Инженер 3

Глава 20 Процент

Утром проснулся с первыми петухами. Умылся холодной водой, чтобы взбодриться. Оделся тщательно: лучший темно-синий сюртук, белая крахмальная рубашка, черный галстук. Начистил сапоги до блеска. Причесался, поправил воротник перед зеркалом.

Деловая встреча требует соответствующего вида. Зубков ценит порядок, дисциплину и внешний лоск. Нужно показать, что я серьезный человек, офицер, инженер, а не какой-то проситель.

Позавтракал наскоро, хлеб, чай. Собрал документы в кожаный портфель. Вышел из дома.

На улице свежо и прохладно. Раннее утро, город только просыпается. Лавочники открывали ставни, извозчики запрягали лошадей, мастеровые шли на работу.

Я шагал быстро, обдумывая предстоящий разговор.

До управы дошел за двадцать минут. Остановился у крыльца, достал часы из кармана жилета. Без четверти восемь. Рано еще.

Пока занимался делами и нанес визиты, стукнуло десять часов.

Ровно в десять прошел к кабинету Зубкова.

Постучал три раза. Негромко, но отчетливо.

— Войдите!

Голос холодный и сухой.

Я открыл дверь и вошел.

Кабинет маленький и аккуратный. Ни одной лишней бумаги. Все разложено по папкам, перевязанным ленточками. На стене портрет государя, часы, полка с томами законов. Окно выходит на площадь, сквозь него вдали за рекой виднелась каланча пожарной части.

За столом сидел Павел Захарович Зубков. Лицо узкое, бледное, глаза серые и холодные. Одет безукоризненно: темный сюртук, белоснежный воротничок, черный галстук.

На столе перед ним лежала раскрытая папка с документами. Я узнал почерк Баташева на верхнем листе, это письмо купцов.

Зубков поднял взгляд, посмотрел на меня. Лицо непроницаемое.

— Капитан Воронцов, — произнес он наконец. — Проходите. Садитесь.

Голос ровный, без эмоций. Но я уловил в нем едва заметное напряжение.

Я прошел к столу и сел в кресло напротив. Положил портфель на колени, спину держал прямо.

— Здравствуйте, Павел Захарович.

Зубков едва заметно кивнул. Не ответил на приветствие. Опустил взгляд на бумаги.

— Получил письмо от купеческой управы, — начал он медленно, постукивая пальцем по документу. — Подписано пятью купцами города Тулы. Баташев, Шорохов, Колчин, Мещеряков, Ситников. Все уважаемые люди, купцы первой гильдии.

Он поднял взгляд:

— В письме содержится запрос о содействии в организации насосного производства. Предлагается расширить казенную мастерскую, где вы работаете смотрителем. Вам вестимо по этому запросу?

— Да, Павел Захарович, — ответил я спокойно. — Вестимо. Господин Баташев обсуждал со мной возможность совместного предприятия.

— Совместного предприятия, — повторил Зубков с легкой иронией. — То есть вы лично заинтересованы в этом проекте?

— Заинтересован, — не стал отрицать я. — Считаю, что производство насосов выгодно и городу, и мне как инженеру. Возможность применить знания, создать полезную продукцию.

Зубков откинулся на спинку стула и сложил руки на груди:

— Понятно. Значит, запрос купцов не случаен. Это ваша идея, верно?

Я выдержал его пронзительный взгляд:

— Идея совместная. Я предложил господину Баташеву организовать производство. Он поддержал, привлек других купцов. Они подали официальный запрос.

— Хитро, — холодно улыбнулся Зубков. — Вместо того чтобы просить лично, вы организовали давление через купеческую гильдию. Рассчитывали, что я не смогу отказать?

Я молчал. Отрицать бессмысленно, он все понял.

Зубков наклонился вперед, положил руки на стол:

— Александр Дмитриевич, давайте говорить откровенно. Мы с вами не в лучших отношениях после истории с пожаром. Вы это знаете. Я это знаю. И вы прекрасно понимаете, что если бы вы пришли ко мне напрямую с такой просьбой, я бы отказал. Поэтому вы пошли обходным путем.

Он постучал пальцем по письму:

— Но даже обходной путь не гарантирует успеха. Я могу отказать и купцам. Найти формальные причины. Недостаток площади, несоответствие назначению помещения, требования казенной надобности. Причин много.

Я слушал молча. Знал, что он прав. Формальных причин для отказа множество. Чиновник может зарыть любой проект в бумагах.

Зубков продолжал:

— Однако письмо подписано пятью купцами. Уважаемыми в городе людьми. Городской голова Беляев передал мне это письмо как служебное поручение. Велел рассмотреть внимательно и дать обоснованный ответ. Не просто отказать, а объяснить почему.

Он помолчал, потом добавил:

— Более того, в письме упоминается, что производство создаст рабочие места, принесет налоги в казну, обеспечит город пожарным оборудованием. После истории со спасением резиденции губернатора тема пожарной безопасности очень актуальна. Беляев заинтересован как никто.

Я почувствовал, что напряжение в груди немного отпустило. Значит, план работает. Несмотря ни на что. Зубков не может просто отказать.

— Поэтому, — холодно продолжил Зубков, — я вынужден рассмотреть этот запрос по существу. Хотя лично мне это неприятно. Очень неприятно.

Он открыл папку, достал чистый лист, обмакнул перо в чернильницу:

— Итак, давайте обсудим детали. Что конкретно вы предлагаете? Какое расширение? Какое оборудование? Какие расходы?

Я открыл портфель, достал свои документы. Разложил на столе перед ним: чертеж мастерской с планом расширения, смету на оборудование, расчеты прибыльности.

— Предлагается расширить казенную мастерскую на двадцать квадратных саженей, — начал я, показывая на чертеже. — Возможны два варианта. Первый — пристроить дополнительное помещение сбоку. Второй — поставить перегородку, отделив часть существующего помещения для частного производства.

Зубков молча изучил чертеж.

— Какой вариант предпочитаете?

— Второй, — ответил я. — Быстрее и дешевле. Не требует строительства. Просто деревянная перегородка с дверью. Сорок рублей самое большее расходов

— А оборудование?

Я показал смету:

— Сверлильный станок стоимостью триста рублей, винторезный на четыреста, точильный стоит сто пятьдесят, пресс — двести. Итого тысяча пятьдесят рублей на оборудование. Плюс материалы, инструменты, расходы еще семьсот. Итого на первый этап две тысячи рублей.

Зубков записал цифры и проверил расчеты.

— Кто финансирует?

— Купцы. Баташев выделяет первые две тысячи. В дальнейшем планируется докупать оборудование по мере роста производства.

— А город что получает?

Я достал еще один листок с расчетами:

— Город получает несколько выгод. Первое налоги. Производство будет платить гильдейский сбор, промысловый налог. По моим расчетам, около трехсот рублей в год. Второе рабочие места. Наймем пять-шесть человек дополнительно. Третье обеспечение города пожарным оборудованием. Сейчас насосы везут из Москвы, это дорого и долго. Мы будем делать здесь, дешевле и быстрее.

Зубков слушал молча. Лицо по-прежнему непроницаемое, но я видел, что он обдумывает и взвешивает сказанное мною.

— А казенная мастерская? — спросил он. — Вы останетесь смотрителем?

— Да. Буду совмещать. Казенная мастерская продолжит работать как обычно, обслуживать пожарную часть, ремонтировать оборудование. Частное производство будет в отдельной части, не помешает казенному

— Совмещение двух должностей, — протянул Зубков. — Не слишком ли большая нагрузка?

— Справлюсь, — твердо ответил я. — У меня есть помощники. Они возьмут на себя часть работы. Собственно, они уже научились, выполняют заказы, их просто надо контролировать.

Зубков откинулся на спинку стула и сложил руки:

— Хорошо. Допустим, я соглашусь. Но у меня есть условия. Жесткие условия. Если не согласитесь, разрешения не будет.

Я напрягся. Вот оно. Зубков не может отказать, но попытается выставить такие условия, чтобы я сам отказался.

— Слушаю вас, Павел Захарович.

Зубков наклонился вперед и начал загибать пальцы:

— Условие первое. Расширение только на двадцать квадратных саженей, не больше. Перегородка должна быть капитальной, не временной. С отдельным входом для частного производства, чтобы потоки казенных и частных работников не пересекались.

— Согласен.

— Условие второе. Строгая отчетность. Каждый месяц вы будете предоставлять в управу отчет о деятельности частного производства. Сколько насосов изготовлено, сколько продано, какой доход. Все с подтверждающими документами.

Я внутренне поморщился. Бюрократическая волокита, но отказать нельзя.

— Согласен.

— Условие третье. Запрет на определенные виды работ. Никаких громких и опасных производств. Никакой работы с порохом, взрывчатыми веществами, едкими химикатами. Только механическая обработка металла.

— Согласен. Мы и не планировали ничего опасного.

— Условие четвертое, — Зубков помолчал, потом добавил жестко: — Город получает долю. Пять процентов от чистой прибыли частного производства ежегодно. В виде отчислений в городскую казну.

Я замер. Пять процентов от прибыли. Это много. Очень много. Баташев не обрадуется.

Но отказать значит сорвать весь проект.

— Полпроцента, — предложил я осторожно. — Пять слишком много.

Зубков холодно улыбнулся:

— Пять. Это не обсуждается. Город предоставляет вам помещение. За это справедливо получать долю.

Мы долго смотрели друг на друга. Он знал, что я не могу отказаться. Я знал, что он выжимает максимум.

Наконец я осторожно сказал:

— Мне надо обсудить это с купцами.

— Отлично, — кивнул Зубков. — Только не затягивайте, жду ответа быстрее. Условие пятое и последнее. Вы остаетесь смотрителем казенной мастерской. Это ваша основная обязанность. Частное производство второстепенно. Если казенная мастерская начнет работать хуже, разрешение на частное производство будет аннулировано немедленно.

— Понятно. Казенная мастерская будет работать как прежде. Обещаю.

Зубков записал последнее условие, отложил перо. Посмотрел на меня:

— Вот такие условия. Согласны?

Я быстро прикинул в уме. Пять процентов от прибыли в целом больно, но терпимо. Остальные условия тоже выполнимы. Главное получить разрешение.

— Согласен на все условия, Павел Захарович. Только насчет отчислений надобно решить с Баташевым.

— Хорошо, — кивнул Зубков. — Тогда решайте быстрее и я составлю официальное разрешение. Подготовлю документы, вы подпишете. Приходите как только все решите, тогда оформим.

Он встал, давая понять, что разговор окончен. Я тоже поднялся, собрал бумаги в портфель.

Зубков обошел стол и подошел ближе. Посмотрел мне в глаза:

— Александр Дмитриевич, надеюсь, вы оправдаете доверие города. Хотя лично я сомневаюсь. Думаю, через полгода ваше производство провалится, и вы сбежите, оставив долги.

Я выдержал его взгляд:

— Ошибаетесь, Павел Захарович. Производство будет успешным. Обещаю.

— Посмотрим, — холодно улыбнулся Зубков. — Время покажет. А пока до свидания.

Он протянул руку. Я пожали его ладонь. Вышел вышел из кабинета, постоял в коридоре.

Теперь нужно решить с Баташевым по процентам.

Я быстро зашагал по коридору к выходу. В груди бурлила смесь облегчения, радости и тревоги.

Вышел из управы, постоял на крыльце, глубоко вздохнул. Разговор с Зубковым вымотал, напряжение все еще не отпускало. Но медлить нельзя. Нужно немедленно ехать к Баташеву и обсудить условия.

Пять процентов от прибыли. Грабительское условие.

Я быстро зашагал по площади к извозчичьему ряду. Нанял первого попавшегося возницу, велел везти на Кузнечную улицу, к фабрике Баташева.

Дорога заняла минут пятнадцать. Телега тряслась на булыжной мостовой, я держался за край скамьи, обдумывая предстоящий разговор. Нужно сразу объяснить всю ситуацию, не скрывать жесткости условий. Иначе потом будет хуже.

Фабрика Баташева встретила привычным шумом и грохотом. Во дворе сновали рабочие, везли тележки с медными листами. Из открытых дверей цехов валил жар от печей, слышались удары молотов.

Караульный у ворот узнал меня и пропустил без расспросов. Я прошел через двор к конторскому корпусу, поднялся по лестнице на второй этаж.

У двери кабинета Баташева стоял приказчик Степан Кузьмич, разговаривал с каким-то купцом. Увидел меня, кивнул:

— Александр Дмитриевич! Хозяин на месте. Заходите, он велел пропускать вас без доклада.

— Спасибо.

Я постучал в дверь, вошел не дожидаясь ответа.

Баташев сидел за массивным дубовым столом, изучал какие-то бумаги. Увидел меня, отложил документы и поднялся навстречу:

— Александр Дмитриевич! А я вас как раз ждал! Ну что, были у Зубкова? Как разговор?

Лицо у него радостное, он ожидал хороших новостей. Я прикрыл дверь за собой и подошел к столу.

— Разговор состоялся, Степан Федорович. Но получился сложный.

Баташев нахмурился, услышав мои слова:

— Все-таки отказал?

— Не отказал. Но условия выставил жесткие. Очень жесткие.

— Садитесь и рассказывайте по порядку

Я сел в кресло напротив, положил портфель на колени. Баташев уселся за стол и внимательно посмотрел на меня.

Я начал коротко, по существу:

— Зубков не мог отказать напрямую. Ваше письмо сработало, он получил поручение от Беляева. Вынужден был рассматривать запрос. Хотя напрямую сказал что это против воли. И выставил условия.

— Какие условия?

— Первое. Расширение только на двадцать квадратных саженей, установка капитальной перегородки и отдельного входа. Это выполнимо.

— Разумно, — кивнул Баташев. — Даже наоборот, я поддерживаю. Что там дальше?

— Ежемесячная отчетность в управу. Сколько насосов изготовлено, продано и какой доход. Все с подтверждающими документами.

Баташев поморщился:

— Бюрократия. Но терпимо, ладно. Что еще?

— Третье. Запрет на опасные работы. Никакого пороха, взрывчатки и едких химикатов. Только механическая обработка металла.

— Нам и не надо ничего опасного, — пожал плечами Баташев. — Это не условие, а формальность. Тоже пойдет, я согласен. Дальше?

Я помолчал, потом сказал:

— Я обязательно остаюсь смотрителем казенной мастерской. Это моя основная обязанность. Если казенная мастерская начнет работать хуже, разрешение на купеческое производство аннулируют.

— Ну это понятно, — кивнул Баташев. — С совмещением всегда так. Справитесь?

— Справлюсь. И пятое условие…

Я замолчал. Баташев наклонился вперед:

— Ну? Что там? Говорите уже!

Я выдохнул:

— Он потребовал, чтобы город получал долю от прибыли. Пять процентов от чистой прибыли ежегодно.

Повисла тишина. Баташев застыл, глядя на меня. Лицо его медленно краснело.

— Сколько? — переспросил он глухо.

— Пять процентов.

— Пять процентов⁈ — он недобро усмехнулся. — Да это грабеж средь бела дня. Пять процентов от прибыли. Да он с ума сошел. Ничего себе аппетиты.

Он встал и прошелся по кабинету, сложив руки за спиной:

— Мы вкладываем деньги, покупаем оборудование, платим рабочим и рискуем капиталом. А город что делает? Предоставляет помещение, которое и так до вас было заброшенным! Мы сами сделаем перегородку, город предоставит нам только клочок земли. И за это он требует пять процентов прибыли?

— Степан Федорович…

— Да уж, вам не кажется, что он совсем спятил? — Баташев остановился, ткнул пальцем в мою сторону. — Хотя это понятно, он не хочет уступать, вот и выставил такое условие. Мы и так будем платить сбор гильдии и промысловый налог! Это еще процентов семь-восемь от оборота! Итого он хочет, чтобы город получил больше десяти процентов! А мы что? Крохи! Хотя тут понятно, что он мзды просит.

Он плюхнулся обратно в кресло. Борода встопорщилась, глаза засверкали.

Я подождал, что он скажет дальше. Помолчав, Баташев выдохнул и вытер лицо руками:

— Ладно. Это все обычные вопросы. Чиновники всегда так, Александр Дмитриевич. Так и норовят палки в колеса сунуть. Вы-то тут ни при чем. Это их натура такая.

— Вы верно заметили, он намеренно выставил такие условия, — сказал я. — Рассчитывал, что мы откажемся. Тогда он формально не виноват: «Я им разрешил, но купцы сами отказались».

— Понимаю, — снова усмехнувшись, кивнул Баташев. — Хитрая гадина. А вы что ему ответили? Согласились?

— Нет, — покачал головой я. — Сказал, что нужно обсудить с купцами. Он велел прийти через два дня за документами и подписать обращение.

— Два дня, — повторил Баташев задумчиво. — Значит, есть время. Нужно что-то придумать. Снизить этот процент. А лучше и вовсе его убрать.

Он наклонился вперед и положил руки на стол:

— Александр Дмитриевич, у вас есть идеи?