Король сусликов

ГЛАВА 26

В тот день все в один голос говорили, что нам не надо соваться на старую французскую плантацию. Но я не слушал.

С искореженной металлической ограды веранды осыпались остатки синей краски, а гигантские лианы уже успели свить кружево на битой черепице крыши. Кованая винтовая лестница, украшенная изображениями лилий, была сорвана с креплений и висела на честном слове возле одной из стен. Столы внутри дома были перевернуты, трубы — перекручены, на полу валялись коробки. Все это создавало впечатление спешно брошенных театральных декораций. Шкафы стояли нараспашку, являя всякому вошедшему висящую в них одежду. Повсюду виднелись пышные меховые шапки плесени. В доме стоял омерзительный кисловатый запах.

У нас во взводе появился новый командир — жилистый парнишка из Алабамы. Фамилия у него оказалась под стать моей, из нее словно украли половину гласных. Звали его Клепшивищялич. От него поступил приказ подготовить посадочную площадку в двух километрах отсюда. На все про все у нас имелась лишь пара часов, причем половину этого времени предстояло потратить на разведку. Именно поэтому я решил срезать путь и повести свой отряд по тропе, что проходила мимо заброшенной французской плантации. Тропа на наших картах не значилась, и никто ее не проверял. Нам всю неделю полоскали мозги: держитесь подальше от открытых пространств и непроверенных троп.

Остальным членам моего отряда, в который входило двенадцать человек, план пришелся не по вкусу. Все утро ребята ныли и ворчали. А я был непреклонен: мне хотелось угодить лейтенанту, который остался в расположении части, — ему требовалось поговорить с кем-то в батальоне по полевому телефону. В результате за мной теперь шаркали, выстроившись гуськом, двенадцать недовольных юнцов. Мы шли по узкой заросшей тропке. Стояла дикая, удушающая тропическая жара. Когда мы проходили жутковатый заброшенный дом, каждый из нас кинул на него мрачный взгляд.

По слухам, война близилась к концу. Подобные сплетни начинали ходить среди солдат каждые несколько месяцев. Всем хотелось домой, никто не желал искушать фортуну.

Мы миновали заброшенную деревню и вышли на луг в окружении карликовых финиковых пальм, обрамлявших границу рисового поля. Накануне тут поработала авиация с артиллерией, скосив траву, а обугленная земля была изрыта воронками. Несмотря на это, стоял оглушительный стрекот насекомых.

Желая продемонстрировать бойцам свою непоколебимую уверенность в том, что нам тут ничего не угрожает, я двинулся вдоль рисового поля, удалившись на достаточно большое расстояние от всех остальных. Само собой, с моей стороны подобное поведение было идиотизмом, но искушение ощутить прилив адреналина оказалось слишком велико. Кроме того, солнце еще не село, было достаточно светло, да и к тому же я знал, что через пару часов мы снова окажемся в лагере в полнейшей безопасности.

Солнце поблескивало в бурой воде, покрывавшей рисовое поле, а в ней, вверх ногами, отражались зеленые всходы риса. В солнечном свете они были словно нарисованы на полотне проворными мазками какого-то импрессиониста. Покачивались деревья, кричали сидевшие на ветвях птицы. Я истекал потом. Чувствовал исходившую от меня вонь. Мы все были грязными, настроение — паскудным, пайки — на исходе. Нам хотелось поскорее покончить с заданием, подготовить посадочную площадку и вернуться ночевать в расположение части.

В то утро наш медик Андерс целую четверть часа выковыривал у меня из ноздри жирного клеща. Накануне я промучился всю ночь — нос распух, чесался и кровоточил. Наутро Андерс посветил мне в ноздри фонариком и обнаружил внутри одной из них этого засранца. Медик рассмеялся:

— Еще сантиметра три — и он бы оказался у тебя в носовой пазухе.

— Вытащи его уже, наконец, — сказал я.

Он соорудил пинцет из бамбуковых щепок, предварительно размяв их носком ботинка, чтоб они стали мягче, после чего со всей осторожностью принялся ковыряться им у меня в носу. Наконец он вытащил нечто, напоминавшее черную, перемазанную кровью виноградинку, и принялся ее разглядывать.

— Здоровый, сучара. — протянул Андерс. — А ведь это еще не все.

— В каком смысле? — не понял я.

— Головка осталась внутри, — пояснил медик.

— Головка, значит.

— Она самая, — кивнул Андерс. — У тебя там все распухло, и когда я доставал клеща, у него оторвалась головка. Она теперь там застряла. Ну да ничего. Со временем сама вывалится. Будем надеяться, что обойдется без инфекции. Больше пока ничем помочь не могу. Смотри не вздумай ковырять в носу.

Он вручил мне пластиковый футлярчик из-под фотопленки, наполненный какой-то мазью.

— Держи, мой фирменный рецепт, — промолвил он. — Может, тебе дадут «Пурпурное сердце».

— Стоп, погоди, а как же головка?

— Я же сказал, сама выйдет. Чё ты, блядь, ноешь, как баба?

Я шел по тропинке, внимательно глядя по сторонам — а вдруг впереди ловушка? Нос чесался просто адски. В последнее время вьетконговцам полюбилось делать крошечные противопехотные мины из гильз патронов калибра 12,7 миллиметра. Они начиняли их порохом и кусочками железа. Убить, само собой, такие мины не могли, а вот сильно покалечить ноги — запросто. При известной доле везения после дождя можно было разглядеть верхушечки этих мин, торчащих из земли на тропинке. Я замер и некоторое время поизучал пару веток, нависших над узкой тропкой, обогнул их и наступил на глубокую велосипедную колею. В густой тени я двигался с особенной осторожностью. Несмотря на то что сквозь густую листву сюда просачивались солнечные лучи, у подножий деревьев царил полумрак. Я снова остановился и принялся шарить глазами по сторонам в поисках чего-нибудь подозрительного. Так. Следы животных. Свежие. Значит, тут относительно безопасно. «Слушай, не загоняйся, — буркнул я себе под нос. — Просто не торопись, гляди под ноги и смотри ничего не зацепи дулом винтовки».

Я остановился. Два маленьких мальчика ехали верхом на быке, что медленно брел по рисовому полю. Один из детей то и дело бил пятками быку в бока, пришпоривая его. Позади меня что-то звякнуло. Я пригнулся. Услышал, как приближаются остальные члены моего отряда. Глухо обо что-то постукивала чья-то фляжка, шаркали ноги. Я уже было собрался рвануть бегом к своим и дать команду остановиться, как мальчишки спрыгнули с быка и кинулись наутек, высоко поднимая ноги и рассыпая вокруг себя брызги. Прежде чем скрыться среди деревьев, они оглянулись и посмотрели на меня так, словно видели перед собой привидение.

Я понял, что надо поднимать тревогу, но было уже поздно.