Изменить будущее

Глава двадцать третья

— Не надо никого выгонять из страны, — сказал генеральный секретарь, отреагировав на слова секретаря по идеологии ЦК Горбачёва. — И вообще, Михаил Сергеевич, если вы будете продолжать игнорировать регламент, я вас оштрафую. Вы же сами настаиваете на рыночных отношениях, а у капиталистов при нарушении контракта предусмотрены штрафные санкции. Вот и мы введём. Значит, этот вопрос снимается с повестки.

Гришин позволил себе рассмеяться, хотя ему было совсем не до смеха. Дроздов сообщил, что при скрытом проникновении в квартиру Михаила Сергеевича обнаружены драгоценности и дорогая шуба, появившиеся после возвращения четы из Соединённых Штатов Америки.

Такие санкционированные судом оперативные проникновения совершались не впервые и фиксировались документально.

«Что это?» — Думал Виктор Васильевич.

Одно дело, когда человек, искренне заблуждаясь, навязывает «негодные» политические и экономические решения, выгодные противнику, а не родному государству, и другое дело, когда такое навязывание сопровождается получением от противника дорогих подарков.

«И ведь себе ничего, только Раисе… Даже, говорят, сам и не берёт, а всё она… Ей несут, и она берёт… Пока он проводит встречу… Что это? Как можно?»

— Так, товарищи, прошу обсудить поездку Михал Сергеевича с группой товарищей во Францию. У кого есть замечания? Предложения? Утверждаем…

На заседаниях политбюро никогда не проводили голосования. Вопросы всегда прорабатывались и согласовывались заранее. За одно заседание их утверждалось или отправлялось на доработку до ста штук. Это при председательствовании Горбачёва обсуждение одного вопроса порой затягивалось до пяти часов, а Гришин щёлкал их, как орешки.

В обсуждении на равных с членами политбюро участвовали и кандидаты, и «просто» секретари ЦК.

— Антиалкогольный Закон… Есть предложение отменить… Замечания? Снова вы, Михаил Сергеевич? Мы вашу позицию знаем… Знаем, товарищи? Вот видите? Отменяем.

— Вопрос шестьдесят второй… Очень важный вопрос, товарищи, прошу не спать! Закон о Кооперации, предложенный коллегами Юрия Ивановича. Он уже не раз его докладывал. Это пятая редакция… Все ознакомились? Пора принимать, товарищи. И так затянули… Аграрии ждут, лёгкая промышленность, наука… и в прессе обсудили. Банк подготовил деньги для кредитов. Давайте уже выносить на пленум… Отлично! Возражающих нет.

— Следующий вопрос, шестьдесят третий. По институту…

Юрий Иванович слушал Гришина в пол уха. Повестку он знал наизусть. И его вопросы уже прошли. В основном они касались закрытия институтов и кафедр исследования международной экономики. Он на примерах научных работ, выходящих из-под пера «учёных», доказал политбюро, что во всех работах имеет место подмена и подтасовка фактов и показателей. И доказал, что экономические показатели СССР не только не падают, а наоборот, растут, а наших «стратегических партнёров» — падают.

Дефицит же создаётся, во-первых — искусственно, во-вторых из-за огромных приписок. Промышленность выпускает в половину меньше продукции, чем декларирует в отчётах. И такие факты вскрыли проверки народного контроля, инициированные Дроздовым.

Об этом он предварительно доложил на предыдущем бюро, а на этом доложил о принятых к нарушителям наказаниям. Никого из пойманных на подлоге руководителей не уволили. Просто снизили планы до реальных, и перевели неучтенные производственные мощности в учтённые. Например, на молочных фермах неучтённые коровы выдаивали дополнительные литры молока. Вот таких «нетрудоустроенных» коров перевели в «штат». И так было везде. Порочная практика ежегодно брать обязательство перевыполнить план на один процент, привела к очковтирательству.

Сегодня Дроздов предложил закрепить за производственниками стабильные планы и отменить премии за их перевыполнение. Товарищи поняли и поддержали.

«Провинившиеся» руководители объясняли Юрию Ивановичу, он специально сам проехался «по местам», что «они бы работали и работали без резерва, если бы знали, что им завтра не повысят план. И даже не в конце года, а в середине, только потому, что соседний совхоз план валит».

Нарыв, о котором знали все, от рядового работника производства до генерального секретаря сегодня был вскрыт, и уже завтра подвергнется лечению, так как завтра состоится пленум ЦК «по совершенствованию управления экономикой».

— Так, товарищи, переходим к вопросу шестьдесят четвёртому. О телекоммуникациях. Докладчик — Джермен Михайлович Гвишиани, директор Всесоюзного научно-исследовательского института системных исследований.

Юрий Иванович сам инициировал этот вопрос и готовил докладную записку. Он получил сообщение из Лондона от своего «хулигана» через «его дядюшку» о том, что некоторые советские учёные используют «академсеть» для неформального общения с «коллегами» из зарубежья.

Вникнуть в тему телекоммуникаций председателю КГБ помогли сотрудники восьмого управления, которые, как нельзя «кстати», докладывали об обнаружении и обезвреживании вражеского устройства, снимавшего информацию с «секретного» кабеля связи.

От советского агента, официально работавшего в ФБР, в апреле 1985 года поступило сообщение о том, что семья пропавшего без вести в 1980 году сотрудника восьмого управления КГБ Виктора Шеймова и он сам могут находиться в США.

Проанализировав сектор доступа Шеймова, а он заведовал координацией работы всех шифрованных каналов связи за рубежом, сотрудники нашли под Москвой закладку, прикопанную над кабелем. Получалось, что пять лет переписка с резидентурами КГБ беспрепятственно читалась ЦРУ.

Вот, обсудив с коллегами животрепещущий вопрос безопасности шифрованных каналов, Юрий Иванович переключил их внимание на необходимость создания программных систем кибернетической безопасности. Оказалось, что именно этот перебежчик Шеймов и занимался проблемами защиты модемно-телефонных связей.

Получалось, что наши технологии защиты телекоммуникаций, скорее всего, известны нашим заокеанским «партнёрам». Надо было всё создавать заново.

— Как стало известно в ходе оперативных мероприятий, сотрудники института системных исследований, пользуясь бесконтрольностью и халатным попустительством со стороны директора ВНИИПАС Олега Леонидовича Смирнова и сотрудников первого отдела института, регулярно в течении трёх лет вступали в текстовую переписку с обширным количеством абонентов компьютерных сетей Европы, США и Канады. Например, с астронавтом Швайкартом Расселом и проститутками из Швейцарии.

Начальник восьмёрки докладывал медленно с толком и расстановкой, упоминая и курьёзные моменты почтовой переписки, но присутствующие на Политбюро ЦК почему-то не смеялись. Слишком всё выглядело фантастично. Открылась информационная «чёрная дыра» в другой мир.

— Созданный в 1976 году Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ), как филиал Международного института прикладного системного анализа (МИПСА), позволил создать Всесоюзный научно-исследовательский институт прикладных автоматизированных систем (ВНИИПАС), выделенный в самостоятельную единицу для организации компьютерной связи ВНИИСИ с Австрийской штабквартирой МИПСА.

— Благодаря компьютерной связи мы получили доступ не только к европейским новостям, но и к огромному объёму научной и иной библиографической информации. Однако на сегодняшний день мы не имеем необходимого количества цифровых носителей, чтобы скачать хотя бы пять процентов этого объёма.

— В 1983 году правительство США и их компаньон Джон Сорос предложили ВНИИПАС стать совладельцем телекоммуникационного проекта San Francisco — Moscow Teleport (SFMT), что позволило проводить банковские безналичные платежи через систему Общества всемирных межбанковских финансовых каналов связи, сокращённо SWIFT.

— И здесь, не смотря на очевидную пользу подключения к СВИФТу, мы обращаем внимание на возможность манипулирования СССР угрозой её отключения. Резюмируя доклад, мы предлагаем развивать указанные научно-технические направления в первую очередь и усилить контроль за средствами связи…

Политбюро закончилось поздно. Пленум обещал быть жарким.

— Егор настаивает на введение в секретари ЦК Бориса Ельцина, первого секретаря Свердловского обкома. Говорит, ему ещё Андропов в восемьдесят третьем году команду давал его «выдвинуть». Но не успел… Что на него есть?

Гришин, Боголюбов, Дроздов, Ивашутин и Примаков сидели в кабинете генерального секретаря на втором этаже здания бывшего Сената. Виктор Васильевич переехал из кабинета третьего этажа, где работали предыдущие генеральные секретари, на второй по нескольким причинам.

Во-первых — он выбрал относительно по Сенатским меркам небольшой кабинет, не рассчитанный на проведение заседаний. Фактически, он воспроизвёл свой кабинет в Московском горкоме КПСС.

Во-вторых, — кабинет во время ремонта проверили на предмет наличия считывающе-передающих устройств и установили свои технические защитные средства от прослушивания.

Рабочий стол два метра и пять сантиметров из морёного дуба и небольшая приставка к нему с двумя стульями по обе стороны, в точности повторяли «тот» интерьер.

Стол украшал письменный прибор, изготовленный из уральского малахита. Рядом со столом — спецкомутатор для прямой связи с конкретными людьми. Тут же стояли аппараты зашифрованной правительственной связи, по прежнему называвшиеся — «вертушками».

Из кабинета вели две двери. Одна вела в приёмную, другая в комнату отдыха и ещё один кабинет, где Гришин любил работать с документами.

Сидели в комнате отдыха, где, кроме дивана, имелся прямоугольный стол со стульями на восемь персон. Шла «беседа», как назвал её сам хозяин. Ни темы, ни регламента для «беседы» не объявлялось, но начинал и задавал её тон обычно генеральный.

Напротив каждого присутствующего стояли, либо чашка с кофе, либо стакан в подстаканнике с чаем, а в корзинках различные «прикуски». Не закуски, что подают под спиртное, а прикуски, — под безалкогольные напитки.

— Егор Кузьмич сумел заменить большинство секретарей крайкомов и обкомов партии, поставив «своих проверенных» людей, готовых выполнить любое его указание, — сказал Боголюбов. — Это опасно. При всей его коммунистической «ортодоксальности», он, вместе с Горбачёвым, ратует за развитие всевозможных молодёжных коммерческих организаций, типа кооперативов. И предлагает создавать их на базе комитетов ВЛКСМ. Ну, это полный бред, извините… Не может партия и комсомол участвовать в капиталистических отношениях. И его «протеже» активно «ратуют» за коммунизм с капиталистическим лицом… Или нутром?

— Наши аналитики согласны с этим, — поддержал Боголюбова Дроздов. — Нельзя допускать хозрасчёт в комсомоле. Это, прошу прощения за пример, как если бы в православном храме создать кооператив.

— Да они там и так на самоокупаемости, — вставил Примаков. — Я имею ввиду храмы… И на очень жёсткой…

— О церкви чуть позже, — остановил Евгения Максимовича Гришин. — Что вы думаете про Ельцина?

— Упёртый, — сказал Боголюбов. — И балабол. Надо своих проводить наверх. И Лигачёва убирать надо, и всех его протеже. Не сразу, конечно. Если бы не профсоюзы, которые мы подняли ещё в декабре, и служба Петра Ивановича с его связями в региональных комитетах, нам бы эти ставленники Лигачёва весь пленум поломали. Не смотря на решение бюро. Сколько звонков было! Видите ли, старики им надоели. Мрут быстро!

— Связи, связями, а связь, то мы им рубанули… — усмехнулся Ивашутин.

— Надо заверить товарищей на местах, что передвижек не будет. Пусть успокоятся… А Егора надо убирать… Так что у вас, Евгений Максимович, по РПЦ?

— Всё просто, Виктор Васильевич… На мой взгляд, надо возвращаться к Сталинскому отношению к церкви. Если даже после его смерти в пятьдесят четвёртом и пятом годах церкви активно открывали, то в последующие годы их закрылось в несколько раз больше. После налогового ужесточения пятьдесят восьмого года малые приходы, монастыри, семинарии закрылись. Думаю, это было ошибкой. Вода дырочку найдёт. Если мы не поддержим РПЦ, её поддержат наши враги.

— Уже поддерживают. — добавил председатель КГБ. И самиздатные типографии финансируют, и литературу ввозят дипломатической почтой. Контейнерами. Под видом религиозной пропаганды, продвигают антисоветскую. В 1988 году тысячелетие крещения Руси… РПЦ готовится праздновать. И враги готовятся. Наши аналитики считают, что ущерб от участия государства в праздновании выйдет гораздо меньшим, чем от не участия. Однако можно поиметь и выгоду от сего мероприятия.

— Даже так? — Удивился Гришин. — Поясняйте, Юрий Иванович.

Дроздов перевёл дух.

— Можно выпустить почтовые марки, монеты и иную юбилейную атрибутику, выделить средства на восстановление исторических зданий, наконец. Всё равно их надо восстанавливать. А так… Это повысит международный авторитет СССР.

— По-моему, это слишком… А, товарищи? — Спросил Гришин.

«Товарищи» промолчали. Гришин хмыкнул.

— Понятно… Сговорились…

— А чего мы боимся, Виктор Васильевич? — Спросил Ивашутин. — Крещение, это исторический факт. Полностью подавить религиозные очаги не удалось ещё никому в мире.

— Мы ничего не боимся, — ответил генеральный секретарь жёстко. — Только у нас мусульман десять миллионов. Могут обидеться, — покачал головой Гришин.

— А на что им обижаться? Будет у них тысячелетие — отметим.

— В поддержке христианства мы можем найти точки соприкосновения с западом, — развил вопрос Примаков. — Они ждут от нас «перестройки» по их образу и подобию, а мы предложим им свой образ.

— Образ… Даже слово вы какое-то… церковное подобрали. Но, вообще-то… Если бы капиталисты молились на образ СССР, то мы бы не отказались, да, товарищи?

Все посмеялись. Напряжение, возникшее только что в кругу единомышленников, рассеялось.

— Можно заказать Мосфильму кинокартину. А то про иконописцев фильм есть, а про то, как Русь рождалась, до сих пор нет.

— Зря вы, Пётр Иванович, наговариваете на наш кинематограф. Есть фильмы исторические. И про богатырей и про Петра Первого, — возразил Ивашутину Боголюбов.

— Это какой год получается? Девятьсот восемьдесят восьмой, что ли? — спросил генеральный секретарь.

— Получается…

— С исламом сложно и опаснее, — задумчиво начал Дроздов. — Наше христианство отделено от капиталистов и организационно, и духовно. РПЦ не контактирует в Ватиканом и с зарубежной православной церковью. А мусульманам даже выезд за рубеж разрешён на хадж. Плюс, очень много неофициальных «бродячих мулл» и нелегальных мечетей. Разведка докладывает о всё большем разобщении исламских общин…

Дроздов замолчал. Повисла пауза, которую прервал Ивашутин.

— После введения наших войск в Афганистан, подрывная деятельность исламистов усилилась. Проявились фудаменталисты. Они называют себя сторонниками чистого ислама. Официальное мусульманское духовенство они считают безбожным, как и сформировавшийся «народный ислам».

— Вот и я говорю. На Кавказе наши зарубежные партнёры могут использовать участие государства в праздновании крещения, как повод для народных возмущений. Поэтому я против открытого позиционирования государства рядом с РПЦ. Предлагаю снизить налоги до общегосударственных норм для всех: и для христиан, и для мусульман.

— Для РПЦ это будет большим подарком к празднику. У мусульман всё равно своя внутренняя банковская система и много неофициальных мечетей, необлагаемых налогами, а христиане оценят этот шаг государства с благодарностью, — согласительно качая головой, сказал Боголюбов. — А почтовые марки они могут сами заказать. Пусть это не будет нашей инициативой. РПЦ обратится в правительство, а мы согласуем.

— Согласование через нашего идеолуха пойдёт? — Спросил Гришин.

— У себя оставлю, — сказал Боголюбов. — Пусть потом жалуется.