Княжич, Который Выжил

Глава 4

Усадьба Опасновых, Рязань

Когда княгиня с детьми наконец приезжает в усадьбу, Ирина Дмитриевна первым делом направляется в лабораторию. Хочется запереться там, уйти с головой в работу, отвлечься от навязчивых мыслей о том, как её детей унижали. Руки сами тянутся к телефону — позвонить Ильиной, вылить всё, до последней капли. Каждое слово — с нажимом, с солью, в таких красках, чтобы надолго запомнила.

Но это было бы опрометчиво. И бесполезно.

Методика воспитания «Юных нобилей» утверждается Попечительским советом, в котором сидят не последние дворяне. Система выстроена годами, крепкая, как броня, — лбом её не пробить и наскоком не свалить.

Да и Ильиной и так достанется после сегодняшнего инцидента. А уж Ирина Дмитриевна проследит, чтобы досталось по полной. Её сын нанёс удар — и княгиня добьется, чтобы он пришёлся точно в цель и не прошёл бесследно.

— Ирина Дмитриевна.

Она оборачивается. К ней подходит Матвей, улыбающийся в бороду.

— Я достал зверька, как вы просили.

Ирина Дмитриевна бросает на него короткий взгляд:

— Паука можете вернуть сыну.

Матвей качает головой:

— Речь не про Дена. Хотя его тоже забрали у Козулевых. — Он делает небольшую паузу. — Я говорил про зверей Порядка и Земли. Можно провести ритуал с княжичем и Ксенией Тимофеевной.

Ирина устало вздыхает, потирает переносицу:

— Думаешь, стоит сегодня?

Матвей пожимает плечами, словно это и правда пустяк:

— А почему бы и нет?

Ирина колеблется.

— Слава и так за сегодня хватил через край… Не уверена, что сейчас подходящий момент.

Матвей разводит руками:

— Его уже осмотрели лекари. Я специально спрашивал у Мефодия Кирилловича — княжич в полном порядке. Да и зверь Порядка попался нервный до ужаса. Долго в клетке не протянет, сгинет сам по себе. А так хоть дело будет. Лучше не тянуть, пока Атрибутика цела. Жалко будет, если впустую пропадёт.

Ирина задумчиво вздыхает.

— Ну ладно… Хорошо. Тогда пойдём в песочницу. Дети сейчас как раз там.

Дома мы с Ксюней сразу топаем в песочницу. День ещё не кончился, мама забрала нас из садика пораньше, так что на улице светло — затмение прошло, небо чистое. Самое то для тренировок.

А почему бы и не да?

Конечно, я подустал. Взрывать лампочки — это тебе не мыльные пузыри лопать. А ведь была ещё и каша, и дымовая шашка, и целая дипломатическая миссия с мамой — объяснять, раскладывать по полочкам, кто виноват, кто неправ и кто по заслугам получил.

Но силы ещё остались. А раз остались — глупо держать про запас. Надо использовать с толком. Хотя бы немного попрактиковаться в Паутинке. Это такая же базовая техника Разрушения, как и Взрывы.

Сначала строю замок — ровненький, с башенками, как положено. Песок суховат, рассыпается в пальцах, приходится брызгать из лейки. И пробую наложить плетение. Ну как пробую… Паутинка расползается трещинами по песку, но неглубокими. Силёнок маловато. Усталость даёт о себе знать.

И вообще, жаль, что Дена мне ещё не вернули. Был бы тут — можно было бы тренироваться эффективнее. Мама обещала отправить дружинников забрать «забытую игрушку», но пока тишина. Артём должен передать, но когда — вопрос.

Я пробую ещё раз. Паутинка выходит со слишком широкими ячейками. Топлива не хватает. Эх, сейчас бы грохнуть еще одну змейку Порядка.

Да и Ксюне уже пора поглощать топливо Атрибутики. Она с интересом наблюдает за моими попытками, но сама только сидит и ковыряется в песке палочкой. А ведь ей давно пора учиться бить током — пускать маленькие молнии, хотя бы по мелочи. С одними куклами далеко не уедешь. Она же ещё ни разу не убивала зверя Земли! Так не годится, честное слово.

Но размышления прерываются, когда на площадку заходят Матвей и мама.

За ними неспешно плетётся Ефрем, в руках у него две клетки. Я замечаю, как прутья слегка подрагивают — кто-то внутри шевелится. Ксюня перестаёт ковырять лопаткой песок и поднимает глазки.

Матвей улыбается. Торжественно произносит:

— Ваша Светлость Вячеслав Светозарович, и Ксения Тимофеевна, сегодня вам предстоит провести первый топливный ритуал.

Ксюня хлопает ресницами, а я щурюсь, вслушиваясь в ощущения.

Первая клетка — тут даже гадать не надо. Эманации Порядка, холодные, ровные, структурные. А вот вторая непонятная. Эманации смешанные, неровные, но пока разобрать толком не могу. Возраст у меня не тот еще.

Хотя если подумать, тут гадать особо нечего. Наверняка, там сидит Земля.

Наконец-то!

Мне с Ксюней наконец принесли топливо для Атрибутики. Ну, слава Одноглазому Богу! Конечно, я давно уже намекал и Матвею, и маме, и вот — дошло-таки. Невероятно. Всё-таки взрослые такие тугодумы. Ну прямо как дети, только в обратную сторону.

Вот как мне со слабым ядром сопротивляться «улоду» Мастеру, обламывать его хотелки? Это требует силы, а силу нужно развивать. Кормить. Расти.

Тем временем в песочницу залезает Матвей. Мама берёт Ксюню на руки и отходит в сторону. Ксюня уже вымахала, конечно, будь здоров — тяжёлая, наверно. Но мама у нас сильная, хоть и стройная. Она и нас двоих легко удержит, если что.

Матвей ставит клетку со зверем Порядка прямо в песок.

Щелчок замка — крышка приоткрывается, но решётка остаётся на месте. Этого достаточно, чтобы заглянуть внутрь.

Я подхожу ближе, склоняюсь над клеткой.

Скорпион Порядка.

Большой, размером с щенка немецкой овчарки. Песочно-белый панцирь, гладкий, как фарфор, глаза пустые, будто выточенные из кварца. Существо, сотканное из уплотнённого эфира. В жало воткнута деревянная пробка — защита от яда, чтобы не ужалил.

От него исходит ровная, устойчивая эманация Порядка. А это значит, что эхоскорпион —топливо моей Атрибутики.

Тем временем Ефрем надевает на меня маленький фартук. Ткань плотная, непромокаемая, с лёгким, почти неуловимым запахом — что-то вроде чистого полиуретана с пропиткой. Потом он протягивает мне широкий нож — лёгкий, но крепкий. Возможно, даже алхимически облегчённый.

Я смотрю на этот фартук, морщусь.

— А нафига онь? — недовольно бурчу.

— Чтобы не запачкаться…

Снова бросаю взгляд на скорпиона. Я знаю, как это работает. Адепты кормятся противоположной Атрибутикой. Разрушители — Порядком, иногда Тьмой. Огонь — Водой. Камень — Воздухом. И так далее. Закон силы — это всегда противоположность.

Матвей указывает на скорпиона и спокойно говорит:

— Просунь лезвие в клетку и бей сверху вниз, княжич. Прямо в туловище.

Но я и не думаю слушаться, лишь качаю головой.

— Неть. Выпустяти его.

Матвей переглядывается с мамой. У неё чуть поджимаются губы, но она молчит. А у меня перед глазами встаёт Деннахал — мой гигантский ручной скорпион. Этот малыш слишком на него похож. Да, Атрибутика у них разная: тот был Разрушением, этот — Порядком. Но какая разница? Я не буду. Не стану осквернять память Деннахала. Не смогу убить скорпиона вот так — безоружного, запертого в клетке, в плену. Я не мясник. Я воин.

— Выпустити ево, — повторяю твёрдо. — Чесный бой. Тока тяк.

Мама подходит, голос у неё объясняющий:

— Слава, но это же эхозверь. Он опасен. Нельзя его выпускать — просто ударь его ножиком. Так многие делают.

Я знаю, что многие. Дворяне привыкли убивать пленённых зверей пачками, насыщая свои ядра. Думают, что так станут сильнее. И, если честно, правда становятся.

Но это не заслуженная сила.

Я так не привык. Я не фальшивка. И моя сила будет полностью заслужена.

Резким движением засовываю нож под завязку фартука, провожу лезвием — шнурок лопается, а ткань соскальзывает на песок. Без лишних слов бросаю нож — лезвие вонзается в центр руин моего песочного замка.

— Тогда я ни буду, — упрямо выдаю, скрещивая руки на груди.

Матвей внимательно смотрит на меня.

— Княгиня?

Мама хмурится.

— Я не хочу, чтобы мой сын дрался с зверем. Он же ядовитый!

Матвей тяжело вздыхает, потом пожимает плечами:

— Но вы же сами видите — княжич упёрся. И он по-своему прав. Я тоже не сторонник забивания зверей. Многие воины придерживаются честного подхода — это воинская этика.

Мама молчит, а я стою перед клеткой, глядя в пустые кварцевые глаза скорпиона. Я знаю точно: я не стану убивать его в клетке.

Мама медлит, переводит взгляд с меня на зверя, потом снова на меня.

— Откуда же Слава знает эту воинскую этику?..

Матвей лишь пожимает плечами, на бородатом лице ни тени удивления.

— Без понятия. Я этому княжича не учил. Хотя, если честно, вещь правильная.

Мама тяжело выдыхает, проводит рукой по волосам, собираясь с мыслями. Потом коротко кивает:

— Хорошо. Ефрем Ефремович, сходите за лекарем. Раз моему сыну в неполные два года предстоит бой с ядовитым зверем, мы должны сделать всё для его безопасности.

Ефрем молча кивает и уходит. Возвращается он быстро, а за ним вплывает массивная фигура Мефодия Кирилловича — толстого, грузного, с пухлыми пальцами и цепкими глазами, которые привыкли видеть смерть.

Матвей оглядывает песочницу — будущую арену — и коротко бросает:

— Все, кроме княжича, отойти.

Мама неохотно отступает, крепко сжимая руку Ксюню, и не сводит с меня глаз.

Матвей поворачивается ко мне:

— Княжич, нож.

Я поднимаю кинжал. Он лёгкий, хорошо сбалансированный, с удобной рукоятью. Видимо, это алхимический раствор сделал его невесомым. Надолго алхимии не хватит, но для одного боя вполне достаточно.

Матвей переворачивает клетку, щёлкает замок, и скорпион с глухим шорохом вываливается в песок.

Решётка падает, зверь замирает на мгновение, словно оценивая обстановку.

Его плотный эфирный панцирь, белый, гладкий, отливает в солнечном свете, а лапы дёргаются нервными рывками.

Я смотрю на него, перехватывая рукоять ножа и говорю спокойно:

— И плобку убели.

Матвей, помедлив, ловко выдёргивает пробку из жала. Скорпион тут же бросается в атаку. Жало молниеносно выстреливает вперёд, целясь в его ногу, но Матвей слишком быстрый. Несмотря на габариты, воевода отскакивает за пределы песочницы с ловкостью, которой не ожидаешь от его телосложения.

Теперь я один на один со зверем. Теперь это не детская песочница. Теперь это арена. И один из нас умрёт. Хотя, конечно, я — вряд ли. Всё же у нас есть лекарь, и меня подлатают до того, как эфирный яд застопорит сердце. А вот скорпион может спастись, если сбежит. Он, похоже, тоже это понимает, потому что резко дёргается в сторону бортика песочницы.

Я бросаюсь вперёд. Скорпион отшатывается, но тут же разворачивается и резко бьёт жалом. Но я не зря тренировался уклоняться от пенопластовых пулек. Ухожу в сторону, ловлю темп, отбиваю удар, и сразу — вперёд, в прыжок. Сверху, прямо на него.

Нож входит в панцирь с хрустом. Пронзает насквозь. Секунда тишины. Я выдыхаю. Пускай я недавно появился на свет, но сражаться умею с рождения.

Я убираю ладонь с рукояти ножа, чувствуя, как уходит жизнь из зверя, как его эманации затухают подо мной.

— Холосая битва била, — произношу, с улыбкой похлопав панцирь.

И вот тут самое время задействовать одну из моих секретных методик. Именно в бою, на грани, когда есть риск, когда кровь стучит в висках, а сердце бьётся чаще обычного, я впитываю Атрибутику куда лучше, чем если бы просто добивал зверя через прутья клетки. Азарт, адреналин, напряжение каждой мышцы — всё это раскручивает меня изнутри, готовит тело и ядро к тому, чтобы забрать максимум.

Но многие дворяне этого не понимают. Они просто забивают зверей, как мясники, и теряют большую часть топливной Атрибутики. Впрочем, они и не обладают моей эффективной методикой развития.

Я медленно встаю, весь запачканный в эфирных выделениях. Кровью это не назвать. Скорпион низкой формации, ещё не достиг стадии, когда его тело наполняет голубая кровь и появляется характерное строение членистоногие.

Матвей совком сгребает остатки скорпиона и убирает его обратно в клетку. Мама тут же подбегает ко мне, в голосе беспокойство:

— Слава, как ты себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами, облизываю пересохшие губы и бодро отвечаю:

— Номально, холосо, будто покусал.

Отхожу в сторону. Ксюня смотрит на меня огромными глазами. Подмигиваю подруге, мол, всё будет хорошо.

Ефрем подносит вторую клетку к песочнице. Мама переводит взгляд на Ксюню, голос у неё уже мягче:

— Девочка моя, теперь твоя очередь.

Ефрем, как и положено, с фартуком, подходит к Ксюне.

Но не тут-то было.

— Неть.

Ксюня тут же отходит назад, отмахивается от фартука, потом подходит ко мне, поднимает голову, смотрит снизу вверх. Щёчки надула, взгляд упрямый.

— Я хотю длаться, как Сава.

Мама строго смотрит на неё, голос твёрдый, без компромиссов:

— Ну нет, ты точно не будешь драться.

У Ксюни наворачиваются слёзы, нижняя губа дрожит, но она не сдаётся.

— Хотю, как Сава! — топает ножкой, упрямо вскидывает подбородок.

— Это плавильно, — киваю я, поддерживая стремление девочки, и требовательно смотрю на взрослых. — Это по воянской этике! Пачему вы мешаите ей поступать как воин? Мне же не мешали!

Дружинники и княгиня в растерянности переглядываются. Матвей тяжело вздыхает, бросает взгляд на княгиню и спокойно замечает:

— Ирина Дмитриевна, зверь у Ксении Тимофеевны слабее. И не обладает ядом.

Мама долго смотрит на меня, потом переводит взгляд на Ксюню, сжимает губы, словно удерживая всё, что хочется сказать… И, наконец, тихо, почти со вздохом сдаётся:

— Ладно. Хорошо.

Ксюня, засияв от радости, хватает ножик у Ефрема и гордо заходит в песочницу. Конечно, до этого она только махала пенопластовым мечом. Но я показывал Ксюне фехтовальные техники под видом игры. Ну, всякие там «давай бить палками драконов», «разрубай воздух» — в общем, классика. Так что азы она знает, держит нож правильно, двигается быстро. Она может справиться.

Матвей переворачивает вторую клетку, щёлкает замок, затем распахивает крышку и выбрасывает зверя в песок. Земляной жук — крупный, почти как скорпион, но не столь опасный. Низкая формация — очертания жука в большом комке земли скорее угадываются. Панцирь толстый, прочный, лапки цепкие, а челюсти мощные — если попадешься, схватит и пережмет ногу до кости. Это уже не игра, а настоящий бой. С возможными травмами. Испытание на волю.

Ксюня же не теряется. Она держит нож крепко, как учили, не сжимая слишком сильно, но и не теряя контроля.

Жук бросается вперёд, клацая мощными челюстями. Ксюня отшатывается, но тут же наносит первый удар — размашистый, но точный. Лезвие скользит по земляному панцирю, оставляя глубокую царапину, но не пробивает.

Зверь дёргается, пытается зацепить её лапками, но Ксюня уже двигается быстрее. Она ударяет снова и снова, отбивая его атаки, смещаясь в сторону, как я учил.

— Бей в клай панциля! — подсказываю громко, и девочка слушается.

Наконец, удачный выпад — нож входит в сочленение, панцирь трещит.

Жук дёргается, пытается укусить, но лапка отлетает в сторону, за ней ещё одна. Ксюня не останавливается, резко втыкает лезвие в его спину, загоняя глубже.

Жук бьётся в конвульсиях, но замедляется. Последний удар.

Ксюня выдыхает, поднимает взгляд, глаза сияют от напряжения и восторга. Она победила.

Я смотрю на неё и коротко киваю:

— Маладец.

Только так легко мне не отделаться, конечно. Ксюня тут же кидается ко мне с обнимашками.

— Сава, пасиба!

Опять за своё — прижиматься, обнимать, не отпускать. Но сегодня не вырываюсь. Заслужила.

Мама с явным облегчением:

— Теперь идёмте переодеваться и есть тортики и банановый хлеб!

Мы с Ксюней синхронно:

— Улааа! Банавновый хлеб!

За банановым хлебом в столовой к нам подходит секретарша мамы. Нина. Приятная на лицо, строгий пиджак, длинная черная юбка, всё как положено. Вежливо, с уважением в голосе сообщает:

— Ваша Светлость, Ирина Дмитриевна, звонил сам Иванов Иван. Приглашал княжича Вячеслава к себе в гости на канал.

Мама моргает:

— А кто такой этот Иванов?

Нина буквально замирает, будто не веря своим ушам. Потом с придыханием отвечает:

— Ваша Светлость, это же боец боевого Спаса! Титулованный чемпион. Чемпион России по боевому Спасу ранга Коловрат среди полумагов!

Я хмыкаю. Помимо полноценно одарённых, существуют и частично одарённые — полумаги. Они не умеют колдовать, зато в рукопашке хороши. У них свои ранги, турниры, система титулов. В отличие от магов, им разрешено участвовать в соревнованиях и становиться чемпионами.

Магам же свои турниры запрещены.

Дворянские дружины чаще всего состоят именно из полумагов. Настоящих магов в родовой службе безопасности могут позволить себе немногие аристократы.

Я лениво говорю, не отвлекаясь от десерта:

— Ма, я пайду. Он мне покажет, как длаться… Это полезно. Я потом смогу улоду Логову надавать по дыне.

Мама вздыхает, но не спорит:

— Лучше на Мастера Рогова пока не покушаться. Но в целом, почему бы нет? Можно сходить, пообщаться. Если Ивано пришлёт заранее сценарий ролика.

Я думаю, что это ещё и отличный стимул. Во-первых, посмотреть, на что местные бойцы вообще способны.

А во-вторых, хороший повод для Евгения Евгеньевича поторопиться и поуговаривать меня снимать новые ролики.

«Юные нобили», Рязань

Княжна Матрена Степановна Ильина выходит из зала заседаний Попечительского совета. Недовольство княжна прячет за привычной холодной улыбкой, хотя внутри всё клокочет. Пока удалось выкрутиться. По итогам расследования княжне ничего не вменили. Садик под проверкой, но Совет ограничился лишь предупреждением.

Род Ильиных влиятелен. И они могут позволить себе одну ошибку. Больше одной — уже перебор. Но положение Матрены Степановны сильно пошатнулось.

Княжна идёт в свой кабинет, садится, думает. Что делать дальше? Вести садик в прежнем режиме? Рискованно! Княжича Вячеслава невозможно контролировать. Его невозможно подавить. Уже второй раз он показывает, что готов снести всё к чертям.

Как контролировать ураган? Никаких улик против него нет. Он — чист. По сути, он ничего не сделал.

Лампочки? Хулиганство. Но чьё? Ни отпечатков, ничего. Дымовая шашка? Опасных веществ в ее составе не нашли. Кто подбросил — неизвестно.

И вообще, чего дети испугались? Что это были за галлюцинации?

Те вещества, что нашли в остатках дыма, не могли вызвать массовые видения гигантского паука. Или это всё-таки были не галлюцинации? Тогда что? Гигантского паука ведь никто так и не увидел — только «лучики» кричали, будто он был.

Но свернуть социальный эксперимент с младшей группой Матрёна Степановна не может. На нём держится целая серия научных наблюдений, публикации, и, главное, её собственная диссертация. Закрыть эксперимент — значит похоронить всё. А такого позволить она себе не может.

Ильина берёт телефон, набирает номер. Гудки.

— Ирина Дмитриевна, — её голос ровный, деловой, но в нём чувствуется напряжение. — Это Матрена Степановна. Можно ли нам обсудить сроки возвращения в «Юных нобилях» княжича Вячеслава и Ксению Тимофеевну?

Пауза.

— Я также хотела бы лично пообщаться с княжичем Вячеславом.

Друзья, не забудьте плиз лайкнуть книгу! Это очень важно для развития видеоблога «Юный тактик»)