Изгой Высшего Ранга II

Глава 8

Я перевернул первую страницу завещания.

Текст был напечатан на обычной бумаге, ничего особенного: никаких украшений, никакой торжественности. Всё было написано чётко и по существу, как в обычном документе.

Хотя нет, в моих руках не всё завещание Громова. Только три листа: пятый, шестой и седьмой. Судя по нумерации внизу страниц, остальные части ректор мне показывать не стал. Видимо, там было что-то, что меня не касалось.

Или касалось, но знать мне пока не полагалось. В таком случае ректор поступил довольно хитро, решив дозировать информацию.

Либо же у него самого нет доступа к полной версии завещания. Что тоже вполне возможно, поскольку там могли содержаться сведения государственной важности.

Я начал вдумчиво читать.

«В случае, если мой преемник поступит в Академию Петра Великого, прошу обеспечить ему следующую программу обучения…»

Дальше шёл подробный список по семестрам. Громов подошёл к этому делу основательно, словно планировал военную операцию, а не учебный план.

Артефакторика, судя по этому списку, у меня должна начаться с первого месяца, причём в продвинутом профиле. А не в базовом, что стоял в моём расписании изначально.

Громов советовал минимум пять занятий в неделю. Особый акцент сделал на защитные печати и пространственные метки. Помню, этот навык мне предлагала Система.

Но я уже давно отметил один момент. Система словно вшивает в меня навыки и их улучшения. Точно меняет прошивку, если сравнить с техникой.

Однако мне пару раз удавалось улучшить навык, просто тренируясь. А значит, есть два варианта моего развития: через Систему или же через дополнительную практику. Хотя и сама Система без опыта ничего не даёт.

Выходит, некоторые навыки я могу открыть и без Системы. Для этого просто стоит использовать техники, которые преподают в Академии. И активно осваивать их на тренировках.

Так, что там дальше по списку…

Высшая математика тоже начинается с первого семестра, причём в усиленном режиме. Десять занятий в неделю. Акцент на теории вероятности и многомерной геометрии.

Так вот откуда эти десять математик! Это не ошибка ректора. Громов сам спланировал это для меня.

За три дня до смерти сидел и расписывал, сколько часов алгебры должен получать его будущий преемник.

Он думал обо мне… О человеке, которого даже не знал. Заботился о моём будущем, когда своего у него уже почти не оставалось. И мне всё больше кажется, что он каким-то образом смог предвидеть свою кончину.

Физика у меня должна начаться со второго семестра. Восемь занятий в неделю. Особый акцент Громов сделал на квантовой механике и теории поля. Звучит ещё хуже, чем десять лекций по высшей математике.

Хотя бы программирование он указал факультативно, но настоятельно рекомендовал.

Я нахмурился. Зачем боевому магу S-класса писать код? Я же не айтишник какой-нибудь. Порталы открывать — это одно, а сидеть за компьютером — совсем другое.

Хотя… Громов явно знал что-то, чего не знаю я. Он готовил преемника к чему-то конкретному. К чему-то, что требует не только магической силы, но и технических знаний.

Система ведь тоже работает как программа. Интерфейс, команды, анализ данных. Может, так Громов хотел мне помочь с ней разобраться. Так что, возможно, связь во всём этом есть.

Я перелистнул страницу.

«…прошу не ограничивать практику преемника, несмотря на его очевидную ценность для государства. Понимаю, что первым порывом руководства будет оберегать мага S-класса от любых рисков. Его захотят держать подальше от опасных разломов. Это будет грубейшая ошибка».

Громов словно читал мысли чиновников из ФСМБ. Или просто слишком хорошо их узнал за столько лет службы.

«Пространственная магия требует постоянной практики в реальных условиях. Тренировочные залы не дадут нужного опыта. Только разломы. Только реальная опасность, от которой нельзя спрятаться за спинами инструкторов».

Я усмехнулся про себя. Реальную опасность я уже получил по полной программе. Даже с лихвой. Тварь А-класса, перегрузка каналов, клиническая смерть — теперь у меня полный набор.

«Пусть будут травмы. Пусть будут ошибки. Пусть будет боль. Без этого преемник никогда не раскроет истинный потенциал Дара. Никогда не достигнет того уровня, который необходим. Никогда не займёт место, которое ему предназначено».

Место, которое мне предназначено. Скорее всего, здесь имеется в виду именно то, что я должен стать сильнейшим. Ведь так он и обозначил в своём послании.

Я перевернул на последнюю страницу.

«Когда преемник начнёт задавать вопросы о странностях своего обучения, а он обязательно начнёт, передайте ему Объект № 3».

«Объект номер три». Звучит как что-то из шпионского фильма. Или из отчётов секретных лабораторий.

«Он поймёт, что с ним делать. Если не поймёт сразу — значит, ещё не готов. Пусть подождёт и попробует снова».

На этом текст обрывался. Внизу стояла размашистая подпись, написанная уверенной рукой, которая привыкла подписывать важные документы.

Я закрыл папку.

— Что за Объект номер три? — спросил я, поднимая взгляд на ректора.

Все остальные вопросы, с которыми я сюда пришёл, сами собой отпали после прочтения завещания. Теперь я был уверен в том, что график моего обучения составлен неспроста. И все полученные знания в дальнейшем мне помогут. Ибо Громов не стал бы заморачиваться просто так.

А ещё он оставил мне что-то. Видимо, здесь имеется связь с посланием, которое я забрал в хранилище ФСМБ. Там Громов говорил, что постепенно я найду и другие вещи.

И вот он рассчитал момент, когда я приду с вопросами. И я пришёл, как по расписанию. Складывалось ощущение, что он очень хорошо меня знал. Хотя это в принципе невозможно.

Ректор молча выдвинул верхний ящик стола и достал небольшую деревянную шкатулку.

На крышке я заметил руны. Сложный узор, переплетающийся сам с собой, уходящий в глубь древесины. Это тоже была охранная печать. И явно не простая.

— Держите, — ректор протянул шкатулку через стол. — Откройте у себя в комнате.

Я взял шкатулку обеими руками. Она оказалась тяжелее, чем выглядела. Внутри явно находится что-то интересное.

И я чувствовал это не только руками. Дар откликнулся на содержимое. Потянулся к нему, словно узнал что-то знакомое. Я почувствовал тепло в груди, которое отходило от меня прямо к этой шкатулке.

Очень странное ощущение. Будто встретил дальнего родственника, которого никогда не видел, но сразу узнал по каким-то неуловимым признакам. Только эффект теплее.

— Спасибо, — сказал я, убирая шкатулку во внутренний карман куртки.

— Вопросов больше не осталось? — ректор посмотрел на меня поверх сложенных домиком пальцев.

— Пока нет. Я получил исчерпывающую информацию. И больше не смею вас задерживать.

— Рад слышать, — он снова надел очки и потянулся к бумагам на столе. — Надеюсь, там внутри что-то действительно ценное. Я, признаться, пытался открыть несколько раз разными способами. Но не вышло.

Он пожал плечами с притворным равнодушием. Но я видел, что ему было любопытно. Ректор Академии, опытный маг, а не смог справиться с какой-то шкатулкой. Это его явно задевало.

— Думаю, там печать посерьёзнее той, которую вам уже удалось сломать на письме, — добавил он, и в голосе мелькнула нотка уважения к Громову, создавшему такую мощную защиту.

Так вот зачем он поручил мне улучшить его охранную печать посланий. Не просто так — и не для проверки знаний, и не для галочки в учебном плане.

Такие мощные вещи, как защитная печать — это во многом не только про безопасность, но и про власть. Ректор оказался достаточно умным человеком и всё продумал на несколько ходов вперёд.

Он тоже хотел для себя совершенную защиту. Которую не сможет взломать никто, кроме одного мага S-класса.

Что ж, это можно использовать и для своей выгоды. Я уже кое-что придумал, но чтобы воспользоваться этим трюком, сперва нужно всё-таки выполнить задание ректора.

— Раз у Громова вышло создать такую защиту, — я похлопал по карману со шкатулкой, — значит, у меня должно получиться её снять. Рано или поздно.

— Именно так я и рассуждал, — ректор кивнул с довольным видом. — Удачи, Глеб Викторович. Она вам понадобится.

Я кивнул, а затем вышел из кабинета. Что-что, а удача в освоении артефакторного мастерства мне точно пригодится.

В общежитие я вернулся уже затемно.

По дороге заметил кое-что странное. Студенты, которых я встречал в коридорах, смотрели на меня теперь совершенно иначе. Раньше большинство просто не замечали или делали вид. Некоторые косились с презрением, а кто-то откровенно насмехался.

Но теперь всё было иначе. Взгляды задерживались на мне дольше. Кто-то отводил глаза, когда я смотрел в ответ. Кто-то, наоборот, пытался поймать мой взгляд и кивнуть, чтобы завести знакомство.

Одна симпатичная девушка улыбнулась мне и помахала рукой. Я её вообще не знал. И никогда не видел раньше.

Видимо, история с прошлым разломом уже разлетелась по Академии. Это в довесок ко всему произошедшему до этого. Как минимум перемещение преподавателя с занятия вызвало немалый ажиотаж в чатах академии. По крайней мере, так мне рассказывала Лена по пути на практику.

Всё это вкупе возымело эффект. И желающих подгадить стало значительно меньше. Теперь большинство хотели дружить или же воспользоваться моим положением.

Есть у этого всего один минус — теперь сложно будет понять, кто реально мне друг, а кто враг.

Дежурный на входе в общежитие окликнул меня:

— Глеб Викторович!

Я остановился. Это был не тот человек, который дежурил в прошлый раз. Я узнал парня — младший сержант, работал обычно на внешней проходной. Молодой, лет двадцати пяти, с вечно озабоченным выражением лица.

— Да? — откликнулся я.

— Вам передавали сообщения? — он выглядел нервным. Левый глаз слегка подрагивал, словно его уже все достали.

— Какие сообщения? — нахмурился я.

Парень замялся и покосился по сторонам, словно боялся, что его подслушают. Хотя на посту охраны явно стояла прослушка и над головой висели камеры. Значит, опасался он отнюдь не своего руководства.

— Понимаете… Я обычно работаю на КПП. Согласовываю встречи, записываю заявки на пропуска. Так вот…

Он нырнул под стойку и достал несколько листов бумаги, исписанных мелким убористым почерком. Протянул мне.

— Каждый день звонят и спрашивают встречи с вами. По десять-пятнадцать раз на дню. Иногда даже больше.

Я взял листы. Начал просматривать.

— Журналисты — это понятно, — продолжал дежурный. — Но там ещё какие-то странные девушки… — он слегка покраснел. — Судя по голосам, молодые. Представляются поклонницами. Хотят автограф, фото, ну и… — он кашлянул. — В общем, вы понимаете.

Неожиданный поворот. У меня теперь есть фанатки. И их совсем не смущает, что я бывший Пустой.

Что ж, это явный прогресс. Общество меня приняло. Однако даже не хочу думать, сколько было бы этих заявок, не будь я Пустым. Наверное, раз в десять больше.

— Некоторые представлялись Пустыми, — дежурный понизил голос, словно это было что-то неприличное. — Просили записать на консультацию. Не знаю, что это значит, но они очень настаивали. Некоторые чуть не плакали в трубку.

Я посмотрел на списки внимательнее. Имена, телефоны, краткие пометки. Пустых было очень много, почти треть списка.

Они хотели поговорить со мной. С тем, кто был таким же, как они — изгоем, но вырвался из этого порочного круга. Стал магом. Стал примером того, что пустота — не приговор.

Я понимал, почему так происходит. Ведь мне уже довелось пообщаться с Вероникой из общины.

Для Пустых я — надежда. Доказательство того, что всё может измениться. Что приговор, вынесенный в десять лет, не окончательный.

Только вот я понятия не имел, что им сказать. «Вам просто нужно оказаться рядом с умирающим магом S-класса в нужный момент. А до этого стать подопытными крысами, чтобы получить Печать Пустоты»? Отличный совет, ага.

Да и, насколько мне известно, из всех детей из проекта «Пустота» только я получил Дар. А значит, ещё нет подтверждения тому, что это схема вообще работает.

Возможно, здесь сыграл роль целый ряд факторов. И у меня нет уверенности, что я понимаю их все. Как минимум сидящую в голове Систему.

— Всего было восемьдесят четыре заявки, — закончил дежурный. — Я всё записал и передал вашему куратору, чтобы он вам сообщил. Но… — он снова замялся. — Честно говоря, советую вам с этим разобраться. Они не успокоятся. Будут звонить и звонить. А нам работать надо.

Так дежурный намекнул, что понимает — список мне не передали. Именно поэтому он и вручил мне копию. Было видно, что мой список напечатан, а не написан вручную.

Видимо, он опасался встретить моего куратора, поэтому и разговаривал столь нерешительно. Однако парню явно надоело отвечать на эти звонки, и он решил действовать самостоятельно. За что ему огромное спасибо. Иначе я бы не скоро узнал обо всех этих людях.

Восемьдесят четыре человека хотят встретиться со мной, и это только те, кто дозвонился до проходной. А куратор об этом плавно умолчал, либо же решил сообщить когда-нибудь потом. Наверное, опасается, что я захочу встретиться с каждой.

Вот она, цена публичности, из-за того, что я постоянно появляюсь в новостях. И при этом не дал журналистам ни одного комментария.

— Спасибо за информацию, — сказал я. — Обязательно разберусь. И надеюсь, что у вас станет меньше работы.

Поговорю завтра с Дружининым и разберусь. Какие бы он ни преследовал цели, в любом случае нехорошо получилось. Может, среди этих восьмидесяти четырёх действительно есть кто-то важный. Или кто-то, кому реально нужна моя помощь.

— А та девушка, — вспомнил я. — Вероника. Вы же её тогда пропустили?

— Да, — дежурный снова покраснел. — Мне показалось, что это ваша знакомая. Она очень настаивала. И выглядела… ну, не как фанатка. По-другому. Прошу простить, если я поступил неправильно.

— Нет. Всё правильно. Вы молодец.

Иначе я бы не узнал об общине Пустых в Москве. Хотя дежурный наверняка получил по шапке за то, что её пропустил.

Благо после всего сказанного он заметно расслабился. Плечи опустились, напряжение ушло из лица.

— Спасибо, Глеб Викторович, — улыбнулся мне напоследок.

Я поднялся к себе в комнату и первым делом достал шкатулку. Положил на стол. Включил настольную лампу, яркий круг света упал на тёмное дерево. Сел на стул и уставился на руны.

Узор был сложным. Намного сложнее того, что показывали на занятиях по артефакторике. Там были простые защитные знаки, базовые комбинации. Здесь таилось что-то совсем другое.

Линии переплетались, образуя что-то вроде трёхмерного лабиринта. Каждый поворот, каждое пересечение, каждый завиток — всё имело значение. Я видел отдельные руны, которые уже изучал, но вместе они складывались во что-то непонятное.

Как слова на иностранном языке. Буквы знакомые, а смысл ускользает.

Я направил немного энергии в печать. Сперва действовал осторожно и вложил самую малость. Просто чтобы посмотреть, что будет. Не хотелось разрушить шкатулку вместе с печатью. А моя сила достаточно грубая, и нельзя отрицать такого исхода.

Руны вспыхнули голубым светом. Это выглядело красиво, даже завораживающе.

Но крышка не открылась. Даже не шелохнулась. Эх.

Тогда я добавил ещё энергии. Свечение усилилось, заполнило всю комнату голубоватыми отблесками. Тени заплясали на стенах.

И снова — ничего. Крышка была закрыта намертво.

Попробовал иначе и направил поток не в центр печати, а по внешнему контуру. Обвёл руны энергией, словно пытался обойти защиту сбоку.

Руны быстро замигали. Словно возмущались моим неправильным подходом. Потом свечение стремительно погасло.

Ладно. Так не пойдет.

Я попробовал ещё несколько подходов. Добавил больше магии. Потом попытался работать тонкими струями энергии. Затем пытался найти «ключевую» руну и активировать только её.

В итоге я попробовал разные комбинации. Ничего не работало.

Через полчаса я откинулся на спинку стула и устало потёр глаза. Голова начинала гудеть от напряжения. Всё-таки мои каналы до конца не восстановились, и они сейчас остро реагируют на любую нагрузку. Им понадобится время на полное восстановление.

Грубая сила тут не поможет, это очевидно. Нужна тонкая работа. Нужно понять структуру печати, найти ключевые точки, вычислить правильную последовательность активации.

Для того, чтобы работать столь тонкими потоками энергии, мне явно не хватало практики. Как бы я ни старался, энергия выходила из пальцев не так, как нужно было.

Я видел, как у других ребят получается на артефакторике, их потоки гораздо тоньше, и они лучше их контролируют. Мне до такого уровня пока далеко. По большей части потому, что мой дар в принципе не подходит для такой работы.

В общем, для полного понимания как открыть шкатулку, нужны знания и опыт, которые и даёт артефакторика. Пять занятий в неделю по плану Громова.

Он всё продумал. И, видимо, его «объект номер 3» — это моя дополнительная мотивация освоить этот предмет. Правда, мне теперь интересно, есть ли другие объекты и кому они предназначались.

В итоге я убрал шкатулку в тумбочку, разделся и лёг спать.

Утро началось с завтрака в общей столовой. Народу здесь было много, первые занятия начинались через час, и все спешили набить животы. Вокруг разливался запах ароматного кофе.

Я взял себе блинчики с мясом, облепиховый чай и булочку с корицей на десерт. Подошёл к нашему обычному столику в углу.

Саня и Денис уже были на месте. Первый уплетал яичницу с беконом, второй задумчиво помешивал кофе.

— О, живой! — Саня поднял голову и широко ухмыльнулся. — А то мы уже ставки делали, впадёшь ты в очередную кому или нет.

— Пока держусь. Этой ночью в моей комнате разломы не открывались, — усмехнулся я. — Серьёзно делали ставки? — я сел напротив, поставив поднос.

— Не, — Саня махнул рукой. — Шучу. Хотя Денис предлагал.

— Неправда, — спокойно возразил Денис, не поднимая глаз от кофе. — Это была твоя идея!

Все странные идеи почему-то приходят именно от Сани.

— Ну вы ещё тотализатор на моё место в академическом рейтинге устройте, — шутливо предложил я.

И Саня вдруг со всей серьёзностью посмотрел на меня.

— А ведь хорошая идея! — заявил он. — Конечно, если ты не против…

Денис тяжело вздохнул и покачал головой.

— Зачем тебе деньги? — решил я прямо спросить.

— Ну… у отца последнее время с бизнесом не очень. Он мне сказал об этом всего две недели назад. Говорит, теперь на обучение младшей сестры не хватает, — Саня поник.

Он говорил искренне, я уже начал различать его ответы по тому, как он говорит. Во время искренности его уверенность сразу улетучивается. И становится понятно, что это во многом лишь маска.

— Сестра учится в школе для тех, у кого есть предрасположенность к магии. А такие школы всегда платные. Но без этого потом ей будет гораздо тяжелее. Не хочу, чтобы у неё была трудная жизнь… — признался Саня.

— В таком случае я не против, организовывай что хочешь, — пожал я плечами и отпил чаю.

Это было вполне благородное дело. Так что пускай. Даже если заработает чуть больше, я не обижусь.

Можно было бы, конечно, свой процент запросить… Но мне за закрытие разломов сейчас хорошо платить будут, так что в этом нет нужды. Сомневаюсь, что от затей Сани будут такие большие деньги, чтобы ставить ему подобные условия.

— Спасибо. Правда, — Саня искренне улыбнулся.

Лена же сидела чуть в стороне. Ковыряла ложкой овсяную кашу, глядя в тарелку. Не ела, а просто её перемешивала.

Выглядела она не очень. Это если мягко выразиться. Бледная кожа, тёмные круги под глазами, ссутуленные плечи. Словно не спала несколько ночей подряд.

— Лен, ты в порядке? — спросил я.

Она подняла голову. Взгляд был потухшим. Совсем не тот огонь, который я видел в ней раньше.

— Почти, — тихо ответила она.

Саня и Денис переглянулись. Быстро, почти незаметно. Видимо, они знали больше, чем я.

— Что случилось? — чуть настойчивее спросил я.

Думаю, что это связано с нашей прошлой практикой. Иначе я бы не лез к девушке со своими расспросами, раз она не хочет говорить.

Лена отложила ложку и вздохнула.

— Кошмары мне снятся каждую ночь. Как только закрываю глаза, сразу вижу эту тварь. Её восемь глаз, которые смотрят прямо на меня. И этот паралич… когда не можешь пошевелиться, а она подходит всё ближе… — она передёрнула плечами. — Ментальный маг помог, убрал самые острые воспоминания. Но не до конца. И я думаю…

Она замолчала, не закончив фразу.

— О чём думаешь?

— Может, мне вовсе стоит перейти на небоевой профиль, — она сказала это почти шёпотом. — Исследования разломов, аналитика, поддержка, может, артефакторика.

Она захотела туда, где не надо смотреть смерти в лицо. Где не надо чувствовать страх. Всё понятно.

Я отложил вилку.

А Лена подняла на меня взгляд. В глазах плескалась усталость. И ещё казалось, что она чувствует стыд за свою слабость.

— Ты ведь мечтала стать магом с детства, да? — задал ей следующий вопрос.

Она медленно кивнула.

— Все мы мечтали, — я позволил себе лёгкую улыбку. — Только я не мог поверить, что это когда-нибудь случится. У Пустых обычно нет шансов, нет будущего, нет никакой надежды. Мы мусор на обочине жизни. А теперь сижу здесь, в Академии, с Даром S-класса.

Она слушала внимательно, не перебивая.

— У тебя есть возможность стать одной из сильнейших. Нас определили в группу повышенной сложности не просто так. Программа, практика, нагрузки — у нас всё на уровень выше обычного. Это закалит вас, сделает лучше и сильнее.

Ребята прекрасно понимали, что повышенная нагрузка на практике у них только потому, что все они изъявили желание попасть ко мне в команду. Они знали, на что шли.

Я обвёл взглядом всех троих.

— Но только если вы не сломаетесь, — закончил я.

Тишина повисла над столом. Даже Саня перестал жевать.

— Подумайте хорошо. Готовы ли вы к такому? Может, и правда лучше отказаться сейчас, в самом начале. Пока не поздно.

Это была небольшая провокация. Я хотел, чтобы ребята серьёзно задумались над своим будущим. Ведь рядом со мной риск будет куда выше, нежели они попадут в любую другую команду.

Но при этом именно в такой связке у них есть шанс стать лучшими. На этот счёт я был абсолютно серьёзен. Такую нагрузку выдержит не каждый маг. Здесь нужна не только сила, но и закалённый характер.

Я снова посмотрел на Лену.

— Ты сама сказала, что думаешь о небоевом профиле. Там не будет страшно. Там не будет кошмаров, — пожал я плечами.

— Но и славы не будет, — вставил Саня, откладывая вилку. — Оперативников считают героями. О некоторых вовсе слагают легенды.

— Как о Громове, — добавил Денис. — И все, кто служил в его команде, на слуху у всей страны. Их знают и уважают. Я хочу быть таким же.

— И я хочу, — кивнул я. — Подумай, Лена. Хочешь ли ты такой славы? Той, что сопровождается риском? Той, что покупается кровью и страхом?

Она молчала, глядя на меня. Руки сжимали край стола.

— Будет ещё много разломов. И много таких моментов, когда мы уйдём только в последнюю секунду. Когда будет казаться, что конец близок. Да что там… — я печально усмехнулся. — Я даже не уверен, что доживу до тридцати. Статистика смертности у боевых магов паршивая.

Саня хмыкнул. Денис же остался серьёзным.

— Но это цена, — продолжил я. — Цена, которую платят те, кто защищает мир от тварей. За это их и чтят. За это их имена остаются в истории.

Лена молчала долго, несколько минут. Смотрела в свою тарелку с остывшей кашей. Я видел, как ходят желваки на её скулах. Как напрягаются и расслабляются пальцы.

А потом она громко хлопнула ладонями по столу. Так, что подпрыгнули тарелки и расплескался чай.

— Я поняла, — заявила она.

— Что поняла? — спокойно спросил я. — Что хочешь не боевой профиль?

Видимо, мне удалось достучаться до её истинных желаний. И они перевесили страх.

— Нет, — она выпрямилась, расправила плечи. В глазах появилась решительность. — Не сдамся. Это была минутная слабость. Больше такого не повторится.

— Рад слышать, — кивнул я.

Провокация сработала как нельзя кстати. Иногда нужно показать человеку худший вариант, чтобы он сам понял, чего хочет на самом деле.

— А тебя что, уже спрашивали насчёт команды? — вдруг опомнился Денис.

— Да. Ректор интересовался, хочу ли я тренироваться дальше с вами или желаю набрать другую группу.

Все трое напряглись.

— Он даже предлагал поставить лучших студентов Академии. Чтобы я, так сказать, почувствовал разницу в уровне, — честно ответил я.

— И что ты ответил? — осторожно спросила Лена.

— Отказался.

— Почему? — она захлопала глазами.

Явно не понимала такого решения. Ведь работа в связке с лучшими студентами Академии может сделать всю нашу команду сильнее.

— Потому что в команде важна не сила. Важно доверие, — я посмотрел на каждого по очереди. — Мы уже хорошо знаем друг друга. Уже прошли через многое вместе. И уже можем друг другу доверять. Это дорогого стоит.

Я был искренен в своих словах.

— И к тому же я уверен, что вы сделаете всё возможное, чтобы остаться в этой команде. Верно? — улыбнулся я.

Это я спросил, вызывая у ребят желание становиться лучше и сильнее. Чтобы они, как и я, работали на тренировках не покладая рук.

— Тут ты полностью прав, — Денис улыбнулся.

Саня энергично закивал, чуть не подавившись беконом.

Лена слабо улыбнулась. В глазах снова появился тот огонёк, который я помнил по центру ФСМБ.

После завтрака мы разошлись по занятиям.

У меня первым стояла пространственная магия. Дружинин, как обычно, увязался следом. Он шёл на полшага позади, внимательно поглядывая по сторонам.

Пока мы шли по коридору учебного корпуса, я решил не откладывать разговор.

— Когда вы собирались мне рассказать?

— О чём? — он изобразил непонимание. Получилось неубедительно.

— О списке, который вам передал дежурный с КПП.

Дружинин устало вздохнул.

— Он вам всё рассказал, — это был не вопрос.

— Угу.

— Я хотел оградить вас от лишнего давления. Вы только из медблока, вам нужен отдых и восстановление, а не толпы журналистов и…

— И фанаток? — я не удержался от усмешки.

Он поморщился, словно съел что-то кислое.

— В том числе.

Я достал из кармана список, который получил вчера от дежурного. Развернул его на ходу. Ещё раз пробежал глазами.

Список был внушительный.

«Журналист, Первый канал». «Корреспондент, РИА Новости». «Блогер, 2,3 млн подписчиков». «Представитель семьи Родовичей —???» — последнее было подчёркнуто и помечено вопросительными знаками.

Родовичи — эту фамилию я уже слышал. Одна из старейших династий, имеет влияние ещё со времён, когда Россия была империей. Но им-то я зачем нужен?

Впрочем, это уже второстепенный вопрос. И думаю, из всего списка именно у них получится найти способ связаться со мной так или иначе. Даже интересно, что из этого выйдет.

Дальше было указано много Пустых. Разных возрастов, из разных городов. Но с ними я разберусь позже. Благо все они оставили свои номера. И я могу просто с ними связаться без встречи.

— Какое издание вы больше всего уважаете? — спросил я, не отрываясь от списка.

Дружинин удивлённо приподнял бровь.

— Из новостных? — он задумался. — Наверное, «Россия без компромиссов». Серьёзное издание, а не жёлтая пресса. Проверяют факты, не гонятся за дешёвыми сенсациями.

— Отлично. Позвоните им. Назначьте встречу. Копия списка с номером у вас имеется.

— Зачем? — куратор нахмурился. В глазах мелькнуло подозрение, он явно ждал какого-нибудь подвоха. И правильно делал.

— У людей накопились вопросы обо мне. Я хочу на них ответить. Нормально, спокойно, чтобы они прекратили плодить слухи и домыслы. Лучше один раз дать большое интервью серьёзному изданию, чем потом отбиваться от сотни мелких жёлтых статеек.

Он обдумывал. Я будто бы видел, как за его глазами крутятся шестерёнки — взвешивает плюсы и минусы, просчитывает риски.

— Если не доверяете, то можете присутствовать, — добавил я.

— Доверяю, — сказал Дружинин. Потом немного помолчал. — Но всё равно хочу присутствовать.

Значит, не особо-то доверяет. Думает, что я обязательно что-нибудь выкину. Ляпну лишнего или устрою скандал.

Ладно. Пусть идёт со мной. Мне скрывать нечего. Тем более, я сам это предложил для его спокойствия.

— Хорошо. Только у меня будет одно условие.

— Какое? — куратор напрягся.

— Больше не скрывайте от меня подобные вещи. Я хочу быть в курсе происходящих событий, тем более когда они напрямую меня касаются.

— Вы в своём праве, — он тяжёлый вздохнул. — Я принимаю ваши условия. И впредь у меня не будет от вас тайн. Конечно, если это не будет государственным приказом.

Так он обозначил, что если начальство ФСМБ запретит что-то говорить, то он подчинится в первую очередь им.

После этого разговора я отправился на занятие по пространственной магии. Оно прошло вполне спокойно.

Харин не давал сложных упражнений, поскольку видел, что я ещё не до конца восстановился. Работал над базовым контролем: простые порталы на короткие дистанции, пространственные разрезы по мишеням, минимальная нагрузка на каналы.

После была теория магии и два часа лекций о природе Даров.

Затем артефакторика, где Кротовский показывал новые комбинации рун, я старательно запоминал.

Потом у меня была первая из десяти математик на неделе. Преподаватель гонял нас по интегралам и производным. Я скрипел зубами, но решал и решал.

К вечеру голова гудела от информации. Формулы, руны, теоремы — всё смешалось в кашу. Нужно время, чтобы всё это устаканилось в голове.

Но рано было отдыхать. Предстояло ещё одно очень важное дело. И от него зависело, как меня будет воспринимать вся страна.

Поэтому я отправился к КПП, где находились гостевые комнаты. Там меня уже ждали.

За длинным столом сидели трое журналистов в деловых костюмах.

Двое мужчин и женщина. Перед ними лежали планшеты для записей и профессиональные диктофоны.

Мужчина лет пятидесяти, с седеющими висками и аккуратно подстриженными усами поднялся мне навстречу.

— Лев Викторович Борманов, главный редактор «России без компромиссов», — он протянул руку, и я пожал её. — Мы очень благодарны, что вы согласились на интервью, Глеб Викторович. Понимаем, что у вас плотный график и вам сейчас сложно выкроить время.

— Не настолько плотный, — я улыбнулся и сел в кресло напротив.

Дружинин устроился чуть в стороне, встав у окна. Скрестил руки на груди и наблюдал.

Женщина лет тридцати пяти представилась Мариной Сергеевной. Второго мужчину, помоложе, звали Артёмом.

— Итак, — Борманов включил диктофон. Красный огонёк на устройстве замигал. — Начнём, если вы не против.

Я кивнул.

— Первый вопрос, который очень интересует наших читателей. И, думаю, не только наших, — он выдержал небольшую паузу, словно для создания интриги. — Как вы сами считаете, Глеб Викторович, справедливо ли то, что Дар Громова выбрал именно вас?