Княжич, Который Выжил

Глава 10

В машине Ксюня вырубается почти сразу. По приезду дружинник Семён аккуратно подхватывает её как пушинку и уносит в кроватку. В детской её укладывают, натягивают одеяло до самого подбородка. Лицо расслабленное, дыхание ровное, губы чуть приоткрыты.

Я остаюсь рядом, наблюдая, как она посапывает во сне. В углу разбросаны детали конструктора, а рядом Ден спит, с лапами кверху. Сегодня я оставил эхопаука дома.

Смотрю на конструктор. Игрушки мне больше не нужны. Враг пришёл ко мне в садик. Какие ещё игры? Теперь всё по-взрослому.

Остаюсь ещё пару минут, слушаю тихое посапывание Ксюни, потом медленно разворачиваюсь и выхожу. Вдруг родовая сеть вздрагивает, сигнал пульсирует в сознании, словно тихий набат. Прибыл Рогов.

Спускаюсь вниз, оставляю позади коридор и не обращая внимания на ступающую следом няньку захожу в гостиную. В центре комнаты сидят княгиня и Мастер.

— Тимофей Тимофеевич, вы должны немедленно с этим разобраться! — голос княгини режет воздух, будто лезвие по натянутой ткани. — Это уже второе покушение. Ксюня не будет в безопасности, пока вы не найдёте заказчиков! Это ваши враги! Так почему из-за вас страдает ваша дочь?

Мастер хмурится, лицо напряжённое, кивает коротко, резко.

— Да, Ирина Дмитриевна, вы абсолютно правы. Я обещаю: сволочи, что это устроили, будут стёрты с лица Земли.

Подхожу к Рогову, его взгляд изучающий, пристальный.

— Спасибо, что спас мою дочь, княжич.

— Пасиба в калман не положишь, — хмыкаю. — Ты будешь нас с Ксюней учить. И дашь нам эхозвелей.

Мама моргает.

— Слава, но наша дружина сама может доставить вам эхозверей…

Мастер качает головой.

— Нет, он прав, Ирина Дмитриевна. Я наставник. Я знаю, что моим ученикам нужно лучше дружины.

Он встает с кресла.

— Звери будут, но позже. А сейчас простите, Ирина Дмитриевна. Я должен отлучиться и найти этих мерзавцев.

Видимо, Рогов уже знает, кто за этим стоит, осталось только дотянуться и перебить гадов. Застыв в дверях, Мастер переводит взгляд на меня.

— А пока у тебя задание, княжич. Научись кидать ножи. И Ксюню тоже научи, — пауза. — Ты бросал в того сглотня нож? На видео в «Царьграме» это было…

— Дя.

— С какой дистанции это было?

— Полтола.

— Полтора метра — это недостаточно. Вы должны с двух метров попадать в муху. Справитесь?

Киваю. Сам с ним согласен, нужна практика. Много практики. А также нож полегче кухонного тесака. Вон как те облегченные финки, что мне подарили в «Кольчуге».

— Дя.

Мастер кивает, губы чуть дрогнули — то ли усмешка, то ли тень эмоции.

— Полагаюсь на тебя. А меня ждут дела.

Разворачивается и уходит.

— Ме нужны финки с выимками для алтефактов, — говорю маме. — Те, что я взял в «Кольчуге». Пусть наши люди там же купят лепестковые ножи для Ксюни, тоже с выемками. И алтефакты под них купите.

Мама вскидывает брови.

— Слава, что ты еще успел посмотреть в оружейном магазине?

— Это сейчас не важно, мама, — отмахиваюсь. — Важно, что нам нужно быть готовыми к новым покушениям. А если Мастел не найдет заказчика, то они точна будут.

Мама смотрит на меня дольше, чем обычно, словно разглядывает что-то, чего раньше не замечала.

— Ты прав, Слава.

Я бросаю взгляд на часы на стене.

— Мне пола на съёмки.

Мама резко поднимает голову.

— Какие ролики после сегодняшнего⁈ Ты испытал стресс! Тебе нужно отдохнуть.

— Если я отложу съёмки, люди могут подумять, что Опасновых застали васплох, — обстоятельно объясняю, подавив тяжкий вздох — ох, уж эти мамы. — Никто не должен видеть, что мы подавлены или вастеяны. Тем же Милоновым знать это незачам.

Княгина изучает меня, будто видит впервые.

— Слава, откуда в тебе столько прагматичности?

Пожимаю плечами.

— Я ведь глава дома.

И это не просто слова. Дружина есть, но они лишь исполнители. Принимать решения должен тот, у кого есть право и компетентность. И какая разница, что ему нет и двух лет.

— Хорошо, на съемки так на съемки. Только сначала — в ванную, — поднимается мама.

Блин, и правда, я же до сих пор в кровище той киллерши. Идём смывать кровь, убирать грязь, приводить себя в порядок. Вода скользит по пальцам, капли тихо стучат в раковину, оставляя розовые разводы. Провожу рукой по лицу, чувствуя, как уходит липкая, тёплая влага. Словно стирая следы моего первого смертельного боя в теле русского княжича.

Поворачиваюсь к своему отражению. В зеркале — пухлощекое лицо младенца и холодные глаза, в которых нет ни страха, ни волнения, лишь полное спокойствие. Что ещё можно ожидать от Безумного генерала?

После того как меня переодевают в чистую одежду, я сажусь вместе с Семеном в машину. Мой путь — в тир, арендованный «Юсупов Медиа».

На месте Юрий Юрьевич встречает меня с удивлённым выражением лица.

— Вячеслав Светозарович, я слышал о случившемся. — Режиссер немного мнётся, будто не знает, как правильно спросить. — Вы уверены, что стоит снимать ролик сегодня?

— Севодня неплостой день, но я готовь.

Юрий Юрьевич кивает. Я оглядываю тир. Зал освещён ярко, свет падает ровно, без теней. На столе впереди — небольшой чемоданчик. По моему кивку Семён щёлкает замками и открывает его.

Внутри «Beretta Nano Bambino» — компактная модель пистолета, произведённая Тульским заводом Юсуповых специально для меня. Я беру оружие в руки. Идеальный баланс. Спуск удлинённый, детали затвора крупные, хват удобный, не скользит. Четыреста грамм смерти… Тяжеловатый, но можно привыкнуть.

Беру со стола наушники, надеваю. Затем делаю пару стоек, проверяю вес, баланс, пальцы привычно ложатся на спусковой крючок. Подхожу к мишеням.

— Плиступлю?

Юрий Юрьевич кивает.

— Как скажете… — машинально отвечает он и вдруг замирает, осознавая, что обратился ко мне словно к начальнику, а не к карапузу.

Я этого даже не комментирую. Просто поднимаю пистолет и прицеливаюсь. Выстрел. Ещё один. Отдача ощутимая, но не критичная. Рука запоминает движение, тело адаптируется к импульсу. Эх, жаль, что этой пукалки не было со мной в садике. Тогда бы киллерша быстрее передала бы привет ацтекам-сглотням.

— Можна начинать.

Юрий Юрьевич выпрямляется, бросает быстрый взгляд на оператора и даёт команду:

— Внимание… Камера! Звук! Мотор!

Красный индикатор загорается, операторы замирают, объективы камер ловят каждый мой жест.

Я смотрю прямо в камеру, но в этот раз без улыбки.

— Пивет. Это княжич Слава Светозалович. — Короткий вдох. — Сегодня я зол. На мою суженую напали. Но не волнуйтесь — Ксюня в полядке. А тот, кто это сделал, — уже неть. — Выдерживаю ещё один удар тишины, а потом, чеканя каждое слово, завершаю: — А теперь я покажу, что будет с тем, кто поплобует ещё лаз сделать ей недоблое.

Плавно поворачиваюсь к мишеням.

— И мне в этом поможет «Белетта Нано Бомбино». Плоизводство Тульского завода Юзуповых.

Крепко обхватываю рукоять пистолета двумя руками. Положение ног чёткое, баланс выверен, плечи напряжены ровно настолько, чтобы гасить отдачу. Пистолет становится продолжением рук.

Выстрел. Отдача ощутимая, но руки остаются на месте. Попадание. Следующий выстрел — опять в цель. Один за другим, каждый выстрел ложится точно туда, куда я хочу.

Ни единого промаха.

Где-то в Европе

Леди Невеста сидела в своём кабинете, скрестив ноги, и внимательно смотрела ролик на экране. Княжич. Мальчик, ещё вчера казавшийся игрушечным, несмотря на всю свою гениальность и безбашенность, но теперь что-то изменилось. Он держал пистолет уверенно, как взрослый, как обученный профессионал. Безупречная техника, твёрдые движения, никакой суеты. Лёгкость в балансе, точность в выстрелах. Никаких сомнений. Никаких эмоций.

Идеальный потенциальный сглотень.

Невеста слегка наклонила голову, точно разглядывая любопытный экспонат в витрине. На алых пухлых губах появилась едва заметная улыбка, в которой читалась лёгкая ирония.— Надо же, как он разозлился…

Длинные пальцы неспешно потянулись к станционарному телефону, нажали кнопку связи. Гудок. Мгновенный ответ:

— Да, миледи? — голос Фридриха — ровный, без эмоций.

— Ну что там с покушением на род Опасновых? Как оно прошло?

— Оно провалилось полностью, — спокойно ответил Фридрих. — Как докладывают новости, жертва выжила, а исполнитель, скажем так, оказался недостаточно подготовлен, миледи.

Леди Невеста приподняла бровь, лениво касаясь губ тонкими пальцами.

— Способный был сглотень, — продолжил Фридрих. — Хорошо скрывался. Но в силе подкачал, видимо. Хотя заказчики сами виноваты, что не смогли нанять кого-то более исполнительного.

Невеста медленно кивнула, глаза снова скользнули по экрану. На видео княжич спокойно, методично разносил мишени, как будто просто ставил точки в чужих жизнях.

— Исполнитель входит в Клуб? Ты уже говорил, но я подзабыла.

— На удалёнке, миледи. Третья категория, без доступа к главным лицам.

Она едва заметно качнула головой.

— Понятно. Правда, слабый исполнитель. Интересно, заказчики продолжат тратить деньги?

— Не могу знать, но я буду контролировать ситуацию.

— Чудесно-чудесно.

После съёмок мы собрались в гостиной — я, мама, Ефрем и Матвей.

Настроение так себе. Не из-за того, что у кого-то пошёл неудачный день, и уж тем более не потому, что у кого-то этот день закончился навсегда. Просто я утомился. Часы показывают поздний вечер, но меня пока что не кладут спать. Сперва надо решить один вопрос.

Ефрем докладывает:

— Мы выяснили личность фальшивой воспитательницы. Ильины всё нам предоставили. У сглотня было липовое имя, поддельные документы. — Ефрем делает паузу, словно взвешивая слова. — Она использовала личность существующей женщины — ничем не выделялась, жила обособленно, но имела хороший послужной список. Именно это позволило ей устроиться в «Юные нобили».

— Настоящая личность тоже известна? — спрашивает мама.

— Да, Ирина Дмитриевна. Это профессиональная наемница. В узких кругах её знают как Дымка.

Я хмурюсь. Наемница. Конечно, она не сама пришла работать в садик. Она целенаправленно охотилась по чьему-то заказу.

— Если она сглотень и ждала момет убить Ксюню, значит, она геомант, — замечаю. — На молнивиков охотяца только геоматики.

Ефрем и Матвей переводят на меня взгляд,

— Верно, Вячеслав Светозарович.

Княгиня строго спрашивает.

— Что ещё известно?

Опять отвечает Ефрем.

— Мы с жандармами проверили её ноутбук. Оказалось, у неё есть связь с форумом — «Клуб убийц».

Я медленно моргаю.

— «Клуб убийтс»?

— Тёмный форум с серверами в недосягаемой юрисдикции, где-то в Атлантике, княжич. Там мутные личности под анонимными никами обсуждают методы убийства, делятся опытом, тактиками, заказами…Особенно много про устранение магов. Жандармерия время от времени блокирует их адреса, но на место каждого сразу появляются новые зеркала.

Я с удивлением смотрю на дружинника.

— Ты хочешь сказать, что где-то сущствует фолум, где сболище шизиков с фетишем на убийства магов учат длуг длуга, как нас пликончить?

— Хм, можно сказать и так.

— А что такое вообще «Клуб убийц»?

Ефрем вздыхает, проводит рукой по коротко стриженным волосам.

— Это мифическое сообщество. Его корни уходят в Европу, и если верить слухам, там полно сглотней.

Я хмурюсь. Дожили. Сглотни теперь собираются в сообщества.

Перевожу взгляд на кружку чая передо мной. Чай, конечно, хороший, но в такой момент хочется чего-то покрепче. Хотя бы с чабрецом.

А вообще, это жесть. Ацтеки пали, но их подражатели всё ещё здравствуют.

Поворачиваюсь к матери:

— Мам, мне нужна в лаболатолия.

Она поднимает удивленный взгляд.

— Прямо сейчас?

— Дя.

— Но зачем?

— Подготовиться к новым сглотням, — пожимаю плечами как само собой разумеющееся.

Мама не спорит — обсуждение всё равно закончено. Мы направляемся в лабораторию. Тяжёлая дубовая дверь открывается, выпуская слабый запах трав, настоек и едкой химии. Здесь всегда чисто, но в воздухе висит нечто особенное — запах маминых экспериментов. Честно говоря, я всегда уважал Алихимиков, хоть и не относился к их работе с особым пристрастием.

Не обращая на влюбленный взгляд Геры, сразу перехожу к делу:

— Мне нужны шалики, котолые делал Матвей Максимыч для мои тлениловок. Можно наполнить их «Алой пастью», «Цалской жижей» и «Гнилью тлолля»?

Я перечисляю необходимые кислоты, называю пропорции, объясняю, какую реакцию хочу получить.

Мама удивлённо приоткрывает рот.

— Ты запомнил все зелья, что я перечисляла в прошлый раз.

Ну, вообще, я их всегда знал, но ладно. Мама тогда перечисляла намного больше, и вот те я действительно пропустил мимо ушей.

— Дя, я же Алхимик.

Мама заулыбалась, задобренная.

— Это будет моим олужием. Шалики должны быть очень плочными, но легко лазываться при взлыве.

На полке как раз лежит пустой алхимический шарик. Мама берёт его, протягивает мне:

— Такой?

Я беру шарик, прокручиваю его в пальцах. Лёгкий, гладкий. Слегка сжимаю — ощущается упругость, но не хрупкость. Достаточно прочный, но взорвать смогу легко.

— Дя, такой.

— Хорошо. Тогда приступаем? Ты можешь ложиться спать, а я всё сделаю.

— Я хотю помагать. Можна?

— Конечно, можно, — улыбается княгиня.

Она идёт к стенду с реагентами, а я наблюдаю. Ловкие, отточенные движения — толчёт порошки в тяжёлой ступке, перемешивает жидкости, добавляя их в сосуды точно, без капли лишнего. Затем берёт прозрачную, похожую на стеклянную массу, нагревает, вытягивает, выдувает шарики — на вид мыльные пузыри, но постепенно они твердеют, становятся прочными. Я помогаю — держу пробирки, наливаю кислоты сам, аккуратно следя, чтобы не допустить малейшей ошибки. Тонкий стеклянный слой запечатывает зелья внутри, превращая их в идеальное оружие.

Каждый шарик — готовый снаряд, который можно метнуть, взорвать и выпустить содержимое. Кислоты разные: одни прожигают, другие создают густой дым, третьи взрываются при контакте с воздухом, а некоторые выделяют ядовитые пары.

В общем, теперь у меня шикарное оружие — универсальное, опасное и удобное.

Прошло несколько дней, и теперь мы с Ксюней не в игрушки играем, а тренируемся. На улице дружинники оборудовали тир, установили мишень у края песочницы, а территорию надёжно оградили, чтобы никто случайно не попал под удар.

Встав рядом с Ксюней, я в очередной раз показываю хват лепесткового ножа, как пальцы ложатся на рукоять, как нужно бросать.

— Делжи вот так. Кидай лезко.

— Паняла…

Она пробует, кинжал втыкается в середину мишени.

— Неплохо. Давай ещё.

В этот момент появляется Мастер, а за ним двое Егерей, каждый тащит заколоченный деревянный ящик. Изнутри доносятся странные звуки — приглушённые, рваные, будто что-то внутри царапает стенки.

Мама, сопровождая Рогова, бросает на ящики внимательный взгляд и спокойно спрашивает:

— В этих ящиках что-то опасное?

Мастер усмехается, легко, буднично, но с намёком.

— О, Ирина Дмитриевна, конечно! Ещё как!

Мама хмурится.

— Вы не выпустите чудовищ, что там сидят!

Мастер лишь усмехается, но ничего не отвечает. Я спокойно поворачиваюсь к матери:

— Позови длужинников, ма. Нужно огладить теллитолию. Постолонние не должны постладать. И еще мне надо мое сналяжение.

Княгиня вскидывает брови.

— Ты серьёзно, Слава?

— У нас с Ксюней есть Мастел. Он нас учит, хоть и улод.

Рогов хмыкает, мама вздыхает, но всё же даёт знак дежурным дружинникам у тира. Те работают быстро — в считанные минуты вокруг тренировочной площадки поднимается раскладной забор. Металлические секции с сетчатыми панелями, встают ровной линией. Каркас жёсткий, удерживается на мощных стабилизаторах. Теперь будущая арена изолирована.

Мы с Ксюней уходим переодеваться. Я пристёгиваю «Беретту» на пояс, стеклянные шарики укладываю в подсумок на поясе, финки садятся в ножны. У Ксюни только ножи на поясе — ничего лишнего. Когда возвращаемся к тиру, я первым захожу внутрь ограждения. Ксюня было топает за мной, но мама ловит её за плечо и уводит назад.

Мастер идёт за мной.

— Вставай в боевую стойку, княжич.

Я вынимаю из кобуры «Беретту».

— Пистолет бесполезен против эхозверей, — предупреждает Рогов, наблюдая за моими движениями.

— Знайу, — снимаю предохранитель, не меняя выражения лица. — Выпускайте звелюшку.

Мастер хмыкает, но не спорит, кивает Егерю. Тот поддевает крышку ломом, и она со стуком откидывается. Оттуда выпрыгивает эхозверь — ласка Порядка, эфирная, низкой формации, но крупная, размером с шарпея. Её тело колышется, словно соткано из полупрозрачного дыма, гибкое, текучее. Ласка мгновенно отскакивает от Егеря — слишком сильный противник. Значит, её цель буду я.

Резкий рывок. Ласка бросается вперёд, и я жму на спуск. Выстрел. Ещё один.

Пули вязнут в эфирном теле, не причиняя урона. Ожидаемо. Но я и не надеялся её пристрелить — просто тренирую меткость по движущейся мишени. Когда если не сейчас? Против эхозверей пушка не работает, но против людей — очень даже.

Ласка уже близко. Ставлю пистолет на предохранитель, быстро кладу его на землю, одновременно выдёргиваю из подсумка два стеклянных шарика.

Мгновенный бросок.

Взрыв силой мысли.

Алхимическое стекло разлетается, кислота брызжет, прожигая эфирную плоть зверя. Ласка визжит, выгибаясь дугой, её тело потряхивает, контуры дрожат.

Не медлю. Выхватываю финку, бросаюсь вперёд. Рывок — удар. Клинок входит прямо в шею эхо, скользит сквозь размягчённую кислотой материю. Ласка дёргается, застывает. Падает.

В следующий миг я чувствую, как её Атрибутика перетекает в меня, струится по телу тёплой волной, впитывается, сливается со мной. О, да! Иди, к папочке! Делай меня сильнее!

Где-то в Тверской губернии

Бывший Егерь Герасим Бережков выходит из машины стоит на пепелище. Под сапогами — чёрный, ещё тёплый пепел. Рядом — обугленные останки. Где-то вдалеке потрескивает тлеющая древесина, воздух пропитан гарью и жаром догорающего огня.

Он молча оглядывает развороченные конструкции, следы боя и тела убитых товарищей — тех, с кем Бережков когда-то дезертировал, тем самым навлек на себя гнев Мастера Рогова. Именно поэтому они хотели отомстить, убив его дочь.

И тут его прорывает.

— Рогов! Ах, ты гребаная сволочь!

Кулаки сжимаются до побелевших костяшек. Ноздри раздуваются. Глаза налиты кровью. Он выдыхает резко, прерывисто, воздух врывается в лёгкие обжигающим гневом.

— Грёбаный Рогов… тебе хана! Я убью твою дочь! Отрежу ей все пальца! Насажу на нож! И примусь за тебя!

Он тяжело дышит, глядя на пепелище. Потом — глухо, низким, почти шепчущим голосом:

— Ты сам подписал смертный приговор. Больше никаких исполнителей. Теперь я всё сделаю сам.