Постепенно моя миссия подходила к финалу. Всё, что я наметил, я выполнил. Я сообщил, и главное, что мне поверили, о том, что намечается тихий государственной переворот. Поверили лица не последние в государственной машине и не побоявшиеся попытаться перехватить инициативу и помочь мне уведомить о готовящемся перевороте противную политическую силу. Что я и сделал с их помощью. Романова я предупредил, как и предлагал ранее куратор, прямо на его даче перед отъездом в отпуск. Щербицкого как-то предупредил Ивашутин.
Теперь осталось дождаться дня «Х» и, если всё пройдёт по нашему сценарию, тихонько смыться. Поэтому я улетел из Алма-Аты в тот же день, когда поговорил с первым секретарём. Билеты с открытой датой вылета обратно я брал ещё из Москвы на другой паспорт, взятый мной «бог знает когда» из Австралийского тайника.
Тайник я закладывал сам, но матрицей память о нём, вроде как, от меня закрыли на время. Только в критической ситуации, или по сигналу извне, например знаку в условленном месте, память ко мне должна была вернуться. Но я сразу убрал блокировку, реперную точку и сейчас воспользовался нужными документами.
Куратор, естественно, знал, какие паспорта я закладывал в тайник, и проследить моё передвижение смог бы, но в Москве я сел в поезд и за десять дней доехал до Хабаровска, а там, на попутках, до Владивостока.
К сожалению, другого выхода за кордон у меня не было. Только здесь у меня хранились фальшивые дубликаты морских документов и мой настоящий советский паспорт. Но они мне были не нужны.
— Привет!
Дядя Гена пожал мне руку.
— Привет, — ответил я. — Как дела?
— Нормально. Паспорт моряка можно получить у капитана порта.
— Хорошо.
— Ты уверен, что делаешь всё правильно?
— Я не уверен, что по-другому будет лучше. Я тебе не буду всё рассказывать, но за мной нет криминала.
— Я тебе верю, — сказал дядя Гена. — Ты обещал рассказать мне, как ты нашёл себе двойника?
— Это давняя история, — сказал я.
— Пива у нас ещё много, — сказал дядя Гена.
Мы сидели с ним в номере гостиницы в городе Находка. Он, как секретарь парткома крупнейшего в крае танкерного пароходства имел везде связи и не стесняясь пользовался ими.
Вот и сейчас он, приняв от меня условный звонок, заказал номер в гостинице на своё имя, купил чемодан пива и мы отмечали нашу встречу. У меня был чудесный дядька.
— История старая и правдивая, — начал я.
— Существенная ремарка, — усмехнулся Геннадий Николаевич.
— Приехали мы как-то на соревнования по самбо в Спасск Дальний. А мне ребята и говорят, дескать, здесь есть мальчишка очень похожий на тебя. Нам было тогда лет по четырнадцать. Смотрю, точно, почти один в один. Чуть полнее и пониже, а на лицо — вылитый.
— Вылитый Володька Трынкин… — Рассмеялся дядя.
— Вы-ли-тый…
Мы посмеялись. Настроение держалось хорошим, хоть мы слегка нервничали.
— Так вот… Парень оказался в моём весе и мы с ним боролись, и я победил…
— Конечно… Как же иначе… — Подначил родственник.
— Гадом буду…
Посмеялись снова.
— Я запомнил, что он из Лучегорска. И нашёл его, когда мне стало потребно.
— А паспорт?
— Схитил, — скривился я.
Дядя пошевелил в недоумении пальцами.
— А ему не надо?
— У него пока фальшивый… Но он ему и не нужен. Он работает на маневровом тепловозе. Дальше Чалданки не ездит. Только по удостоверению. Дом, огород, охота, рыбалка…
— Ну ты… молодец… Завтра получай паспорт и… Шуму, конечно будет, когда «он» не вернётся. Лишь бы морду лица не сравнили с твоей.
— Дядь Ген, ты не бойся, я тебя не подставлю. Все вернутся ты не переживай.
— Как так может получиться?
— Увидишь, — сказал я интонацией Аркадия Райкина и с кавказским акцентом. — О, кстати… Завтра Черненко умрёт…
Дядя Гена отнял бутылку пива от губ. Он не признавал бокалов, как и я.
— Ни хрена себе, «кстати»! — Выдавил он. — С чего вдруг?
Я пожал плечами и развёл руками.
— Наверное время пришло. Балель…
— Подожди ка… А какое завтра число?
— Десятое.
— Не-а, сегодня десятое…
— Как? — Всполошился я. — Включай телевизор срочно!
Дядя сидел ближе и руки у него были длинные, как и он сам высокий. Он потянулся рукой и щёлкнул кнопкой. В телевизоре показывали лебединое озеро.
— Пикздец, — сказал я.
— Ты откуда, узнал? Ты уже сегодня слышал да? Разыграл да?
— Разыграл, сказал я, — махнув рукой. — Вот теперь давай спорить, кто генсеком станет?
— Да что там спорить? Романов конечно! — Сказал Геннадий Николаевич.
— Что там спорить, что там спорить… — скороговоркой произнёс я. — Да-а-а… Что там спорить? Конечно, теперь уж точно Романов. По крайней мере, очень хотелось бы…
— Ты странно, как-то, споришь…
Одиннадцатого марта 1985 года Пленум ЦК единогласно избрал Генеральным секретарём Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза… Виктора Васильевича Гришина.