30 сребреников – 5. Испытание славой

Глава 19

16 августа 1458 A . D ., Рим, Папская область

Утром шестнадцатого августа начался Конклав, а это значило что все кардиналы запирались в Апостольском дворце до тех пор, пока они не выберут нового папу. Тот, кто был не в теме происходящего, весьма сильно удивился, когда уже через два часа белый дым из одной из труб Апостольского дворца оповестил Рим и весь мир о том, что папа выбран. Изумлённые горожане, дежурившие у дворца, непонимающе друг у друга переспрашивали, почему это произошло так быстро, ведь обычно на совещания и голосования по поводу выбора папы уходило несколько дней, а то бывало и недель.

Вскоре по всему городу зазвенели колокола и к людям вышел новый папа — кардинал Сиены, Энеа Сильвио Бартоломео Пикколомини, взявший себе новое духовное имя — Пий II.

Я, разумеется, находился в первых рядах, и папа, увидев меня тут же изменил направление движения, подойдя ко мне ближе. Глаза его сияли счастьем, и он весь едва не лучился светом.

— Святейший отец, — я низко ему поклонился, находясь на руках Джабари.

— Иньиго, — улыбнулся он и осенил меня крестом, — благословляю тебя дитя моё.

— Скажите ещё, что вы молились за меня, и чтобы бог даровал мне возможность ходить, — тихо прошептал я ему, и он без малейших колебаний так и сделал, повысив голос.

— Дети мои, сегодня судьбоносный день, когда господь наложил на меня свою печать святости, — вскинул он руки вверх, затем возложил их на меня, — повелеваю тебе именем господа нашего, встать и иди!

На глаза изумлённой толпы я попросил Джабари опустить меня на землю и затем изображая неуверенность и качание из стороны в сторону, сделал несколько шагов.

— Я могу ходить! — закричал я, — папа излечил меня! Это чудо господне! Чудо!

Мои вопли тут же подхватили все, и новость о чудотворстве папы, которого только что избрали, полетели по толпе, и к нему устремился народ, чтобы он тоже благословил их и излечил от всех болезней.

Я же тем временем, переглянулся с удивлённым случившимся самим папой, и отошёл в сторону, поймав его благодарный взгляд. Теперь определённо можно было сказать, что я свою роль в его избрании выполнил на все сто процентов.

Разумеется, ходить я уже мог несколько месяцев как закончился крутиться счётчик, оповещающий об исправлении хромоты обеих ног, но нужно было придумать, как это подать остальным. Если бы я просто взял и пошёл, столько лет будучи неподвижным, это вызвало бы слишком много вопросов. Избрание нового папы подвернулось как никогда кстати, и я решил совместить приятное с полезным, получилось это, по-моему, на отлично, и теперь если кто-то об этом меня спросит, я смело могу ответить, что десятки тысяч людей были свидетелями божественного исцеления.

Закончив все дела на сегодня, я отправился домой, застав там Паулу, которая видимо вернулась от кардинала, ведь утром он отправился на Конклав.

— Как ты? — я на своих ногах подошёл к ней, под её изумлённым взглядом сел рядом.

— Сеньор Иньиго, — она стала заикаться. — Как это? Что это?

— Я теперь могу ходить, папа меня излечил, — ответил я правду, положив голову ей на плечо.

— Сеньор Иньиго! — меня аккуратно потрясли и взяли лицо в ладони, — мне-то пожалуйста неврите. Вы опять всех обманули?

— Ты сомневаешься в божьем провидении, дочь моя? — изумился я, смотря как на меня смотрят два задумчивых карих глаза.

— Я слишком хорошо знаю одного жестокого, хитрого, коварного, пронырливого маленького человечка, которого безумно люблю, но который залезет в задницу любому без масла, — вздохнула девушка.

— Я даже страшусь узнать, откуда у тебя такие познания, — удивился я, на что Паула поморщилась.

— Кардинал любитель мальчиков, так что использовал меня не совсем как девочку, — призналась она.

— Фу, — скривился я, — не Рим, а рассадник содомитов какой-то, гнева господня на них нет.

Она осторожно меня поцеловала в нос, смотря за моей реакцией. Я не стал отстраняться, и она продолжила целовать моё лицо.

— Мы помирились? — с надеждой спросила она, на секунду перестав это делать.

— Ты помогла мне с кардиналом, а это значит поставила мои интересы, превыше своей обиды, — спокойно ответил я, — так что я на тебя больше не сержусь, если хочешь, то возвращайся.

— Я да, я согласна, — быстро закивала она, снова меня целуя.

— Что за интересное зрелище я вижу! — раздался знакомый весёлый голос на флорентийском и Паула тут же отпустила меня, отодвинувшись и быстро привела себя в порядок. Всё это она сделала за одно движение, я так не мог, так что просто повернулся к входу, где стоял Джованни Медичи вместе с сопровождением из нескольких улыбающихся дворян и моего Алонсо, который был уж очень сильно запылён и устал.

Я поднялся с дивана, под шокированными взглядами всех присутствующих дошёл до него, в своём красивом дорогом костюме обнял кастильца, несмотря на его грязь и поцеловал в щёку, показав ему пригнуться.

— Мой друг, спасибо за твою помощь, — ласково сказал я, — иди, отдыхай, сколько потребуется, Паула тебе поможет.

Девушка тут же бросилась ему помогать, а донельзя счастливый моим вниманием Алонсо поклонился мне, затем Медичи и пошёл вместе с ней. Только когда они ушли я повернулся к гостям.

— Сеньор Альваро, — обратился я к управляющему, который стоял тут же в стороне, ожидая приказов, — устройте пожалуйста всех гостей и выделите им слуг, я хочу, чтобы наши дорогие друзья из Флоренции ни в чём не знали нужды.

— Конечно, сеньор Иньиго, — поклонился он мне и стал звать дворецкого, чтобы тот распределил слуг между дворянами.

Нужно отметить, что мы уже три дня, как жили во дворце Родриго Борджиа, который стараниями самого сеньора Альваро привели в порядок и закупили мебель, чтобы можно было в нём теперь спокойно жить.

— Синьор Джованни, вы хотите отдохнуть или поговорить? — обратился я к Медичи.

— Сначала поговорить, поскольку у меня больше вопросов, чем ответов, синьор Иньиго, — улыбнулся он.

— Тогда прошу, — я показал в сторону своей комнаты и пошёл рядом с ним.

— Когда вы были у нас, я не помню, чтобы вы могли ходить, — осторожно поинтересовался он у меня.

— Так синьор Джованни, я не мог ходить до сегодняшнего утра, — я развел руками, — папа, которого только что избрали, помолился за меня Господу и возложил на меня руки, так что теперь я могу ходить.

Изумление, которое было написано на лице флорентийца нужно было видеть, но он не стал ничего спрашивать, и мы расположились в моей комнате.

— Вам хватило денег? — начал он с главного, — если папу выбрали.

— Мне пришлось залезть в долги, которые нужно отдать до конца недели, — честно ответил я, — ещё мне нужно платить наёмникам, так что я сильно надеюсь, что вы привезли мне золото, синьор Джованни.

— Папа станет нашим клиентом? — с улыбкой поинтересовался он.

— Разумеется, но не это главное, — я улыбнулся вслед за ним, — мой рассказ займёт время, но вам лучше его услышать от меня, чем от кого-либо ещё.

Мне пришлось немного всё корректировать, начав врать с того, что ко мне попала случайно информация от одного из моих источников, что дети в Тольфа играют какими-то странными блестящими камнями. Поскольку я от природы любопытен, то отправил туда своих людей и какого же было моё удивление, когда я понял, что это и есть те самые квасцы, за которые идёт сейчас борьба между Османской империей и Европой. Поняв и осознав важность этой информации, я тут же отправился в Рим, и сколотил себе коалицию из тех, кто мог помочь мне в их добыче и продажи.

— Время так поджимало, синьор Джованни, — вдохновенно врал я, поскольку Бернард так до сих пор и не приехал, чтобы подтвердить прав я или нет, — что я отправил гонца к вам сразу, как понял, что оно может выгореть. Согласитесь, уж слишком невероятно это всё звучит?

— Монополия над квасцами, — шокированный Медичи качал головой, — это не просто золотая жила синьор Иньиго, это бездонное море золота!

— Я тоже об этом подумал, так что использовал имя синьора Козимо, который я уверен, полностью бы поддержал меня в этом, — без колебаний кивнул я, — такой шанс выпадет раз в жизни, чтобы мяться и нерешительно чего-то ждать.

— Без сомнения, синьор Иньиго, — тут же кивнул Джованни Медичи, — можете не сомневаться, теперь, когда я знаю всё, мы полностью в деле. Я сегодня же отправлю письмо отцу, и успокою его, поскольку он очень сильно переживал, что вы слишком многого можете наобещать здесь.

— Наобещал я и правда немало, синьор Джованни, — хмыкнул я, — так что деньги не будут лишними, как я уже сказал, я не только потратил все свои, но ещё и влез в долги.

— Сколько вы потратили? — спокойно поинтересовался он и я не став наглеть, назвал ту сумму, которую реально использовал на подкупы и подарки. Я ведь не собирался наживаться на друзьях, а просто восстанавливал свой достаток, ведь пока все деньги тратил только один я.

— Мы предоставим вам сто тысяч, на безвозмездной основе, синьор Иньиго, — спокойно ответил мне Джованни, завышая то, что попросил я.

— Синьор Джованни, я не наживаюсь на друзьях! — возмутился я, — сто тысяч, слишком много.

— Вам ещё нужно будет провести ремонт в той церкви, организовать типографию, — напомнил он мне о своих обещаниях другим кардиналам, — и съездить в Португалию, так что я не переплачиваю, а просто компенсирую вам предстоящие расходы.

— Тут вы правы, — вздохнул я, — все обещания нужно будет выполнить, мне уже говорили об этом. Тогда благодарю вас, я правда на мели, поскольку выборы папы слишком затратное дело и не всем по карману.

— Были бы они таким простым делом, синьор Иньиго, — улыбнулся мне Джованни, — мы бы выбирали себе нового папу каждый раз сами.

— Да кстати, что это ещё за предложение о свадьбе? — вспомнил он, — на девочке Орсини.

— Я вас с ней познакомлю, и вы тоже восхититесь её красотой и количеством приданного, синьор Джованни, — улыбнулся я ему, и мы оба понимающе хохотнули.

— Надеюсь я ответил на все интересующие вас вопросы? — поинтересовался я у Медичи, поскольку с момента, когда он приехал и мы сели разговаривать, прошло больше четырёх часов.

— Да синьор Иньиго, — довольно кивнул он, — можете на меня рассчитывать в любой момент. Я только отдохну и помоюсь.

— Паула! — позвал я девушку и попросил её заняться Джованни, что она с поклоном и сделала.

В обед следующего дня после выбора папы, он прислал ко мне какого-то епископа, словно простого гонца, с вопросом, что мы будем делать дальше. Я пошёл будить Джованни Медичи, и позавтракав с ним и Родриго Борджиа, мы поехали собирать остальных людей, участвующих в нашем небольшом тёмном деле.

На трёх повозках мы прибыли в Апостольский дворец и заперлись в новых палатах Святого отца, который встретил нас очень ласково.

— От лица дома Медичи я бы хотел поздравить вас Святейший отец с победой на выборах, господь благословил всех нас, отметив вас своей милостью, — склонил голову младший Медичи, — официальное поздравление с подарками и дарами будет позже. Но сейчас я бы хотел, чтобы вы знали, как мы за вас рады.

— Благодарю, синьор Джованни, — кивнул тот и посмотрел на меня, — что же, теперь пора предоставить слово тому, кто нас всех собрал здесь вместе.

Взгляды взрослых перевелись на меня.

— Завтра начнём переговоры по перемирию между Орсини и Колонна, — сказал я, чувствуя себя неловко под этими изучающими взглядами, — но для начала нужно определиться, когда и как будем проводить церемонию вступления Святейшего отца в должность папы. Насколько я помню она состоит из трёх частей: торжественная коронация в соборе святого Петра, посещение папой двух базилик — Святого Апостола Павла и Санта-Мария-Маджоре, а также торжественная церемония вступления во владение Латеранской базиликой и кафедральным собором Вечного города.

— Обычно она проводится через месяц, после выборов, — заметил Просперо Колонна, — но да, расходы предстоят не малые.

Папа повернулся ко мне.

— В папской казне шаром покати, — проинформировал он меня, — все деньги ушли на подготовку Крестового похода.

— Дом Медичи оплатит эти расходы, с учётом вычета потом этих денег из доходов Святого престола при продаже квасцов, — ответил я ему, даже не посмотрев в сторону Джованни.

Папа перевёл взгляд на него, на что тот спокойно сказал.

— Святой отец, моё присутствие здесь просто дань уважения к вам и подтверждения, что род Медичи всецело доверяет своему поверенному в делах вне Флоренции, — ответил он, — можете не переспрашивать меня о словах синьора Иньиго.

— Благодарю вас, синьор Джованни, — я с благодарностью посмотрел на него и продолжил, — также после сегодняшнего чуда со мной, которое совершил Святой отец, нужно показать гражданам Рима, что папа заботится о них тоже, а с трупами на улицах это будет сделать проблематично.

— Твои предложения Иньиго? — кивнул, соглашаясь со мной Пий II.

— Я думаю меня не сильно возненавидят, если на месяц вы сделаете меня префектом города, Святой отец, — решил я, что проще самому будет навести порядок, — я наведу порядок, вычищу все притоны и отдам Рим тому, кого вы сочтёте достойным этой должности.

— Месяц? — удивился папа, — ты уверен?

— Справлюсь, тем более что надеюсь, что рода Орсини и Колонна мне в этом помогут, — я перевёл взгляд на двух кардиналов, которые старались не смотреть друг на друга.

— Просперо, Латино, — взгляд папы посуровел.

— Конечно Святой отец, мы поможем Иньиго, — подтвердили оба, скривившись при этом.

— Спасибо ваши преосвященства, — поклонился я им, — с этим тогда решили. С церемонией мне поможет благородный дом Медичи, а с охраной города два великих аристократических рода Орсини и Колонна.

Лизнул я так лизнул, что даже папа посмотрел на меня с удивлением.

— Да я правда так считаю! — возмутился я, что они думают, что я льщу напропалую, — я наверно ваш самый большой поклонник, больше даже чем вы сами себе.

— Ну-ну, — ехидно хмыкнул Орсини, а Просперо Колонна так и вообще лишь недоверчиво цокнул языком.

— Квасцы, — заметил папа, возвращая нас к самой серьёзной теме и все тут же подвинулись ближе.

— Предлагаю так, — озвучил я цифры, — пятьдесят процентов Святому престолу, пятнадцать процентов Орсини, пятнадцать процентов Колонна и двадцать процентов Медичи.

Руку поднял кардинал Латино Орсини.

— У меня вопрос, — поинтересовался он, показывая на молча сидящего рядом со мной Родриго Борджиа, — если мы всё делим на четверых, то что здесь делает он?

— Родриго мой друг и вместе с братом первыми отдали свои голоса за Святейшего отца, ничего не требую взамен, — соврал я, — род Борджиа получит свои проценты, но с доли Медичи, вам не о чём беспокоиться, ваше преосвященство.

Вопросы по этому поводу явно появились у Джованни Медичи, но он промолчал, лишь показал мне, что я должен буду дать ему ответ по этому поводу позже, я кивнул, подтверждая это.

— У меня есть ещё вопрос, почему Колонна получат столько же, сколько и Орсини, — проворчал кардинал Латино Орсини.

— Им нужно будет с чего-то платить вам репарации, ваше преосвященство, — тут же ответил я, не допуская начало ссоры между ними, — по поводу ваших процентов у вас есть вопросы? Или их сделать меньше, как я и говорил вначале нашей первой встречи?

— Меня интересует роль каждого из нас, — задал вопрос папа, когда кардинал Орсини отрицательно покачал головой, ответив таким образом на мой вопрос.

— Святой Престол предоставляет Медичи полную монополию на разработку месторождения и продажу квасцов на всё время правления Святого отца, — ответил я, — также, когда мы развернём нормальное производство, он выпустит буллу предавая анафеме тех, кто покупает турецкие «святотатственные» квасцы, так мы подстегнём рынок покупать квасцы только у нас.

— Дальше, — я набрал воздуха в грудь, — Медичи будут отвечать за разработку и продажу квасцов, а также ведения отчётности по продажам для всех участников этой сделки. Орсини и Колонна обеспечивают нас войсками и защитой. Борджиа обеспечат нам расширение рынков продаж квасцов, но это уже не относится к самой сделке, только договорённости между ними и Медичи, на проценты остальных участников это никак не повлияет.

Закончив, я спросил Пия II, не допуская ни малейшего панибратства к нему, прекрасно понимая, что малейшее недовольство им мной и тот мостик дружбы и доверия, который я строил с ним, может быстро сгореть. О самодурстве пап, вступивших в должность, я знал не понаслышке, поскольку испытал всё на своей шкуре.

— Я ответил на ваш вопрос, Святой отец?

Тот довольно кивнул.

— Я завтра же прикажу камерленго составить список всех, кто голосовал за меня и сразу после церемонии вступления в должность назначу их на те должности, на которые мы договорились, — сказал он.

— Благодарю вас Святой отец, — поклонился я ему, — с кардиналами Хуаном де Торквемада, Жаком Португальским и Хуаном де Мелла я разберусь сам.

— Договорились Иньиго, — согласился он довольно, повернувшись к кардиналам.

— Вы двое справитесь без меня? Или мне поприсутствовать при вашем разговоре с Иньиго? Я хочу, чтобы Просперо короновал меня, а Латино затем при свидетелях заключил его в объятья, после чего вы и остальные главы семей, подчинённых вам, принесут друг другу клятвы верности и примирения до самого конца моего правления.

Лица обоих кардиналов перекосило от его слов.

— Мы всегда можем со Святым отцом снизить ваши проценты, ваши преосвященства, — решил я помочь Пию II, — ну правда, когда впереди такое большое дело, ваши мелкие разборки, нас будут просто раздражать и отвлекать от главного.

Святой отец кивнул, соглашаясь со мной, а кардиналы проворчали, что им вполне будет достаточно для совместного разговора присутствие одного настырного карлика.

Я нисколько на это не обиделся, и сказал, что завтра приглашаю их обоих ко мне, где мы всё и обсудим. На этом наши посиделки закончились, и мы разъехались по домам.

Мы обратно ехали втроем с Родриго Борджиа и Джованни Медичи, и Медичи решил задать мне тот вопрос, который не задал при папе и других кардиналах.

— При всём уважении к Борджиа, — он поклонился Родриго, — но почему мы и правда должны отдавать свою долю им?

— Потому, что эта часть сделки не вошла в наш маленький картельный сговор с другими участниками, — хитро улыбнулся я, — я оставил её только для нас.

— Да? — Родриго впервые за вечер удивлённо посмотрел на меня, — ты видимо об этом забыл рассказать даже мне.

— Просто было для этого не время Родриго, — успокаивающе я посмотрел на него, — а вот сейчас, когда мы в шаге от сделки, я немного расскажу о твоей настоящей роли в этом.

— Прямо интересно, на что ты меня подписал, без моего согласия, — иронично заметил он.

— Ты хороший дипломат и со всеми можешь найти общий язык, — польстил я ему, — так что когда монополия заработает и квасцы у турок перестанут покупать все в Европе, это станем делать мы с вами.

Оба мужчины в изумлении посмотрели на меня.

— Цена на их квасцы сильно упадёт, и мы будем покупать их задёшево, затем смешивать с правильными христианскими квасцами, и продавать на рынке Европы как свои, — объяснил я им технологии серых схем из будущего, — а для этого в нужное время Родриго отправится в Османскую империю и договорится об этом с их султаном. Под каким предлогом, мы также решим позже.

Кардинал Борджиа покачал головой.

— Я конечно знал, что ты самый бессовестный и циничный человек в мире, после меня, конечно, но после услышанного, я передаю эту корону тебе Иньиго, — вздохнул он, — настолько беспринципным, не могу быть даже я.

— Ты отказываешься? — удивился я.

— Я не идиот, чтобы отказываться от таких денег, — он покачал головой, — но как тебе в голову такое могло прийти? Это же просто невероятно! Сам подсадишь Европу на христианские квасцы, а затем сам же будешь торговать с турками.

— Синьор Козимо точно оценит мой поступок, — я повернулся к ошеломлённому Джованни Медичи, — которому вы синьор Джованни, расскажите это только на ушко и очень тихо.

— Разумеется синьор Иньиго, — вздохнул тот, с трудом приходя в себя, — но я согласен с его преосвященством, это будет подло, низко, но определённо очень прибыльно.

— Я рад, что вы меня поддерживаете, мои друзья, — улыбнулся я, обращаясь снова к Медичи, — у вас ещё есть вопросы по поводу присутствия здесь Родриго?

— Больше точно нет, — улыбнулся он и поклонился Борджиа, — прошу простить меня ваше преосвященство, если был с вами неучтив.

— Да я сам долго удивлялся, почему Иньиго везде меня с собой возит, хотя я явно не укладываюсь в эту сделку, — вздохнул он, — зря я надеялся, что он обо мне забудет.

— Когда мы станем достаточно богатыми, мой друг, то сделаем тебя папой, — хмыкнул я, — у меня столько идей на этот счёт!

Оба мужчины вздрогнули и перекрестились.

— Что? — удивился я их реакции, — мы тогда заработаем ещё больше денег!

— Не обращайте внимание на его «золотую болезнь», синьор Борджиа. — повернулся Медичи к Родриго, — это обычно проходит, когда у человека появляется больше, чем он может потратить.

— А я уже было испугался за его здоровье, — Родриго с иронией посмотрел на меня, — и хотел показать его доктору.

— Боже, и это мои друзья! — взмолился я, обращаясь к небу, а точнее к потолку повозки, но этим почему-то вызвав смех двух взрослых мужчин.