Король арены 7

Глава 21

Глава 21

— Ларри, скорей всего завтра Его Величество посетит мой дворец. По крайней мере письмо я ему отправил и теперь всё уже не от меня зависит. Так что это пока не точно, и время его визита я не готов назвать, но может случиться так, что ты окажешься нужен при нашем разговоре, — донёс до меня герцог Орейро, стоило нам с ним уединиться после ужина у него в кабинете, — Я не рискнул везти Портрет во дворец сам, так как может быть слишком большое количество свидетелей, а вопрос о наличие у государя Живого Портрета, скорей всего политический.

— То есть новый портрет вы уже увидели и оценили?

— Он великолепен! Ничуть не хуже моего экземпляра, а может даже и лучше, но сам понимаешь — для Живого Портрета важен контакт, а не красота и детальная прорисовка всяких мелочей. Так что, давай разберёмся для начала, сколько я тебе должен.

— Не мне, а моей конкубине.

— Какая разница!

— На самом деле, она есть. Все деньги за портреты я кладу на её банковский счёт.

— Пусть так, — отмахнулся Орейро, — Сколько я должен?

— Мне кажется, что после вашего участия в её судьбе и изрядных переменах в её жизни, которые без вас могли бы не случится, будет вполне справедливо, если и она пойдёт вам навстречу. Например, забудет о вашем предложение насчёт двойной платы за срочность.

— Ларри, я же всё прекрасно понимаю. Позволь мне предположить, что твоя конкубина и представления не имеет о том, как ты за неё ведёшь расчёты.

— Как говорю, так и делаю. Кстати, оплату за этот портрет надо будет перечислить на её личный счёт. Пусть я и являюсь её мужем, но своими банковскими операциями вольна распоряжаться лишь она сама.

— Ларри — ты святой? — спросил у меня герцог, с некоторой долей ехидства и изумления.

— Пока ещё нет, но видимо близок к тому. По крайней мере награды от Инквизиции ко мне пришли именно по поводу того, что я, по их мнению, побил все рекорды по количеству благословлений, выпадавших до меня хоть кому-нибудь в Империи, — выдал я в ответ на чистом глазу, и что характерно, ни в чём не соврал, что наверняка отметили артефакты Правды, которых у герцога в кабинете не меньше пяти.

Да, я их научился видеть и отличать по особенному магическому фону. Он чем-то сродни ментальной магии. Носит такой же серый оттенок эманаций, по которому можно различать артефакты по применяемым в них видам магии.

Например, любой из артефактов магии Огня будет иметь в своём спектре красные оттенки, от оранжевого до тёмно-вишнёвого.

Случилось у меня такое магическое ясновидение буквально на днях. И если лично мне особыми успехами в росте магии вряд ли удастся похвастаться, так как у меня всё было обычно, то скорей всего, что моему магическому росту поспособствовали питомцы. Как-никак, а они симбионты. Пусть и не совсем обычном понимание этого термина, но, как бы то ни было, рост моих магических питомцев влияет и на мой уровень освоения магии.

Очень похоже на то, что на этот раз отличился Феникс.

Он хотел сражений и крови — и он их получил.

Я специально не стал уточнять, какое количество бандитов погибло от молний охранников, а кого из них они просто добивали, делая контрольный выстрел в уже падающее тело, чуть ранее атакованное моим питомцем.

Если бандиты, убитые охранниками лэра, ни у кого вопросов не вызовут, то вовсе не факт, что местное правосудие таким же образом отнесётся к Элементалю, найдя для такого случая какую-нибудь юридическую зацепку, о которой мало кто помнит, но тем не менее — она когда-то уже была и вошла в прецедент судебной практики.

Короче — бережёного и Релти бережёт. Официальной славы Фениксу не перепало, да она ему и не особенно нужна. Зато все погибшие бандиты зачислены на счёт моей охраны.

Вполне легитимно и законно.

— Насколько я понимаю, с Императором ты уже общался, и не раз. Значит, не заробеешь и никаких глупостей во время беседы с ним не допустишь, — довольно строго глянул на меня герцог.

— Ваш брат показался мне интересным и внимательным собеседником, Ваше Высочество, — пожал я в ответ плечами, — Но, честно сказать, я не понимаю, какую роль я буду играть в вашем разговоре?

— Видишь ли, я бы не хотел, чтобы Его Величество узнал о том, что первый Живой Портрет оказался у меня. Так что именно тебе предстоит рассказать государю, как и что надо делать, чтобы портрет ожил и смог давать советы. Понимаю, что моё предложение выглядит не совсем хорошо, но ничего другого в голову не приходит. Считай, что ты окажешь мне серьёзную услугу.

— Вы думаете, ваш брат не узнает про то, что и у вас есть Живой Портрет?

— Когда-нибудь безусловно узнает, но на тот момент это его уже вряд ли будет особенно волновать. Опять же, я всегда смогу сказать, что сомневался в возможности получения Живого Портрета и первый эксперимент провёл на самом себе.

— Так почему бы сразу Его Величеству этого не сказать? — изобразил я удивление, — Выглядит очень достойно!

— Хм, а действительно… Ларри, какая хорошая мысль! — просиял герцог лицом после некоторого, весьма недолгого раздумья.

— Ваше Высочество, заметьте, вы её сами высказали, а я всего лишь задал пару вопросов.

— Но они оба оказались важными и своевременными! Поэтому, считай, что услугу ты мне всё-таки оказал, и не одну, должен заметить. И тем не менее, я попросил бы тебя хотя бы до завтра остаться у меня во дворце. Если хочешь, то можешь пожить у меня в гостях и подольше. Мой дворец частенько посещают очень интересные люди. Практически, каждый вечер. Считаю, такие знакомства тебе не помешают. Опять же, дочери не будет так скучно.

— У вас замечательная дочь, Ваше Высочество! — только и смог я сказать в ответ, — Если вы не станете возражать, то я бы занял у вас гостевые покои до конца празднеств после премьеры. Думаю, за день-другой после её показа всё уляжется, и я смогу вернуться в Белговорт. Но завтра с утра мне нужно будет появиться в театре. Обещаю вернуться к обеду.

— Возражать не стану. Его Величество вовсе не жаворонок, и он никогда никуда не выезжает до обеда, — усмехнулся в ответ Орейро.

Такая протекция от герцога, да плюс приватная беседа с самим Императором — это вам не баран чихнул.

Расту, чёрт подери!

Завтра утром я приглашён на генеральную репетицию в театре.

Надолго она не затянется. Актёры лишь прогонят ключевые сцены и уйдут отдыхать.

Они обычные люди, а премьера — это для них серьёзное испытание. Усталость и вялость никаким гримом не скроешь, так что репетиция предстоит короткая.

К моему счастью, в хозяйстве герцога оказались не только герцогские кареты. Нашлась там и пара экипажей попроще.

Самое то, чтобы выехать в город, не особо привлекая к себе внимание. Да, герб герцога на них присутствует, но это если приглядываться, а так, вроде вполне себе обычный городской транспорт.

Угу. Я ни разу не угадал. Даже к такому экипажу прилагалась пара конных охранников, и что характерно, лишь слепой бы не заметил цвет их мантии и герб на ней.

Рушить поутру порядки, судя по всему, установленные не в одном поколение, я не стал. Ибо бесполезно. Отменить такое сопровождение может лишь герцог, ну, или ещё кто-то, кого я не знаю. Но Его Высочество ещё спит, а значит, мне предстоит засветиться в столице, как лицу, имеющему весьма близкие отношения с не так давно слегка опальным герцогом.

Да, братья поссорились года три назад, судя по всему, из-за какой мелочи, но вроде отношения между ними начали налаживаться. Вот только это не точно. Так, на уровне слухов.

Герцога Орейро одно время чуть ли ни главой оппозиции пытались выставить.

И что мне теперь делать? Опять же — Предчувствие урчит, как довольный и сытый кот. Поэтому, я пофигистечески махнул рукой — пусть всё идёт, как идёт. Дальше увидим.

Собственно, чего я ожидал от репетиции в театре?

Там всё было, как всегда.

Да, меня в очередной раз пытались снять две, а то и три актрисы, причём одна из них, явно не взирая на свой вовсе немоложавый возраст.

Леру Ла Парадоклю я заявил, что меня прочтение пьесы их театром вполне устраивает, но в порядке совета заметил, что лучше бы чуть снизить градус пафоса и добавить жизненности персонажам.

— Лэр Ронси, а в чём это выражается? — осведомился у меня профессиональный театральный деятель, а заодно и директор Имперского Театра.

— Многие артисты работают во многом на себя. Излишне красуются. И это вроде бы не плохо, но иногда идёт в ущерб пьесе, так как они начинают выпадать из образа. Было бы правильней, чтобы Ромео чуть меньше любовался самим собой, а мать Джульетты перестала изображать из себя невинного ангелочка, что совсем неуместно в том моменте, где она рассказывает дочери, что в её возрасте она уже была беременна. Вполне возможно, что талант ваших актёров позволит сгладить такие неровности, но лично мне они — как заноза в глаз.

— Хм, Ларри! Просто замечательное мнение! А ты мог бы это ещё раз повторить перед всей труппой?

— Да хоть три раза! Скажу больше. Если у меня Император после премьеры спросит, насколько я доволен работой Императорского Театра, то я отвечу честно — всего лишь удовлетворён, и не более того. Ибо так оно и есть. Уж не обессудьте. Некоторые из ваших ведущих звёзд попросту заигрались, видимо на фоне своего величия предполагая, что это не они играют пьесу, а пьеса пишется под них. Так вот нет!

— Святая Релти! Как хорошо сказано! Именно те слова, которые я готов произносить изо дня в день, но на ведущих актеров не всегда хватает моего влияния! — зачастил лэр Ла Парадокль.

— Собирайте труппу и режиссёров. Сейчас я промою им мозги от лишней пены и заодно излечу, кого возможно, от «звёздной болезни», — кивнул я головой, уже прекрасно сознавая, что лишний раз наживу себе врагов, но зато резко подниму в театре свой авторитет.

В этом нет никакого секрета. Когда профессиональные лицедеи говорят на одном языке, причём открыто вываливая друг другу свои претензии, то ты попадаешь в довольно закрытый социум театральных актёров. Они могут не любить друг друга, интриговать, делать ещё массу всяких разных движений, на что они мастера, но не признать справедливость замечаний к их игре, если она объективна — это нет. Сразу потеря уровня. Ибо коллеги всё слышат и оценивают. Причём, крайне пристрастно.

Нет сомнений — в ближайшие сутки все косточки неудачника обсосут, и выдадут некий вывод, дай Релти, который не окажется эпитафией для чьей-то карьеры.

Во дворец герцога я вернулся за полчаса до обеда и вскоре был приглашён на аперитивы.

Да, в этом мире принято пропустить рюмку ­- другую под лёгкую закуску перед едой. Стопочки применяют мелкие, граммов на пятьдесят, а в качестве напитка используется этакий аналог ракии, крепостью градусов под тридцать.

Место за обеденным столом мне досталось ближе к его дальнему концу. Кроме семьи герцога за столом было чуть больше пары десятков гостей, из которых я никого не опознал, но человек пять со мной поздоровались. Оказывается, меня в столице знают и узнают.

Моё короткое общение перед обедом с дочерью герцога не прошло бесследно. Например, один маркиз, в форме капитана кавалерии, смотрел на меня чистым зверем. Самое неприятное было в том, что за столом он оказался практически напротив меня, и нас разделяла всего лишь ширина обеденного стола.

­– Даже удивительно, чем некоторые штафирки могут привлечь внимание приличных девушек? — обратился маркиз к своему соседу, при этом с намёком глянув в мою сторону.

В ответ тот лишь неопределённо пожал плечами, предпочитая вместо ответа изумительное рыбное блюдо, которым я также наслаждался, одновременно с ним. Какая-то местная разновидность севрюги, запечённая на сливках с грибами.

Зато вмешался его сосед. Этакий симпатичный пухлячок невысокого роста.

— Насколько я знаю, некоторые из моих знакомых некоего штафирку, как вы выразились, считают одним из самых успешных борцов с Тварями. К счастью, он сегодня с нами за одним столом, и мы можем после обеда расспросить его про такую небывалую удачу. Полагаю, маркиз, вам за всю вашу жизнь не удалось уничтожить столько Тварей, сколько ему выпало на один день. Лэр Ронси, вы же расскажете нам, как это случилось? — обратился ко мне этот приятный мужичок.

— У меня выхода не было, — ответил я, предварительно отложив в сторону столовые приборы и промокнув губы салфеткой, — За моей спиной была группа студентов, за безопасность которых я отвечал, и целая застава пограничников. Да ещё просто хотелось жить.

— Хм. Такие откровения от молодёжи в наше время не часто услышишь, — изобразил пухлячок аплодисменты, раза три — четыре беззвучно похлопав себя ладонью по запястью, — Обычно все молодые люди стараются выставить себя героями.

— Не вижу в этом нужды, — изобразил я лёгкий поклон в его сторону, — Предпочитаю, чтобы за меня говорили поступки, а не слова.

— Замечательные слова. Впору их поставить девизом под ваш герб.

— Мне кажется, что это обычная похвальба, за реализацию которой лэр Ронси заплатил изрядно денег, — перешёл маркиз на личности.

— Маркиз, если вам вдруг захочется вызвать меня на дуэль, то хочу заранее предупредить, что на магический поединок я не соглашусь, так как вы на нём не выживете. От шпаг и прочего колюще-режущего я откажусь, ибо владею ими плохо, а вот без оружия и магии мы можем выйти хоть сейчас. Обещаю, что сильно калечить вас не стану. Так, в меру. При помощи хорошего целителя вас за день-другой запросто откачают.

— Вызываю вас на поединок без магии и оружия! — экзальтированно воскликнул маркиз.

— Лэр Ронси! Не забывайте, у нас сегодня важная встреча, — вмешался герцог Орейро, не успев вовремя среагировать на разгорающийся скандал, — Может, перенесём ваш поединок на завтра?

— Завтра у меня премьера. Да вы не волнуйтесь, Ваше Высочество. Больше двух-трёх минут мне не потребуется.

— Папа! Ларри победитель Турнира! — ухватила герцога за рукав его дочь, чтобы удержать Орейро от следующего шага.

— Хорошо. Но не больше трёх минут, — не очень понятно высказался герцог, то ли ограничивая время поединка, то ли напоминая мне о моих же словах.

С сожалением посмотрев на недоеденную севрюгу, я снял с себя вполне модный сюртук и повесил его на спинку стула. Так-то, он несколько стесняет движения и запросто может треснуть по шву при резком выпаде.

Чисто визуально маркиз примерно одного роста со мной, но он чуть поуже в плечах и потоньше в талии, что подчёркивает его широкий пояс с богато отделанной пряжкой. А по факту, он килограммов на двадцать — двадцать пять полегче меня будет.

Просто даже у нас в Академии далеко не все знают, что я выгляжу вовсе не соразмерно своему весу. Этот момент я отдельно подчёркиваю, так как среди тех же боксёров моего мира я уже должен был бы выступать в совершенно иной весовой категории.

— Ну что, маркиз, пошли выйдем? — в лучших пацанских традициях своего мира предложил я неугомонному кавалеристу.

— Я совсем не против размяться, — залихватски ответил этот кавалерист, показательно засучивая рукава.

Застолье изрядно оживилось. Не знаю, насколько в замке герцога привыкли к скандалам, но когда дочь герцога подошла ко мне и громко пожелала мне удачи, то это было на грани.

Мне было интересно, насколько маркиз реально хорош, как рукопашный боец. Поэтому примерно с минуту я не атаковал, всего лишь уворачивался и блокировал его удары, стараясь обойтись без жёстких блоков. К сожалению, ничего интересного маркиз мне не показал.

Поэтому вскинув руку вверх, на которую он повёлся, я сначала провёл мощный лоу-кик в голень, от которого он зашатался, теряя равновесие и невольно расставил руки, открываясь.

Дальше всё было просто.

Сделав быстрый шаг вперёд, я провёл сначала апперкот, а потом с левой ударил крюком в подбородок, явно прочувствовав хруст ломающихся костей челюсти.

— Действительно, быстро, — довольно спокойно подвёл итог нашего поединка герцог Орейро, — Дочь, окажи маркизу первую помощь, а потом пусть им займутся наши целители. Всем же остальным гостям я хочу ещё раз представить этого молодого человек — лэр Ларри Ронси, капитан статской службы и победитель последнего сезона студенческого Турнира. А заодно он автор последних самых удачных пьес, поставленных Императорским Театром и завтра у него премьера очередной пьесы, которую, по слухам, уже считают просто эпическим произведением!