Имперский колонист. Том 4

Глава 2

Земля, Российская Империя, Подмосковье, «Объект-6».

Осеннее утро ворвалось в окна оружейной лаборатории холодным, но ясным светом. За столом, заваленным чертежами и кристаллами энделиона, стояла Екатерина Фёдоровна Князева. Она с лёгким, почти девичьим азартом в глазах собирала свою новинку — магическую винтовку «Валькирия-7».

Движения графини были точны и выверены. Вместо привычного металлического стука слышалось лишь мягкое шипение входящих в пазы заклинательных контуров и тихий гул накапливаемой оружием энергии.

Отходить от привычного внешнего вида винтовки Екатерина Фёдоровна не стала, сохранив максимум деталей от стоящих на вооружении. Если понадобится — большую часть можно будет заменить, разобрав обычное оружие. Но в черновиках графини уже лежали версии, совсем не похожие на текущие винтовки. Иной принцип работы позволял избавиться от лишних деталей и, соответственно, веса.

Теория о тёмной материи, которую однажды высказал Ярослав Владиславович Князев, общаясь с тогда ещё Булатовой, засела в голове Екатерины Фёдоровны и вот теперь превратилась в настоящее оружие.

— Готовы? — обычно мягкий, сейчас голос графини звенел сталью.

Сотрудники у дальнего конца полигона, оборудованного в бывшем фабричном цехе, выставили мишени из зачарованного дуба и стали. Каждая мишень представляла собой бойца в доспехе. Чтобы проверить эффективность, лаборатория закупила армейские комплекты, а затем усилила их по примеру дружины Князевых. Так что, если «Валькирия-7» сейчас покажет результат, можно будет считать, что винтовка получилась.

— Полигон готов, ваше сиятельство! — отчитался помощник, отходя в сторону от мишеней.

Екатерина Фёдоровна приложила приклад к плечу. Винтовка была лёгкой, почти невесомой. Она уже совсем не нуждалась в отдельных снарядах. В её сердцевине был встроен фокусирующий кристалл, который по нажатию спускового крючка выплёскивал сгусток чистой энергии. Несколько регулировочных переключателей на корпусе — под пальцем, могли сменить чистый выстрел на несколько стихий.

Раздался негромкий хлопок, похожий на звук лопающегося мыльного пузыря, и на стальной мишени в пятидесяти метрах расплылось раскалённое докрасна пятно.

Выстрел. Ещё один. Десятый. Пятнадцатый.

Екатерина Фёдоровна проверяла выносливость, скорость перезарядки, стабильность луча. Отдача была почти нулевой, лишь лёгкая вибрация, приятно отдававшаяся в ладони. На её губах играла счастливая, торжествующая улыбка.

Продолжая расходовать заряд в кристалле энделиона, графиня Князева вспоминала своего супруга. Мысли о Ярославе на мгновение остудили её радость, добавив в неё остроты тревоги.

Они не так уж и много времени провели вместе, однако она успела всерьёз привыкнуть к его присутствию. Да, он мог закопаться в своих разработках, мог часами ковыряться в алхимических приборах, пропускать обеды и ужины, но при этом он всегда был рядом.

Новость о том, что Ярослав стал Жнецом богини Смерти, нисколько не пугала Екатерину Фёдоровну. Князева чувствовала себя только уверенней, осознавая, какую силу держит в руках её супруг.

Однако сейчас их разделяло слишком большое расстояние, и графиня никому бы не призналась, что в работу бросилась с головой, чтобы избавиться от тревог о любимом супруге. Получалось не до конца, но так она хотя бы добивалась результатов, о которых не стыдно рассказать.

К ней подошёл старший лаборант с измерительным прибором в руках. Аппарат исправно фиксировал все параметры. На лице подчинённого блуждала не менее радостная улыбка, чем у самой графини.

— Екатерина Фёдоровна, — произнёс он, сверяясь с данными, — показатели улучшились на пятнадцать процентов по сравнению с шестой моделью. Стабильность на высоких частотах практически идеальная.

— Отлично, — кивнула она. — Составьте подробный отчёт и передайте копию в военное ведомство. Думаю, генерал Серебряков будет рад провести полевые испытания лично. Он ценит такое оружие.

— Будет сделано, ваше сиятельство.

Подчинённый почтительно склонил голову и удалился, оставив её одну на полигоне в запахе озона и раскалённого металла.

Екатерина Фёдоровна медленно провела рукой по ещё тёплому прикладу «Валькирии-7». Винтовка нагрелась от её прикосновений, а не от работы. Смешно сейчас об этом подумать, но первая версия и вовсе плавилась от собственных выстрелов.

Графиня со вздохом поставила винтовку на предохранитель и аккуратно положила оружие в футляр. Эта часть работы была закончена. Ожидание результатов — только начиналось.

Аэлендор, оккупированная Элендором территория Вольных Баронств. Ярослав Владиславович Князев.

Ликсис Талия в окружении спасённых беженцев провозилась до самого вечера. Я не торопил жрицу для разговора, мне самому нашлось чем заняться.

— Ваше сиятельство, вас просят подойти к учёным, — обратился ко мне Валерий, — нашли ящик какой-то.

Кивнув, я направился в сторону временного лагеря научных работников. Присутствие учёных в свите великого князя совершенно не удивляло — в конце концов, мы имели дело с божественным проклятием, которое нужно было изучить. Ведь если такое можно провернуть в Аэлендоре, то и на Земле можно устроить.

«Серебряный рассвет», достаточно отмороженные ублюдки, чтобы проводить эксперименты на собственных соотечественниках, осквернять алтари натуральных богов, запросто провезут заражённую дрянь на Землю, чтобы устроить локальный апокалипсис.

— Ярослав Владиславович, добро пожаловать, — кивнул мне начальник подразделения. — Горохов Степан Викторович, научный руководитель этой экспедиции. Спасибо, что смогли выделить для нас время.

Было ему уже за пятьдесят, но в своём белом халате он смотрелся настоящим профессионалом. Да и на типичного представителя учёного мира тянул слабо — слишком крупным оказался мужчиной. Если бы не круглые очки на носу, его можно было бы легко представить на боксёрском ринге в тяжёлом весе.

— Не стоит, Степан Викторович, одно дело делаем, — отозвался я и протянул ладонь.

Глава учёных пожал мне руку и жестом пригласил проследовать в одно из модульных строений. На ходу он сунул руки в карманы и приступил к пояснениям:

— За время в Аэлендоре и конкретно в Вольных Баронствах, — издалека начал он, — мы собрали уже целую коллекцию образцов и артефактов божественного проклятия, Ярослав Владиславович. Кое-что нам даётся легко, с чем-то приходится повозиться. К счастью, оборудование мы сумели настроить ещё при работе с вашей сестрой над порталом. Но кое-какие находки вызывают у нас, скажем так, опасения.

— И правильно, большую часть того, что вы можете здесь найти, лучше вовсе не трогать, — прокомментировал я. — Не всё, что полезно или используется сущностями, должно оказываться в руках смертных. Не зря говорят, что техника безопасности написана кровью. В нашем же случае это и вовсе вопрос выживания.

Степан Викторович кивнул, открывая передо мной дверь в модуль.

— Мы так же рассуждаем, ваше сиятельство, — поддержал меня руководитель экспедиции. — Но кое-что у нас уже получилось. Если хотите, потом я вам продемонстрирую, до чего мы дошли за время в Аэлендоре.

— С радостью посмотрю, Степан Викторович, — отозвался я.

Внутри модуля было чисто, хотя работа кипела. Небольшое пространство поделили на секции, где каждый занимался своим делом. А в дальнем от входа отсеке, отделённом прозрачной пластиковой дверью, стояла небольшая каменная статуэтка высотой в полметра.

Изваяние представляло собой сцену танца двух эльфов. Мужчина поддерживал партнёршу за талию, приподнимая над постаментом. А та со счастливой улыбкой опиралась на плечи эльфа. Волосы женщины разлетались, будто живые, да и сама работа была выполнена так, словно пара была живой. Казалось, вот сейчас они придут в движение, наполнятся красками.

— Собственно, вот, ваше сиятельство, — указал мне рукой Горохов. — Образец явно не принадлежал раньше никакому божеству. Перед вами, по сути, всего лишь статуэтка, несущая исключительно культурный подтекст. Однако взгляните на показатели.

Он протянул мне аппарат, замеряющий божественный фон. Мельком я подумал о том, что наши учёные, получив толчок в деле открытия портала, умудрились уже оборудование наладить и теперь пользуются им, прекрасно разбираясь, что и как делать, какие показатели за что отвечают.

— Так, Степан Викторович, — взяв в руки прибор, напоминающий осциллограф, заговорил я, — скажите, где вы нашли эту статуэтку?

Изваяние волнами выдавало возмущение, которое я чувствовал всё сильнее с каждым шагом. Это не было присутствием самого божества, уж те я ощущал и мог определить прекрасно. Что неудивительно для Жнеца с моим-то опытом. Но то, что излучала статуэтка, не вписывалось в эффект сущности.

— Она украшала собой сад одного из деревенских глав в Астарте, — ответил Горохов. — К сожалению, выживших в том поселении не было, так что опросить очевидцев невозможно. Но мы заметили эффект, экранировали объект и теперь стараемся разобраться, что же это такое. Никакого вреда излучение не приносит, неодарённые его даже не ощущают. Но, сами понимаете, всё непонятное должно разобрать на составляющее и превратить в ясное и изученное.

Я кивнул, продолжая наблюдать за работой прибора. Показатели дёргались в определённом ритме, действительно напоминающем сердцебиение. Словно фигуры всё ещё оставались живы, даже обратившись в камень.

— Это не проявление божественности, Степан Викторович, — сказал я. — Во всяком случае, я до сих пор не сталкивался ни с чем подобным. Родственное — да, потому и ловится вашей техникой, однако это не часть культа. Хотя есть у меня идея…

Нажав кнопку, чтобы створка распахнулась, я вернул аппарат Горохову и вошёл внутрь секции. Очередная волна прошлась по коже, и я уловил на грани слышимости призрак музыки. Словно где-то играют возвышенную мелодию, но я слишком далеко, чтобы её разобрать.

На второй волне я ощутил присутствие сущности. Холодные пальцы легли мне на плечо.

— Прекрасный эгрегор, — произнесла Смерть. — Ты такого не видел, Жнец. Восхищение искусной работой превратило эту статуэтку в предмет, наделённый возможностями менять реальность. Конечно, многого от него не добьёшься, но конкретно этот способен вдохновлять. Если простоишь здесь достаточно долго, сможешь написать стихи или картину. Ну или песню сочинить.

— Эгрегор? — переспросил я.

— Вера, Ярослав, — показалось, будто сущность смеётся. — Именно она позволяет вашим священникам снимать проклятие Аэлендорских богов. Ваши священники искренне верят, и потому их молитвы работают. Здесь — то же самое. Эльфы вкладывали своё восхищение в эту статую, и она стала тем, что в неё вкладывали. Эгрегором.

— Но и на Земле наши священники верят, — возразил я. — И верующих истинно там намного больше.

— Зато там нет такого количества магии, чтобы действительно заставить её работать так, как её заставляет ваша вера, — ответила Смерть. — На Земле нет того насыщенного магического фона, который присутствует в Аэлендоре. Потому здесь можно найти энделион, а на Земле его нет.

— Но если наши миры будут достаточно долго соединены, то всё изменится.

— И оживут как ваши страхи, так и надежды.

Присутствие сущности исчезло, и я обратил внимание на глядящих на меня во все глаза учёных. Улыбнувшись, я кивнул Горохову.

— Полагаю, вы только что заметили, что в модуле появилась сущность, Степан Викторович?

Учёный, не сводя с меня взгляда, часто закивал. Его подчинённые уже возились с оборудованием, собирая данные. А я улыбнулся начальнику экспедиции и предложил ему выйти со мной на воздух.

— Это была… — стараясь подобрать слова, начал он.

— Смерть, Степан Викторович? — уточнил я. — Да, она самая. И кое-что она мне рассказала. Полагаю, вам будет крайне интересно, так что доставайте диктофон, я не думаю, что у меня появится возможность провести эту лекцию повторно.

Земля, Москва, дворянский особняк рода Голубевых.

Напольные часы на первом этаже отбили полночь.

Эта осень в Москве была влажной и ветреной, но в кабинете его благородия Арсения Павловича Голубева в старинном особняке на Пречистенке царила невозмутимая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Воздух полнился запахами старой кожи, дорогого коньяка и чего-то ещё — острой, едва уловимой магии.

Напротив хозяина особняка, в кресле с грифонами на подлокотниках, восседал эльф. Его безупречный классический костюм-тройка из тёмно-зелёного сукна выглядел более чуждым в этой обстановке, чем традиционные эльфийские одеяния.

На столе между мужчинами лежал небольшой бархатный мешочек. Эльф развязал шнурок, и внутрь комнаты хлынуло холодное, фантомное сияние. Камни аннорила, уже не прикрытые зачарованной тканью, тут же стали переливаться, словно жидкий свет, заключённый в твёрдую оболочку.

— Как бы ни сложился наш разговор, этот мешочек — ваш, ваше благородие, — мягким голосом начал эльф. — Взамен я прошу всего лишь выслушать меня.

Арсений Павлович не сводил внимательного взгляда с камней.

Он был магом старой закалки, и его пальцы сами собой сжались, ощущая исходящую от аннорила мощь. Это был не просто источник силы, это был самый настоящий ключ. С таким ресурсом можно было забыть о многовековых ограничениях, наплевать на ограниченность энделиона на свободном рынке. Один такой кристалл мог питать заклинание, неподъёмное для десятка сильных магов. В голове Голубева пронеслись картины: щиты, способные укрыть целый город, исследования, о которых Арсений Павлович лишь мечтал. Мешочка хватило бы, чтобы заткнуть за пояс годовую выработку целой атомной станции.

— Я слушаю вас… — голос Голубева прозвучал чуть хрипло.

Он заставил себя оторвать взгляд от камней и посмотреть на гостя.

— Эннар Фрадрин, ваше сиятельство, — чуть наклонив голову, с вежливой улыбкой представился эльф.

— Рад нашей встрече, эннар Фрадрин.

Эльф перестал улыбаться и приступил к сути. Его рассказ был чёток и лишён эмоций, как дипломатическая нота.

— Русский император, под предлогом поддержки одной из эльфийских фракций, начал вооружённую экспансию в Аэлендоре. А чтобы сохранить лицо в глазах дворов, всю грязную работу вёл великий князь Дмитрий Петрович, и всё выглядит так, будто это не Российская Империя ведёт наступление, а личная инициатива великого князя, который в своём праве распоряжаться имеющейся у него армией. Среди сведущих людей бродят свидетельства о подписании договора с Вольным Баронством, которое якобы попросило помощи у великого князя лично. Подобный документ ничтожен сам по себе, а особенно — учитывая реальную ситуацию с Вольными Баронствами, которые перестали существовать за несколько недель до подписания договора. Таким образом, получается, что сегодня его императорское величество попирает наши многовековые договоры и правила, — продолжил Фрадрин, — а завтра это приведёт к войне, которую никто не желает. У Аэлендора своя сложившаяся политическая карта. Вмешательство чужаков в дела внутренней политики эльфов не только оскорбительно, но и губительно для хрупкого равновесия.

Обо всём этом его благородие прекрасно знал. Да никто и не делал из операции великого князя Дмитрия Петровича тайны. Активизировавшиеся военные, поспешные выгребание людских ресурсов, чтобы заселить новые земли Российской Империи в Аэлендоре — такое не скроешь, как ни пытайся.

— Чего же вы хотите от меня? — делая глоток из бокала, спросил Голубев. — Я, знаете ли, давно отошёл от двора. Мои интересы… несколько иные.

Эльф улыбнулся, и в его глазах вспыхнул холодный огонёк.

— Ничего сверхъестественного. Краеугольный камень этой авантюры — граф Ярослав Владиславович Князев. Его фигура превратилась в символ вмешательства русских войск в дела Аэлендора. Ещё приняв участие в спасении принцессы Кайлин, он вбил клин между нашими разумными видами и теперь представляет собой человека, который наделён слишком большой властью. Именно он добился монополии рода Князевых на поставки энделиона в Российскую Империю, именно он стал графом в Аэлендоре, своей волей и оружием подчинив других баронов. И Ярослав Владиславович — тот человек, который не просто поддерживает экспансию великого князя Дмитрия Петровича, но и обеспечивает войска всем необходимым.

Гость улыбнулся, прежде чем взять второй бокал и сделать маленький глоток. Арсений Павлович не торопил его, прекрасно понимая, что раз эльфы добрались до аудиенции с ним, то и к кому-то другому для них зайти не проблема.

А камни на столе манили сильнее, чем любое земное богатство. Потому что они обещали самое главное, что только есть в этом мире. Безграничную силу, с которой никто не сможет спорить.

— Воевать с русским экспедиционным корпусом мы можем, — облизнув губы, продолжил эннар Фрадрин. — Но это приведёт к ненужным жертвам с обеих сторон и полномасштабной войне. Также мы понимаем прекрасно, что трогать члена правящего рода Российской Империи — это чрезмерно и пагубно для обоих миров. А мы всё же предпочитаем торговать, а не воевать.

Голубев мрачно хмыкнул. Тронуть Князева? Это значило ввязаться в смертельную игру с одной из самых могущественных фигур империи. С другой стороны, Ярослав Владиславович хоть и приобрёл определённую славу и влияние в дворянской среде, да и к высшим аристократам вхож, но… Он всего лишь человек.

— И всё же я не совсем понимаю, чего именно вы хотите от меня, эннар Фрадрин, — проговорил Арсений Павлович.

— Всё просто, ваше благородие, у графа Князева есть семья. Здесь, в Москве, — с едва уловимой улыбкой произнёс эльф. — Будет достаточно, если они послужат… примером. Любой член семьи на ваш выбор, ваше благородие. Взамен мы обеспечим вас аннорилом.

Эннар Фрадрин кивнул на мерцающий мешочек.

— Скажем, две тонны за одного члена семьи, — озвучил цену он. — А кроме того, мой клан готов заключить с вашим родом эксклюзивное соглашение на поставки. Этого будет достаточно, чтобы даже государь скрепя сердце закрыл глаза на утрату Князевых. А вы займёте куда более выгодную позицию, ведь вместо мусорного энделиона Князевых вы станете поставлять Российской Империи аннорил. Что скажете?

Арсений Павлович несколько секунд молча смотрел на камни. Затем медленно, почти с нежностью, взял один кристалл в ладонь. Волна чистой, необузданной силы прошла по его жилам, затопив разум и заставив сердце биться чаще. Он почувствовал себя молодым, всемогущим. Казалось, одним усилием воли он мог бы сравнять с землёй всю столицу, наплевав на все возможные защиты.

Он поднял взгляд на эльфа. В его глазах уже не было сомнений, лишь холодный, выверенный расчёт.

— Любой член семьи, значит? — переспросил Голубев, и его губы тронула тонкая, хищная улыбка.