30 сребреников – 5. Испытание славой

Глава 26

28 сентября 1458 A . D ., Тольфа, Папская область

С прибытием инженеров и мастеров горного дела, наш небольшой шахтёрский городок без названия, наконец-то зашевелился в нужном направлении. Флорентийские мастера подошли ко всему основательно и ответственно, прежде чем просто копать и добывать минерал, они потратили время на проведения полноценных геологических изысканий. Партии шахтёров во главе с одним из мастеров делали в разных местах копки, брали пробы найденного минерала и потом каждый вносил данные в список, вскоре составив карту месторождения, причем оказалось, что самые богатые залежи минерала были значительно западнее от того места, где мы разбили городок и где алунит нашел впервые Бернард.

Переносить его разумеется было уже поздно, слишком много инфраструктуры уже было построено, мы лишь снесли частокол в том направлении и всё развитие городка пошло ближе в сторону самой богатой залежи.

Уже через две недели после того, как всё было инженерами обследовано, началась наконец выработка минерала из горных пород, которые нас окружали. Сам же процесс добычи квасцов, как мне и сказал синьор Альберти, был крайне прост, но чрезвычайно трудозатратен.

Первым делом шахтёры кирками и клиньями выбивали из породы огромные камни с содержанием минерала и транспортировали их к перерабатывающим площадкам, находившимся поблизости. В этом нам здорово помогло наличие реки Миньоне неподалёку, поскольку воды в этом процессе добычи уходило крайне немало, помимо прочих хозяйственных нужд.

Далее люди большими кувалдами дробили камни вручную до состояния мелких кусков и потом в огромных ямах получившуюся мелкую руду обжигали. После чего рыхлую массу заливали горячей водой и оставляли в деревянных огромных чанах. Как мне сказали, потребуется несколько недель, чтобы она хорошенько вымочилась. После чего её можно будет отфильтровать через соломенные тюки, чтобы отделить остатки твёрдой породы от самого раствора, содержащего нужный нам минерал.

Ну и последним этапом, что логично было делать, имея раствор, была его кристаллизация, способом выпаривания. Раствор, который сейчас был разлит по десяткам деревянных баков, нужно будет перелить в огромные медные чаны, под которыми необходимо будет разводить костры и кипятить его до состояния особой густоты, дальше которой загущённую жидкость перелить в плоские металлические ёмкости, где при охлаждении её на воздухе будут кристаллизоваться бесцветные прозрачные кристаллы квасцов. Которые затем нужно будет просушить на воздухе, упаковывать в бочки или мешки для транспортировки.

Слушая объяснения синьора Альберти, и других мастеров, я молча ходил между людей, занятых тяжёлой работой, и отчётливо понимал, что знания, почерпнутые мной в технологическом процессе раздела «Добыча алунита и производство квасцов, глинозёма и калиевых солей» здесь, на месте добычи, применять полностью бессмысленно. Мало того, что я раскрою эти знания для всех, так ещё и когда сменится папа, то следующий может всё это у меня забрать одним росчерком пера, а это значило, что правильным решением для меня, будет разделить процесс добычи минерала от процесса его получения, а сделать это можно было только одним-единственным способом.

Поблагодарив мастеров, я вернулся в свой небольшой домик и написал длинное обстоятельное письмо, обращённое к синьору Козимо Медичи. Закончив, я привычно запечатал его в отдельный конверт и попросил Бернарда найти человека, который отвезёт его во Флоренцию. Да, это было небыстро, но выбора у меня особо и не было, проклятый процесс осаждения массы в деревянных чанах на текущем этапе низкого технологического процесса без моего вмешательства, всё равно было никак не ускорить, поэтому можно было и подождать, ведь процесс добычи и дробления руды продолжался и всё что нам было нужно, больше деревянных чанов и дерева, для простого расширения производства.

16 октября 1458 A . D ., Флоренция, Флорентийская Республика

Козимо Медичи сидел за столом, как обычно поздно ночью и держал в руках письмо от человека, чьё чутьё на деньги обещало в весьма скором будущем пролить на дом Медичи настоящий золотой дождь. Вот только читая строчки его ровного и аккуратного почерка, Козимо начинал и сам понимать, что Иньиго прав, и если начать вкладывать все силы и средства в один шахтёрский городок, то да, на пять-семь лет или сколько было отмерено Господом Пию II они действительно получат огромный приток золота, но вот потом это может и правда в один день прекратиться. И предложение Иньиго разделить процесс добычи и переработки руды на два разных процесса был неожиданным, но очень дальновидным решением. Козимо ещё раз пробежался взглядом по строкам письма.

— «Я не могу один принять столь сложное решение, мне нужен совет более опытного человека и главное своего финансового партнёра, синьор Козимо. Поэтому я спрашиваю вас и прошу помощи. Что, если нам купить или арендовать землю в Остии, под переработку руды из Тольфа? Между городами не больше шестидесяти километров, но Остия порт, откуда мы всё равно планировали вывозить готовый продукт, так что доставка туда руды из Тольфа не затратит много времени и средств, а на самом же месторождении оставить только добычу и дробление руды, до состояния мелкого гравия, чтобы её было удобно возить в Остию, где уже и перерабатывать. Для остальных партнёров можно найти кучу причин для этого, как например недостаток дерева, которое тратиться в огромных количествах на всех этапах производства, или, например удалённость добычи от поставщиков, чего не будет в Остии. В общем найти причины переноса переработки руды легко, главное понять, что вы не будете против моего предложения, поскольку сейчас основной денежный поток для осуществления этого проекта выделяется вами. Если бы я распоряжался своими деньгами, я бы так и сделал, но с чужими не могу поступить так безответственно, так что прошу сообщить мне ваше решение, которое я буду ожидать с большим нетерпением и надеждой. Искренне ваш, Иньиго де Мендоса».

— Николо! — позвал он слугу, и когда тот сонный пришёл, Козимо приказал разбудить и позвать сына, который вскоре пришёл, тоже широко зевая.

— Прости, что разбудил, но я не смог бы заснуть, не спросив об этом письме твоего мнения, — извинился перед сыном Козимо, протягивая ему письмо.

Джованни протирая глаза и фокусируя взгляд, взял лист и стал читать, при этом его брови изумлённо поднимались вверх в некоторых моментах. Закончив, он вернул письмо отцу и задумался.

— Что скажешь сын? — нетерпеливо поинтересовался Козимо.

— Только одно, отец, — Джованни задумчиво посмотрел родителя, — почему это не пришло в голову нам? Все изложенные Иньиго опасения имеют место быть, как и его рассуждения о том, что если он ускорит и улучшит производство на самом месторождении, то потом всё это может достаться другому владельцу, а мы за эти улучшения не получим ничего.

— Твоё мнение? — Козимо облегчённо вздохнул, поскольку ровно о том же думал и он сам.

— Как бы мне ни хотелось этого делать, у меня куча проектов здесь, во Флоренции, — вздохнул Джованни, — но я больше нужен там. Боюсь один он не справится с тем объёмом работы, что он сам же и предложил. Нужно будет договориться о покупке земли, постройке производства, найме людей, логистики руды, объяснить это всё другим партнёрам, в общем Иньиго конечно многожильный, но не настолько.

Козимо удивлённо вскинул седые кустистые брови.

— Я даже не мог рассчитывать на то, что ты поедешь в Рим снова, когда совсем недавно оттуда приехал, — удивился он, — но я с тобой согласен, этот проект очень важен, особенно если смотреть на перспективу десятков лет.

— Пий II может умереть завтра или через полгода, — согласился Джованни, — и мы не получим ничего, если следующий папа окажется жадным и заберёт всё себе, хотя уже вложили такое огромное количество денег в этот проект.

— Благодарю тебя сын, это даже больше, чем я хотел, — Козимо облегчённо вздохнул и с гордостью посмотрел на Джованни. Перед ним сидел истинный его наследник, и как жаль, что Пьеро из-за своей болезни, приковавшей его к кровати, не мог стать ему такой же надежной и опорой, как младший сын.

— Приведу в порядок свои дела и тронусь в путь, — улыбнулся Джованни и поднялся с кресла, — спокойной ночи отец. Теперь и ты можешь спокойно уснуть, иди лучше отдохни.

Козимо Медичи с тяжёлым вздохом показал ему на стол, заваленный письмами,

— Ещё пару часов поработаю, — ответил он, и Джованни кивнув, вышел из кабинета.

4 декабря 1458 A . D ., Тольфа, Папская область

Процесс добычи квасцов не прекращался ни на час, поскольку едва мы получили первые реальные деньги от купцов, которые с руками оторвали у нас бесцветные кристаллы, оказавшиеся самым чистым продуктом, который был сейчас на рынке, даже лучше турецких, то спрос на них вырос в сотни раз оттого, что мы добывали. К папе заторопились гонцы с разных концов Европы, когда новость о том, что чистейшие квасцы были найдены в Папской области, пролетела по всем королевским домам и очередь из желающих выстроилась километровая. Покрыть такой спрос с текущим производством мы просто не могли, а его оптимизировать я не намеривался, пока не дождусь ответа на своё письмо от Козимо Медичи, но зато от Пия II приезжал уже третий поверенный, чтобы лично убедиться в том, что шахтёры и так трудятся уже в три смены, и ускорить производство нет никаких возможностей.

Такое длительное молчание от Медичи меня конечно настораживало, но я терпеливо ждал, поскольку принимать решение, меняющее всю суть договорённостей с Джованни, я в одностороннем порядке не мог, к тому же Джованни Торнабуони, который был моим денежным мешком, финансируя всё, что здесь происходило, также с сожалением заверил меня, что траты сверх прописанных в договоре позиций, только после согласования с Козимо или Джованни Медичи. Я его полностью понимал, так что ничего не оставалось, как грустить наступающими холодными вечерами и ждать ответа из Флоренции.

Именно тогда, когда устаканился быт шахтёров, и мы сделали всё, чтобы всё работало без моего пристального надзора и у меня появилась тонна свободного времени, я наконец добрался до того, что так долго откладывал. Позвав Бартоло, который не задавал много вопросов, я по одному сундуку стал разбирать монеты, чтобы всех их потрогать и пометить и даже не вздрогнул, когда на меня высыпались системные сообщения о том, что нашёл очередную. К этому процессу я стал уже привыкать.

— Объект найден!

— Вам начислено 5000 баллов!

— С учётом коэффициента сложности задания вам дополнительно начислено 1000 баллов.

— За поиск монеты и приложенные усилия в её поиске с учётом коэффициента сложности задания вам дополнительно начислено 1000 баллов.

— Немедленно отправьте монету на станцию и вам будет начислено ещё 15000 баллов!

Посыпались сообщения, когда я взял из рук Бартоло монету и я вздохнув, не стал её возвращать обратно, а зевнул и попросил его.

— Давай сделаем перерыв? Может принесёшь нам чего-нибудь перекусить?

Мой секретарь зевнул сам, смотря на меня и с трудом поднялся со стула, разминая затекшие ноги.

— Конечно сеньор Иньиго, сейчас, — кивнул он и пошёл звать Марту, чтобы она нам приготовила что-то по-быстрому.

Дождавшись, когда он вышел, я снял серебряный браслет с руки и вложил в его углубление монету и нажал кнопку интерфейса Транслятора — «Расширенное опознание».

— Одухотворённый предмет второй категории.

— Навык — активирован.

— Активированный навык — сопротивление огню.

Увидев навык, я покачал головой, совсем не то, что меня интересовало. Теперь нужно было понять, что делать с монетой, отдать её Каррильо де Акунья или же отправить на станцию.

— «Если Каррильо ищет бессмертие, то сопротивление огню вряд ли ему сильно в этом поможет, — задумался я, — наверно лучше будет для меня, отдать монету на станцию, пусть знают, что я тут не бездельничаю, а то и так, по сути ни одной монеты официальным путём им ещё не отдал».

Решив этот вопрос, я достал монету из браслета, переложил её в свой крест и нажал кнопку в нейроинтерфейсе — «Отправить на станцию». Монета быстро истончилась и пропала, а я стал обладателем ещё семнадцати тысяч баллов.

— За отправку монеты вам начислено 15000 баллов. Благодарим вас за работу!

— С учётом коэффициента сложности задания вам дополнительно начислено 1000 баллов.

— За поиск монеты и приложенные усилия в её поиске с учётом коэффициента сложности задания вам дополнительно начислено 1000 баллов.

Большая сумма баллов на моём счету приятно ласкала взгляд, но помня, что тратить много за раз было опасно, а я совсем недавно потратил десять тысяч на прогресс в горном деле, я решил не торопиться и отложить трату на что-либо интересное для меня попозже.

— Кстати, — в голову пришла мне отличная мысль, — ведь Ефремов кодекс я так и не прочитал из-за двойных записей в нём. Может стоит потратить баллы на улучшенное зрение?

Я полез в нейроинтерфейс и нашел то, что видел ранее в навыках улучшения тела. Действительно там можно было за тысячу баллов активировать навык «Улучшенное зрение» и затем проапгрейдить его за пять тысяч на «Улучшенное зрение на удаление» и ещё за пять тысяч на «Улучшенное зрение на приближение». Всё конечно было безумного дорого, эти жмоты со Станции за любое улучшение брали кучу баллов, но для моих целей это было необходимо.

— Так погодите, — я остановил сам себя, — у меня была же возможность активировать любые физические навыки на двадцать четыре часа?

Я снова полез в нейроинтерфейс, нашёл нужный пункт и прожал его, чтобы активировать и проверить, как работает улучшенное зрение.

— На вашем счету больше десяти тысяч баллов, — тут же высветилось мне системное сообщение, — функция тестовой активации навыков на двадцать четыре часа — деактивирована. Потратьте свои баллы на нужное вам улучшение.

Я не успел даже открыть рот, чтобы выругаться, как из интерфейса пропала функция тестовой активации навыков, как мне и написали об этом. Жадность Операторов снова проявила себя во всей красе.

Сидя с широко открытыми глазами и офигевая от произошедшего, поскольку у меня не было слов, чтобы прокомментировать случившееся как-то цензурно, я постарался взять себя в руки.

— «Ну ничего твари, — наконец я стал успокаиваться и дышать спокойнее, — я тоже на вас однажды отыграюсь схожим образом».

— Что-то случилось, сеньор Иньиго? — удивился Бартоло, который вернулся с подносом, на котором стояли тарелки с бутербродами и два кубка с травяным настоем, — вы весь взъерошенный.

— Да просто вспомнил, как вёл себя последний епископ, присланный папой, — соврал я, — нужно будет его запомнить.

— Крайне невежливый священник, сеньор Иньиго, — согласился со мной Бартоло, — мне даже показалось, что он отчего-то недолюбливает лично вас.

— С момента, как папа выпил на пиру второй глоток за моё здравие, — вздохнул я, — количество недоброжелателей у меня значительно прибавилось и не только в Риме.

— Давайте лучше поедим, чем вспоминать плохое, — он засуетился, предлагая мне тарелку и кубок, и мы с ним прежде, чем вернутся к разбору остальной кучи серебра, среди которых хоть и не было больше нужных мне монет, но промаркировать их я был обязан, даже если после этого они пойдут в переплавку. Случайности мне были не нужны, так что я не собирался филонить и пускать дело на самотёк.