Дежурный в Центральном Комитете Коммунистической Партии Казахстана на моё удостоверение инструктора ЦК КПСС едва взглянул и, позвонив по телефону, попросил подождать.
Минут через десять с той стороны вертушки появился кругленький паренёк, который разглядывал моё удостоверение долго и даже один раз понюхал.
— Вы к нам по какому вопросу? — Спросил паренёк.
— В командировку.
— В какой отдел?
— У вас есть соответствующие полномочия получать от меня такую информацию? У вас какой уровень допуска? Предъявите ваше удостоверение. Вы понимаете, что означает вон те две буквы в графе допуск?
Паренёк хмыкнул.
— В командировку? — Переспросил он, не ожидая ответа. — Запиши его в кадры. Я проведу.
Мы подождали, пока дежурный запишет меня в журнал, и двинулись по левому коридору первого этажа, дойдя до двери с табличкой «сектор кадрового учёта». Пропустив меня вперёд, сопровождающий подошёл к высокой стойке и что сказал по-казахски сидящей за ней женщине. Её тонкие брови приподнялись и взгляд перешёл на меня.
— Вы из Москвы? — Спросила она. — Но как же так? Почему без уведомления? МЫ бы вас встретили…
Она растерянно «хлопала глазами».
Я подошёл ближе к стойке, подал ей паспорт и вложенное в него командировочное удостоверение. Она раскрыла бланк и показала глазами «на выход» сопровождавшему меня сотруднику. Тот удивлённо хмыкнул и недовольно вышел.
— По регламенту мы обязаны вас сразу представить первому секретарю, но Динмухамед Ахмедович на выезде по убыточным целинным хозяйствам.
— Это надолго… — констатировал я.
Женщина посмотрела на меня, и чуть растягивая слова сказала:
— Комиссия там уже больше месяца. Они уже в Семипалатинском районе. Мы обязательно сообщим Динмухамеду Ахмедовичу о вашем прибытии. А пока мы можем познакомить вас со столицей. Вам прикрепить инструктора?
— Вы знаете… э-э-э…
— Амина Айдаровна…
— Я бы выспался, Амина Айдаровна. Работа предстоит большая. Мне бы в гостиницу и дня три я бы поспал.
— В резиденции номер три — прекрасные условия и вы сможете хорошо отдохнуть. Полагаю, в вашем распоряжении будет суток пятеро. Мы в ней размещаем всех почётных гостей.
— Я предпочёл бы обычную гостиницу. У вас же есть гостиницы?
— Конечно! — Едва не оскорбилась женщина.
— С оплаченным завтраком, если можно.
Она понимающе кивнула головой.
— Мы сейчас отвезём вас в гостиницу. Там есть всё: и магазины, и даже санаторный комплекс. Всё входит в проживание.
Нажав кнопку интеркома, инспектор кадров произнесла:
— Машину к пятому подъезду, дежурного по сектору ко мне на выезд.
Вскоре появился тот же крепыш с тем же выражением лица.
— Ахмед, Игоря Львовича отвезёшь в гостиницу «Алмалы».
Я удивился, как изменилось лицо дежурного и он сам. Лицо посуровело, а сам он подтянулся и даже постройнел.
— Пожалуйста, Игорь Львович. Отдыхайте до тех пор, пока мы вам не сообщим. Командировочное удостоверение я пока оставлю у себя в сейфе.
Мы вышли, прошли по коридору мимо множества дверей, и вышли во внутренний двор, где нас ожидала чёрная волга ГАЗ-24. Сопровождающий Ахмед открыл правую заднюю дверь, сам сел на переднее сиденье.
Я только откинулся на спинку сиденья, как мы уже подъехали к красивым витым воротам и въехали на территорию комплекса зданий, одно из которых оказалось очень неплохой гостиницей. Комплекс находился возле небольшой речушки и скрывался под раскидистыми соснами и пышными елями.
Номер имел одну спальню, зал и стандартный санузел. Я оставил в номере вещи, поддел свитер надел кожаную турецкую куртку «косуху», спортивные ботинки и пошёл на разведку.
На улицах города лежал небольшой снежок. Вокруг города высились горы. Каскады гор террасами уходили вдаль и ввысь. Самая дальняя гряда вырастала из облаков, как череда воздушных замков.
Чёрно-белые тона давали иллюзию старой панорамной фотографии, когда-то в молодости сделанной мной примерно в этих местах. Дышалось легко и привычно.
На территории комплекса имелись и продуктовые магазины, и большой ресторан, и здание спортивного комплекса с магазином спортивного инвентаря и формы, и бассейн.
Я бегал, плавал, играл в волейбол с гостями санатория и отсыпался впрок. Реперные точки меня не беспокоили. Лишь ночью иногда снились сны, что я просыпаюсь то в будущем, то в прошлом, то взрослым, то ребёнком.
Один раз приснился сон, что я очнулся в восемьдесят восьмом году и никак не мог прийти в себя и понять, «где я», и как здесь оказался. Жена и сын боялись меня, а я метался по комнате, видя, что нет то того, то другого, старые потолки, стены, мебель. Я опасался этих снов. Боялся, что матрица может поглотить меня и не отпустить назад.
Через четыре дня утром, когда я вернулся после пробежки, телефон, стоявший в номере, зазвонил. Я поднял трубку.
— С вами говорят из приёмной первого секретаря. Подготовьтесь пожалуйста к встрече с товарищем Кунаевым. Он через некоторое время будет ждать вас на выходе из санатория.
— Что значит, «через некоторое время»? Я успею принять душ и переодеться? — Спросил я. — Я только что с пробежки и…
— Ничего страшного… Товарищ Кунаев тоже решил совершить оздоровительную пробежку. Составите ему компанию. Надеемся, вы не устали?
— Ради товарища Кунаева мой организм напряжётся ещё раз.
Я, откровенно говоря, сильно вымотался, пробежав десять кругов по довольно-таки большой территории. По моим прикидкам, я пробежал около двадцати километров по пересечённой местности. Это, конечно, не так уж и много, но восемьсот метров над уровнем моря несколько утомили меня.
На том конце провода не отреагировали на мою издёвку, сказали: «хорошо», и повесили трубку. Я купил здесь отличное термобельё, швейцарский зимний спортивный костюм и был практически сухим. Но ведь это если продолжать бежать, поэтому я накинул на плечи свою турецкую куртку.
«Не думаю, что товарищ Кунаев пробежит хотя бы пять километров», — подумал я и вышел на улицу.
С неба падали лёгкие снежинки. Солнце спряталось за низкими облаками. На дворе стояла среда 20 февраля 1985 года.
Я стоял под козырьком гостиницы. Крыльцо санатория находилось напротив, через небольшую площадь с отключенным на зиму фонтаном.
Динмухамед Ахмедович вышел в спортивной форме и с четырьмя сопровождающими.
Я подошёл к чаше фонтана. Пятёрка спортсменов спустилась по ступенькам и размеренно побежала по дорожке. Я побежал следом и метров через триста нагнал первого секретаря. Двое охранников пропустили меня, проводив обыскивающим взглядом.
Кунаев остановился. К моему удивлению он не успел запыхаться и дышал ровно.
— Что у вас ко мне, молодой человек? — Спросил он.
— У меня к вам разговор, товарищ первый секретарь цэ-ка. Удобно ли здесь? — Спросил я.
— А больше ни где и ни как.
— Не замёрзните?
— Это надолго?
— Есть три вопроса. Начну с наиболее важного.
Мы медленно шли по дорожке и по ней не шло и не бежало никого, что было невероятно. Хотя, скорее всего, очевидно.
— Первое. В ЦК КПСС имеется группа лиц, стремящаяся посеять рознь с советских республиках СССР и довести до гражданско-этнических войн. С этой целью, приходится признать, было инициировано уголовное дело против руководителей Узбекистана. Такие же дела готовятся и против других республик.
— Что это за группа? — Спросил Кунаев.
— Громыко, Горбачёв, Лигачёв, Лукьянов, Яковлев.
— Понятно. Не понятна цель…
— Про цель потом… Второе. Для проведения указанных и не только мероприятий на пост генерального секретаря КПСС изберут Михаила Горбачёва.
— Имелась договорённость, что после Константина Устиновича изберут Григория Васильевича Романова.
— Принято решение не сообщать о смерти генерального секретаря ни вам, ни Романову, ни Владимиру Васильевичу Щербицкому для принятия положительного решения на пленуме в пользу Горбачёва.
— Почему… кроме того, что вы сказали… Почему не желателен Горбачёв?
— Имеется информация, что премьер министр Англии Маргарет Тэтчер после смотрин Михаила Горбачёва в декабре 1984 года в Лондоне…
— Смотрин? — Удивился Кунаев.
— Смотрин! — Утвердительно сказал я. — Она сказала, что с Горбачёвым можно иметь дело.
— Понятно… Третье?
— Третье. Смерть генсека запланирована на начало марта этого года.
Кунаев остановился и уставился на меня.
— Кем запланирована? — Выдавил он.
— Врагами партии и государства, конечно. И мы опасаемся, что ничем не сможем помочь товарищу Черненко. Романова отослали в отпуск.
— У нас запланированы торжества. Традиционно на восьмое марта я здесь. С 21 по 23 — Наурыз мейрамы. Праздник Равноденствия. Алиева тоже не будет… Точно на март?
— Точно, — подтвердил я уверенно.
Кунаев помолчал, медленно продолжил движение и остановился.
— Вы сказали, «про цель потом»…
— Цель — вернуться к капитализму.
Кунаев рассмеялся.
— Это, молодой человек, не возможно!
Я ждал, пока он отсмеётся и, ожидая, смотрел на него спокойно и грустно. У меня на глаза стали наворачиваться слёзы. Он поперхнулся и закашлялся.
— Никто не верит… Да… Никто, кроме врагов… А враги делают всё, чтобы это случилось и продолжают дела своих ушедших соратников.
— Кхэ! Кхэ! — Откашлял Кунаев. — Есть конкретные фамилии?
— Куусенен. Про других говорить не буду. Не уполномочен.
— Да… Кстати… Кем вы уполномочены? Вы сообщили такие… предположения… Что я вынужден сообщить об этом…
— Дорогой товарищ первый секретарь, — начал я, — вы можете сообщить куда следует, но тогда, всё, что я сказал, случится с бОльшей степенью вероятности. А я, поверьте мне на слово, прошёл такую школу, что готов умереть прямо сейчас, при малейшей опасности задержания. И даже без каких-либо инъекций и оружия. По щелчку пальцев…
— Ну да, ну да… Что-то такое мне Клавдий Михайлович про вас и говорил… Он знает?
— Я не уполномочен…
— Ну да, ну да… Романов знает?
Я развёл руки.
— Вам требуется только прибыть в Москву десятого марта…
— Даже так? Именно десятого?
— Если случиться раньше, вас уведомят.
Кунаев потоптался и пошёл обратно.
— Я буду, — грустно сказал он, еле передвигая ноги. — Я буду в Москве девятого марта.
— Вы устали? — Спросил я.
— Я очень устал. Тяжёлый был месяц. А вы? Тяжело, наверное, знать будущее?
— С чего вы так решили? Что я знаю будущее?
— У вас были очень грустные глаза и вы плакали. Нельзя плакать от предположения. Плакать можно только тогда, когда точно знаешь, что будет и видел, что было. Вы видели… Не знаю, как, но… Видели! И не говорите ничего.
Мы уже дошли до фонтана.
— Вот и пробежались… — Сказал первый секретарь ЦК компартии Казахстана. — Полагаю, у вас повестка командировки исчерпана?
Я кивнул. Он подал ладонь для пожатия.
— Спасибо вам, Игорь Львович, — сказал он.
— Спасибо вам, Динмухамед Ахмедович.
— А мне за что?
— За понимание. За радушный приём.
Кунаев посмотрел на меня, не отпуская моей руки.
— Если бы не Клавдий Михайлович… Благодарите его… Счастливого пути. Полагаю, билет на самолёт вам покупать не надо?
— Не отказался бы и от билета, и от машины до аэропорта.
— Хорошо. Зайдёте завтра в комитет. К Амине Айдаровне. Машину пришлют. До свидания.