Изгнанная жена дракона. Хозяйка лавки «Сладкие булочки»

Глава 40

Вскрикнув, я отдёргиваю руку. В глубине души шевелится страх родом из детства. В школьном лагере, в который отправляли меня родители, мы любили ночами рассказывать друг другу страшилки о гробах, кладбищах и покойниках. А потом боялись засыпать, вздрагивая от каждого звука.

С возрастом я стала мыслить более материалистично, и эти детские страхи постепенно развеялись. А вот поди ж ты, при первом же намёке на сверхъестественное всё вернулось.

Оглядываюсь по сторонам. Людей на кладбище много, но все они довольно далеко. Рядом с ближними могилами никого нет, и мой вскрик никто не слышал, разве что ворон, сидящий на ветке ближайшего дерева. Птица как птица, только тоже в моей голове связанная с мистикой. Наличие ворона нервы не успокаивает.

Выдыхаю. Надо успокоиться. Я всё-таки в магическом мире, пора принять, что здесь возможно всякое. К тому же я не для того пришла сейчас на кладбище, чтобы просто пустить пыль в глаза соседям. У меня внутри есть потребность поговорить с Фридой. А значит, есть и надежда, что она меня услышит и поймёт. Рядом с камнем лежит горка скошенной травы. Потрогав её, убеждаюсь, что она на удивление сухая. И я решаюсь сесть рядом с камнем, подложив её под себя и свернув вдвое подол плаща.

– Фрида, – робко начинаю я и поправляюсь, – то есть бабушка Фрида, я должна вам всё открыть. Простите, что ничем не смогла помочь вашей внучке…

И я начинаю с самого начала. Рассказываю, как оказалась в теле Алтеи, как муж Алтеи обвинил меня в том, что я хочу убить собственного ребёнка.

– А разве могла бы я причинить вред малышу, когда у меня у самой остался сын в том мире. И сердце до сих пор по нему плачет.

Не скрываю и то, как сбежала с непонятно чьей помощью, как встретилась с Летицией.

– Лети такая хорошая. Я ведь её почти не знаю, а она с первой минуты старалась меня поддержать. Мне так жаль, что она погибла.

Рассказываю о случайной встрече с дядюшкой Михасом, который принял меня за Летицию и как я стала владелицей пекарни, присвоив имя Летти.

– Я не хотела никого обманывать, – мой голос дрожит. – Не хотела присваивать имя вашей внучки. Я только хотела отдать вам сумку Лети с её документами, но вас уже не было. А у меня не было выбора. И бежать мне с Дэйроном некуда.

Когда я замолкаю, тишина кладбища кажется особенно глубокой. Но появляется странное чувство: как будто кто-то слушал меня очень внимательно.

Невольно оглядываюсь, но по соседству по-прежнему никого нет, только ворон так и сидит на своём суку. Но и он явно не слушает. У него есть более важное дело – он чистит свои перья. Обычная птица.

Не знаю, чего я ожидала в конце своей исповеди, гласа с небес или знака на самой плите…

Тянусь рукой к надгробию, чтобы почистить его от пыли и сухих травинок, нанесённых ветром. Странный символ под именем Фриды притягивает взгляд. Не похож он на случайные царапины. Скорее это что-то вроде руны или печати несколько тонких линий, переплетающихся в центре и образующих сложный узор.

Провожу пальцами по символу и вскрикиваю от неожиданной боли. Вроде всё гладкое, даже непонятно, как я сумела поцарапаться. Однако капля крови на пальце выступает, и прежде чем я успеваю убрать руку, капля падает прямо на высеченный знак.

Линии узора вспыхивают слабым голубоватым светом.

Свечение длится всего пару секунд и исчезает, но внутри появляется странное ощущение умиротворения. Тревога и страх пропадают, а вот осознание, что я всё делаю правильно, остаётся.

– Я не очень понимаю, что происходит, бабушка Фрида, но думаю, если вам не понравится, как я управляю вашей пекарней, вы дадите мне знать.

– Ну как, Летти, – раздаётся за спиной голос Райты, – попрощалась?

– Скорее поздоровалась, – вздыхаю я.

– Ну не плачь, девонька, – ласково говорит Райта. – Фрида прожила хорошую жизнь. А ты продолжишь дело, которому она посвятила всю свою жизнь.

Я плачу? Вытираю щёки и обнаруживаю, что они действительно мокрые.

– Пойдём, – зовёт Райта. – Не стоит тут долго сидеть, простудишься.

Я еще раз прикасаюсь к теплому камню, шепчу «спасибо» и поднимаюсь. Ранка на пальце уже не кровоточит.

По дороге домой мы больше молчим. Болтать о пустяках нет настроения.

Прощаюсь с Райтой во дворе.

– Надо же, – удивляется Райта, глядя куда-то за мою спину. – А этот Рейкен время даром не терял. Золотые руки у парня.

Поворачиваюсь и сама убеждаюсь, что окно в полном порядке. И когда успел? Он ведь ещё и с Дэйроном сидел.

– Хороший парень, – одобрительно говорит Райта. – И хозяйственный, и детей любит.

Я невольно краснею. Это куда сейчас Райта клонит? Была бы я не замужем, подумала бы, что пытается сосватать.

– Может, и хорошо, что к вам зачастил, – продолжает Райта задумчиво. – Глядишь, присмотрятся с Гретой друг к другу. Она тоже хорошая девушка.

Что? Неожиданно внутри у меня возникает неприятное чувство, словно иглой кто-то в сердце кольнул.

– Ну да, – сухо отвечаю я, – было бы неплохо.

Вот только слова эти я выдавливаю из себя с трудом. И тут же одёргиваю себя.

Э… это я с чего вдруг так реагирую? Райта ведь права. Я, конечно, Грету не знаю ещё, первый день она у меня работает, но по всему видно, что девушка хорошая и хозяйственная. И к тому же свободная, как и Рейкен.

А мне плотник совсем не нравится, ну разве только как плотник.

С этими мыслями поднимаюсь на крыльцо и обнаруживаю, что и замок Рейкен уже успел заменить. Однако вместо благодарности неожиданно испытываю раздражение. Интересно, клинья к Грете он тоже успевает подбивать? Какой многозадачный плотник.

Да что ж такое. Вот уж мне нет никакого дела…

Захожу внутрь и, пока снимаю плащ, оглядываю помещение. Греты не видно. А Рейкен сидит за столом, держа на коленях сонного Дэйра и что-то рассказывает ему тихим голосом. И взгляд у него такой, что я испытываю новый приступ ревности, только на этот раз это обычное материнское чувство собственности.

Услышав мои шаги, плотник поднимает глаза, и померещившееся мне чувство нежности на его лице моментально сменяется обычным насмешливым выражением.

– Вернулись, наконец! – говорит он. – Я уж думал, вы там корни пустили.

Я готова огрызнуться, но тут мой взгляд падает на прилавок, где под чистым полотенцем вырисовываются всего три бугорка, а значит, осталось всего три булочки. А ведь утром их было две дюжины!

На хозяйственном столе перед печью я замечаю большой противень с поднявшимися, готовыми к выпечке булочками, которые Грета успела подготовить в моё отсутствие. Как раз в этот момент она накрывает их чистой тканью, но я успеваю заметить, что каждая булочка сверху украшена листочком из теста, то есть именно так, как я и подумывала вчера перед сном.

– Неужели всё распродали? – растерянно спрашиваю я, так и не ответив на колкость Рейкена.

– Как видите, – отвечает он, бережно перекладывая Дэйра в манеж. – Спрос на ваш товар превзошел все ожидания. Пока Грета лепила булочки, даже я успел постоять за прилавком. Мне кажется, мы с ней неплохо справились.

Рейкен поворачивается к улыбающейся Грете и… подмигивает ей.

– То есть вы тут не скучали, – с неожиданной резкостью вырывается у меня. —Только не говорите, что решили сменить профессию. Плотник, нянька… теперь еще и булочник?

Рейкен открывает рот, явно не для того, чтобы сказать что-то хорошее.

Но в этот момент со стороны манежа доносится странный звук. Мы оба поворачиваемся и замираем от удивления.

Дэйр сидит. Самостоятельно! Опираясь на ручки, он смотрит на нас с гордым видом, будто только что совершил величайший подвиг. И это действительно так – для него это огромное достижение.

– Он… сидит, – выдыхаю я, не веря своим глазам и счастливо улыбаясь. – Сам! Первый раз! Прямо вроде бы такой маленький шаг для человека…

– И большой для человечества, – внезапно продолжает Рейкен, а потом ловит мой обалдевший взгляд и делает вид, что закашлялся.