Король сусликов

ГЛАВА 31

У сусликов на самом деле нет имен. Чаз объяснил мне, что у каждого из них свой неповторимый запах и потому в именах нет надобности. Лично Чаз ни разу не обращался ко мне по имени, хотя при обращении часто звал меня то дубиной, то просто «Эй, ты», то здоровяком, то газетчиком, то усатым мудаком, ну и еще кучей других, куда менее приличных прозвищ. Если завязать Чазу глаза, подвесить на суку вверх ногами, несколько раз крутануть вокруг оси, то и тогда он за полста метров почует своего троюродного брата и запросто скажет, что именно вы ели на ужин.

Королю сусликов плевать, и я могу его звать то ворчуном, то воришкой, то наркошей, и все же он признает, что больше всего свыкся с именем Чаз. Оно ему нужно при покупке всякой ненужной дребедени в телемагазине. Кредитная карточка, которой он пользуется, оформлена на имя Чаза фон Крызуноффа.

Итак, мне очень хотелось потолковать с Чазом о взрывчатке в гостинице при лыжном курорте. Однако вместо него я натолкнулся на суслика, с которым прежде общался всего раз. Это был Чингиз, начальник генштаба Сусличьей народной армии (СНА).

Чингиз расположился у главного входа в колонию сусликов и разглядывал карту, которую расстелил перед собой на земле. Возле него стояло два телохранителя в форме. Заметив, что я направляюсь к ним, они настороженно на меня уставились и вскинули свои крошечные калашниковы. Оружие они опустили только после того, как Чингиз небрежно махнул лапой, давая знак отойти.

Чингиз приходился Чазу дальним родственником со стороны матери. Жизнь его изрядно потрепала, но в этом нет ничего удивительного, если принять во внимание должность, которую он сейчас занимал. Начальник генштаба хромал, а его тело было покрыто разномастными рубцами и шрамами, красноречиво свидетельствовавшими о более чем насыщенном прошлом их обладателя. В каком-то роде Чингиз — настоящая легенда.

Точно также, как и Чаз, Чингиз отказывался отвечать на вопрос, сколько ему лет. Максимум, чего я от него добился, так это признания, что он тоже находился в Аламогордо во время испытания первой атомной бомбы. Сказав об этом, Чингиз подмигнул мне, будто намекая на плутоний-239, благодаря которому горстка сусликов приобрела сверхъестественные способности.

Весил он почти два с половиной килограмма и со стороны напоминал жирного сурка. Ростом Чингиз значительно превосходил любого из сородичей. На голове он носил крапчатую бандану. Глаз у начштаба имелся только один, но смотрел он очень выразительно. Второй глаз Чингизу выбили клюшкой в гольф-клубе «Золотое ущелье» во время налета на декоративный пруд с рыбками. Произошел незапланированный пуск ракеты «хеллфайр», в результате которого погибли четыреста семьдесят пять японских карпов, а Чингиз оказался вынужден посадить вертолет «черный ястреб» прямо на буфетную стойку.

Я своими глазами видел, как Чингиз болтался на тросе, свисавшем с парящего вертолета, держа в свободной лапе пулемет М-60, а в зубах — пулеметную ленту. Чингиз был суров и немногословен, но быстро срывался на крик, если с ним заговаривали о компьютерных технологиях или телефонах. Он предпочитал калашников, а М-16 презирал, называя ее ненадежной пукалкой и винтовкой для всякой бестолочи.

Чингиз также занимал должность начальника личной охраны Чаза, в состав которой входила дюжина сусликов жутковатого вида, с татуировками на шеях и кольцах на мизинцах, из-за которых телохранители напоминали советских агентов КГБ. Помимо всего прочего, в обязанности Чингиза входило сопровождение Чаза в ходе всех особых миссий. Чингиз коллекционировал фотографии прусских фельдмаршалов, жал от груди в три раза больше своего веса, никогда не был женат, но, несмотря на это, уверял, что у него двадцать шесть детей — в принципе, такое у сусликов не то чтобы редкость. Они не развратные, но очень любвеобильные и ничего не могут с собой поделать.

В свободное время, когда Чингиз не спускался по тросу вдоль отвесного склона горы и не закидывал гранатами наряженных в шорты пастельно-голубого цвета игроков в гольф, он обожал рассекать по ночам на своем «харлей-дэвидсоне» по пустой парковке у гипермаркета в Булл-Ривер Фолз.

Чингиз оторвался от карты и посмотрел на меня.

— Где начальник? — строго спросил я.

Жирный суслик вытер лапы о черные штаны с многочисленными карманами и кивнул в сторону гор:

— Проходит ежемесячный курс тренировок в пещерах.

— И над чем он работает? Как половчее убить и покалечить невинных людей на стройке?

— Тебе-то что за дело? — Чингиз упер руки в бока. Бедер у сусликов практически нет, и потому брюки с них вечно сползают. Мне подумалось, что надо при случае рассказать грызунам о существовании подтяжек.

Я пояснил начальнику штаба, что одно дело стрелять пульками размером с горох, от которых никому нет вреда, а другое дело минировать здание, подрыв которого может привести к его обрушению.

— Есть и другие способы заявить о себе, — сказал я.

— Вот ты и заяви. Знаешь, сколько наших гибнет за год на дорогах под колесами машин?

— Я же сто раз объяснял вам, как правильно переходить улицу. Сколько раз еще повторить, что сначала надо посмотреть налево, а потом направо? Вы же ничего не хотите слушать. И не переводи разговор на другую тему. Когда начальник вернется?

— Завтра, — ответил Чингиз. — Должны подвезти ценный груз. Приборы ночного видения.

— И у кого, позволь спросить, вы их сперли?

Чингиз выхватил пистолет и навел его на мое колено:

— Неохота мне что-то больше с тобой разговаривать.

— Угу… — кивнул я. — Жаль, что ты не можешь позвонить начальнику по телефону.

Шерсть у Чингиза тут же встала дыбом. Он принялся разоряться о том, сколько зла в себе несут телефоны. Затем вояка начал объяснять, что человеческий мир роботизирован и автоматизирован до такой степени, что вскоре наши мозги за ненадобностью превратятся в кашу и мы окончательно утратим способность самостоятельно мыслить и принимать решения.

На это я возразил, что когда-то все было иначе, на что Чингиз с неподдельной печалью в голосе произнес:

— Да, я слышал. Когда-то вы были почти что людьми…

Затем Чингиз на удивление спокойно сказал, что самый короткий путь всегда кажется наиболее правильным, что мы, люди, с таким трудом обрели способность мыслить здраво, но в итоге променяли ее на скорость и практичность, а они на самом деле лишь приманка. Закончил Чингиз печальным пророчеством, что человечество плохо кончит.

— Никогда не мог вас понять, — качая головой, промолвил он, засовывая за пояс «беретту» калибра девять миллиметров. — Вы ведь так долго живете! Так отчего же у вас жизнь такая паскудная?

Чингиз снова тяжело вздохнул, обильно облегчился, окружив меня целой кучей какашек, после чего скрылся в норе.