Касэлона. Особенный рейс

Глава 11. Новости бывают разными. Хорошими — редко

Из неопубликованного романа Котэ Рины

Сказать по правде, я никогда всерьез не рассматривала Габриэля Антэса в качестве убийцы.

То есть не сомневаюсь: он способен нанять киллера, нажать на спусковой крючок, подсыпать яд или что-то в том же духе, но вот представить его сжимающим пальцы на шее Лилианы Эвгении не получалось.

Пухлые щеки Хомяка, его добродушная полуулыбка и ухоженные руки не сочетались с образом безжалостного душителя. Впрочем, повторюсь: я допускала, что он мог заплатить кому-то за «услугу», хотя и не особо верила, что профессора Эвгениу убил наемник.

Но приходилось признать: в настоящий момент Антэс был главным подозреваемым. Для меня, разумеется, — с точки зрения представителей правопорядка он к смерти Лилианы Эвгении не имел даже косвенного отношения, а арест Даниала Каса и вовсе противоречил его планам. Замену обвиненному в терроризме ученому искали долго, да и ремонт лаборатории влетел в копеечку, и пришлось поделиться с Центром государственными деньгами.

Если мотив для убийства профессора Эвгении у Антэса имелся веский, то Кас, усердно трудившийся на благо страны и ради славы начальства, в схему не вписывался.

Из-за взрыва теоретические разработки по Ониксу-10 затормозились, из хроноБК-лаборатории тоже не поступало добрых вестей, ну а новости тем временем трубили о сенсационном открытии, которое изменит мир. В общем, у Хомяка был повод сорваться и выбыть из деловой суеты аж на трое суток.

Ну а у Родаса Торна, как выяснилось, не было причин клеймить замдиректора убийцей.

«Голословные обвинения» — так, кажется, это называется. Злые слова, не подкрепленные доказательствами. Я видела не разоблачение злодея, а личную разборку Антэса и Торна, в которой они оба показали себя не с лучшей стороны.

Вернувшись к работе, Хомяк вызвал профессора и пообещал уволить его сразу после завершения проекта с элианским синтезаторомБК. Торн, в свою очередь, грозился найти и опубликовать статью Лилианы Эвгении. Ключевое слово — «найти». У него, как и у всех, не было ничего реального.

— Если б вы могли, то давно бы уже угробили Оникс, — рассмеялся Антэс в ответ на наскоки. — Не рубите сук, на котором сидите. Думаете, вас сочтут героем? Ну-ну… Вне системы ваши научные достижения гроша ломаного не стоят. Вы везде будете предателем. Разве что обоснуетесь у своих любимых элиан.

Любопытная информация… Из нее я поняла одно: о чем бы ни писала профессор Эвгениа, это задевало интересы гораздо высшего уровня, чем Исследовательский центр. Всей системы? Ну и масштабы! Или дело все же в терраформации Оникса-10? Кто знает…

Голова шла кругом от этих тайн. Я без конца сомневалась в собственных выводах и впечатлениях. Общий знаменатель всех событий — Лилиана Эвгениа? Разработки по Ониксу-10? Непонятная хроноБК-лаборатория? Или (ха-ха, вот же ж придет на ум!) некая Катя с Земли, превращенная в призрака?

Нет, не стоило льстить себе. Моя участь, возможно, и являлась частью оборудки, но отнюдь не ее ключевым моментом. Я — яркий пример того, что у Исследовательского центра случаются проколы. Побочный эффект эксперимента, не более. А закрутилось все задолго до моего появления на Ониксе-2.

Профессор Торн покинул кабинет Антэса в бешенстве. Его плохое настроение передалось и мне, сбив меня с мысли. Впрочем, я пока предпочитала наблюдать. А если честно, я попросту не представляла, куда поткнуться дальше.

Когда за Торном захлопнулась дверь и стук его потертых башмаков затих в приемной, замдиректора сделал несколько дыхательных упражнений, прошелся от стола к окну, проглотил пару успокоительных таблеток и со всего размаху плюхнулся на меня.

— Идиот! У тебя есть свое кресло! — беззвучно возмутившись, я выбралась из-под него (вернее, сквозь него), но он этого даже не заметил. — Что за люди пошли… Хоть бы предупредил!

Антэс обхватил голову руками и согнулся в три погибели. Он напоминал старую больную птицу, нахохлившуюся на мороз. В его облике уже не было ни уверенности, ни веселья. Мужчина просто сидел, прикрыв глаза, и страдальчески морщился от каждого доносившегося из приемной звука.

Громкий писк коммутатора заставил его вздрогнуть и зло стукнуть кулаком по поручню кресла. Спустя мгновение замдиректора снова надел маску радушия, но из его взгляда так и не исчезла тоска.

— К вам Матиас Антэс, — сухой голос секретарши не содержал вообще никаких эмоций.

Прежде, чем Хомяк успел ответить, дверь рывком распахнулась и стукнулась в стену. Выставленные на полках стеклянные награды Антэса задребезжали, висевшие дипломы с шорохом прошлись по шершавому покрытию вроде обоев.

— Пап, ты обещал, что на День Основания я получу «Кондор»! — Ворвавшегося в кабинет паренька не заботило, что в приемной слышно каждое его слово. — В чем проблема?!

— В том, что без лицензии пилота он тебе ни к чему.

Матиас рывком расстегнул молнию кожаной куртки и вытащил из внутреннего кармана планшет.

— Вот! — Парень отбросил с высокого лба кудрявую прядь светлых волос и победно сверкнул безукоризненно голубыми глазами. — Я меня есть лицензия.

Антэс едва взглянул на экран.

— Я сказал, что заплачу за твое обучение, а не дам взятку школе.

Матиас уселся в его кресло, забросил ноги в модных белоснежных кроссовках на стол.

— Расслабься. Все так делают. Ты же не хочешь, чтобы я был лузером?

— Я не хочу, чтобы однажды мне принесли тебя в коробке. Матс, это не обсуждается. Ты закончишь курсы, и тогда у тебя будут и лицензия, и флаер.

— Да пошел ты! Такой честный, да? Думаешь, я не знаю, на чьи деньги ты идешь в политику? Меня постоянно расспрашивают о тебе! Я могу однажды не сдержаться и…

— И будешь доучиваться в обычной школе, ездить на общественном транспорте, носить одежду с рынка, обедать в столовой, жить в однокомнатной квартире и называть себя дураком. Матс, пойми: ты не то что не готов управлять флаером — ты не умеешь им управлять!

— Синди умеет!

— Синди — это тот странный Сид, что в прошлом году сменил пол? Надеюсь, ты не собираешься во всем равняться на него?

Матиас выпрыгнул из кресла, как мяч-попрыгунчик.

— А на кого мне равняться? Может, на тебя?!

— Было бы неплохо.

— И чем же, по-твоему, старый развратный козел лучше транссексуала?!

Мне стало неловко из-за того, что я невольно наблюдала за семейной сценой, не имевшей никакого отношения к преступлениям и махинациям.

Антэс поморщился, но не утратил самоуверенности.

— Мы с твоей матерью обсудили это и пришли к пониманию.

— И поэтому она собралась на Солинду?! Поэтому бросает меня?

— Матс, мы пятнадцать лет как в разводе. У нее своя жизнь, у меня — своя.

— Пока не появилась та шлюха, у нас все было замечательно!

Я уже покидала кабинет, когда услышала знакомое имя.

— Лилиана мертва, — замдиректора говорил спокойно, однако я видела: слова давались ему с трудом. — Не смей оскорблять ее память.

— А нас с мамой оскорблять можно? Или твоя любовь распространяется только на старую шлюховатую кошелку?!

Звонкая оплеуха усадила Матиаса в кресло.

— Пора взрослеть, Матс. Я не куплю тебе лицензию, не дам флаер без лицензии и не буду чувствовать вину за то, что твоя мать уезжает. Лилиана была хорошим человеком. Не говори о ней плохо.

Я не психолог. Не умею читать между строк. Иногда верю лжецам, иногда не вижу очевидного. Но в тот миг я поняла: несмотря на то, что Лилиана Эвгениа готовила материал, который мог погубить Антэса, Хомяк не желал ей зла.

Он любил ее? Или речь шла о дружеском расположении?

В любом случае смерть Лилианы принесла Антэсу только боль и ни капли облегчения.

Касэлона

— Ты же вроде искала нашатырный спирт! — Создавалось впечатление, что киборг задался целью непрерывно находиться рядом с Сэмом.

— Ну да. Но я не успела распаковаться. Вон, между ящиками из «Лучистого Оникса» виднеются коробки. По-моему, нам нужна с синей наклейкой. А еще… Мамочка родная! Это же палец!

«Заяц» номер три путешествует в расчлененном виде?» — к своему стыду, Райс испытал что-то вроде облегчения из-за того, что не придется возиться с еще одной обузой.

К счастью, Вселенная его пессимизма не разделяла.

— Он теплый! — Сана бестрепетно сжала высунутую из приоткрытого ящика конечность. — Помоги его вытащить, капитан!

«Это маршрутка, лазарет или дурдом «Радуга» на выезде?» — поморщился Сэм и без сожалений отодрал клейкую ленту с логотипом галамаркета.

— Мы нарушаем договор, да?

— У нас форс-мажор, — пропыхтел Райс вскрывая пластиковый ящик. — К тому же сомневаюсь, что в накладных есть пункт «парень в подгузнике, с трубкой во рту и иглой в вене». Чертов Никал и его благотворительность! Он устроил эту сделку с «Лучистым Ониксом»! Да твою ж!.. Парнишка ворочался и вытащил иглу. Надо остановить кровь. Зови Аристэя, самому мне его не поднять, не покалечив.

— Капитан, это не та рана, от которой можно истечь кровью.

— Но Котя сказала…

— Какая Котя?

Сэм пришел в себя. В самом деле, что за сумасшествие? Он доверяет странным письмам больше, чем собственному опыту? Это же смешно. «Зару» взломали, и некто играется в бога.

Да, с Леви загадочный советчик не оплошал. С элианином, возможно, тоже. И насчет этого парня с модной стрижкой и пирсингом в носу Котя не обманула. И что же, впечатлиться и отдать свой корабль таинственной личности с несерьезным ником? Фигушки!

Какие бы у захватчиков ни были намерения, потакать им — верх глупости. Это сейчас Котя якобы помогает. Плавали, знаем таких «благодетелей»… Скоро на смену дружескому диалогу придут угрозы, и иллюзия сотрудничества исчезнет.

Но ночное прикосновение до сих пор казалось реальным… Может, поэтому руки сами тянулись к планшету — проверить, нет ли подсказок.

— Э-э-э… Капитан, этот парень выглядит знакомым.

— Тоже мертвяк? — вырвалось нечаянно.

— Если не возьмешься за ум, станет им. По-моему, он какая-то местная знаменитость. Может, певец или актер? Такое чувство, что я часто его вижу. Или он — звезда рекламы? Кстати, есть предложение! Раз уж мы сорвали печати, давай разломаем ящик и… О, у него же колесики!

«У «зайца»?» — но Сэм опустил взгляд и действительно обнаружил под пластиковым дном низкую грузовую платформу с пометкой «Собственность А. Р.». Он точно помнил, что она использовалась после доставки товаров из «Лучистого Оникса», то есть не могла остаться тут случайно. Кто-то уже позже погрузил на нее этого парня и хотел перевезти. Кто? Куда? Зачем? Планшет молчал, и вопросы оставались открытыми.

— Профессору Торну придется потесниться. — Сана пошарила рукой под платформой. — Ага, вот и кнопки. А для ступеней у нас возд… Гравидиск?! Серьезно?

— Что не так?

— Да ничего. Это как если вдруг в примитивной мобилке с окраинных планет обнаружится межгалактическая связь или под садовой тачкой — гипердвигатель. Не бери в голову, капитан. Я не хотела обидеть «Касэлону». А как ее…

— «Зара», доставь груз в медотсек. — Райс напряженно оглянулся, однако вокруг была тишина и спокойствие.

Ящик беззвучно приподнялся и поплыл к выходу. За ним последовала Алесана, явно впечатленная столь продвинутыми технологиями.

Когда и неизвестный «заяц», и восхищенно наблюдавшая за работой гравидиска девушка скрылись на лестнице, Райс облегченно передохнул. Киборг или предположительный киборг — разницы никакой. Рядом с ней он чувствовал себя неуютно. То ли потому, что жестянки — зло, и никто в мире не сможет убедить его в обратном, то ли потому, что единственной беспардонной крашеной блондинкой, которую он терпел, была Ванда.

— «Зара», просмотри записи с камеры. Есть неопознанные объекты?

Бортовой компьютер молчал больше минуты, потом прохрипел, что неопознанные личности трюм не посещали.

— Уверена? Тогда сбрось мне… Погоди! — Появилась другая идея, и от ее простоты волосы поднимались дыбом. — Кто заходил в грузовой отсек? Временной отрезок — последние двадцать четыре… Нет, последние двенадцать часов.

Динамик откровенно охрип, и разобрать слова не получилось бы при всем желании.

— Выведи их маршруты!

«Ну вот, таинственная Котя, ты попалась», — Сэм предвкушал, как сейчас увидит того, кто рассыпал грунт в дальнем углу.

Ага, как же…

Чаще всего в грузовой отсек заходила Алесана Лютик, вот только цели ее передвижения ограничивались морозильной камерой, продуктами и коробками с медицинскими препаратами. Еще возле морозилки засветились Аристэй и его отпрыски, причем Мира — аж четыре раза. Волк, к слову, заглядывал в нужный угол — пару часов тому назад, меньше чем на пять минут, так что подозревать его не имело смысла.

— «Зара», схему трюма и обзор камеры.

Насколько Райс помнил, обзор охватывал всю площадь, и пусть отдаленная часть просматривалась откровенно плохо, она все-таки находилась под наблюдением. Но появление грядки из ниоткуда доказывало: это не так.

— Ну что за мир! — Сэм увеличил чертеж и не удержался от брани. — И, главное, как все просто!

Камеру сдвинули. Безо всяких технических наворотов отогнули крепление. Пара сантиметров — и у левой стены появилось слепое пятно, позволявшее пробраться вглубь, спрятаться за грузом и делать, что душе угодно.

— Прекрасно! — Сэм был готов крушить все вокруг. — Чудесно! Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Почва не материализовалась из воздуха. Отсортируй доставки по весу, а потом… Стоп. Что еще за «предположительно неопознанный объект»? Ты сомневаешься в чьей-то личности? Покажи картинку.

Замигал конвертик сообщения, но Сэм проигнорировал его. То, что творилось на экране, напоминало низкорейтинговую комедию из разряда тех, которые невозможно смотреть на трезвую голову.

В грузовой отсек заползла огромная бумажная коробка. Именно так: не зашла и не вбежала, а заползла — медленно, размеренно, без лишних телодвижений. Райс не верил в разумные коробки и понимал: внутри прячется тварь, гораздо крупнее кэй-кота, на которого он подумал в первый миг. Некий механизм? Киборг? Человек с железными нервами? Ненормальные детишки Волка?

Как бы там ни было, а коробка прошествовала к бочкам для Оникса-10, опрокинула одну из них, закатила за ящики из «Лучистого Оникса» и… вернулась в поле зрения камеры через три минуты сорок секунд.

Потом ушла в том же темпе — потихоньку, не паникуя, словно зная, что никто ее не застанет на горячем. На последних секундах картонный край природнялся, из-под него показалась щетка робота-уборщика.

— «Зара», как перемещалась грузовая платформа?

Этого компьютер не определил, поскольку гравидиск не включался. Предстояло просмотреть записи и самому все выяснить.

— Ну хорошо. — Сэм вздохнул, предвкушая неприятную работу, и открыл навязчиво мигавшее сообщение. — Итак, Котя, с техникой ты управляться умеешь… Но не обольщайся, и на тебя найдется управа.

«Леви случайно вырубили «Ониксидролом». Это одна из разработок Исследовательского центра на Ониксе-2, что-то вроде «Элинита», но жестче. Быстро уходи из грузового отсека! Быстро!!! Я узнала последнего «зайца», — гласило начало послания. Дальше шло большое фото совершенно незнакомого мужчины лет тридцати пяти, а под ним — видневшаяся только наполовину строчка.

Райс коснулся экрана, чтобы прокрутить письмо, и ощутил прикосновение холодного металла к шее.

«Вот я и доигрался в сыщика-одиночку», — мелькнула мысль.

— Прикажи компьютеру стереть все записи за последние сутки, — пророкотал в ухо низкий хриплый голос, идеально подошедший бы киношному бандиту.

— А если нет — убьешь меня? Учти, «Зара» — не та система, в которой легко заменить хозяина.

— Чуть-чуть покалечу. Ровно настолько, чтобы ты уяснил серьезность моих намерений и выполнил требования.

«Этот захват корабля войдет в историю как самый идиотский», — подумал Сэм.

— Ты же понимаешь, что эта милая сценка тоже записывается, правда?

Резкий удар в основание черепа заставил его упасть на колени.

— Прикажи компьютеру…

— Капитан, я вспомнила, откуда знаю того парня. — На лестнице застучали подошвы вечно появлявшейся невовремя Саны. — Представляешь, он…

Кто он и что забыл на «Касэлоне», Райс услышать не смог. До «Зарницы» наконец-то дошло, что прямо перед ней совершается преступление, и она шарахнула как по заказу пристроившегося у камеры (охранная точка, как-никак) злодея электрошокером. Слабеньким, больше напугавшим его, чем причинившим ущерб… Но на ногах захватчик не удержался.

То, что он полетел на Сэма, было случайностью.

То, что из его кармана выпал пузырек с полуоторванной наклейкой «Ониксид…» и от удара о пол слетела крышечка, — тоже.

Ну а то, что киборг снова поспел к самому интересному, показалось Райсу в высшей степени подозрительным.

Вот только легкий запах эфира ударил в нос, и владелец «Касэлоны» отключился, глядя в удивленные глаза Саны.

«Она не мертвяк», — уверило угасавшее сознание. Ее взгляд слишком живой для пустой биооболочки. Пусть будет жестянка… Обычная жестянка с заботливыми глазами… Это приемлемый компромисс.

Леви казалось, что она качается в вязком теплом тумане, утаскивавшем куда-то вдаль, к неясному шуму, мягкому золотистому свету и до боли знакомым запахам. Было тихо и уютно, времени будто не существовало, мелькавшие на задворках сознания воспоминания приносили спокойную радость, проблемы словно уменьшились и превратились в безобидных букашек.

Открывать глаза не хотелось. Когда появится четкая картинка, нельзя будет наслаждаться приятной иллюзией спокойной жизни. Лучше помечтать еще чуть-чуть… Притвориться, что все вокруг — настоящее, а не причуды фантазии.

Легкий шорох вентилятора, пробивавшиеся сквозь веки неяркие лучи, аромат горячего шоколада (любимого деликатеса, насладиться которым получалось разве что в снах), запах одеколона «Утренний Оникс»… Последнее точно не могло быть реальностью, поскольку единственный мужчина, использовавший этот парфюм (исчезнувший из оборота лет двадцать тому назад, кстати), находился в недостижимой дали и ненавидел безответственную офицера Стар всем сердцем.

Очередной медленный вдох принес пылинку, из-за которой отчаянно зачесался нос. Леви пошевелила рукой и обнаружила, что конечность будто привязана к туловищу. Паника захватила сознание, тело дернулось само собой…

Она вскрикнула, забарахталась… И одеяло слетело, позволив прохладному воздуху пройтись по вспотевшей коже, вызвав озноб.

На ее пальцах сомкнулась чья-то твердая рука, благоухание «Утреннего Оникса» стало отчетливее.

— Леви, все хорошо.

Нет, все не было хорошо! Этот голос — ложь. Он — порождение глупого подсознания, искавшего защиты в привычных мелочах!

Как давно это было… То есть нет, для Оникса пролетело лишь несколько месяцев, но Леви проживала это время день за неделю и могла поклясться: от счастливого прошлого ее отделяют годы.

Почему безрассудный мозг никак не угомонится? Что ему мешает признать: жизнь четко разделилась на «до» и «после», и у этих периодов нет ничего общего?

«До» — маленькая уютная квартирка на окраине, аромат синтекофе по утрам, крошки печенья в патрульном флаере, сообщения с сердечками на планшете и бесконечные мечты. «После» — пустота. Ну и абсолютное презрение со стороны окружающих, однако в последние недели оно не задевало так сильно, как поначалу.

Леви словно воочию слышала речи штатного психолога, рассуждавшего о ее нестабильном состоянии и расшатанной психике. Он рекомендовал отправить офицера Стар в санаторий, начальство же выперло ее с позором и позволило СМИ спустить на нее всех собак. Тоже действенная терапия, между прочим. Всеобщее порицание быстро избавляет от комплексов и остатков наивной веры в справедливость.

— Посмотри на меня, — настаивал до ужаса знакомый голос. — Ты уже не на Ониксе.

— А где? — Леви вдруг поняла, что такая фантазия тоже неплоха, и вцепилась в чужую руку, как утопающий за спасательный круг.

— Это «Касэлона». Небольшая космомаршрутка, которая покинет систему через полторы недели. Все закончилось. Ты в безопасности.

Какой самообман! Что еще за «Касэлона»? Да ни один уважающий себя перевозчик не свяжется с нищей предательницей Родины, чьи фотографии и биография смакуются в новостях до сих пор!

Точно, «Касэлона». Суденышко, куда Леви проникла обманом. Судя по всему, Райс не вышвырнул ее за борт, а… Проклятье! Неужели это — не игра воображения?

Леви вздрогнула, ослабила хватку… И догадалась открыть глаза.

— Арт? — прошептала недоверчиво.

Нет, такого не могло случиться. Аристэй Волк с достоинством перенес ту волну негатива, что обрушилась на него после преступления (точнее, ужасающей глупости) напарницы, и продолжает служить закону. Ему до пенсии всего год остался. Он бы ни за что не бросил карьеру и не помчался куда глаза глядят на первой встречной «маршрутке».

А куда, кстати?

— С добрым утром, напарник.

Он. Точно он. Леви не знала, откуда пришла эта уверенность, но сомнения вдруг исчезли, и на душе стало необычайно спокойно.

Аристэй — как каменная стена, за которой не страшны ни бури, ни грозы. Опора семьи, надежный товарищ, чуткий наставник… Вот только сейчас он должен презирать офицера Стар, и это — неоспоримый факт. Или Волк великодушен настолько, что всего лишь испытывает жалость?

— Позвать кого-нибудь?

— Зачем? — Леви не решалась посмотреть ему в лицо и делала вид, что разглядывает абстрактный узор на пододеяльнике.

— Тебе наверняка нужна помощь. Обопрись о подушку, я схожу за Саной.

— Сана? — незнакомое имя царапнуло слух.

— Она тут что-то вроде доктора.

Леви и сама не заметила, как на губах заиграла улыбка.

— Очередной оператор биосканера, да?

— Угадала. Не всем же повезло учиться по старой программе, как тебе. Отдыхай. Если не хочешь видеть новых людей, я пришлю Миру.

— Она же ненавидит меня, — вырвалось горькое признание.

Аристэй высвободил свои пальцы из ее неуверенной хватки и сжал безвольно упавшую руку.

— Кто тебе это сказал, напарник? — удивился довольно фальшиво. — Мира резка со всеми одинаково. Кроме Саны. — Он усмехнулся краешками губ, и у Леви бешено закалатало сердце. — Знаешь, почему? Потому что считает ее несчастнее себя. Тебе нечего опасаться. По шкале моей дочери ты оставишь Сану далеко позади.

«Значит, они меня жалеют», — от этой мысли стало еще больнее, чем от прежних опасений.

— Спасибо, я справлюсь сама. — Леви постаралась говорить твердо, но голос, как на зло, дрожал. — Или… Пусть придет Сана.

«Сана, перед которой мне не стыдно показать слабость», — просилось на язык.

— Холодно? — Конечно же, Волк заметил, что ее начинает трясти. — «Зара», выключи кондиционер.

— Зара?

Но он быстро укутал Леви одеялом и оставил в горьком одиночестве.