Имперский колонист. Том 4

Глава 20

Номер в отеле мне организовали быстро и достаточно неплохой. Остановиться в таком было незазорно для графа. Так что пока министр иностранных дел принимал отчёты своих подчинённых, я отмокал в бронзовой ванне и наслаждался прекрасным ужином.

Татьяна Васильевна, приставленная ко мне, сперва пыталась скрыться в комнатке для слуг, но я почти силком заставил женщину остаться и разделить со мной трапезу. Страха у неё не было, но она, похоже, до последнего подозревала, что я потребую греть постель.

— Татьяна Васильевна, — обратился к ней я, отставляя тарелку с приборами, — я в настроении сходить на какой-нибудь приём. Вы получили приглашения, как я просил?

Взяв бокал с виноградным соком, я сделал глоток и, вернув фужер на место, вытер губы салфеткой. Секретарь министра иностранных дел улыбнулась мне в ответ.

— К сожалению, Ярослав Владиславович, прежде чем совершать визиты к местным аристократам, вы должны присутствовать на официальной встрече кайзера и Дмитрия Ивановича, — сообщила она. — Но сразу после этого можно наведаться на три приёма — приглашения у меня есть, их выделяют для нашего посольства.

— Очень хорошо, — кивнул я. — Какие у нас планы?

Татьяна Васильевна бросила взгляд на свой планшет, и я жестом предложил ей пользоваться устройством. Держать руку на пульсе следовало, разумеется, не по телефону, так что инструкции и планы приставленная ко мне женщина получала по общему посольскому каналу.

— Сегодня в восемь вечера состоится встреча с кайзером, — прочитав текст, сообщил Татьяна Васильевна. — Когда все официальные мероприятия закончатся, его высочество Фридрих Леопольд организует бал в честь нашего посольства. Вот на нём, ваше сиятельство, вы можете блистать с полной отдачей — со стороны Германии бал принца посетят в обязательном порядке высшие аристократы и придворные. Сами понимаете, пропустить такое событие — смертельно опасно для карьеры, вдруг его высочеству что-то потребуется, а тебя там нет?

Я улыбнулся и кивнул.

— Благодарю за пояснения, — сказал я и окинул её внимательным взглядом. — Вызовите-ка портного, хочу вас приодеть.

На её щеках появился румянец, а глаза растерянно заметались из угла в угол. Я видел, каким трудом ей удаётся держать себя в руках, а потому решил не издеваться над бедной женщиной.

— Татьяна Васильевна, — максимально располагающим тоном заговорил я. — Я не стану к вам приставать, как бы вы ни просили. Я женат и счастлив в браке.

— Простите, — чуть наклонив голову, произнесла она.

— Однако вы на время моего пребывания в Германии — мой секретарь. А потому этот официальный костюм, каким обеспечило вас Министерство иностранных дел, совершенно не годится. Посмотрите на мой мундир, пожалуйста.

Она выполнила просьбу, и несколько секунд разглядывала форму, висящую в раскрытом гардеробе. Мне она, честно признаться, очень даже шла, так что я сам себе в отражении нравился, но носить её в повседневной жизни, как делают многие благородные отставники, вряд ли стану. Разве что Котёнок попросит покрасоваться. Ну или поиграть в храброго офицера и пойманную шпионку, кхм.

Поняв, что мысли свернули куда-то не туда, я улыбнулся, вспоминая жену, и кашлянул, чтобы привлечь внимание своей временной спутницы.

— Так вот, Татьяна Васильевна, — продолжил я, когда она повернулась ко мне лицом, — я хочу, чтобы с первого взгляда на нас было ясно, что мы пришли вместе. Вам следует подобрать что-то женственное, но однозначно в том же стиле, что и мой мундир. Это обезопасит вас лично от поползновений местных самоубийц, которым я бы с удовольствием пожал шею до посинения, а заодно позволит провести время на балу с пользой. Вы ведь не будете отказываться от танцев?

От такого поворота разговора секретарь немного растерялась. Вряд ли ей часто приходилось сотрудничать с аристократами, которые предлагали именно отдохнуть и повеселиться на балу. Для её должности каждое подобное мероприятие — ещё один вид работы.

— Если вы настаиваете, Ярослав Владиславович, — чуть наклонив голову, ответила она. — Я сейчас же вызову портного.

Я кивнул и добавил:

— Естественно, все расходы я возьму на себя, — сказал я и тут же пояснил: — Об этом, разумеется, мгновенно доложат кайзеру, и для всех окружающих эта информация будет выглядеть так, будто вы моя любовница. Так что не скупитесь, Татьяна Васильевна, всё должно быть достоверно — женщина, с которой я делю постель, должна быть одета дорого, броско и показывать всем одним своим видом, что она — счастливейшая из всех женщин на свете. Потому что, как бы ни повернулся этот бал, за плечом такой красавицы, как вы, будет стоять тень такого чудовища, как я.

Она кивнула, показывая, что поняла мою задумку, и мы разошлись заниматься своими делами. Я развернул среду разработки и принялся воплощать новую идею.

Бодрящие зелья у меня есть, появились исцеляющее, самое время реализовать омолаживающее. Не то чтобы это было на самом деле очень эффективное заклинание — чары максимум снижали скорость старения процентов на десять.

Но рынок красоты — это огромная бездна, которую невозможно насытить. И как бы мне ни хотелось признавать — за такой бальзам, сохраняющий молодость, поколения моих потомков будут получать гораздо больше денег и влияния, чем за любой проданный государству «берсерк».

Действовало заклинание всего несколько дней, а в качестве зелья самый максимум — это неделя без процессов старения. Конечно, состояние здоровья будет влиять на результат, но если с организмом всё в порядке, то употребляя снадобье раз в неделю, можно довольно быстро оказаться самым молодым из ровесников. К тому же постоянное употребление зелья со временем даст накопительный эффект — небольшой, но приятный. Какая женщина откажется раз в год молодеть на месяц?

Эльфийки молодость сохраняют очень долго, и с ними человечеству не сравниться, какими зельями ни заливайся. Однако и то, что я предложу, будут отрывать с руками. Особенно когда появятся первые наглядные примеры. А это — мой ближний круг дам.

Начну с матушки и родственниц Котёнка, а там уже и императорской семье предложить можно будет. Уж кто-кто, а первые дамы Российской Империи с радостью согласятся сохранить облик. Им это политически необходимо.

Позднее можно будет какие-то эльфийские заклинания для ухода за собой организовать. Скажем, открыть небольшой концерн, занимающийся исключительно производством волшебной косметики. Экологически чистый продукт, рабочие места, уважение во всех слоях общества, развитие техномагии в родной стране — одни плюсы.

Опыт по преобразованию заклинаний в зелья у меня уже имелся, так что процесс шёл довольно бодро. Правда, производственную линию придётся возводить совершенно новую, так как изготовление отличалось слишком сильно от предыдущих зелий. Но в домашней лаборатории наладить тестовое производство получится без проблем. А там уже и масштабировать его можно будет, как продукт на руках окажется.

Но закончить расчёты мне было сегодня не суждено. В семь вечера Татьяна Васильевна постучалась ко мне в кабинет.

— Ваше сиятельство, — обратилась она, не заглядывая внутрь, — нам пора выходить. Машина уже ждёт.

Свернув виртуальные окна, я поднялся из-за стола и направился к выходу. Что ж, посмотрим, как пройдёт встреча с кайзером. А потом решим, кого из немецкого высшего общества придётся сажать на метафорический кол.

Новый готический дворец кайзера, построенный несколько лет назад специально для встреч с представителями других стран, не впечатлял. Всё выглядело достаточно добротно сделанным, но чувствовалось, что за нарочито старым стилем не было искры. Так могла бы выглядеть типовая застройка, если бы её оформляли в готике.

Возможно, такое ощущение появилось из-за слишком ярких придворных, которые наводняли дворец и казались аляповатыми пятнами цыганской юбки на фоне мрачных стен и элементов интерьера. На месте архитектора я бы в гробу вертелся, осознавая, что мой труд по возведению строгого и серьёзного дворца, который должен был олицетворять мощь и непоколебимость родной страны, превратили в это шапито.

Вырождение, утерянное наследие предков — вот что представлял собой этот приём. Гадкое, обволакивающее чувство отвращения образовалось у меня в груди и растекалось там, занимая собой всё пространство.

Я уже видел подобное, но тогда это были в основном миры, пережившие апокалипсис, когда потомки нисходили по спадающей спирали, постепенно превращаясь в варваров, не способных использовать доставшееся им наследство.

Идущая со мной под руку Татьяна Васильевна, наряженная в обтягивающее платье до колен с открытыми плечами и спиной, по сторонам не смотрела. Отведённая мной для неё роль женщину ничуть не тяготила, и я почти на физическом уровне чувствовал, как ей нравится происходящее. Как сотрудник Министерства иностранных дел она наверняка неоднократно была на подобных церемониях, но вряд ли ей доводилось на них блистать.

Теперь же рядом со мной шагала, постукивая каблуками, роковая красотка, способная по щелчку пальцев укладывать мужиков к своим стройным ногам штабелями. И образ этот ей не только шёл, но и доставлял удовольствие.

Я же сохранял равнодушное лицо, оценивая дворец краем глаза. Окружающие немецкие придворные смотрели на нашу пару с нескрываемым интересом, но пока что подходить никто не спешил — пока кайзер не переговорит с Дмитрием Ивановичем, это неуместно. Никакого волнения я не испытывал, и с каждым шагом всё яснее чувствовал растущее разочарование.

Не знаю, чего я ждал от официального приёма у кайзера, но пока всё выглядело предельно скучно и предсказуемо. Портал к демонам, непрекращающаяся война с потусторонними тварями — всё это должно было наложить соответствующий отпечаток на людей, приближённых к трону.

Однако вместо былых ветеранов, сохранивших выправку, я видел изнеженных мужчин и капризных женщин. Для них никакой проблемы с демонами не существовало вовсе. И лишь маленькая группа кадровых военных выделялась тем немецким духом, который так старательно экспортируется за границы Германии. Вот от них веяло спокойствием, строгостью. И готовностью сеять смерть вокруг себя, конечно же.

— Министр обороны, фельдмаршал Отто фон Грейфенберг, — чуть прислонившись ко мне плечом, шёпотом сообщила Татьяна Васильевна. — Рядом с ним его помощник, первый заместитель, барон Зигфрид фон Лёвенштайн.

Если министру давно перевалило за шестьдесят, то его помощник только-только переступил через сорокалетие. Оба мужчины, возглавляющие военную делегацию, смотрелись на фоне остальных благородных гостей весьма выигрышно.

Фон Грейфенберг отличился тем, что сперва сумел организовать оборону от вторжения демонов на своём участке, а в конце той короткой войны уже руководил всеми войсками Германии. Фон Лёвенштайн был его протеже, практически выпестованным фельдмаршалом с нуля. Действовали эти двое всегда в тандеме, и исходя из имеющихся у меня сведений, Отто был готов отдать бразды правления своему ученику, но пока что кайзер не позволял ему уйти на заслуженную пенсию.

Мы прошли чуть дальше, и я снова получил короткую справку от своей спутницы.

— Министр иностранных дел, — произнесла она, — граф Рупрехт фон Хагендорф. По правую руку от него Фрейхер Фридрих-Альбрехт фон Мельхерс, «железный миротворец».

О последнем я был наслышан. Один из главных идеологов современной Германии, по донесениям Бориса Емельяновича, Фридрих-Альбрехт выступал основным соавтором немецкого технического превосходства, которое усиленно насаждалось в Европе. Несмотря на должность третьего заместителя, фон Мельхерс был ответственен за большинство успехов своей страны на дипломатическом поприще.

Эта пара чиновников — наглядный пример того, как более родовитый торгует лицом, пока менее приметный человек за его спиной занимается делами. Фон Хагендорф славился своей любовью к женщинам, охоте и балам. И на них блистал, будучи завсегдатаем развлекательных мероприятий, которые ему устраивают страны, куда его ведёт служебный долг. А вот фон Мельхерс был полной его противоположностью.

Остальная толпа придворных меня совершенно не интересовала. С военными мне предстояло переговорить, рассказав о том, что мне стало известно о мирах демонов. Но, конечно, они никогда не согласятся закрыть вопрос окончательно. Если для фельдмаршала это стало бы превосходным прощальным аккордом, то у Лёвенштайна вся будущая карьера строится на противостоянии иномирным тварям.

Дипломаты Германии же меня вовсе не волновали. С ними будет общаться Дмитрий Иванович, а я так, максимум с ними за руку поздороваюсь — у меня и полномочий нет с ними вести переговоры. Да и интересов общих не найдётся.

К счастью, мы встали на отведённом для нашей делегации места, и ждать долго не пришлось. У боковых дверей тронного зала как из воздуха появился герольд, который ударил звякнувшим посохом об пол, прежде чем объявить полный титул кайзера:

— Его Императорское и Королевское Величество, Вильгельм IV, по милости Божией Германский Император и Король Прусский, Владыка Рейнских Земель, Герцог Баварский и Силезский, Протектор Священной Тевтонской Лиги, Защитник веры, хранитель мира на континенте и покровитель маготехнических наук!

Под чеканный шаг сопровождающих его величество гвардейцев и мрачный марш, выдуваемый трубами, монарх вошёл в зал и, не глядя ни на кого, прошёл к своему трону. Рядом с сидением для кайзера имелась уменьшенная копия — место наследника престола, который двигался в свите отца, изображая из себя тень государя.

Ожидание и в этот раз долго не затянулось. Свита заняла свои места, и кайзер заговорил:

— Господа, дамы, достопочтенные гости из Российской Империи, — он чуть наклонил голову в сторону Дмитрия Ивановича, обозначая приветствие. — Сегодня Берлин принимает друзей и партнёров, с которыми Германию связывает не только история, но и испытания нашего времени. На протяжении веков Европа стояла перед лицом многих бурь — политических, экономических, а ныне и тех, что разрывают само полотно мироздания.

Взяв короткую паузу, монарх оглядел собственных придворных, чтобы они услышали и правильно оценили его посыл — не враждовать. Не в интересах кайзера сейчас махать шашкой, тем более что у нас на руках имеются доказательства причастности немецких благородных родов к тому, что случилось в Москве. Пусть и косвенных, не связанных с вторжением демонов напрямую, однако достаточных, чтобы очень сильно усложнить жизнь Германии.

— Но и в те, и в эти времена наши государства стояли плечом к плечу, не позволяя хаосу поглотить континент, — продолжил кайзер. — Мы помним мужество русских солдат, сражавшихся против демонических орд, и высоко чтим решимость Империи, сумевшей защитить Москву от бедствия, угрожающего всему человечеству. Германия скорбит о тех, кто пал в этой битве, но верит: из страданий рождается сила — не для новых войн, а для нового порядка. Мы признаём, что наступила эпоха, в которой русские и немцы должны стоять плечом к плечу. Магия и наука, вера и воля, дипломатия и доблесть — всё это служит одной цели: сохранению мира и достоинства человечества. Пусть же сегодняшний день станет знаком взаимного уважения между нашими державами. Мы открыты к диалогу, как открыты к истине, и надеемся, что опыт Российской Империи, её отвага и духовная сила помогут всему миру обрести уверенность в завтрашнем дне. От имени Германской Короны и народа Империи я приветствую Вас, господин министр, и выражаю уверенность, что общая воля к миру сильнее любых страхов и сомнений. Да хранит Господь тех, кто служит порядку среди хаоса. Добро пожаловать в Германию.

Зал рукоплескал своему монарху. Хорошая вдохновляющая речь, между строк которой читалось, что кайзер не собирается прогибаться под наши условия, но открыт к диалогу. И у него для этого имеется козырь — связанных с аннорилом аристократов он уже собственноручно вырезал, так что нам даже головы виновных потребовать не получится.

Дмитрий Иванович шагнул вперёд, настала его очередь говорить, и министр не подвёл моих ожиданий.

— Ваше Императорское и Королевское Величество, достопочтенные господа, друзья Германии, — начал он, — Российская Империя благодарит вас за этот приём, исполненный истинного имперского достоинства. Вековые связи наших держав — это не просто страницы истории, но живые узы, проверенные не миром, а бедой, которая стала общей для всего человечества.

Окружающие молчали, и я обратил внимание, как хмурился фельдмаршал, слушая перевод, который ему нашёптывал фон Лёвенштайн. Понимание, к чему ведёт русский посол, отразилось на лице министра обороны, и ему это не нравилось. Скрывать своё отношение старик и не подумал.

Меж тем Дмитрий Иванович продолжил:

— Нам выпала судьба жить в эпоху, когда всё человечество столкнулось с тем, о чём прежде говорила лишь наша общая вера, — сказал он. — Тьма пришла на Землю, и этого уже не отменишь. Но когда тьма вышла на свет, выяснилось: есть народы, которые не склоняют головы. Российская Империя сражалась не ради славы и не ради мести — мы сражались, чтобы мир остался миром, чтобы человек не стал добычей захватчиков, пожирающих миры, как саранча. И мы рады видеть, что Германия разделяет это понимание. Мы не требуем благодарности за то, что уничтожили врага всего человечества. Мы требуем памяти. Потому что забытый урок всегда повторяется — только с большими жертвами. Величие державы измеряется не тем, сколько она имеет, а тем, что она способна защитить.

Тонкий намёк на эффективность наших действий и сравнение с тем, как проходило первое вторжение в Германии, уловили все. И эта шпилька никому из немцев не пришлась по душе.

— И если сегодня мы говорим о мире, то лишь потому, что за нашими словами стоит сила, умеющая удержать равновесие. Российская Империя пришла не поучать, а протянуть руку партнёрства — твёрдую руку, способную и поддержать, и удержать. Пусть этот визит станет началом новой главы — главы, где Европа не боится собственных теней. Да хранит Господь Империю Германскую и Империю Российскую, и да будут они не соперницами, а стражами порядка на континенте.

Я улыбнулся. Взгляды окружающих нас немцев скрестились на мне. И они были правы — я и есть та самая сила. И теперь человек, способный уничтожать целые миры, стоит в тронном зале посреди Берлина.

Как тут не соглашаться с доводами русской делегации, когда за плечом министра иностранных дел стоит Жнец?