Коммунальная квартира

Глава 41 О том, как и у второй сестрицы отложенная судьба наконец-то случилась

Дом, в котором притаилась наша удивительная квартира, достроили незадолго до Первой мировой войны. Занимался тем один крупный промышленник, приятельствовавший с городским головой Николаем Алексеевым близко до самой того кончины. В пору дружбы и взялся он за застройку, которую постепенно завершал в разных точках города вплоть до прихода к власти большевиков.

В канун петроградских событий имел тот промышленник на руках двоих малолетних дочек, а супруга его на днях скоропостижно скончалась от чахотки. Илья Денисович, так он звался, и сам чувствовал, что перенял хворь от жены, которую любил и к которой часто хаживал и даже просиживал подле больной целые ночи, вопреки новым веяньям и слухам о том, что недуг сей является заразным.

Получив тревожные вести и предвидя скорую немочь, очень Илья Денисович озаботился судьбою дочек. И аккурат тут довелось пожаловать к нему княжьему поверенному, возжелавшему экстренно приобрести по господскому поручению одну из квартир в почти полностью заселённом доме.

— Да что же, князь газет не читает? — удивился Илья Денисович. — До купчих ли нонче⁈ — и закашлялся надрывно и нехорошо, с кровью.

— Тут дело особенное. — Поверенный глянул на делового человека с внезапным состраданием, но как-то не унизительно, а напротив даже, и прибавил: — Вы, вот что, не будете ли так любезны с князем по телефонному аппарату переговорить?

В ту же ночь условились они с князем о передаче собственности, да не за звонкую монету, а за опеку над дочками Ильи Денисовича, коих князь вызвался уберечь от всех лих наружного мира с такой уверенностью, что деловой человек как-то враз ему поверил и более никогда не усомнился, хотя не видел девочек с того утра, когда отвёз к дому, куда заселился накануне князь, отчего-то бросив своё роскошное имение, и до самого того дня, когда объявили Илью Денисовича кулаком, а подлый люд буквально растерзал, не пожалев ни его седин, ни его болезни.

Но зато Марьяша и Ариша действительно не знали горя в новом мире. А справедливости ради, так сказать, вселенской, решил князь, раз уж оставлены сёстры были сиротками в столь юную пору, продлить их собственный век многократно, что и проделал вскорости.

Видел али нет наперёд князь, что сын его вырастит и влюбится в одну из сестёр, и найдёт с ней своё счастье, — кто знает. Впрочем, предвидел князь многое. Может быть, и тут подсуетился.

Росли Марьяша и Ариша на той стороне, помогали обустроить быт и привнести уют в особенные владения. В реальность Марьяша вернулась только в пятидесятые годы, когда и случилось всё у них с возвратившимся с фронта Семёном, который до того отчаянно ей не нравился, а после стал сердцу мил и остался таковым по сю пору.

Ариша немного серчала, что осталась брошенной, и даже сестриных деток недолюбливала от ревности. Поклялась она на крови, что в жизни не покинет колдовской стороны, вовек останется младой и ещё станцует на сестриных поминках, коли уж та оказалась такая дура.

С двадцать лет не разговаривали сёстры вовсе, а потом примирились и снова стали наперсницами. А всё потому, что начинала Ариша тосковать.

И вот произошла оказия с Витенькой. Такая, что Аришка переплюнула и Марьяшу, решившись не просто выбираться в мир наружный, но и вовсе уезжать, чтобы запоздало прожить совсем нормальную жизнь.

Много писем прислала она после отбытия: и про то, как на новом месте обживались, и про то, как море огромно и прекрасно, и про то, что Витенька совсем ни в чём её не разочаровывает.

А незадолго до Больших Перемен уведомила сестрицу, что та скоро наконец-то станет тётушкой.