Инженер 3

Глава 10 Сваи

Утром следующего дня я приехал к имению затемно, еще до рассвета. Хотел начать пораньше, пока не началась жара.

Рабочие уже собрались у барака. Степан выстроил их, проверял, все ли на месте. Увидел меня и подошел ближе:

— Александр Дмитриевич. Готовы. Когда начинать?

— Сейчас. Пока солнце не поднялось.

Мы пошли к месту стройки. Копер высился над площадкой, темный силуэт на фоне светлеющего неба. Бабка лежала на земле, березовая колода с железными обручами. Рядом штабель свай.

— Петр, Иван, Федор, Тимофей! — скомандовал Степан. — Берите первую сваю, волоките под копер!

Четверо мужиков подошли к штабелю, выбрали ближайшую сваю. Взялись за концы, подняли. Тяжеленная, три сажени длиной, но вчетвером быстро справились. Понесли к копру.

Я достал из кармана чертеж, открыл на странице с разметкой. Первая свая должна стоять в углу, на пересечении линий фундамента. Колышек с натянутой веревкой обозначал место.

— Сюда! — указал я. — Точно по колышку!

Рабочие поставили сваю вертикально, заостренным концом вниз. Придерживали руками, свая качалась, норовила упасть.

— Держите крепче! Степан, давай жерди, подпорки!

Степан с Василием принесли три длинные жерди. Приставили к свае с трех сторон, образуя треножник. Связали веревками наверху. Свая встала устойчиво, теперь уже не падала.

Я обошел вокруг, проверил как стоит. Достал примитивный отвес, груз на веревке. Приложил к свае, отпустил. Груз повис, веревка натянулась строго вертикально. Совпала со сваей. Хорошо.

— Ровно стоит, — подтвердил я. — Можно начинать.

Семен с Трофимом принесли толстую пеньковую веревку. Вчера вечером я купил ее в городе, три пуда весом, стоила двадцать рублей. Но качество отменное, прочная, выдержит любую нагрузку.

Семен ловко забрался на копер, по наклонной стойке, как матрос по мачте. Перекинул веревку через блок наверху и также быстро спустился. Один конец веревки привязал к бабке, другой оставил свободным.

— Готово, Александр Дмитриевич!

Я посмотрел на рабочих. Все стояли и ждали. Лица напряженные, настороженные. Никто из них раньше таким способом не работал. Интересно, получится или нет.

— Восемь человек на веревку! — скомандовал я. — Петр, Иван, Федор, Тимофей, Василий, Андрей, Кузьма, Яков! Становитесь в ряд, берите веревку!

Мужики выстроились цепочкой, взялись за веревку обеими руками. Веревка натянулась, но тяжелая бабка еще лежала на земле.

— По команде тянем вверх! Дружно, разом! Готовы?

— Готовы! — отозвались хором.

— Раз! Два! Три! Тяни!

Мужики напряглись, налегли всем весом. Жилы на шеях вздулись, лица покраснели. Веревка туго натянулась и заскрипела. Бабка дрогнула, оторвалась от земли.

— Тяни! Не бросай! — кричал Степан, стоя рядом.

Бабка медленно поползла вверх. Сажень за саженью. Блок вверху вращался со скрипом. Веревка со скрежетом проходила через желоб.

Мужики пятились назад, перебирая руками по веревке. Тяжело, видно по лицам. Веревка норовила выскользнуть из рук, пот лил ручьями. Но они не бросали, а продолжали упрямо тянуть к себе.

Три сажени. Бабка поднялась высоко, почти до вершины копра. Висела, мерно покачиваясь.

— Так держать! — скомандовал я. — Не отпускать!

Мужики замерли на месте, намертво держа веревку. Дышали тяжело, грудь у Федьки и Кузьмы вздымалась и опускалась.

Я подошел к свае, проверил, стоит ли ровно. Заостренный конец точно над колышком. Хорошо.

— Семен, убирай подпорки!

Семен быстро развязал веревки, убрал жерди в сторону. Свая осталась стоять вертикально без опоры, чуть покачиваясь на весу.

Я отступил в сторону, посмотрел на мужиков, держащих веревку. Они напряглись до предела, лица покраснели, а руки заметно дрожали.

— Слушайте мою команду! — крикнул я громко. — На счет три отпускаете веревку разом! Понятно?

— Понятно! — отозвались они.

— Раз! Два! Три! Отпускай!

Мужики разжали руки одновременно. Веревка свистнула, проскользнув через ладони. Бабка рухнула вниз.

Время словно замедлилось. Березовая колода со свистом рассекла воздух, железные обручи блеснули на мгновение. В ту же секунду раздался удар.

Грохот получился оглушительный. Бабка обрушилась на верхушку сваи. Земля вздрогнула под ногами. Свая дернулась, погрузилась в землю. Степан отскочил в сторону, чуть не упал.

Пыль поднялась облаком. Копер качнулся, застонал, но устоял.

Я быстро подошел к свае и осмотрел ее. Верхушка расплющилась от удара, но не раскололась. Свая вошла в землю на четверть аршина. Хорошо, работает.

Рабочие стояли, ошеломленные. Федор опомнился первым, присвистнул:

— Матушки мои! Силища какая!

Василий покачал головой:

— И правда, бьет как молот божий!

Степан подошел, пощупал сваю рукой, покачал головой:

— Вошла крепко. Сидит. А сколько еще надо?

— Еще раз двадцать, не меньше, — ответил я. — Пока не войдет на глубину двух аршин.

Степан вытер пот рукавом:

— Работы много выходит.

— Много. Но другого способа нет. Давайте, братцы, снова поднимаем бабку!

Мужики взялись за веревку. Потянули. Бабка лежала на земле. Степан оттолкнул ее в воздухе, чтобы не задела сваю, а мужики подняли выше.

Снова на три сажени вверх. Снова команда отпускать. Падение, мощный грохот, сильный удар.

Свая вошла еще на четверть аршина.

Третий раз. Четвертый. Пятый.

К десятому удару свая погрузилась на аршин. Мужики выбились из сил, руки стерли в кровь от веревки. Пот лил ручьями, одежда вся промокла.

— Отдохните! — скомандовал я. — Полчаса на перерыв!

Рабочие повалились на траву, тяжело дыша. Слуга принес ведро воды из колодца и ковш. Мужики жадно выпили, проливая воду и громко фыркая, как лошади.

Я сел рядом с Семеном, вытер пот.

— Тяжелая работа, барин, — сказал Семен, искоса глянув на меня.

— Тяжелая. Но нужная. Без прочного фундамента мельница долго не простоит.

— Сколько еще ударов надо?

Я посмотрел на сваю. Торчит из земли на две сажени. Надо загнать еще на аршин.

— Еще десять. Может, двенадцать.

Семен покачал головой:

— Значит, на одну сваю уходит часа два. А свай сто. Это же двести часов работы!

Я подсчитал в уме. Рабочий день десять часов. В день забьем пять свай. Сто свай за двадцать дней.

— Двадцать дней, — сказал я вслух. — Три недели.

— Слишком долго.

— Ничего не поделаешь. По-другому никак.

Отдохнули полчаса. Снова взялись за веревку. Поднимали колоду, опускали на сваю, забивали в землю. Удар за ударом.

К обеду первая свая вошла на нужную глубину. Два аршина в земле, один торчит снаружи.

Я проверил отвесом, стоит строго вертикально. Потряс ее, сидит крепко, не шелохнется.

— Готово! — объявил я. — Первая свая забита!

Рабочие зашумели и заулыбались. Степан подошел, почтительно наклонился:

— Получилось, Александр Дмитриевич! Способ ваш работает!

Я улыбнулся:

— Говорил же. Теперь остальные давайте забивать. За работу, братцы!

Самое трудное это начать. Первая свая забита. Остальные пойдут быстрее.

Вернее, я думал, что они пойдут быстрее. Но я не учел человеческий фактор.

К вечеру третьего дня мы забили двенадцать свай. Работа шла медленно и мучительно. Мужики выбивались из сил, руки стерли в кровь, надорвали поясницы. Даже Степан, крепкий и выносливый мужик, к концу дня еле держался на ногах.

Я сидел у костра, смотрел на копер, на штабель оставшихся свай. Восемьдесят восемь штук. Думал, как быть дальше.

Еще почти три недели такой каторжной работы. Люди не выдержат.

Нужно что-то менять.

Семен подсел рядом, вытер руки тряпкой. Ладони ободраны, пузырятся кровавыми мозолями.

— Александр Дмитриевич, так долго не протянем. Мужики ропщут. Говорят, за такую работу и жалованья мало.

Я кивнул:

— Знаю. Нужно облегчить труд. Думаю, как это сделать.

— А что тут можно сделать? Бабка тяжелая, поднимать ее можно только вручную.

Ну нет, почему же. Я смотрел на огонь и думал. Вспоминал технологии из двадцать первого века. Паровые копры, дизельные молоты. Но здесь, в середине девятнадцатого, таких механизмов нет. Нужно что-то простое, доступное.

Лошадь. Конная тяга. Вместо восьми мужиков лучше просто одна лошадь.

Я вскочил на ноги:

— Семен! У тебя есть бумага и уголек?

— Есть, в мастерской оставил. Сейчас принесу.

Он побежал к сараю, где мы хранили инструменты. Вернулся через минуту с листом бумаги и угольком.

Я расстелил бумагу на колене, начал чертить при свете костра.

Схема простая. Веревка от бабки идет через блок наверху копра, спускается вниз. Но не к людям, а к воротку, горизонтальному валу с рукоятью. Ворот установлен на двух столбах рядом с копром. К рукояти ворота привязана длинная жердь то бишь дышло. Лошадь впрягается в дышло, ходит по кругу, крутит ворот. Ворот наматывает веревку, поднимает бабку.

— Смотри, — показал я Семену чертеж. — Вот копер, вот бабка. Веревка идет через блок, спускается к воротку. Ворот установлен здесь, рядом. Лошадь ходит по кругу, крутит ворот, поднимает бабку. Один человек управляет лошадью, один стоит у копра, следит за бабкой. Остальные отдыхают.

Семен прищурившись разглядывал чертеж:

— Хитро придумано барин. А ворот где возьмем?

— Сделаем. Нужно только толстое бревно, два столба и железная ось. У меня есть кузнец на все руки мастер, выкует. За день управимся.

— А лошадь?

— У Баранова попросим. Или сами наймем, если надо.

Семен кивнул медленно:

— Может получиться. Давайте попробуем.

Я встал и подошел к костру. Рабочие сидели вокруг огня, грелись и тихо разговаривали. Устали как собаки.

— Братцы! — окликнул я. — Слушайте сюда!

Все замолчали и повернулись ко мне.

— Завтра сваи забивать не будем. Будем делать один хитроумный механизм. Чтобы бабку поднимала лошадь, а не мы. Работа у вас легче пойдет и соответственно быстрее.

Рабочие переглянулись. Федор спросил:

— А как это, Александр Дмитриевич? Лошадь что, за веревку тянуть будет?

— Не за веревку. За ворот. Я вам завтра покажу. А сейчас отдыхайте. С утра начнем строить.

На следующее утро я привез с собой Трофима-кузнеца из города. Мы притащили с собой на телеге кузнечный инструмент, наковальню и переносные мехи.

— Трофим, — сказал я, показывая чертеж. — Нам нужна железная ось. Длиной в аршин, диаметром в два вершка. И четыре скобы для крепления столбов. И еще рукоять для ворота, вот такую изогнутую.

Трофим изучил чертеж и почесал бороду:

— Сделаю, Александр Дмитриевич. К вечеру будет готово.

Он принялся за работу. Разложил угли, раздул огонь мехами. Горн запылал. Трофим начал ковать.

Я собрал рабочих:

— Петр, Иван, Василий! Ищите два толстых бревна, по полторы сажени длиной. Это будут столбы для ворота. Федор, Тимофей, Андрей! Вы ищите бревно потолще, диаметром в четверть аршина, длиной в аршин. Это будет вал ворота. Степан, ты со мной. Будем готовить площадку.

Рабочие разошлись. Работа закипела.

Я со Степаном разметил место для ворота. В трех саженях от копра, чтобы лошадь ходила по кругу, не мешая свае.

Вырыли две ямы, глубиной в аршин. Установили столбы вертикально, засыпали землей, утрамбовали. Столбы стояли крепко, на расстоянии аршина друг от друга.

Принесли толстое бревно для вала. Трофим к тому времени выковал железную ось, вставил ее насквозь в середину бревна. Концы оси выступали с обеих сторон на четверть аршина.

Мы подняли бревно, уложили концами оси на столбы. Трофим прибил скобами, чтобы не соскакивал. Получился ворот, горизонтальный вал, вращающийся на оси между двумя столбами.

Трофим приварил к валу железную рукоять. За эту рукоять можно крутить ворот вручную или привязать дышло для лошади.

К полудню ворот был готов. Я проверил его, покрутил рукоять. Вращается легко, ось скрипит, но это терпимо. Можно будет потом смазать дегтем, будет лучше.

Семен принес пеньковую веревку, ту самую, что мы использовали для подъема бабки. Я привязал один конец к валу ворота, намотал несколько витков. Второй конец перекинул через блок наверху копра, спустил вниз, привязал к бабке.

— Готово, — сказал я. — Теперь пробуем.

Ноздрев привел лошадь из конюшни. Гнедую, спокойную и работящую. Мы приладили дышло к рукояти ворота и впрягли лошадь.

— Федор! — скомандовал я. — Веди лошадь по кругу, только медленно!

Федор взялся за уздечку и повел лошадь. Лошадь спокойно пошла по кругу. Дышло толкало рукоять ворота. Ворот начал вращаться. Веревка наматывалась на вал. Бабка медленно поползла вверх.

Рабочие столпились и смотрели с открытыми ртами.

— Работает! — воскликнул Степан. — Матушки мои, работает!

Бабка поднялась на сажень, на две, на три. Лошадь шла неспешно, равномерно. Никакого напряжения, никаких воплей, никакого надрыва. Просто шла по кругу.

Василий присвистнул:

— Вот это дело! Легко идет!

— Стоп! — крикнул я. — Федор, останови лошадь!

Лошадь остановилась. Бабка повисла высоко, на трех саженях. Я подошел к воротку, проверил. Веревка натянута туго, держит. Ворот не проворачивается назад, бабка не падает. Храповик бы сюда, чтобы зафиксировать, но пока и так сойдет.

— Хорошо! — сказал я. — Теперь нужен механизм для быстрого сброса. Чтобы бабку разом отпустить.

Я подошел к воротку и осмотрел его. Нужен рычаг, который мгновенно освобождает веревку. Или просто крюк, который можно выдернуть.

Трофим предложил:

— Давайте я сделаю откидную скобу. Держит веревку, но дернешь, он откидывается, а веревка соскальзывает.

— Отлично. Давай, сделай.

Трофим взялся за работу. Через час он сделал скобу. Железную, с пружиной, она откидывалась при натяжении веревки.

Установили на ворот. Проверили. Действительно, работает, притом очень даже неплохо.

Теперь система полностью готова. Лошадь поднимает бабку, работяга рядом дергает за веревочку, скоба откидывается, бабка падает.

— Ставим сваю! — скомандовал я.

Рабочие быстро установили очередную сваю под копром, закрепили подпорками. Я проверил вертикаль, чтобы стояла ровно.

— Федор, веди лошадь!

Лошадь пошла. Бабка поползла вверх. Поднялась на три сажени.

— Стоп! Убрать подпорки!

Семен убрал подпорки.

— Приготовиться! На счет три дергаю! Раз! Два! Три!

Я дернул за веревочку. Скоба откинулась. Веревка соскользнула с вала. Бабка рухнула вниз.

Снова раздался ужасный грохот! Свая дрогнула, погрузилась на добрую четверть аршина.

— Получилось! — радостно закричал Федор. — Работает как по маслу!

Рабочие загалдели и заулыбались. Степан подошел и низко поклонился:

— Вы, Александр Дмитриевич, настоящий мастер! Облегчили нам работу вдесятеро!

Я улыбнулся. Теперь работа пойдет быстрее. Может, успеем не за двадцать дней, а десять. Было бы неплохо забить сваи за полторы недели.

— За работу, братцы! Пока светло, еще пять свай забьем!

Вот теперь работа пошла. Легко и споро. Лошадь ходила по кругу, поднимая бабку. По команде колода падала на сваю. Они одна за другой входили в землю.

К вечеру мы забили еще семь свай. За один день больше, чем за три предыдущих.

Рабочие под конец дня выглядели довольными и не такими уставшими, как раньше. Руки у них теперь не вылезали из туловища, спины не ломило.

К концу недели мы вошли в ритм. Лошадь исправно ходила по кругу, поднимая бабку и забивая сваи в землю одну за другой. За день мы забивали по восемь-десять свай. Работа шла споро.

Мне теперь уже не было необходимости присутствовать на стройке постоянно, я приезжал только каждое утро, проверял ход работ, следил, чтобы сваи стояли строго вертикально, чтобы глубина везде была одинаковая. Степан руководил рабочими, Семен иногда помогал с измерениями. Все шло по плану.

В субботу, на восьмой день работы, мы забили пятьдесят третью сваю. Уже сделали больше половины. Еще неделя и фундамент будет готов.

Я стоял у копра, проверял отвесом последнюю сваю. Стоит ровно вертикально, а это очень хорошо. Рабочие отдыхали в тени, пили воду и курили трубки. Жара стояла невыносимая, солнце палило нещадно.

Семен подошел, вытирая пот:

— Александр Дмитриевич, как думаете, успеем до вечера забить еще две сваи?

— Конечно, забьем. Пока светло, надо работать.

Вдруг послышался стук копыт, скрип колес. Я обернулся. По дороге от барского дома ехала коляска. Легкая, дорожная, запряженная парой лошадей. Крытый верх, окна с занавесками. Коляска явно не местная, столичная и дорогая.

Степан тоже обернулся, прищурился:

— Кто бы это? Гости к Ивану Петровичу?

Коляска подъехала ближе, остановилась неподалеку от места стройки. Кучер спрыгнул с козел, открыл дверцу.

Из коляски вышел мужчина средних лет, одетый в дорожный сюртук и высокие сапоги. Лицо усталое, обветренное. Он огляделся, увидел нас, направился в нашу сторону.

— Господа, здравствуйте! — окликнул он. — Скажите, это имение господина Баранова?

— Здравствуйте, — ответил я. — Да, имение Баранова. Вы к нему?

— Нет, мы проездом. Хотели бы остановиться, лошадей напоить, передохнуть с дороги. Далеко ли до усадьбы?

— Вон там, — я указал на белый дом в полуверсте. — Управляющий примет.

Мужчина кивнул, собрался идти обратно к коляске, но вдруг дверца коляски открылась снова.

Время словно остановилось.

Из кареты выпорхнула высокая, стройная фигура в дорожном платье темно-синего цвета. Легкая накидка на плечах. На голове дорожный чепец, но из-под него выбились светлые локоны, обрамляя лицо.

Лицо…

Я узнал бы его из тысячи. Правильные черты, серо-голубые глаза, та самая грация движений.

Елизавета Петровна Долгорукова.

Сердце ухнуло вниз, потом забилось часто и гулко.

Она стояла у коляски, оглядывалась. Поправила локон, выбившийся из-под чепца. Повернула голову в нашу сторону.

Наши взгляды встретились.