Император Пограничья 8

Глава 22

Лорд Бездушных или Кощей, как называли его глупые крестьяне, наблюдал за началом штурма с холма в трёх километрах от Угрюма. Его форма едва напоминала то, чем он был когда-то. Воздух вокруг него становился тяжёлым, на траве появлялся иней, а редкие деревья поблизости покрывались чёрными прожилками увядания.

Через сознание подчинённых он видел, как его армия катится к стенам неудержимой волной. Тысячи глаз показывали одну и ту же картину — укрепления острога, защитники на стенах, вспышки выстрелов. И пустоту там, где должны были мерцать ауры магов.

Маги исчезли. Все разом, словно их никогда и не существовало. В прошлые разы это настораживало — слишком похоже на ловушку. Однако вчера он смог проникнуть в сознание одного из вражеских бойцов и уловил обрывки беседы. Воевода говорил с помощниками о шести часах беспомощности. О том, что патроны на исходе, а продовольствия хватит на неделю при урезанных пайках.

Подслушанные слова подтверждали то, что он начал подозревать после нескольких исчезновений вражеских магов — защитники нашли способ временно скрывать чародеев от его восприятия.

Обычно он чувствовал всех людей в обширном радиусе — даже простолюдины, лишённые полноценного дара, несли в себе искру жизненной силы, крохотное эхо магии, мерцающее в ментальной проекции мира. Маги же горели как факелы. Но когда применялось это средство, они исчезали полностью — не приглушались, не тускнели, а пропадали, словно умерли. Никакой искры, никакого следа. А через несколько часов возвращались в поле его восприятия, как ни в чём не бывало. Эффективно. Достойно уважения, но в конечном счёте бесполезно. И теперь, когда этот ресурс исчерпан, острог остался без своей главной силы.

Воевода Угрюма проявил себя как грамотный тактик. Использовал ограниченные ресурсы с максимальной эффективностью, выматывал противника, искал слабые места. Такое поведение было… знакомым. Словно эхо чего-то давнего, почти забытого.

Память пришла не из его собственного прошлого, а через роевую связь — последние мгновения одного из Жнецов, павшего при первом штурме. Золотисто-русый воин с холодными зелёными глазами, в руках массивный боевой молот, движения отточены сотнями сражений, но дело было не в мастерстве владения оружием. В этом человеке чувствовалось нечто большее — аура абсолютной власти, перед которой даже Древние испытывали… не страх, нет. Признание превосходства.

Коллективная память Бездушных хранила лишь обрывки — не место, не время, лишь ощущение. Это противостояние началось не здесь и не сейчас. Где-то в глубине веков, в местах, о которых даже Бездушные помнили смутно, этот воин уже стоял против них. Хродрик. Хродрик… И тогда, как и сейчас, он был препятствием на пути к окончательной победе.

Любопытно. Кощей не испытывал эмоций в человеческом понимании, но логика подсказывала — такие совпадения редки. Воитель из прошлого, способный противостоять их планам, и воевода Угрюма, демонстрирующий схожие качества. Связь? Реинкарнация? Или просто повторяющийся паттерн — всегда находится тот, кто встаёт на пути неизбежного?..

Коллективное сознание резонировало с этим знанием, передавая его каждой твари в армии. Древний враг. Тот, кто когда-то остановил их экспансию. Тот, чья кровь до сих пор несла в себе угрозу их существованию. Игнорировать такого противника было невозможно — сама природа Бездушных требовала уничтожить эту угрозу, стереть последний след сопротивления из прошлого. Даже если бы в Угрюме не было магов, даже если бы крепость не стояла на пути к Владимиру, присутствие Хродрика делало штурм неизбежным.

Размышления о природе противника привели к мыслям о собственной трансформации. Кощей помнил мало — лицо женщины с тёмными волосами, запах хлеба, детский смех. Всё это было лишено эмоциональной окраски, словно выцветшие картинки. Он знал, что был человеком, знал даже, что у него было имя. Но какое значение это имело теперь?

Превращение освободило его. Больше никакого страха смерти, никакой боли потерь, никаких терзаний совести. Только ясность цели и абсолютный покой. Человечество страдало от своей природы — смертность порождала страх, эмоции создавали хаос, привязанности приносили боль. Бездушные были решением. Следующей ступенью. Освобождением.

Мир после победы будет совершенен в своей простоте. Единая воля, единая цель, вечный покой. Никаких войн, потому что некому будет воевать. Никакой боли, потому что нечем будет чувствовать. Только бесконечная гармония коллективного разума.

И Угрюм стоял на пути к этому будущему. Сначала острог казался лишь досадной помехой — небольшая крепость на пути к Владимиру, истинной цели этого похода. Но потом расчёт изменился. Два десятка магов высокого ранга в одном месте — невероятная концентрация силы. Каждый поглощённый маг превратит Низшего в Усиленного. Трое создадут нового Древнего. А сам воевода… его поглощение может дать достаточно силы для четвёртой трансформации.

Кроме того, базовая военная логика диктовала — нельзя оставлять укреплённую крепость в тылу. Любой стратег это знал. И Кощей, сохранивший и отточивший за века тактическое мышление, не мог игнорировать эту истину.

Но Угрюм был лишь одной из целей. Через общее сознание текла информация о десятках других битв. Гон шёл по всему Пограничью — десятки тысяч Бездушных атаковали человеческие поселения от Новгорода до Рязани. Не все отряды возглавляли Лорды — их было слишком мало. Но там, где командовали такие, как он, успех был практически гарантирован.

Он был генералом в этой войне, не главнокомандующим. Над ним существовала воля древнее и могущественнее, направлявшая потоки Бездушных из-за Грани. Именно оттуда приходили бесконечные подкрепления, но каждый такой прорыв, каждый Гон требовал колоссальных ресурсов.

Каждый павший человек или животное пополнял их ряды, но истинный источник лежал глубже. За туманной чертой, где пространство теряло привычные свойства, формировались новые легионы. Многовековая воля, старше богов и империй, ткала их и направляла в мир живых. Река, текущая только в одну сторону — от пустоты к поглощению, от смерти к не-жизни.

Его внимание вернулось к непосредственной задаче. Первые ряды Низших уже заполнили рвы своими телами, Усиленные карабкались по импровизированным мостам из павших. Защитники расходовали боеприпасы — вспышки выстрелов становились отчаяннее. Без магов им не продержаться долго.

Потеря двух драгоценных Глашатаев ослабила его ментальное воздействие, но не критично. Трое оставшихся усиливали его волю, позволяя координировать атаку с хирургической точностью. Использование фамильяра для дальнобойной атаки было неожиданным — такую тактику следовало запомнить и учесть.

Глашатаи оказались не единственной дорогостоящей потерей. Изначально под его командованием находилось четверо Древних, но первый и второй штурмы обошлись дорого — все пали под стенами проклятого острога. Пришлось срочно перебрасывать Древних с других участков Гона, оголяя фланги наступления. Сейчас под его началом было лишь трое, но и этого должно хватить против острога без магов.

Древние начали основной удар с запада. Отвлекающие манёвры на других направлениях выполнили задачу — защитники распылили силы, пытаясь закрыть все бреши. Классическая ошибка обороняющихся против превосходящих сил.

Пора было приблизиться. Не для личного участия — это расточительно и недальновидно, но чтобы в решающий момент обрушить всю мощь ментального удара, сломить последние очаги сопротивления. Кощей двинулся вниз по склону, оставляя позади полосу увядания.

Скоро Угрюм падёт. Логика подсказывала — не более часа. Затем поглощение, усиление армии, движение к следующей цели. Владимир, Москва, все Бастионы — пока весь мир не познает освобождение от бремени существования. А если не сегодня, то завтра. Если не в этом веке, то в следующем.

Время работало на Бездушных. Люди старели, умирали, сменялись новыми поколениями — хрупкими, недолговечными. Бездушные же оставались неизменными. Даже если потребуется тысяча лет, результат будет тем же. Энтропия всегда побеждает. Пустота всегда поглощает. Это закон мироздания, выступая против которого человечество могло лишь отсрочить неизбежное.

Позади него Глашатаи усилили пульсацию, готовые к финальному аккорду. Победа была вопросом времени. Как и всегда.

Борис стоял на северной стене Угрюма, сжимая в руках штуцер. Утренний туман медленно рассеивался, открывая картину, от которой даже у бывалого охотника холодело в груди. Они шли — тысячи мёртвых тварей, растянувшись от горизонта до горизонта. Земля дрожала под их поступью, словно сама природа содрогалась от приближения этой орды.

— Командир, а где же наши маги? — тихо спросил молодой дружинник Петька, нервно поглаживая приклад винтовки. — И воевода тоже…

Борис бросил быстрый взгляд на парня. Восемнадцать лет, руки дрожат, но держится.

— Всё идёт по плану, боец, — твёрдо ответил командир дружины, хотя сам чувствовал, как тревога холодным комком ворочается в животе. — Воевода знает, что делает. А мы своё дело знаем — держать стену.

Рядом материализовался сержант Панкратов, его седые усы топорщились, как у рассерженного кота. Ветеран окинул взглядом притихших бойцов и громко рявкнул:

— Чего носы повесили, вояки? Думаете, без магов мы беспомощные котята? Я двадцать лет в Стрельцах отслужил, половину — без всякого колдовства в отряде! Главное — дисциплина, меткость и холодная голова!

Кузьмич прошёлся вдоль парапета, хлопая растерянных новобранцев по плечам.

— Вон, гляньте на наши игрушки! Оптические башни видели? Синим огнём жарят, что твоя молния! А ловушки инженера Грановского? Да эти твари передохнут, пока до стен доберутся!

Словно в подтверждение его слов, первые ряды Трухляков достигли внешнего периметра обороны. Земля под ними внезапно провалилась — волчьи ямы, замаскированные ветками и дёрном, поглотили десятки тварей. Но остальные шли прямо по телам павших, заполняя ловушки мёртвой плотью.

— Огневые карманы, приготовиться! — заорал Борис, увидев сигнальный флажок от наблюдателя.

По всей линии обороны вспыхнули факелы. Дружинники швыряли их в подготовленные рвы, наполненные смесью нефти и экстракта Дымянки. Огненная стена взметнулась на три метра в высоту, отрезая первую волну атакующих от основных сил. Вонь горящей плоти ударила в ноздри.

— Пулемётчики, огонь по скоплениям! — скомандовал Панкратов.

Тяжёлые Трещотки застрочили с укреплённых позиций, выкашивая Бездушных десятками. Свинцовый град превращал иссохшие тела в решето, но твари продолжали идти, пока не оставалось совсем уж ничего.

На восточной бастионе ожила оптическая башня. Массивная конструкция из линз и кристаллов, фокусирующая силу Светобоя развернулась в сторону врага. Артиллерист навёл прицел, и синий луч толщиной с бревно ударил в гущу Стриг. Бронированные твари выли и корчились, их панцири трескались и плавились под концентрированным светом.

— Вот это да! — восхищённо выдохнул кто-то из новичков.

— Не зевай, боец! — рявкнул Борис. — Гранатомёты к бою!

Бойцы, вооружённые подарками от князя Оболенского заняли позиции. Люди ждали, когда враг подойдёт ближе — гранаты стоили дорого, тратить их зря никто не собирался.

Внезапно из леса поднялась стая Летунов. Сотни крылатых тварей устремились к оптическим башням, явно целясь в самое опасное для них оружие.

В этот раз появление птицеобразных чудовищ не стало для защитников сюрпризом.

— Прикрыть башни! — заорал Борис, вскидывая штуцер.

Десятки стволов развернулись к небу. Воздух наполнился треском выстрелов, свистом пуль и визгом падающих Бздыхов. Но часть прорвалась. Один из Летунов камнем упал на восточную башню, вцепившись в механизм поворота. Артиллерист выхватил Степной Орёл и разрядил из пистолета в тварь полмагазина, но та успела повредить шестерни. Башня заклинила.

Однако Грановский с парой ремонтников уже находился неподалёку, готовый прямо в условиях боя отремонтировать конструкцию. Прошлый штурм показал, насколько важно, чтобы «артиллерия» Угрюма всегда находилась в боеспособном состоянии.

— Сукины дети! — выругался Панкратов.

Стриги тем временем достигли рогаток — заострённых брёвен, вкопанных под углом. Первые ряды напоролись на них, но следующие просто перелезали через корчащиеся тела собратьев. Система Грановского сработала идеально — перекрещивающиеся на разной высоте брёвна создавали настоящий лабиринт, где крупные твари застревали и становились лёгкой мишенью.

— Спринклеры! — скомандовал Борис.

Из труб, проложенных вдоль стены, вырвались струи взвеси на основе Дымянки. Едкий туман окутал подступы к стене, заставляя Бездушных замедлиться. Их движения стали вязкими, им хотелось убраться как можно дальше, и лишь чужая неумолимая воля заставляла их двигаться вперёд.

— Вот теперь жарьте! — заорал Кузьмич.

Гранатомёты заговорили в полный голос. Шесть гранат без перезарядки — чудо инженерной мысли. Взрывы вспарывали ряды врагов, разбрасывая куски мёртвой плоти во все стороны.

И всё же Бздыхов было слишком много. На каждого убитого приходило трое новых. И что хуже — из леса показались массивные фигуры Жнецов. Древние твари двигались размеренно, словно знали, что время на их стороне.

— Мать честная… — пробормотал кто-то из ветеранов.

Борис почувствовал, как по рядам защитников прокатилась волна страха. Без магов против Жнецов им не устоять — это знал каждый.

— Держать строй! — рявкнул он, вкладывая в голос всю силу убеждения. — Воевода нас не бросит! Стойте, как стояли при капище!

Панкратов подхватил:

— Кто со мной двадцать лет назад под Рязанью был? А, Зиновий? Помнишь, как мы тогда без единого мага отбились? А тут у нас и стены повыше, и стволов побольше!

Старый солдат усмехнулся в седые усы и продолжил, перекрывая грохот боя:

— Да и потом, ребятки, неужто думаете, наш воевода без козыря в рукаве остался? Он же хитрее лисы!..

Договорить сержант не успел. Со стороны центральной площади послышался топот десятков ног. А потом они появились — маги Угрюма во главе с Игнатием Платоновым стремительно взбежали на стены, занимая боевые позиции между дружинниками. От них исходила такая концентрированная магическая энергия, что даже у простых людей зубы засвербели.

— Ну вот, — расплылся в улыбке Панкратов. — А вы боялись!

— ЗАПУСКАЙТЕ МАЯК! — прогремел едва ли не на весь острог крик Бориса.

Я стоял в узком туннеле далеко за пределами Угрюма, чувствуя, как холодная земля давит со всех сторон. Позади шумно дышали Ярослава и Матвей — мы только что покинули острог по тайному ходу. План, который я вынашивал последние дни, наконец-то вступил в решающую фазу.

Всё началось, когда я понял истинную природу новой тактики Кощея. Лорд не просто атаковал наши умы — он использовал захваченных людей как живые подслушивающие устройства. Едва заметные в магическом зрении чёрные нити в аурах жертв были признаком контроля. Охранник у моего кабинета, случайные прохожие на улицах — любой мог стать невольным шпионом.

И тогда я решил обратить это оружие против самого Кощея.

Вчерашнее совещание с Борисом и Зарецким было тщательно срежиссированным спектаклем. Я специально выбрал время, когда рядом дежурил тот самый охранник с едва заметными признаками ментального воздействия. Каждое слово было взвешено, каждая интонация отрепетирована.

«Боеприпасы на исходе. Если урежем пайки вдвое, протянем неделю», — говорил Борис с идеально подобранной тревогой в голосе. «Ничего, сдюжим как-нибудь», — вторил ему я, изображая усталость и отчаяние. А кульминацией стало заявление Зарецкого о последней гранате.

На самом деле в подвалах острога хранилось достаточно боеприпасов на несколько недель интенсивных боёв, ведь наш оружейных цех работал без остановки. Продовольствия тоже хватало. Однако доступ к этим складам имели только те, чьи умы я постоянно защищал Крепостью духа — узкий круг доверенных лиц, которых Кощей не мог прочитать и убедиться в ложности информации.

Самым сложным оказалось техническое исполнение модифицированной гранаты. Когда я объяснил Зарецкому замысел, алхимик сразу загорелся идеей, но предупредил о трудностях. Нужно было снизить концентрацию активного вещества ровно настолько, чтобы сократить длительность эффекта, но при этом сохранить все внешние признаки — запах, цвет дыма, первичные симптомы воздействия. Зарецкий провёл полночи за расчётами, подбирая идеальную пропорцию.

Расчёт был точен. Мы знали, что Лорд начнёт штурм не сразу — ему нужно время, чтобы убедиться, что маги действительно исчезли и подтянуть все силы. Поэтому «погасили» мы магов за пять часов до предполагаемой атаки. К моменту, когда армия Бездушных увязнет под стенами, наши чародеи почти полностью восстановятся, но для Кощея они всё ещё будут выглядеть беспомощными.

Самой рискованной частью плана был наш выход из острога. Мы с Ярославой и Крестовским выбрались под покровом предрассветных сумерек, когда враг бросил все свои орды на штурм.

Аркалий оказался ключом к успеху. Я вручил Матвею амулет, взятый когда-то у Черкасского в бою. Ярослава получила один трофейный скрамасакс убийцы из Гильдии Целителей, а мне достался второй. Пока мы держали при себе аркалий, наши магические сигнатуры были полностью скрыты от восприятия Кощея.

Но главным козырем стала его собственная самоуверенность. Связываясь с умами жителей Угрюма, Лорд открывал двустороннний канал. Он был настолько уверен в своём превосходстве, что не подумал о возможности обратного отслеживания. Во время одной из массированных ментальных атак я смог зацепиться за эту связь и проследить её до источника.

Кощей находился в трёх километрах к северо-западу от острога. Логично — полководец всегда выбирает позицию, с которой может контролировать ход боя.

Первые четверть часа мы двигались скрытно, пробираясь через лес, но потом наткнулись на внешнее кольцо охраны — два десятка Стриг, расположенных так, чтобы перекрывать все подходы. Я знал, что как только Бздыхи увидят нас, их предводитель тотчас узнает о нашем присутствии. Выбора не было — пришлось убрать аркалий и атаковать.

Бой был коротким и яростным. Ярослава обрушилась на тварей вихрем стали и ветра, её эспадрон пел смертельную песню. Крестовский в боевой форме крушил врагов с первобытной яростью. Я же методично пластал ублюдков глефой из Сумеречной стали.

Как я и предполагал, бой не мог остаться незамеченным. Я почувствовал, как внимание Кощея обратилось в нашу сторону. Больше скрытность не имела смысла.

— Под землю, быстро!

Я активировал Каменную поступь на максимальной мощности. Земля расступилась подо мной, и я нырнул в её толщу, как в воду. Магия потянулась к спутникам, захватывая их в свой поток. Ярослава ахнула от неожиданности, когда твёрдая почва стала текучей, позволяя нам двигаться сквозь неё.

Мы мчались в каменном коконе со скоростью скачущей лошади. В отдалении я чувствовал вибрации на поверхности — топот тысяч ног, устремившихся к месту прорыва. Кощей бросал подкрепления, но мы опережали их.

Время играло против нас. Либо мы успеем добраться до Лорда и уничтожить его, либо он развернёт свою армию обратно для преследования или же Угрюм падёт без поддержки трёх сильнейших магов острога.

Жребий брошен.