Имперский колонист. Том 4

Глава 7

Прежде чем устраивать свою карательную акцию, я решил разобраться с наложенной на лагерь защитой. Кое-что в магии я понимаю, так что несколько часов пришлось потратить, чтобы восстановить рисунок чар, а уже потом проанализировать результат.

И нужно признать, эльфам удалось меня серьёзно удивить.

Обычно ушастые использовали достаточно утилитарные чары. Придумав их сотни лет назад, они то ли не видели необходимости в модернизации заклинаний, то ли не обладали достаточными знаниями для этого. В любом случае изначальное преимущество человечества обеспечивалось в том числе и за счёт стагнации магического искусства эльфов.

Однако то, что навешали на свой лагерь бойцы армии Элендора, уже не было древними наработками.

Во-первых, появились нити, которые отвечали за перехват радиосигналов — то есть, вздумай я передать сообщение великому князю, находящийся в башне артефакт его заметит, и если в него встроен переводчик, содержание тоже не окажется для ушастых тайной.

Во-вторых, купол над лагерем предназначался для перехвата артиллерийских снарядов. Не всех, разумеется, а только моделей прошлого поколения. Видимо, параметры Элендор получил от немецких помощников. Современные системы ещё ни разу не были применены в бою, а потому германцы лишь знали, что они существуют, но конкретикой не владели.

В-третьих, отдельная часть охранных чар сверяла наличие на разумных, находящихся внутри периметра, специальной метки. В случае её отсутствия срабатывала не только сирена, но и охранные боевые конструкты — големы.

Невооружённым глазом я присутствие этих магических танков не наблюдал, но это и понятно — они собираются только по приказу чародея, в остальное время перемещаются разобранными. Слишком много магической силы требуется, чтобы поддерживать их в рабочем режиме.

На этом «приятные» сюрпризы не заканчивались. Где-то в башне имелся крайне мощный источник магической силы, который и подпитывал всю эту систему. И при необходимости чародей, сидящий в башне, сможет черпать напрямую из источника. Учитывая, что среди солдат, блуждающих по лагерю, есть и другие маги, пусть и не особо сильные, они смогут доставить проблем одним количеством.

Благодаря работе с энделионом, я прекрасно представляю, какое количество магических камней требуется для того, чтобы просто запитать настолько мощную конструкцию. И что-то мне слабо верится, что для обустройства временного лагеря эльфы привезли пару грузовиков энделиона. Скорее, обзавелись новым источником магии.

Подозреваю, Германия раскопала что-то в мире демонов и теперь передала ушастым в Аэлендор. Среди эльфов, несмотря на мою к ним нелюбовь, хватает умных чародеев, которые смогли бы адаптировать чужую систему под свои нужды. Так что не удивлюсь, если в башне сидит в клетке какая-то мощная тварь, из которой откачивают силу, чтобы поддерживать защиту над лагерем.

Ну или ещё что-то подобное. Всё-таки живой демон — крайне опасная дрянь, связываться с которой неоправданный риск.

А ведь помимо непосредственно системы защиты и находящихся внутри лагеря, в округе довольно военных подразделений Элендора, чтобы достаточно быстро прийти на помощь. Так что если я провожусь с атакой или хоть где-то завязну, придётся бороться с целой армией.

А теперь представим, что каждый лагерь имеет настолько сложную магическую систему защиты, к которой прилагается мощный источник питания. И получаем проблему, с которой в одиночку никак не справиться.

Даже с силой Жнеца я просто не смогу всех уничтожить — у меня человеческое тело, и оно не выдержит мощи сущности, которую придётся через себя пропустить, чтобы убить весь лагерь.

— Что ж, ушастые, вызов принят, — усмехнувшись, я вернулся в машину и устроился за рулём.

Задача получилась крайне интересной в первую очередь для меня самого. Будем честны — ни один правитель не будет защищать собственную армию лучше, чем самого себя. Так что следует ожидать, что помимо обычных гвардейцев вроде арканорских, божественной поддержки через аватаров, у его величества Талии наверняка найдётся такая защита, по сравнению с которой этот лагерь будет выглядеть не прочнее яичной скорлупы.

А значит, я обязан разобрать местное подразделение на кирпичики, чтобы подготовиться к столкновению со столицей Элендора.

Развернув виртуальную среду, я приступил к работе.

Земля, Российская Империя, Москва, особняк княжеской семьи Князевых.

Дарья Владиславовна хотела бы сказать, что произошедшее нападение не оставило на ней никаких следов. И она изо всех сил старалась показать, что так и есть. Братья окружали младшую сестру заботой, отец постоянно пытался хоть как-то поддержать, и матушка, пусть и беременная, но старалась проводить больше времени с дочерью.

Но хорошо себя чувствовать младшая Князева стала лишь тогда, когда вокруг нет других людей. И не потому, что она боялась, а просто… Они не могли понять того, что она почувствовала, когда в её руках оказалась сила самой Смерти. На несколько коротких минут Дарья Владиславовна Князева из обычной дворянской девицы превратилась в богиню, способную по щелчку пальцев отправлять души всех, кого пожелает, в Ничто.

Как можно после такого вообще вернуться к обычной жизни? Как с этим справляется Ярослав? Он ведь уже давно носит в себе силу Смерти и при этом умудряется жить так, будто это само собой разумеющийся факт. Как будто он родился Жнецом и иного бытия себе просто не представляет, а потому на него не давит осознание, насколько человек — мелкая песчинка перед божественной силой.

Нет, Дарья Владиславовна не опьянела от снизошедшего на неё благословения. Она была благодарна Маре за то, что та вмешалась и помогла отбиться от нападающих. Но эта пропасть между смертным и сущностью… Она не могла напугать, как неспособен напугать факт, что звёзды на небе — это уже отжившие своё светила, чей прощальный свет долетает до Земли.

Но осознание бездны, которую невозможно перешагнуть, чтобы сравняться с угрозой такого уровня, давило. Никогда не считавшая себя тонкой натурой девушка с того момента, как её по-настоящему коснулась богиня Смерти, стала ощущать окружающий мир и населяющих его людей слишком остро.

Будто смотрела на стеклянные фигурки, которые скоро рассыплются на осколки от приближающегося и неизбежного удара. И ничто не в силах спасти людей, которые даже не подозревают о том, что рука уже занесена и гибель неизбежна.

— Даша, я сегодня еду в церковь, — сообщила Елизавета Ростиславовна, и дочь встрепенулась, возвращаясь из собственных мыслей на грешную землю. — Съездишь со мной?

За обеденным столом, кроме них двоих, не было никого. Такое случалось достаточно часто, хотя семья и старалась собираться для совместного приёма пищи. А уж когда его императорское величество подарил отцу княжеский титул вместе с громадным куском земли, всё чаще на обед и ужин приходили лишь дочь и мать семейства.

— Да, — кивнула Дарья Владиславовна. — Разумеется, я с тобой съезжу. Ты скоро родишь, и у нас совсем не останется времени друг для друга.

Княгиня чуть нахмурилась. Она проводила подобный разговор не в первый раз. Перед появлением каждого следующего ребёнка было необходимо убедиться, что старший понимает — на свет скоро появится не конкурент за родительское внимание, а член семьи, о котором нужно заботиться и любить. Вот и сейчас она решила повторить то, о чём уже не думала разговаривать.

— Ты же понимаешь, что ещё один ребёнок никак не отразится на наших отношениях? — уточнила матушка, чуть нервно разламывая кусок хлеба. — Что мы по-прежнему будем тебя любить.

Поняв, о чём подумала мать, Дарья засмеялась.

— Конечно, — чуть успокоившись, кивнула она. — Но ты будешь погружена в пелёнки, кормления, воспитание… А я уже достаточно взрослая, чтобы со мной не требовалось находиться постоянно. И недостаточно взрослая, чтобы восхищаться младенцами, так что помощница из меня будет исключительно ситуативная.

Елизавета Ростиславовна закивала в ответ на слова дочери. Ничего такого сказано не было. Несмотря на то, что многие благородные до сих пор доверяли своих детей нянькам, а сами занимались своими делами, княгиня всегда старалась уделять максимум своего внимания детям. Потому что ничего на свете не может быть важнее семьи.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — с облегчением выдохнула она. — Тогда через час будь готова, договорились?

Дарья кивнула и тут же вернулась к еде.

Удивительно, но этот маленький разговор словно заставил её вновь ощутить вкус пищи, которого она уже долго не замечала. Появились запахи слабого чая, который пьёт матушка, и сливочного масла, густо намазанного на кусок белого хлеба. Словно кто-то сдёрнул пыльную штору с сознания девушки, и она вновь вернулась к жизни.

— Спасибо за обед, матушка. Я буду готова, — поднимаясь со своего места, пообещала младшая Князева.

Когда пришло время, она действительно была готова. Ехать предстояло недалеко, матушка всегда посещала одну и ту же церквушку — как крестили в младенчестве, так она и ходила туда. В остальное время на службу семейство Князевых являлось в ближайшую, но если у Елизаветы Ростиславовны был выбор, она возвращалась к своему духовнику.

Вот и теперь, стоя в церкви и разглядывая знакомые узоры с позолотой, Дарья Владиславовна ждала матушку, которая отошла переговорить со своим священником, который ещё на руках окунал её в купель при крещении.

Радость жизни, которая посетила за обеденным столом, вновь отступила, возвращая серую вуаль, сквозь которую смотреть на мир вокруг было тяжело и тошно. Так что княжна ходила вдоль иконостаса, пытаясь отвлечься.

Движение она заметила сама и повернулась, рассчитывая, что княгиня закончила, однако это оказался высокий и широкоплечий священник. Он явно куда-то спешил, но заметил девушку и, мгновенно оценив её состояние, подошёл.

— Нужна ли тебе помощь, дитя моё? — спросил приятным голосом он.

Наверное, в любое другое время она бы гордо отказалась, возможно, даже не прибегая к словам, просто покачав головой. А сейчас этот незнакомый священник стал ниточкой, что приоткрыла вуаль.

— Да, батюшка, — ответила Дарья Владиславовна, разглядывая собеседника.

Его лицо выглядело бы молодо, если бы не морщины, избороздившие его. Однако голубые глаза смотрели так, будто всё ещё полны сил. Но больше подкупало то, что от его взгляда казалось, будто священник знает нечто, выделяющее его из окружающих людей.

— Расскажи, что тебя гнетёт, — предложил он.

Больше никого в церкви не было — охрана позаботилась, оцепив строение. Но церквушка в это время всегда пустовала, и раньше Дарья Владиславовна никогда не задумывалась, почему так. А теперь это и вовсе было ей на руку.

В том, что священник её не узнал, княжна не видела ничего удивительного — он явно не местный, да и мало ли молодых девиц благородных ходит? Всех запоминать не станет никто.

Так что, не стесняясь того, что их могут подслушать посторонние, Дарья Владиславовна вывалила на собеседника всё, что чувствовала. Не утаила ничего из своей истории, каким-то шестым чувством уловив, что батюшка сможет почувствовать ложь. Да и хотелось выговориться, не сдерживаясь.

Наконец, она замолчала. Представившийся отцом Фёдором батюшка несколько секунд помолчал, то ли обдумывая её слова, то ли подбирая свои. В любом случае рассказ княжны не вызвал у него никаких эмоций, словно они не эльфийских богов обсуждали, а цену на хлеб в столовой гимназии.

— Знаешь ли ты, в чём заключается главная добродетель христианства, княжна? — с отеческой улыбкой спросил священник.

— В милосердии? — немного сбитая с толку началом его речи, предположила Дарья Владиславовна.

— В смирении, дитя, — поправил её тот. — Смирение перед Господом Богом. Перед тем, с чем ты не в силах, как и любой другой человек, справиться. Что не можешь изменить. Ты прикоснулась к этой сущности, которую считаешь воплощением языческой богини Мары. Но ты ведь не открыла для себя что-то новое, верно? Ведь ты и до этого знала, что все, кто однажды пришёл на эту землю, рано или поздно в неё вернутся. Так что изменилось для тебя?

Княжна закусила губы, пытаясь подобрать ответ. Ей не хотелось убеждать священника, Дарья Владиславовна поняла, что не может разобраться в собственных чувствах и потому метается, как птица в клетке.

В том, что всё, так или иначе, однажды закончится, она не сомневалась, как и любой разумный человек. Образование у младшей Князевой было хорошим, а потому она знала и про тепловую смерть вселенной, и про срок жизни Солнца, которое неминуемо погаснет. Ничто не вечно, и появление сущности в жизни Дарьи Владиславовны этого не изменило.

— Мы в церкви прекрасно понимаем, — продолжил меж тем отец Фёдор, — что происходящие события способны заставить человека усомниться в вере. Все эти сущности, которых эльфы считают богами, это настоящий вызов для всех земных религий, не только для христианства или одного только православия. Но именно в этот момент важно помнить, дитя: самое тёмное время перед рассветом. Там, где ступает святой, всегда кишат черти. Они крутятся вокруг твоей души, питаются твоими сомнениями и заставляют сомневаться ещё больше. Но только по той причине, что им прекрасно известно — тебя защищает твоя вера, её никто не в силах отобрать у тебя. Ведь пока ты веришь, в тебе живёт Бог, а против Его воли все эти сущности и бесы — всего лишь ничто. Да, они могут покалечить тебя, ранить твоих близких, даже убивать. Но чего они не смогут отнять никогда — это твоей веры и той частички Бога, что живёт в тебе. И именно она защитит тебя и всех, кого ты любишь, даже после того, как тебя не станет и память людская о тебе сотрётся. И никакая сущность, хоть Смерть, хоть покровительница кишечных бактерий, не смогут этого изменить. Потому что Бог не в церкви, не в иконах, и не в молитвах. Он живёт в тебе.

Княжна выслушала его с удивлением. Никогда прежде с ней не говорили в церкви вот так, да и мало соотносилась вера с реальной жизнью. И лишь прикоснувшись к той, кто уводит живых на тот свет, осознала, что за пустыми словами священников, оказывается, скрывается глубокий смысл.

— Выходит, я зря боялась? — спросила она больше саму себя, чем собеседника.

Отец Фёдор мягко улыбнулся и вздохнул, огладив бороду.

— Не зря, дитя моё, — ответил он и, заметив, как взметнулись её брови, тут же пояснил: — Ведь именно этот страх привёл тебя сегодня в эту церковь, где мы с тобой встретились и смогли всё обсудить. Пути Господни неисповедимы, дитя моё, но мы точно знаем — он не даёт таких испытаний, которые ты не способна преодолеть. И если для тебя было необходимо пережить то, что ты пережила, прикоснувшись к частичке сущности, чтобы укрепиться в вере, значит, ты уже не зря через это прошла. Остаётся лишь смиренно принять пережитое и жить дальше, зная о том, что, когда придёт твой час, Он встретит тебя и распахнёт свои объятия для любимой дочери, как отец встречает своё дитя, которое давно ждал.

Дарья Владиславовна искренне улыбнулась. Впервые с момента, как на неё напали по дороге в тот злосчастный аэропорт, она действительно ощутила себя лучше.

— Спасибо, отец, — поблагодарила княжна. — Вы мне очень помогли.

Священник вновь улыбнулся.

— Это мой долг, — ответил он. — Направлять на путь истинный тех, кто оказался во тьме, выводить их к свету. Я вижу, что тебе стало легче, а значит, и я не зря задержался.

— Я вас от чего-то отвлекла? — встрепенулась Дарья Владиславовна и тут же почувствовала себя крайне неловко из-за этого.

— Не стоит волноваться, дитя, — заметив, как она переживает, приподнял ладонь отец Фёдор. — Я давно уже на этой службе и умею со смирением принимать всё, что Господь посылает на моём пути.

Он улыбнулся на прощание, осенил девушку крестом и вышел из церкви. Княжна же ещё некоторое время оставалась, рассматривая внутреннее убранство. Если при входе она ощущала здесь себя совершенно чуждой, то теперь ей стало уютно и тепло.

Обняв себя за плечи, она двинулась на выход.

На въезде стоял военный грузовик, в который, с помощью сидящих внутри солдат, забирался отец Фёдор.

— Погодите, отец! — окликнула его княжна, и, подобрав юбку, устремилась к машине.

Священник высунулся из-за борта и улыбнулся всё так же, но теперь на солнечном свете было заметно, что-то, что Дарья Владиславовна приняла за морщины, на самом деле — шрамы от мелких осколков, когда-то посёкших лицо совсем ещё не старого мужчины.

— Да, дитя моё?

— Я забыла сказать вам спасибо, — ответила Князева и быстро окинула взглядом сидящих внутри бойцов. — Куда вы, отец?

Тот не стал отказываться от объяснений, хотя было видно, что он уже чрезвычайно задержался.

— В Аэлендор, дитя моё, — спокойно сообщил отец Фёдор, как будто не во враждебный чужой мир отправляется, а в соседнюю деревню едет. — Буду просвещать эльфов об истинной вере.

Ей вдруг показалось, как за спиной священника промелькнула фигура с косой в руках. На мгновение почудилось, младшая Князева даже ощущает вес этого инструмента в собственной ладони.

— Но это же опасно! — воскликнула она. — Вас там убьют!

Он посмотрел на неё всё с теми же смешинками в глазах.

— Смирение, дитя моё, — повторил он сказанное ранее в церкви. — Смирение — высшая добродетель. Я давно смирился с тем, что однажды умру. И если даже один эльф задумается благодаря моим словам, значит, я должен их произнести. Помни, дитя, Бог всегда есть в тебе. Просто учись его слушать.

И больше не говоря ни слова, он похлопал по борту машины. Водитель тут же тронулся с места. Отец Фёдор не сводил взгляда с фигуры княжны, пока грузовик не скрылся за поворотом.

Всё это время Дарья Владиславовна смотрела ему вслед, не в силах отвести взгляда. Она была точно уверена — отец Фёдор погибнет в Аэлендоре, и с каждой секундой, проведённой на тротуаре, это ощущение крепло.

— Ну, нет, — выдохнула княжна. — Я так не могу.

И древко косы легло в её руку.