прекрасно, — я потрепал его по щеке. — Начнём с малого. Сегодня — цех литья. Завтра — кузница. Послезавтра… — Я посмотрел на магов, которые теперь сидели в углу, связанные своими же мантиями. — А вы можете проваливать. Сунетесь сюда еще раз, и я вас уничтожу.

Маги благоразумно подскочили, и, будучи связанными, длинными прыжками направились к выходу.

— И еще… — обратился я к уже «бывшему» директору. — Скоро прибудут местные и работяги. Они внимательно проследят за тем, что ты говоришь и как. В твоих интересах помогать им, иначе от самосуда их не удержу даже я.

Плюм, превратившись в гнома с гаечным ключом, начал постукивать по стенам. Где-то в глубине завода в ответ заскрипели шестерни — будто старые механизмы, наконец, вздохнули свободно.

Восстановление порядка — это когда из клубка лжи приходится вытягивать нитку за ниткой. И иногда эти нитки кричат.

Я вышел, оставив директора качаться под портретом. На прощание Плюм пнул его под зад.

Спустя несколько минут я уже был за оградой. Ветер у ворот завода свистел, как пьяный скрипач, заигрывающий с ржавыми петлями. Семён Петрович стоял, прислонившись к остаткам кирпичной кладки, и жевал стебель полыни — видно, это был его верный способ «успокоить нервы, пока барин громит всё к чёртовой матери». Увидев меня, он выплюнул зелёный комок, поправил картуз и вздохнул так, будто готовился хоронить очередную надежду.

— Ну что, Лев Вессарионович? — спросил он. — Как окончилась война?

— Война? — я пнул пустую канистру, и та загремела, будто колокол для упырей. — Это был культурный обмен мнениями. Директор, видишь ли, решил, что скотч — последний писк в мире моды.

Староста хмыкнул, доставая из кармана потрёпанный блокнот.

— Что делаем дальше? — он ткнул карандашом в сторону цехов. — Народ собрать, материалы…

— Материалы? — перебил я, снимая с забора обрывок объявления: «Продаётся завод. Дешево. Срочно». — Вот твой список: первое — пусть прибудут бывшие работяги и наведут тут порядок; второе — проведите инвентаризацию; третье — работы будет много, так что определите уровень достойных зарплат людям, четвертое — набери Матвею Семенычу и проконсультируйся с ним по бумагам. У него есть хороший юрист.

— А деньги? — спросил он, глядя на дыру в заборе, через которую виднелись груды металлолома. — Людей надо бы сразу задобрить…

— Деньги не проблема, — я вытащил из сумки пачку наличных и вручил старику. — Спокойно решай вопросы, не жалея средств. Если нужно будет еще, опять же, свяжешься с Матвеем Семенычем. Он даст.

— Прекрасно! — внеся записи в блокнот, сказал староста.

— И ещё… — добавил я. — Найми пару человек, чтобы следили за директором. Он сейчас в кабинете висит, как новогодняя игрушка. Если сбежит — превратишься в тыкву. Времена, понимаешь, тяжёлые.

Семён выпрямился, ударил себя кулаком в грудь. Его лицо говорило: «Опять ты со своими фокусами», но голос прозвучал покорно:

— Будет сделано, барин.

Я махнул ему рукой, мол выполняй. И Семён, поправив картуз, кивнул и зашагал к брошенному грузовику с уцелевшими шинами. Он быстро завел двигатель и направился по дороге в сторону ближайшей деревни. Видимо, на мотоцикле со мной кататься он больше не собирался. Плюм, вылезший из-под обломков с гаечным ключом в зубах, проводил его взглядом и фыркнул дымом. А я подумал, что восстановление порядка — это еще когда ты раздаёшь деньги и угрозы в равных пропорциях. Главное — не перепутать, кому что.

Оседлав своего стального коня, я направился в сторону города. Мои владения ширились, людей в моем подчинении становилось больше, и всех их нужно было кормить. Благо с новыми территориями у меня появился и завод, который я теперь превращу в прибыльную фабрику. К тому же, жители всех моих деревень смогут на нем работать, каждому найду дело. Каждый будет получать зарплату больше, чем в городе. Чтобы все знали! Морозов своих людей в обиду не дает!

Ну, а сейчас… Сейчас мне нужны были опытные кадры, которые потом встанут у производственного руля моего предприятия.

За этими мыслями я даже не заметил, как оказался в Севастополе, у магазина и мастерской моих старых знакомых.

Лавка Степана Игнатьевича пахла, как алхимическая лаборатория — смесью окисленной меди, ладана и старой пыли. Артём, бледный как мел, возился у станка, пытаясь спаять треснувший кристалл. Его руки дрожали так, будто внутри них бился пойманный воробей.

— Ну что, мастера? — нарочито бодрым голосом пропел я. — Говорил же! Скоро будет жарко! Принимаю вас в свои теплые объятия! Буду учить!

Степан Игнатьевич, сидящий в углу на ящике, осторожно поднял голову. Его борода вздрогнула и блеснула серебром.

— Жарко… — проворчал он, тыча костяной трубкой в нашу сторону. — Слухи быстро расходятся. Вы, барон, завод приобрели…

Плюм, приняв форму ворона, вспорхнул ко мне на плечо.

— Деда, — Артём бросил паяльник от шока и едва не поджег фартук. — Барон предлагает… Нам…

— Вижу, что предлагает! — старик хитро улыбнулся. — Знания — это прекрасно! Но как же мы лавку оставим? На что жить будем? На зарплату⁈ Ха!

— На очень большую зарплату… — возразил я. — Всё-таки мастер артефакторского отдела высоко ценится везде. Более того, я прикажу своим строителям, чтобы дом вам построил добротный недалеко от работы. Сами выберете планировку и количество комнат!

Артём с надеждой в глазах уставился на деда, и Степан хлопнул его по плечу:

— Ладно, Барон… Уговорил. Но мне нужно, чтобы ты поделился с нами чертежами и некоторыми своими наработками. Хочется хотя бы на склоне лет стать по-настоящему сильным профессионалом…

— Не сомневайся. — усмехнулся я. — Поделюсь. И деньгами не обижу. Будете зарабатывать больше, чем здесь.

— Тогда по рукам! — буркнул старик, и мы пожали руки. — Когда переезжать?

— Пока живите, как жили. — уже открывая дверь, бросил я через плечо. — Я скоро свяжусь с вами.

Дверь захлопнулась, но даже так: я слышал, как дед и внук смеются и кричат от радости. На сердце потеплело. Но времени на сентиментальности не было. Нужно было теперь заскочить к портному, который уже давно доказал свою полезность. Такие люди на производстве мне бы точно пригодились.

Спустя несколько минут лавка Игната Фомича встретила меня звоном колокольчиков. Внутри пахло камфорой и тайнами: на манекенах красовались камзолы с вышитыми рунами, а под потолком висели изысканные мантии всех расцветок. Игнат, стоящий за столом с ножницами длиной в предплечье, даже не поднял головы:

— Еще не готово… У меня тут не фабрика и не завод, чтобы так быстро штопать гвардейские формы.

— О… Так это легко исправить, — улыбнулся я. — Мне как раз таки нужен цех. Твой цех. Со всеми твоими швеями, призрачными напёрстками и этой… — ткнул в висящую на стене кожу единорога, — … незаконной добычей.

Портной наконец посмотрел на меня. Его усы, напоминающие заснеженные ели, затрепетали:

— Цех? Ты хочешь, чтобы я бросил лавку, которую строил тридцать лет, ради твоего завода?

— Да. А что? — я снял с вешалки плащ с капюшоном-пастью. — Это не лавка. Это музей тщеславия. А на заводе ты сможешь шить броню для големов, саваны для врагов и… — я достал из воздуха контракт, — … костюмы для моих новых сотрудников. Вдесятеро больше. Вдесятеро дороже.

Игнат выхватил у меня плащ из рук.

— Дороже? — он фыркнул, но в глазах мелькнул азарт. — Ты знаешь, сколько стоит один мой стежок?

— Недорого… Знаю. — я ухмыльнулся. — Но я тот, кто сможет оценить твой талант по достоинству. Здесь ты зачахнешь, а со мной сможешь выйти на новые рубежи!

Из-за занавески выскочила подмастерье с зелёными волосами — та самая, что штопала дыру в камзоле в прошлый раз.

— Шеф, у вас как раз есть неоплаченные счета…

— Молчи, Мальвина! Тут мужчины разговаривают!

— Мужчины? — я поднял бровь, глядя на Плюма, который примерил шляпу с вуалью. — Настоящие мужчины на заводе творят историю и выходят на мировые рынки, а не штопают штучные заказы для людей без вкуса!

— Ладно. — обреченно бросил он, швырнув в манекен напёрстком. — Но условия: мой уголок — святое место. Никаких твоих бюрократов рядом. И… — он прищурился, — … неплохо бы увидеть аванс.

Я достал смартфон и быстро перевел ему крупную сумму денег. Проверив счет, Игнат довольно крякнул и на его лице расплылась широкая улыбка.

— Аванс. — я подмигнул Мальвине, которая подбирала упавшую иглу. — Скоро вам построят новый дом недалеко от производства. Ждите звонка и готовьтесь к переезду.

Игнат замер, потом рассмеялся — хрипло, как старый ворон:

— Новый дом и завод, значит… Ладно-ладно…

Мальвина, тем временем, уже грузила коробки с шёлком, напевая: «Прощай, былое, здравствуй, новая жизнь!»

И я был с ней согласен…