Кайан: Последняя любовь

Глава 23

В посещении царила напряжённая тишина. Огромный каменный стол, массивный, словно высеченный из скалы, занимал центральное место. На его поверхности лежала доска для игры. Круглые фигуры, выполненные из золота и серебра, передвигались по изящным линиям, вырезанным на тёмной поверхности. Это была древняя игра, в которой не хватало прямолинейности и очевидности; каждая фигура имела свои свойства, а победа зависела не от скорости, а от умения запутать противника.

Касдаль, погружённый в игру, задумчиво передвигал фигуры. Его движения были размеренными, словно он контролировал не просто доску, но и всё, что окружало его.

— Ты слишком предсказуема, Анаис, — произнёс он, не поднимая глаз.

Она сидела напротив, её длинные волосы свободно ниспадали на плечи. Рука застыла над очередной фигурой, а взгляд, хоть и спокойный на первый взгляд, выдавал внутреннюю борьбу.

— Иногда предсказуемость — это сила, отец, — ответила она, сделав ход. Её серебряная фигура пересекла поле, словно пронзая золотые фигуры. — Честность может победить хитрость.

— Честность самое уязвимое качество. Она делает тебя мишенью.

Анаис прикусила губу, но ничего не ответила. Касдаль улыбнулся. Это была улыбка человека, который многое видел и знал. Хотя, человеком его уже было не назвать…

— Ложь — это инструмент. Но только глупец использует инструмент, не понимая его сути. — Он сделал ход, золотая фигура окружила серебряную, запирая её.

Он тихо усмехнулся.

— Ты думаешь, что можешь меня обыграть, дочь? — с вызовом спросил он.

— Каждый может ошибиться, — отрезала она.

— Это правда, — кивнул он, его голос стал мягче, почти отеческим. — Но ошибки всегда стоят дорого. И запомни, Анаис, тот, кто делает первый шаг, редко выигрывает.

Прежде чем Анаис успела ответить, раздался осторожный стук в дверь. Тяжёлые створки скрипнули, и в зал вошёл один из слуг. Его лицо было бледным, а взгляд бегал, как у крысы, загнанной в угол.

— Говори, — бросил Касдаль, его голос резанул тишину, как лезвие.

— Владыка… Маг, которого вы послали, мёртв, — прошептал слуга, опустив голову.

Зал будто погрузился в ещё более глубокую тишину. Анаис почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Касдаль медленно поднялся, его фигура внушала ужас.

— Мёртв? — повторил он, его тон был спокойным, но в этом спокойствии таилась буря.

Слуга упал на колени, дрожа всем телом.

— Простите меня, владыка! Мы… мы не знаем, что произошло. Возможно, маг света…

Касдаль резко ударил ладонью по столу. Фигуры на доске разлетелись в стороны, некоторые упали на пол. Его глаза пылали яростью.

— Маг света? — холодно произнёс он, подходя к слуге. — Я даю своим людям силу, которой нет равных. И ты хочешь сказать, что этот жалкий свет способен уничтожить её?

Слуга не осмеливался поднять голову.

— Это больше не важно, — продолжил Касдаль, отворачиваясь к окну. Его голос стал тише, но от этого ещё страшнее. — Я слишком долго позволял им жить. Но теперь…

Он обернулся, его лицо стало безжалостным, словно выточенным из камня.

— Передай Чёрным Всадникам и двум лучшим магам, что я хочу видеть их здесь немедленно. Они уничтожат эту кучку сопротивления. Полностью. Никакой пощады.

Слуга выскочил из зала, словно за ним гнались демоны.

Анаис всё это время молчала, не вмешиваясь. Она знала, что попытки переубедить отца были бесполезны. Но страх за судьбу сопротивления и особенно за Кайана грыз её изнутри.

Касдаль обернулся к дочери, его выражение слегка смягчилось.

— Ты всегда молчишь, Анаис. Боишься что-то сказать или просто устала от моего общества?

— Я думаю, — ответила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Хорошо. Думающий человек всегда ценен, —одобрил он, возвращаясь к доске. — Но помни, мысли без действий — это пустота.

Она кивнула, но внутри неё бушевала буря.

В голове всплывал образ Кайана. С той самой ночи, когда он спас её, не было ни одного дня, чтобы она не возвращалась к его облику.

Его лицо, освещённое отблесками луны. Сильные руки, которые держали её, будто оберегая от всего мира. Запах его кожи, смешанный с кровью и песком. Анаис чувствовала, как сердце ускоряет свой ритм, стоило только вспомнить.

Но она сжала кулаки, стараясь взять себя в руки. Она не могла позволить этим чувствам затуманить её разум.

Он был в опасности и она обязана была предупредить.